Б) повторная психотравма.

Добавим к сказанному, что врожденные болезни С. свидетельст­вуют о существенных искажениях трансляции генотипа уже в пренатальный период.

Работа терапевта с С. строилась со стороны стратегий. Первый этап ее был очевиден, поскольку смысловое содержание повторной психотравмы было известно. Терапевт целенаправленно убрал травма­тическую склейку, связанную с похоронами. После трехчасовой рабо­ты, в ходе которой затрагивались также карты, связанные с личност­ными и культуральными убеждениями (например, обсуждалось отно­шение к смерти, похоронные обряды в разных культурах и огромное различие между общественным и личным взглядом на сам факт смерти человека), удалось добиться того, что С. мог безболезненно внутренне просматривать «фильм» похорон матери. После этого его отношение к самой смерти изменилось, начала формироваться соответствующая группа карт, причем сущностным образом. При этом исчезли все пе­риферические проявления, в том числе и утренние приступы стенокардии.

Однако первичная травматическая цепочка сохранилась - о ней свидетельствовали и остаточные телесные проявления (тяжесть в сердце, слабость и т. д.). Кроме того, осталась заблокированной и связь с множеством все еще не структурированных социальных карт. С целью коррекции этих дефектов на следующих сеансах проводи­лось погружение в детский травматический опыт, его сканирование, т. е., по существу, отслеживание отдельных карт. Здесь наконец уда­лось выявить первичную психотравму и соответствующую ей трав­матическую склейку - она относилась к возрасту примерно двух с половиной лет, когда С. впервые оказался в больнице и ему была проведена операция на сердце. Очевидно, что этот контекст напря­мую связан с проблематикой жизни и смерти; временная привязка травматического опыта также соответствует активности ответствен­ных чакровых зон. Кроме того, в это время важную роль играет Свадхистана (проблемы индивидуализации, смежные с проблемами жизни и смерти), - с нею были связаны телесные зажимы в нижней части живота. После проработки зоны первичного дефекта с С. про­изошли не только телесные, но и личностные, и социально-поведенческие изменения: он начал знакомиться с женщинами, стал еще более успешен в плане карьеры и т. д.

Только затем был совершен переход к телесной работе. Это были три или четыре сеанса, абсолютно безмолвных, когда в состоянии глубокого раппорта прорабатывались различные точки и зоны, осо­бенно тщательно живот - зона подавленных эмоций. Терапевт опе­рировал через кинестетику, фактически, он создавал фон, условия, а основная работа (с самим собой) проводилась С. После этих проце­дур с ним происходили удивительные, но, с точки зрения структур­ной психосоматики, закономерные феномены: в сознании всплывала масса воспоминаний, образов, снов, он вдруг «беспричинно» плакал, т. е. шло постепенное структурирование жизненного опыта на более сущностной базе, шло формирование социальных карт, связь с кото­рыми была восстановлена после разрушения первичной травматиче­ской склейки и вытеснения имплантированных карт. Важно, что про­цесс переосмысления (переживания) жизненного опыта продолжался спонтанно и между сеансами - даже в таких «неподходящих» местах, как общественный транспорт.

Сказанное очень важно для понимания метода структурной психо­соматики в целом. Что такое разрушение травматической склейки? Это погружение человека в один раз уже пережитый опыт, но таким обра­зом, чтобы травматическое переживание заменилось нетравматиче­ским, произошло новое отражение - с третьей позиции. Это принципи­ально важно. Даже когда терапевт обсуждает в содержательном плане какие-то убежденческие, космографические или связанные с само­идентификацией конструкции пациента, он, во-первых, не имеет права навязывать что-то и давать какие-то оценки, во-вторых, обязан строго соблюдать третью позицию и, в-третьих, должен перевести в третью позицию относительно обсуждаемого самого пациента. Недопустима директивность, менторство, тон проповедника; возможна лишь демон­страция (с использованием, по возможности, более широкого социаль­ного и культурального материала) и отзеркаливание «внутренних» структур партнера - далее должно работать, переструктурироваться его собственное существо. Иными словами, структура должна быть результатом личного переживания, личного опыта, «личной истории» - неважно, что иногда к каким-то ее эпизодам приходится возвращать­ся или проходить за считанные дни путь, который в норме требует трех с лишним десятков лет.

Последний (кажется, это был шестой) сеанс был посвящен реше­нию профессиональных и карьерных проблем С, которые состояли в том, что под влиянием остаточных имплантированных карт он не мог внутренне принять некоторые «правила игры», испытывал затрудне­ния при публичных выступлениях и т. д. После коррекции в этой зоне С. больше ни с какими жалобами не обращался: он научился самостоя­тельно и эффективно жить в том «жизненном пространстве», которое было дано ему природой, причем жить полнокровной жизнью «нор­мального» человека (т. е., в даосских терминах обрел состояние «юань»).

Этот пример очень показателен. Любой дефект связан с «личной историей», и очень часто психотравмы и соответствующие им травма­тические склейки образуют сложные конгломерации. Так, у Р. О. были обнаружены три разновременных психотравмы, связанные с одной и той же патологической стратегией. Структурные дефекты проявляются различно и по-разному «обрастают» контекстуальными привычками, периферическими феноменами, глубинными и убежденческими иска­жениями. В каждом конкретном случае приходится по-новому строить тактику терапии, используя техники как строительный материал в рамках общих методических, методологических и концептуальных схем - и при этом опираться на раппорт и калибровку как на единст­венные источники текущей информации о происходящем. Третья по­зиция терапевта должна распространяться и на его собственные навы­ки и умения - необходимо постоянно, непосредственно в процессе работы анализировать собственные действия и двигаться не «по инструкции», а подобно первооткрывателю на вновь открытом континенте. Таким образом, структурной психосоматике нельзя научиться, освоив операционные схемы с четкой последовательностью шагов, — это всего лишь элементы, базирующиеся на более глубоком фундаменте, кото­рый и необходимо усвоить в первую очередь. Техники данной методи­ки - это (если следовать предложенной нами метафоре) умение ориен­тироваться по компасу, составлять карту, ставить палатку и т. д. Но суть действий путешественника в другом: он - исследователь. Другое сравнение: элементы техники боксера - это только средства, для осу­ществления тактических и стратегических расчетов, и в целом - жиз­ненных целей спортсмена. Исходя из сказанного, в этой части настоя­щей книги мы будем описывать технические приемы не только как таковые, но и, главным образом, как дидактический материал, позво­ляющий передать методику, методологию и концепцию структурной психосоматики как подхода к человеку во всех аспектах, в том числе и терапевтическом.

В заключении этой главы поставим следующую проблему: если «внутренние», глубинные дефекты (те же травматические склейки) порождают периферические проявления (телесные зажимы, соматиче­ские недуги, поведенческие аномалии), то может ли быть и обратное -могут ли перенесенные травмы вызывать соответствующие отклоне­ния на уровнях души и духа? Из общих соображений мы должны отве­тить утвердительно, однако общие соображения не всегда справедли­вы. Возможен ли, в частности, такой механизм образования патологи­ческой стратегии: перенесенная тяжелая телесная травма вызывает искажение карт, далее - травматическую склейку, и это приводит к убежденческим и более глубоким дефектам, которые потом уже ска­зываются в новой зоне периферии?

В плане поставленного вопроса была очень интересной работа с П., ветераном-афганцем, который перенес несколько тяжелых ранений и других травм. На первом же этапе были выявлены чрезвычайно ус­тойчивые патологические стратегии (по поводу их проявлений: болей в пояснице, головных болей и бронхиальной астмы - он и обратился к терапевту). Очень скоро они стали складываться в общую картину, неожиданную для терапевта. На первый план вышли поведенческие аномалии П., дальнейшее исследование которых заставляло сделать вывод: по крайней мере часть дефектов П. порождена не психотравма­ми, а соматическими повреждениями, повлиявшими на глубинные уровни структуры и через них вернувшимися на периферию в иных телесных зонах. Как работать с подобными искажениями? В этом и многих других случаях телесная работа должна сопровождаться со­вершенно иными терапевтическими техниками, центральным поняти­ем которых является понятие неконгруэнтностей.

Дата добавления: 2015-07-08