Глава 7. – Что, загадочный незнакомец уже смылся?

– Что, загадочный незнакомец уже смылся?

Голос раздался над ухом так неожиданно, что я вздрогнула и просыпала на стол ложку растворимого кофе, которую держала в руках.

– А вы, я смотрю, никогда не работаете! – процедила я, метнув на Брэдена сердитый взгляд через плечо. – И никогда не стучите, прежде чем войти!

Брэден, прислонившийся к косяку кухонной двери, и бровью не повел.

– Можно мне чашечку кофе? – спросил он, указывая на чайник.

– С молоком?

– С молоком. И два кусочка сахара, будьте любезны.

– Почему-то я была уверена, что вы пьете черный и несладкий.

– Человеку свойственно ошибаться. Кстати, вас бы тоже не мешало немного подсластить.

– Так вы будете кофе? – сморщила я нос. – Или предпочитаете упражняться в остроумии?

– А еще говорят, утро вечера мудренее, – пробормотал он.

– Это вы к чему? – Я швырнула в его кружку два куска сахара. – Хотите сказать, что утром я так же невыносима, как и вечером?

– Что-то в этом роде, – засмеялся Брэден.

Как и всегда, от его смеха у меня защекотало в животе.

Ожидая, пока чайник закипит, я сложила руки на груди. Лифчика под майкой не было, и я не забывала об этом ни на секунду. В обществе Брэдена я вообще ни на секунду не забывала о своем теле. Честно говоря, после гибели родителей и Бет мне стало совершенно наплевать, как я выгляжу. Носила я исключительно те вещи, которые казались мне удобными, никакими женскими ухищрениями не пользовалась. Меньше всего на свете меня волновало, какое впечатление я произвожу на других людей. Как ни странно, это работало в мою пользу и привлекало парней.

Но сейчас, стоя напротив Брэдена, я осознала, что все мое хваленое безразличие как ветром сдуло. Мне было далеко не наплевать, нравлюсь я ему или нет. В отличие от красоток, которые наверняка бродят вокруг него стаями, я не могла похвастаться модельной фигурой, то есть не отличалась ни ростом, ни особой худобой. Конечно, коротышкой меня никто бы не назвал, но и высокой тоже. Слава богу, ноги у меня стройные и талия тонкая, но бедра широковаты и попа довольно увесистая. Да и грудь не маленькая. Волосы у меня неопределенного оттенка – что-то среднее между русым и каштановым, – зато густые, длинные и вьются естественным образом. Но у меня редко возникает желание ими щегольнуть, обычно я закалываю их в небрежный узел на затылке и почти никогда не распускаю. Глаза можно считать моим главным достоинством – так говорят люди. Я унаследовала от папы необычный, светло-серый с переливом цвет. Но в сравнении с глазами, которыми природа наградила Холли или Элли – кошачьими, миндалевидными, манящими, – мои гляделки проигрывают.

Нет, на обложку гламурного журнала я, честно говоря, не гожусь. Конечно, причислить меня к разряду уродин тоже было бы несправедливо, но… Господи, никогда прежде я не переживала, что недостаточно хороша собой. Этот проклятый Брэден замутил мне голову. Превратил в полную кретинку.

– Правда, вы что, целыми днями валяете дурака? – вновь попыталась я пустить в ход язвительность.

Он сделал несколько шагов ко мне. На нем был очередной костюм-тройка, как всегда, фантастически шикарный. Обычно высоким широкоплечим парням больше идут джинсы и ковбойки, особенно в сочетании с небритым подбородком и взлохмаченными волосами. Но Брэден выглядел так, словно родился в этом костюме. Стоило ему приблизиться, соблазнительные фантазии снова завладели мной. Я представляла, как Брэден меня целует, подхватывает на руки, сажает на стол, раздвигает мои ноги. Его язык проникает мне в рот, одна рука ласкает грудь, другая скользит между ног…

Я едва не затрясла головой, чтобы отогнать опасное видение. Скорей бы закипел этот чертов чайник.

– У меня деловая встреча через полчаса, – сообщил Брэден.

Чайник наконец пронзительно засвистел, и Брэден первым протянул к нему руку.

– Решил по пути заглянуть к вам, узнать, в каком вы сегодня настроении. Вчера, перед тем как мы расстались, у меня создалось впечатление, что вам собираются его испортить.

Я смотрела, как он разливает воду по кружкам. Может, стоит ему рассказать про Райан и Джеймса?

– Доброе утро!

В кухню вошла Элли, свежая после сна, умытая и одетая. Правда, кардиган она напялила наизнанку. Я протянула руку и коснулась шва на рукаве. Элли смекнула, в чем дело, безмятежно улыбаясь, сняла кардиган, вывернула и надела правильно.

– Вчера, когда я вернулась, никакого Джеймса в гостиной не оказалось, – сказала она.

Я ощутила, как напрягся Брэден, взглянула на него и увидела, что он хмурится. Эта тема его, похоже, задевала. Я ухмыльнулась, сознавая, что могу его немного помучить.

– Да, он ушел еще вечером, – протянула я.

И вдруг поняла, что у меня нет желания темнить.

– Джеймс – бойфренд Райан, – сообщила я.

– Райан – это ведь твоя лучшая подруга? – уточнила Элли.

Она налила себе апельсиновый сок и уселась за стол со стаканом в руках. Я устроилась напротив. Когда Брэден не маячил перед глазами, я чувствовала себя безопаснее.

– Он сделал ей предложение, а она разозлилась и прогнала его.

Губы Элли сочувственно изогнулись.

– Какой ужас! Бедный парень.

Я улыбнулась, вспомнив о записке Джеймса.

– Надеюсь, у них все наладится.

– Думаешь, они помирятся? – спросила Элли с такой надеждой, словно Райан и Джеймс были ее лучшими друзьями.

– Ты лапочка, – тихо сказала я, и Элли просияла от удовольствия.

– Это ты их помирила, – произнесла она с непоколебимой уверенностью.

Только такое добрейшее существо, как Элли, способно сделать подобное заявление. Она полна решимости доказать мне, что я вовсе не ледышка, равнодушная ко всему, кроме собственной персоны. На сей раз она оказалась права. Совершенно случайно. Но эта случайность ровным счетом ни о чем не говорит.

– Это тип готов был разорвать вас на куски, – заметил Брэден прежде, чем я успела ответить Элли.

Развалившись на стуле, он попивал кофе с таким видом, словно спешить ему было совершенно некуда.

– Он вбил себе в голову, что это я подговорила Райан его бросить.

Брэдена, судя по его виду, мое сообщение ни капельки не удивило. Словно услышав мои мысли, он вскинул бровь и произнес:

– Интересно, почему это меня совсем не удивляет?

Элли осуждающе прищелкнула языком:

– Брэден, но Джосс никого не подговаривала.

– Знаю, – пожал плечами Брэден. – Конечно, она никого не подговаривала. Но, по-моему, ею двигали вовсе не те причины, о которых думаешь ты, Элс.

Похоже, этот наглец воображает, что видит меня насквозь. Мать твою. Не исключено, он не обманывается на свой счет. И на мой тоже. Проницательная гадина какая.

Я в досаде отвернулась и принялась пить кофе, стараясь не обращать внимания на въедливый взгляд Брэдена.

– Что за дурацкая манера – говорить загадками, – усмехнулась Элли и повернулась ко мне. – Ты ведь их помирила?

«Я твой должник».

Вспомнив записку, я невольно улыбнулась, прикрыв рот кружкой.

– Да. Кажется, мне это удалось.

– Неужели?

Теперь в голосе Брэдена звучало такое откровенное изумление, что это было просто оскорбительно.

Нет, все же зря этот самодовольный павиан воображает, что видит меня насквозь.

– Райан – моя лучшая подруга, – отчеканила я. – Мне хотелось ей помочь. Если вы считаете меня бессердечной сукой, вы ошибаетесь.

– Я ничего такого не говорил, детка, – заморгал от неожиданности Брэден.

Фамильярно-ласковое словечко пронзило меня насквозь, задев какие-то нервные окончания, о существовании которых я даже не подозревала.

– Не смейте называть меня «детка», – выдавила я. – Не смейте.

Моя неожиданная злость и резкий тон озадачили Брэдена и Элли. За столом повисло неловкое молчание. Надо же, вчера, когда этот чертов Брэден всучил мне свой телефон, я была ему так благодарна. И напрасно. Стоит дать перед кем-то слабину, он начинает воображать, что знает о тебе все. А на самом деле не знает ровным счетом ничего.

– Значит, Джеймс вернулся в Лондон? – нарушила молчание Элли.

– Да. – Я встала и выплеснула в раковину остатки кофе из своей кружки. – Пойду-ка я в спортзал.

– Джоселин… – начал Брэден.

– У вас, насколько я помню, назначена деловая встреча? – отрезала я и направилась к дверям, чувствуя спиной напряжение, которое сама создала.

– Джоселин…

В его голосе звучало беспокойство.

Не отступай от намеченной линии, Джосс. Надо поставить его на место, иначе он окончательно зарвется.

Я вперила взгляд в Брэдена и проскрежетала с любезностью акулы:

– Если хотите взять кофе с собой, у меня есть прекрасный термос.

Брэден изумленно воззрился на меня, потом покачал головой.

– Благодарю вас, это лишнее, – произнес он с лукавой улыбкой.

Я величественно кивнула и, сделав вид, что более его не замечаю, повернулась к Элли:

– Может, пойдешь со мной в спортзал?

– В спортзал? Я? – удивленно наморщила точеный носик Элли.

– А ты что, не ходишь в спортзал? – спросила я, окинув взглядом ее безупречную фигуру. – Хочешь сказать, ты такая стройная от природы?

Элли рассмеялась и слегка покраснела от удовольствия.

– У меня хорошие гены.

– Тебе крупно повезло. А вот мне приходится пахать как проклятой, чтобы мои гены меня не подвели.

– Ваши труды не пропадают даром, – пробормотал Брэден, уткнувшись в кружку.

Глаза его смеялись. Я невольно улыбнулась в ответ. Мне стало жаль, что я так его обрезала.

– Надеюсь. Ладно, пойду в одиночестве. Увидимся.

– Спасибо за кофе, Джоселин.

Его нахальный голос настиг меня уже в холле.

Я скорчила жуткую рожу и заорала что есть мочи:

– Джосс, а не Джоселин!

В ответ раздался смех, который я попыталась проигнорировать.

– Ну вот, теперь, когда мы познакомились, может быть, вы расскажете, почему у вас возникло желание поделиться с кем-то своими проблемами? – пропела доктор Кэтрин Причард.

Почему все психотерапевты говорят одинаковыми голосами – участливыми и мягкими до приторности? Наверное, считается, что это внушает пациенту доверие и помогает расслабиться. Но меня это сюсюканье только раздражает. И когда мне было четырнадцать, раздражало тоже.

С того разговора на кухне прошла неделя. Сама не знаю, с какой стати я решила пойти к психоаналитику. Так или иначе, я сижу в кабинете на Сент-Эндрю-лейн. Согласно последним веяниям дизайна, все вокруг сверкает металлическим холодом. Ничего похожего на уютную комнату, в которой принимал меня школьный психолог. Кстати, совершенно бесплатно. А для того, чтобы проникнуть в это святилище из стекла и металла, я выложила целое состояние.

– Вам здесь нужны цветы, – заметила я. – Или какое-то другое яркое пятно. А то ваш кабинет выглядит не слишком приветливо.

– Приму к сведению, – улыбнулась доктор.

Я молчала.

– Джоселин…

– Джосс.

– Джосс. Так почему вы решили прийти сюда?

Живот свело, на лбу выступил холодный пот. Все, что я ей расскажу, останется между нами, напомнила я себе. Мы никогда не встретимся за стенами этого кабинета, у нее не будет случая использовать против меня мои признания, мое прошлое. Мы чужие друг другу. Я набрала в грудь побольше воздуха:

– У меня снова начались приступы. Приступы паники, которые сопровождаются удушьем.

– Снова?

– Когда мне было четырнадцать, со мной часто такое случалось.

– Приступы паники могут быть спровоцированы самыми разными причинами. Почему они начались? Что произошло в вашей жизни?

Я с усилием сглотнула подступивший к горлу ком:

– Мои родители и маленькая сестренка погибли в автокатастрофе. Никаких родственников у меня не было – за исключением дяди, который плевать на меня хотел. Несколько лет я прожила в приемных семьях.

Доктор Причард что-то торопливо записывала. Когда я смолкла, она подняла голову и взглянула мне в глаза.

– Я вам очень сочувствую, Джосс.

Голос ее звучал так искренне, что струны, натянувшиеся у меня в груди, немного ослабли. Я кивнула, показывая, что готова продолжать.

– После их гибели у вас начались приступы паники. Вы можете описать симптомы?

Я послушно принялась описывать. Доктор понимающе кивала.

– А вы можете определить, что провоцирует приступ?

– Я не позволяю себе о них думать. О родителях, о Бет. Воспоминания – вот причина приступов. Конечно, если это не какие-то мимолетные образы, а яркие, осязаемые видения.

– Но, насколько я поняла, долгое время у вас не было приступов.

Я прикусила губу:

– Мне удавалось не думать о своей семье.

– В течение восьми лет?

– Я не совсем точно выразилась. Конечно, я о них думаю. Даже научилась спокойно смотреть на их фотографии. Главное – не вспоминать, что я ощущала, когда они были рядом.

– Но недавно приступы начались вновь?

– Мой внутренний контроль ослабел. Я начала вспоминать. Это было дважды – один раз в спортзале, другой – на обеде в семье подруги. Оба раза дело закончилось приступом.

– А почему воспоминания завладели вами именно в спортзале?

– Видите ли, я писательница, – смущенно фыркнула я. – То есть пытаюсь ею стать. Мне пришло в голову, что историю моей мамы можно сделать сюжетом книги. Это захватывающая история. Хотя и печальная. Мне казалось, людям она понравится. И я стала думать о своих родителях, об их отношениях. Они очень любили друг друга. Потом все поплыло. Я очнулась, когда какой-то парень снял меня с велотренажера.

– А почему вас выбил из колеи семейный обед? Вы ведь жили в приемных семьях и наверняка участвовали в семейных обедах.

– В этих семьях обедов не устраивали, – невесело улыбнулась я.

– Значит, это был первый семейный обед после утраты родителей?

– Да.

– И он спровоцировал воспоминания?

– Да.

– Скажите, Джосс, недавно в вашей жизни произошли какие-либо значительные перемены?

Перед глазами у меня возникли Брэден, Элли и картина нашего совместного завтрака неделю назад.

– Я переехала в новую квартиру. У меня появилась новая соседка.

– Что-нибудь еще?

– Моя прежняя соседка, Райан, была моей лучшей подругой. Она переехала в Лондон, вместе со своим бойфрендом. Недавно они обручились. Пожалуй, это все.

– Вы с Райан были близки?

Я пожала плечами:

– Скажем так, между нами существовала максимально возможная для меня степень близости.

– Это заявление говорит о многом, – улыбнулась доктор. – А ваша новая соседка? Вы позволяете себе с ней сблизиться?

– Пожалуй, да.

Сказав это, я подумала, что, сама того не желая, позволила Элли прочно войти в мою жизнь. Я даже не подозревала, что так сильно привяжусь к ней.

– Ее зовут Элли. Мы быстро нашли общий язык. Я, честно говоря, этого не ожидала. У нее множество друзей и старший брат, с которым она постоянно общается. Благодаря этому я веду не такую замкнутую жизнь, как прежде.

– Обед, на котором у вас случился приступ, был в семье Элли и ее брата?

– Да.

Доктор Причард кивнула и вновь принялась что-то писать.

– Ну и что в итоге? – нетерпеливо спросила я.

– Вы хотите, чтобы я поставила вам диагноз? – улыбнулась она.

Я молча вскинула бровь.

– Мне жаль вас разочаровывать, Джосс, но пока мы с вами только скользим по поверхности, не касаясь сути ваших проблем.

– Поймите, я хочу избавиться от этих приступов. Вы думаете, что они как-то связаны с переменами, которые произошли в моей жизни?

– Джосс, с тех пор, как вы вошли в мой кабинет, прошло всего пятнадцать минут. Но я уже могу с уверенностью сказать – эти приступы не прекратятся, пока вы не научитесь жить с сознанием того, что ваша семья погибла.

Что? По-моему, она несет полную чушь.

– Но этому я уже научилась! – заявила я. – Другого выбора не было. Они погибли. Это было для меня страшным ударом, но я его пережила. Теперь я пытаюсь понять, как жить дальше. Поэтому я здесь.

– Джосс, вы производите впечатление умного человека. Вы сумели понять, что у вас есть проблема и что вам нужно с кем-то эту проблему обсудить. Теперь вам надо понять, что бегство от воспоминаний – не лучший способ решения этой проблемы. Горевать тоже нужно уметь, Джосс, иначе ваше душевное равновесие постоянно будет под угрозой. Любые перемены, новые люди, переживания, ожидания – все это может оживить в вашей памяти картины прошлого. Особенно если вы пытаетесь насильно загнать эти картины вглубь подсознания. Образно выражаясь, вы поместили смерть своих близких в консервную банку, которая каждую минуту может открыться изнутри. Не могу исключить вероятности того, что вы страдаете так называемым посттравматическим психозом. А это заболевание нельзя игнорировать.

– Посттравматическим психозом? – пробормотала я. – Я думала, он бывает только у солдат, которым пришлось принимать участие в военных действиях.

– Не только. Как это следует из названия, это состояние может развиться у каждого, кто пережил эмоциональную или психологическую травму.

– И вы думаете, у меня психоз?

– Не исключено. По мере того как мы будем продолжать наши беседы, картина станет более ясной. И я очень надеюсь, чем дольше будут длиться наши беседы, тем легче вам станет вспоминать вашу семью и говорить о ней.

– Честно говоря, меня пугает подобная перспектива.

– Это будет нелегко. Но я не вижу другого способа вам помочь.

Дата добавления: 2015-07-08