О раскольниках.

Теперь о раскольниках, кого ты там называл - «тихоновцы», «катакомбники», кто еще? Не надо путать, душа моя, Божий дар с яичницей! И те, и другие, и третьи, десятые, отделили себя сами от Церкви. Они, неправедно пользуясь свободной волей, покусились на Тело Хри­стово, пытаются внести раздор и человеческие суемудрия в Божье установление. Да, мил человек, были в Церковной истории прославленные во святых Максим Исповедник, папа Мартин, Ипполит Римский, Максим Грек, да и великого Паламу туда же можно причислить, и не только его, которые едва ли не в одиночку оставались храни­телями истины. Но они не покушались на единство Церкви, обличая недостойных служителей, сами были при этом истовыми ревнителями подвижничества, чистоты веры и церковного единства. А возьми западных противленцев, всех этих лютеран, англикан и «истов»? Хотели ведь прийти к Православию, но путем про­тивления, пусть даже и заблудшему католицизму. Нет, отче, цель не может оправдывать средства, она их должна определять. Худыми средствами благой цели не достигнешь.

Так и наши противленцы, цель-то у них вроде бы и хорошая была, да методы... Сея разделение, пожнешь распри, в которых уж конечно любовью и не пахнет. А Бог есть любовь... Можно и должно не принимать мудрствований какого-то человека, пусть даже и облеченного высоким церковным саном, только нельзя его глупость приписывать изъянам самой Церкви. Первосвященник Илий был добрым и богопослушливым человеком, но ревность о Господе потерял из-за плотской приверженности к недостойным чадам от чресл своих. Сейчас, увы, ревность теряется даже не по животному инстинкту сохранения рода. Все падения в большинстве своем у людей из-за неуемного расположения к диавольскому соблазну - деньги, власть, похоть, его предложения одни и те же, ни что не изменилось за прошедший тысячелетия.

Я мню, что тебе трудно будет найти отличие между священниками-раскольниками и тем же, Царство Небесное, отцом Алексием. В одно и то же время они служили вне узаконенной государством церкви. Служили на старых «Николаевских» Антиминсах, я также поступал достаточно долгое время. А разница есть - одних отталкивали, а другие сами отвергали. Раскольники берут на себя самый страшный грех - они пытаются своими суждениями заменить суд Божий, определять что право, а что криво. А как, скажи, слепой может говорить о красоте луговых цветов?! Может ли погрязший во грехах оценить праведность? Если человек в чистый ручей выливает грязь, вода замутится, конечно. Только будет она отравлена от того места, в котором он в нее вылил свои отходы. Но разве источник при этом не останется по-прежнему чист, также хладен и прозрачен?

Весь ужас раскольничества не столько в том, что они постоянно оскверняют чистую воду, сколько в том, что посягают на сам источник, его пытаются опорочить. Они ведь тоже питаются от того же ключа, но отторгаются от него, уподобляясь падшим духам. Те тоже, будучи сотворенной тварью, не могут существовать без Подателя жизни, вне Его благодеяний, главное из которых - жизнь всех тварей, но Жизнеподателю и противятся. Вот этим заблудшим и отпавшим раскольники и уподобляются».

«Подождите, отец Антоний, - прерываю я старца, - так все же где та черта, которая отделяет службу в правде от раскольничества? Вот в жизни нашей, как можно определить».

«Душа моя, я ведь только об этом и говорю тебе, да не хочешь внимать. Ты возьми за пример, опять таки, падших духов, как первую тварь, ступившую на путь противления. Ведь все их устремление - к войне против Творца, соблазнение других на отторжение от Бога, противление Духу. Они не созидают и не могут созидать, они только пытаются разрушить созижденное. И любой протестант, какие бы призраки благих мыслей не рождал его поврежденный грехом ум, всю свою жизнь обречен воевать с Истиной. А на земле источник истины - Святая Православная Церковь. Церковь, но увы, далеко не всегда те, кто определил за собой право говорить от Ее имени. Стара притча, но от этого не уменьшилась ее правдивость - благими намерениями вымощена дорога во ад.

Благой памяти отца Алексия долго не принимали в штат существовавших епархий. Не принимали по законам человеческим, но отнюдь не Божиим, не принимали вопреки всем установлениям Апостольским и отцов Церкви. Но он законов Церкви не нарушал, большим праведником был. Случившееся же с ним относил к последствиям собственных согрешений. А рассудил все Сам Господь, ты же знаешь, как его хоронили? Самые плохие ризы одели, пожалели крест металлический как положено священнику в руки дать, сделали дешевый деревянный. И закопали не на храмовой земле, а на общем кладбище. Через пару дней храм ограбили и украли именно то, что должно было уйти с праведным испо­ведником во гроб - крест, новое Евангелие, ризы...».

«Простите, батюшка, но разве можно это сравнивать - храм и человека, пускай даже святой жизни?»

«А человек, не храм ли? Вот мы говорили за раскольников, а они ведь тоже «храмы» строят, да Духа ни в самих «зиждителях», ни в этих раскольничьих плодах безумствования человеческой гордыни - нет. И не я ведь это говорю, куда мне грешному! Отцы так учат. Только присутствие Духа определяет храм это, или мертвецкая храмина.

Как-то не так давно приехал ко мне один молодой человек, семинарист. Хотел получить благословение на второй брак и рукоположение. Я уж не буду говорить о взглядах его, там была смесь заблуждений восточных, западных, но само дерзновение покуситься на Апостольские правила просто дышало сатанизмом противлением.

Так вот он развелся с первой женой, еще не прожив и месяца. Не такая, дескать. Из семинарии его попросили до того времени, пока не уладит все свои семейные дела. После первого венчания ему даже второе, как мирянину, не разрешал отец-духовник, на столько дерзостным был развод его. Я отказал в благословении на второе венчание и хиротонию, конечно. Приезжал он со своей мамой, женщиной весьма и весьма настойчивой. После отказа она меня и в ретроградстве обвиняла, и в жесткосердии - жизнь ее сыну ломаю... По ее понятиям - какая разница, то ли раз женат, то ли два, что-то талдычила о грешащих блудом священниках».

Старец усмехнулся, - «А через несколько месяцев, узнаю, что он уже рукоположен, имеет приход, даже несколько приходов, благополучен материально. И сестра, и обеспокоенная деньгами мать, и новая «матушка» при нем. Значит, не только они, члены семейки этого новоявленного «пастыря», отрицали Правила святых Апостолов?! А где Дух? Вот тебе уже и мерзость запустения - бездуховность, обездушенность. А нет Духа Животворящего - все мертво, все несет в себе смерть. Поэтому и батюшка Серафим говорил, что цель существования человека - стяжание Духа Святаго, считай - стяжание жизни. Жизнь приведет к Жизни, к Богообщению, а стяжание смерти - к отцу лукавства и погибели - диаволу. Потому и сказано, что не собирай гнев на день гнева».

Отец Антоний перекрестился, и не спеша, продолжал.

«Я же говорил тебе, как видел погибель людей. Не судом определялись они на вечные мучения, но соб­ственным стремлением к делам плоти - все обожествляли свои страсти, стяжали смерть, и она влекла их во ад. Как похоть породила грех и ним привнесла в мир смерть, так увлеченные той же похотью отправятся в преисподнюю.

Эта же наша старая знакомая, похоть, определит и погибель земли. Вот, отче, смотри на книгу Жизни - Евангелие. Сколько раз повествование Апостолов рассказывает нам о трапезах и Самого Спасителя, и учеников Его, о тех трапезах, которые даровал Господь следовавшим за Ним людям?! А ведь Евангелие - это не сборник суемудрений человеческих, поэтому оно строго и кратко, однако же о трапезах говорит нам много раз. Почему так? А все потому, что приявшие Духа Святаго и ведомые Ним Апостолы учат нас потреблению еды, умеренности в ней. Что едят на благословляемых Спасителем трапезах - печеную рыбу, мед в сотах, хлеб... Лишь несколько раз косвенно говорится о мясе на столе, и не потому, что оно скверно, но из-за того, что разжигает похоть человеческую. Все мне можно, но не все полезно...

Неумеренной обильностью потребляемого за столом растягивается желудок, человек навыкает объедению. Вместе с этим приходит и леность к молитве, пропадает естественный аппетит, здоровое желание поддерживать и укреплять свои силы пищей. Поэтому пресыщение вызывает необходимость для чревоугодника возбуждать аппетит искусственными способами - всяческими приправами, кулинарными изысками, алкогольными напитками. А чтобы все это было доступно, нужно все больше и больше даров земли. Вот и выснаживается она, кормилица, в угоду неумеренности людской.

Неумеренность же и потворство ей не только взращивает похоть до состояния дракона огнедышащего, но и порождает новые страсти. Чревоугодничество способствует блуду, желание удовлетворения этих страстей неминуемо приведет к любостяжанию, мшелоимству, а там не далеко и до прямого воровства. Увязнув в удовлетворении страстей, люди доходят до самого страшного - убийства себе подобного, брата своего. Что подвигло Каина на преступления против Авеля? Зависть, столь обычная для нынешнего времени. Святое Письмо не называет нам других причин первого на земле убийства, кроме того, что один брат возревновал другого к благоволению Божьему. А мы сейчас подобное и в грех уже не ставим, а ведь последствия были непоправимо ужасными - появление на земле уничто­жения себе подобного, проклятие Каина и всех его потомков.

Не задавался вопросом: сколько же сейчас этих каинитов, наследовавших древнее проклятие и несущих его другим народам?! Кажется, все давно кончилось пришествием на землю Христа и Искуплением Ним падших людей. Но ведь большинство из потомков первоубийцы не приняли Христа сердцем, их поклонение Богу такое же, как и у родоначальника войн и убийств Каина. Хотя, и не только у них...

Помнишь, конечно, апостольские слова о худых компаниях, портящих добрые нравы? А если уж ложка дегтя портит целую бочку меда, то, прости старика - повторюсь, сегодняшний мир, скорее бочка дегтя с ложкой меда. Трудно в этой бочке меду не испортиться! Почему и говорил Спаситель, что едва ли одну душу праведную обретет при Втором Своем Пришествии.

Не позволяй душе своей напитываться дегтем страстей, дабы он не затмил и не испортил все хорошее ней».

Дата добавления: 2015-07-08