Тамалахам — родина тамилов

Есть народы, которые, подобно рыбам, выныривающим из бездонных океанских пучин и не оставляющим на синей морской ряби даже недолгого следа, из зыбкой пены, внезапно возникают из черных доисторических глубин на поверхности цивилизованной истории, неся с собой богатую и самобытную культуру, устоявшуюся литературную традицию, тонкий поэтический вкус, поразительную изысканность в выборе чувств, предметов и ситуаций, превращенных затем под пером поэта в темы, образы и сюжеты своей классики. К таким народам нужно отнести и тамилов. Попытайтесь представить себе древних греков без крито-микенской культуры, древних римлян — без этрусков и кельтских италийцев, наконец, оставивших веды арийцев, заселивших Северную Индию, — без оставивших Авесту арийцев, заселивших Иранское нагорье. Не таковыми ли явятся взору историка тамилы, уже к началу нашей эры почти полностью утерявшие память о своем далеком прошлом и не сохранившие до периода письменных источников следов своей первобытности?» — пишет тамильский критик Кирушнан о своем народе.

В самом деле, в древнегреческой, латинской, иранской литературной традиции мы можем проследить постепенный переход от эпического к лирическому, от «безымянного» народного творчества к осознанному авторству. В тамильской литературе ничего этого нет.

Самые ранние памятники литературы на тамильском языке относятся к началу нашей эры. Но они вполне осознавались и авторами их, и слушателями как плод литературного творчества. И к ним вполне приложимы те красочные эпитеты, которыми наделил тамильскую поэзию Кирушнан.

Однако нигде у тамилов не удается отыскать следы той самой «бесписьменной» стадии, которая предшествует «литературной». И гомеровские поэмы, и священные веды, и Авеста долгие века передавались из уст в уста, жили в народной фольклорной традиции и лишь затем попали в «поле» литературы. Тамильская же поэзия появляется сразу, во всеоружии технических средств. Разумеется, таких чудес не бывает. У культуры тамилов должны быть древние корни, она не могла возникнуть на пустом месте, развитая литература также не может родиться внезапно, будто Афина-Паллада, в полном вооружении вышедшая из головы Зевса. Значит, надо искать первоисточники…

А что говорит об этом сама традиция тамилов? Средневековые поэты и комментаторы связывают историю тамильской литературы с так называемой сангой. Слово это происходит от древнеиндийского «сангха», означающего «собрание, община». Тамильская санга объединяла лучших поэтов страны, а также лучших знатоков этой поэзии, грамматиков и стилистов. Всего существовало три таких сайги: ранняя, средняя и поздняя.

Третья, поздняя, санга процветала в первых веках нашей эры. До нас дошли стихи поэтов этой санги, объединенные позднее в два больших сборника: «Восемь антологий» и «Десять лирических поэм». Дошли до нас и имена царей, покровительствовавших этой санге. Ими были правители тамильского царства Панди, что занимало юго-западную оконечность Индостана.

Вторая санга связывается с городом Кападипурамом, древнейшей столицей Панди. Найти этот город — или отождествить его с каким-либо из известных в древности населенных пунктов пока что не удалось. Основал эту сангу великий отшельник брахман Агаттиян, пришедший в страну тамилов несколько тысяч лет назад с севера и обосновавшийся на мысе Кумари, самой южной оконечности Индийского субконтинента. Санга распалась потому, что, говоря словами одного из средневековых тамильски ученых, «страну поглотило море».

Та же участь постигла и самую раннюю сангу, основателем которой был сам бог Шива, «Владыка йоги», верховное божеств Южной Индии. Находилась она «в городе Мадурай, поглощенном морем», в царстве «протяженностью в 700 кавадам», т. е около семи тысяч километров, «уничтоженном и поглощенном морем». Об «иной земле, существовавшей прежде на юге», пишут многие тамильские авторы. Там, по их мнению, находилась «Тамалахам» — прародина тамилов. «Легенда не только не выдумана комментаторами XIII–XIV вв., но бытует в тамильской литературе около 2 тысяч лет. Существуют, однако, реальные основания отнести время возникновения этой легенды к еще более древнему периоду. Если выйти за рамки словесного творчества тамилов и обратиться к мифологии и фольклору других южноиндийских народов, то можно убедиться в том, что тамильское предание о сангах и потонувшем царстве генетически связано с группой сказаний и легенд, которые в целом можно назвать «легендами о прародине», — пишет ленинградский дравидолог Н. В. Гуров. — Наиболее вероятное объяснение заключается в том, что все эти сказания восходят к некому единому архетипу, который мы можем условно назвать «южноиндийской легендой о прародине». Этот архетип возник, по-видимому, еще в период существования южнодравидийской языковой и культурной общности, т. е. где-то в середине II тыс. до н. э.».

Естественно, что первоначальное сказание лучше всего сохранилось в тех областях, где процесс развития культурной традиции происходит с наибольшей интенсивностью, — и этой областью прежде всего была страна тамилов. Тамильская же традиция утверждает, что затонувшая земля была расположена к югу от Индостана, там, где ныне плещутся волны Индийского океана и где могла находиться Лемурия!

Совпадение это становится особо знаменательным в свете последних открытий. Во-первых, в Индостане была обнаружена древнейшая цивилизация, происхождение и гибель которой по сей день представляют загадку. Во-вторых, создатели этой цивилизации имели письменность, язык которой родствен языку тамилов и других дравидийских народов. А в-третьих, верховным божеством создатели древнейшей цивилизации Индостана почитали бога, несомненно, послужившего прообразом великого Шивы, творца «первой санги»!

Дата добавления: 2015-07-08