Тема аппетита в литературе

В тот день, когда я провожал лейтенанта Мамия до автобусной остановки, Кумико не пришла ночевать. Я прождал ее до двенадцати, читая книгу и слушая музыку, потом махнул на все рукой и лег спать. Заснул с невыключенным светом. Проснулся – еще не было и шести. За окном уже совсем рассвело. За тонкими шторами щебетали птицы. Жены рядом не оказалось. Взбитая белая подушка лежала ровно – понятно, ночью на ней никто не спал. На тумбочке у кровати – аккуратно сложенная чистая летняя пижама Кумико. Это я выстирал и сложил ее. Выключив лампу у изголовья, я сделал один глубокий вдох, точно хотел таким способом отрегулировать бег времени.

Не переодевшись из пижамы, я обследовал наше жилье. Зашел сначала на кухню, осмотрел гостиную и комнату Кумико. Проверил ванную и туалет, заглянул для верности в шкафы. Нигде никого. В доме было как-то необычно пусто и тихо, и казалось, мои перемещения не имеют никакого смысла и лишь нарушают эту безмолвную гармонию.

Делать нечего. Я пошел на кухню, налил в чайник воды и поставил на газ. Когда он вскипел, приготовил кофе и сел с чашкой за стол. Сделал тост, закусил картофельным салатом из холодильника. Давненько не приходилось мне завтракать в одиночестве. Вообще, как поженились, мы всегда завтракали вместе. Обедали часто по отдельности, иногда и поужинать вместе не удавалось, но завтрак мы не пропускали, что бы ни происходило. Существовало что-то вроде негласной договоренности, почти ритуал. Как бы поздно мы ни ложились, всегда вставали пораньше, чтобы успеть приготовить нормальную еду и со вкусом позавтракать.

Но в то утро Кумико дома не было. В одиночестве я молча выпил кофе, съел хлеб и стал смотреть на пустой стул напротив, думая о туалетной воде – той, что жена надушилась вчера утром. Попробовал вообразить мужчину, который, наверное, сделал Кумико этот подарок. Представил, как она лежит с ним в обнимку в постели, как его руки ласкают ее обнаженное тело. Перед глазами возникла гладкая, словно фарфоровая спина, когда я застегивал ей молнию на платье.

Кофе почему-то отдавал мылом. После первого же глотка во рту остался какой-то неприятный привкус. Я подумал сначала, что мне показалось, но и у второго глотка вкус оказался таким же. Выплеснув остатки в раковину, налил кофе в чистую чашку. Опять мыло! Что такое? Кофейник я вымыл хорошо, вода тоже нормальная. Кофе, однако, точно имел какой-то оттенок – то ли мыла, то ли лосьона. Я вылил весь кофейник и собрался заново вскипятить воду, но решил не суетиться. Налил воды из-под крана и выпил. Кофе больше не хотелось.

* * *

Дождавшись половины десятого, я позвонил Кумико на работу. К телефону подошла женщина. Я попросил Кумико Окада. «Вы знаете, по-моему, она еще не пришла», – последовал ответ. Я сказал «спасибо» и повесил трубку. Потом, как это обычно бывает, когда я не нахожу себе места, принялся за уборку. Разобрал старые газеты и журналы и перевязал их веревкой, до блеска вычистил на кухне раковину, вытер полки, вымыл туалет и ванну. Специальной жидкостью протер зеркала и оконные стекла, открутил и вымыл плафон лампы. Снял и выстирал простыни и постелил вместо них чистые.

В одиннадцать опять позвонил Кумико и получил тот же ответ той же женщины: «Окада-сан еще не пришла».

– Она что, не вышла сегодня на работу? – спросил я.

– М-м-м… Ничего не могу сказать. – Голос женщины звучал совершенно безразлично. Она просто констатировала факт.

Если Кумико в одиннадцать не появилась в офисе, значит, что-то не так. Конечно, графика работы в издательстве нормальному человеку никогда не понять, но у Кумико в конторе все было не так, как у других. Они делали журналы о здоровом образе жизни и натуральных продуктах питания, и все, кто с ними сотрудничал, – все эти фирмачи, фермеры, медработники, – поднимались с утра пораньше, и к вечеру их рабочий процесс уже заканчивался. Поэтому Кумико и ее коллеги, подстраиваясь под этот режим, как один являлись на работу в девять утра и к шести уходили, если только не было неотложных дел.

Положив трубку, я направился в спальню и учинил в шкафу проверку платьям, блузкам и юбкам Кумико. Если она ушла из дома, значит, должна была взять свою одежду. Всего ее гардероба я, разумеется, не помнил. Я и собственных вещей не помнил как следует, поэтому составить список того, что носят другие люди, мне, конечно, не по силам. Но мне часто приходилось сдавать и забирать из химчистки вещи Кумико, поэтому то, что она любила и носила часто, я, в общем, знал. И все вроде было на месте.

К тому же она просто не могла взять с собой никакой одежды. Я еще раз постарался точнее припомнить, как накануне утром Кумико уходила из дома. Что на ней было, с какой сумкой она пошла? Только сумочка через плечо, которую она всегда носила на работу. В ней еле помещались записная книжка, косметика, кошелек, ручка, носовой платок, салфетки. Запихать смену одежды в такую сумку? Абсолютно нереально.

Открыл ящики комода. Бижутерия, колготки, солнечные очки, трусики, спортивные майки… Все лежало на своих местах. Даже если что-то и исчезло, я все равно бы не определил. Хотя трусики и колготки, может, и поместились бы в ту сумочку. Но стоило ли брать с собой эту ерунду, которую на каждом углу купить можно?

Затем я отправился в ванную и снова осмотрел ящички с туалетными принадлежностями Кумико. Там тоже ничего не изменилось: полно разной косметической мелочи и бижутерии. Открыв флакон «Кристиан Диор», вдохнул тот самый аромат – так пахнут летним утром белые цветы – и опять представил ее матовую спину.

Вернулся в гостиную и растянулся на диване. Закрыл глаза и прислушался, но кроме тиканья часов, ничего не услышал. Ни шума проезжавших автомобилей, ни птичьих голосов. Я никак не мог сообразить, что делать дальше. Решил в очередной раз позвонить на работу жене и уже начал было набирать номер, но от того, что опять ответит та же женщина, стало как-то нехорошо, и я повесил трубку на рычаг. Что еще я мог сделать? Только сидеть и ждать. Может, Кумико и правда меня бросила? Но почему? Хотя почему бы и нет? Но даже если так, не такой она человек, чтобы уйти, не сказав ни слова. Она бы четко и ясно сказала, почему решила расстаться со мной. В этом я был уверен почти наверняка.

А может, с ней что-нибудь случилось? Кумико могла попасть под машину и очутиться в больнице. Может, она лежит сейчас без сознания и ей делают переливание крови? От этой мысли сердце в груди заколотилось. Правда, Кумико всегда носила в сумочке водительские права, кредитную карточку и записную книжку с нашим адресом. Так что если бы произошел несчастный случай, со мной уже связались бы из больницы или полиции.

Я перебрался на веранду и сел. Уставившись невидящим взглядом в сад, попробовал собраться с мыслями, но сосредоточиться так и не сумел. В голову лезло только одно – спина Кумико, когда я застегиваю ей платье, и запах туалетной воды у нее за ушами.

Шел уже второй час, когда зазвонил телефон. Я встал с дивана, поднял трубку.

– Простите, дом господина Окада? – Это был голос Мальты Кано.

– Да.

– Говорит Мальта Кано. Я насчет вашего кота.

– Кота? – произнес я растерянно. Я и думать забыл про кота, хотя, конечно, сразу же вспомнил, о чем речь. Казалось, все это было сто лет назад.

– Ну да, кота, которого разыскивает ваша супруга, – пояснила Мальта.

– Да-да. Конечно, – ответил я.

На том конце трубки замолчали. Мальта как будто взвешивала ситуацию, возможно почувствовав что-то по моему тону. Я кашлянул и взял трубку в другую руку.

Пауза была короткой.

– Должна сказать, господин Окада, скорее всего вы больше не увидите вашего кота. Очень жаль, но вам, наверное, лучше смириться с этой потерей. Кот ушел и больше не вернется, если не произойдет что-то особенное.

– Что-то особенное? – повторил я слова Мальты Кано, но ответа не получил.

Молчание продолжалось долго. Я ждал, когда она заговорит снова, но на другом конце провода было тихо – даже дыхания не слышно. «Телефон испортился, что ли?» – подумал я, и тут опять раздался ее голос:

– Извините, что я так говорю, господин Окада, но, может быть, кроме кота есть еще проблема, в которой я могу вам помочь?

Сразу ей ответить я не смог. Держа трубку в руке, прислонился к стене, собираясь с мыслями.

– Мне пока еще многое не ясно. Точно не могу сказать, что к чему, только пытаюсь разобраться. Но, кажется, от меня ушла жена. – И я рассказал Мальте Кано, что Кумико вчера вечером не вернулась домой, а сегодня утром не вышла на работу.

Мальта, похоже, обдумывала услышанное.

– Вы, должно быть, очень переживаете. Сейчас мне нечего вам сказать, но скоро многое начнет проясняться. А пока придется подождать. Конечно, это тяжело, но всему свое время. Это как отлив и прилив. Никто не в силах изменить их. Когда надо ждать – ничего другого не остается.

– Послушайте, Кано-сан! Благодарю вас за хлопоты из-за нашего кота, но сейчас, извините, у меня не совсем подходящее настроение, чтобы выслушивать успокаивающие общие рассуждения. У меня голова кругом идет. В буквальном смысле слова. И дурные предчувствия. Я понятия не имею, с чего начать, за что зацепиться. Вот мы сейчас с вами поговорим, и что мне прикажете делать? Мне нужны конкретные факты, пусть даже самые мелкие и незначительные. Понимаете? Что-то, что можно увидеть, потрогать руками.

В трубке послышалось, как что-то упало на пол. Что-то легкое, судя по звуку – бусина, покатившаяся по деревянному полу. Затем донеслось шуршание – кто-то мял в пальцах кальку, а потом резко рванул ее. Все это происходило не далеко, но и не очень близко от телефона, однако Мальта, похоже, не обращала на эти звуки особого внимания.

– Понятно. Вы хотите что-то конкретное, – проговорила она равнодушно, без всяких эмоций в голосе.

– Именно. Максимально конкретное.

– Ждите, когда вам позвонят.

– Я целый день жду, когда мне позвонят.

– Вам скоро должен позвонить один человек, фамилия которого начинается на «о».

– Этот человек знает что-то о Кумико?

– Такие подробности мне не известны. Вы сказали, что хотите конкретных фактов, все равно каких. Вот вам, пожалуйста: скоро на небе на несколько дней появится месяц.

– Какой месяц? – спросил я. – Вы имеете в виду луну? Ту, что в небе?

– Да-да. Но в любом случае, господин Окада, нужно ждать. Ожидание – это все. Всего хорошего. – Мальта Кано положила трубку.

Я принес со стола телефонную книжку и открыл страницу на букву «о». На ней мелким аккуратным почерком Кумико были записаны четыре фамилии с адресами и телефонами. Первым стоял мой отец – Тадао Окада. За ним – Онода, мой товарищ по университету, зубной врач Оцука и еще Омура, хозяин расположенной по соседству винной лавки.

Винную лавку можно исключить сразу. Она находилась в десяти минутах ходьбы от нашего дома, и, за исключением редких случаев, когда мы заказывали по телефону ящик пива на дом, нас с ее хозяином ничего не связывало. С дантистом – тоже никаких отношений. Я как-то лечил у него коренной зуб, но это было года два назад, а Кумико и подавно не была у него ни разу. Она вообще не ходила к зубным врачам – по крайней мере с тех пор, как вышла за меня замуж. Своего приятеля Оноду я не видел уже несколько лет. После университета он устроился в банк, через год его перевели в филиал в Саппоро, и он постоянно жил на Хоккайдо. Мы лишь обменивались новогодними открытками. Я даже не мог вспомнить, видел он когда-нибудь Кумико или нет.

Оставался отец. Однако у Кумико с ним не могло быть никаких особых отношений. После смерти матери он женился вторично, и с тех пор я с ним не виделся, не переписывался и не разговаривал по телефону. Кумико была с ним даже незнакома. Листая телефонную книжку, я подумал, как мало мы с женой общались с другими людьми. Не считая кое-каких нужных связей на работе, за шесть лет, что прошли с нашей свадьбы, мы почти ни с кем не поддерживали отношений и вели замкнутый образ жизни, в которой находилось место только нам двоим.

* * *

На обед я снова решил приготовить спагетти. Есть совсем не хотелось, но сидеть до бесконечности на диване и ждать телефонного звонка было уже невмоготу. Надо срочно заняться чем-нибудь, заставить себя шевелиться. Я налил в кастрюлю воды, зажег газ и, слушая радио, принялся готовить томатный соус. Передавали скрипичную сонату Баха. Исполнение было отличным, но как-то раздражало. То ли скрипач виноват, то ли мое душевное состояние – не знаю. Я выключил приемник и продолжал готовить в тишине. Подогрел оливковое масло, стал обжаривать в нем чеснок и мелко искрошенный лук. Когда лук подрумянился, добавил заранее нарезанные помидоры. Занятие оказалось в самый раз. Я резал и жарил, и это давало конкретный результат – звуки, запахи…

Вода закипела, я бросил в кастрюлю щепотку соли, положил спагетти. Поставил таймер на десять минут, а тем временем перемыл посуду в раковине. Но аппетит так и не появился, даже когда тарелка с готовыми спагетти стояла передо мной. Я кое-как одолел половину, остатки выбросил. Соус перелил в банку и убрал в холодильник. Ну нет аппетита, что поделаешь?

Тут я вспомнил, что читал где-то про человека, на которого в момент напряженного ожидания нападало обжорство. Поднапрягся и вспомнил – это у Хемингуэя, в «Прощай, оружие!». Главный герой (забыл, как его звали) ухитрился бежать на лодке из Италии в Швейцарию и остался там в маленьком городке ждать, пока его жена родит. И все это время он сидел в кафе напротив и что-то пил и ел. Не помню, какой там был сюжет, в голове остался только один эпизод, ближе к концу книги: герой в чужой стране ждет родов жены и все ест, ест, ест… Эта сцена потому так здорово запомнилась, что показалась мне страшно правдоподобной. Я подумал, что с точки зрения литературы человек выглядит куда реалистичнее, если в минуты беспокойства не мучается от того, что у него кусок в горло не лезет, а наоборот – на него нападает зверский аппетит.

Однако в жизни получилось иначе: я сидел в притихшем доме, глядел на стрелки часов, дожидаясь, когда что-нибудь произойдет, и в отличие от героя «Прощай, оружие!» и думать не мог о еде. Мне вдруг пришло в голову, не вызвано ли отсутствие аппетита тем, что я не вписываюсь в литературную реальность? Я почувствовал себя персонажем какой-то плохо написанной повести. Мне даже послышался чей-то осуждающий голос: «Кто это такой? Совершенно нереальный персонаж». А может, так оно и есть на самом деле?

* * *

Без чего-то два затрещал телефон. Я схватил трубку.

– Здесь проживает господин Окада? – спросил незнакомый мужчина. Голос был молодой, низкий и не лишенный приятности.

– Да, – ответил я, собравшись с духом.

– Ваш адрес: квартал 2, дом 26?

– Совершенно верно.

– Вас беспокоят из винной лавки Омура. Мы очень ценим, что вы наш постоянный покупатель. Я собирался заехать к вам за деньгами. Вам удобно в это время?

– За деньгами?

– Ну да. За два ящика пива и упаковку сока.

– Да, пожалуйста. Я пока еще буду дома, – сказал я. На этом разговор окончился.

Положив трубку, я попытался сообразить, имеет ли этот разговор какое-то отношение к Кумико. Нет, самый обыкновенный короткий деловой звонок из винной лавки, где хотят получить свои деньги. Я действительно заказывал у них пиво и сок, и они все это привозили. Через полчаса явился парень из лавки, я расплатился с ним.

Парень изображал любезность и, сияя улыбкой, выписал квитанцию.

– Слыхали, Окада-сан, какой несчастный случай произошел сегодня утром у нас на станции? Примерно в полдесятого.

– Какой несчастный случай? – спросил я испуганно. – С кем?

– Маленькую девочку придавило. Фургон подавал назад и… Говорят, она в тяжелом состоянии. Я проезжал там сразу после того, как это случилось. С утра насмотришься такого… Жуть! Ужасно боюсь этой малышни. Их ведь в зеркало не видно, когда сдаешь задом. Вы знаете химчистку у станции? Так вот, он наехал на нее как раз напротив химчистки. Народ там оставляет велосипеды, коробки наставлены – вообще ничего не видно.

Парень ушел, и мне вдруг стало невтерпеж дальше оставаться дома. Сделалось душно, темно и тесно. Я обулся и вышел на улицу, не заперев дверь, не закрыв окна, не выключив свет на кухне. Посасывая лимонный леденец, принялся бесцельно бродить по округе и, прокручивая в голове разговор с посланцем из винной лавки, вспомнил, что надо забрать из химчистки вещи – блузку и юбку Кумико. Квитанция осталась дома, но я решил за ней не заходить, надеясь, что вещи и так отдадут.

Я почувствовал, что все вокруг выглядит как-то не так. Попадавшиеся навстречу люди казались неестественными, похожими на роботов. Вглядываясь в лица прохожих, я пытался угадать, что это за люди. В каких домах живут? Какие у них семьи? Изменяют ли они друг другу? Счастливы ли они? Догадываются ли, как ненатурально выглядят?

Перед химчисткой еще оставались следы утреннего происшествия: линии, начерченные полицией мелом на асфальте; тут же несколько человек, направлявшихся за покупками, с серьезным видом обсуждали случившееся. Но внутри все было как всегда. Все так же играла черная магнитола, в глубине надрывался старый кондиционер, из-под утюга поднимались облака густого пара. Роберт Максвелл исполнял на арфе «Морской отлив». Здорово было бы съездить на океан! Я представил запах песка, шорох разбивающихся о берег волн. Чайки. Банка ледяного пива.

Хозяину химчистки я сказал, что забыл квитанцию.

– Я заходил к вам на прошлой неделе – в пятницу или субботу. Сдавал блузку и юбку.

– Окада… Окада… – бормотал он, перелистывая школьную тетрадку. – Ага. Вот, нашел. Блузка и юбка. Но ведь ваша жена их уже получила, Окада-сан.

– Получила? – опешил я.

– Да, вчера утром. Я точно помню – сам выдавал ей вещи. Я так понял, что она шла на работу и по пути заглянула сюда. У нее и квитанция была.

Я потерял дар речи и молча уставился на хозяина.

– Вы бы спросили у жены. Я ей все выдал. Тут никакой ошибки нет, – уверял меня он. Потом достал сигарету из пачки, лежавшей на журнале для записи клиентов, и щелкнул зажигалкой.

– Вы говорите, вчера утром? – спросил я. – А не вечером?

– Утром-утром. Рано, часов в восемь. Ваша жена зашла раньше всех, так что я хорошо ее запомнил. Приятно, когда первым клиентом с утра оказывается молодая женщина.

В ответ я не смог выдавить из себя даже подобия улыбки, собственный голос показался мне чужим.

– Ну, тогда понятно. Я просто не знал, что она уже была у вас.

Хозяин кивнул, мельком взглянул на меня и потушил сигарету, хотя сделал всего несколько затяжек. Потом снова взялся за утюг. Похоже, чем-то я его заинтересовал и он собрался было что-то сказать, но передумал. Мне тоже хотелось задать ему пару вопросов. Как выглядела Кумико, когда приходила за своими вещами? Что у нее было в руках? Но в голове у меня все перепуталось, к тому же страшно пересохло в горле. Захотелось присесть где-нибудь и выпить чего-нибудь холодного, чтобы привести мысли в порядок.

Выйдя из химчистки, я отворил дверь соседнего кафе и заказал чаю со льдом. В прохладном помещении не было ни души. Из маленьких динамиков на стене звучала оркестровка битловской «Восемь дней в неделю». Я снова подумал об океане. Представил, как иду босиком по песчаному пляжу к линии прибоя. Обжигающе горячий песок, ветер, насквозь пропитанный запахом морской воды. Я глубоко, всей грудью вдыхаю и смотрю на небо. Поднимаю вверх руки и ощущаю на них тепло красок летнего солнца. Холодная волна добирается до моих ног…

А все-таки странно, что Кумико забрала свою одежду из химчистки по дороге на работу. Лезть с выглаженными вещами в переполненную электричку, а потом так же возвращаться… Руки все время заняты, да и вещи, отутюженные в химчистке, помнутся. Я представить не мог, чтобы Кумико, которой любая складка или пятнышко на одежде действовали на нервы, совершила такой бессмысленный поступок. Ведь могла зайти в химчистку и по пути с работы. Или меня попросить, если задерживалась. Оставалось только одно возможное объяснение: возвращаться домой Кумико не собиралась. Взяла блузку и юбку и куда-то уехала. Если так, смена одежды у нее есть, а все остальное можно купить. Кредитные карточки всегда при ней, а кроме того, у нее собственный счет в банке. Так что могла отправиться куда угодно.

И потом, скорее всего Кумико была не одна, а с мужчиной. Иначе зачем ей уходить из дома?

Дело, похоже, принимало серьезный оборот. Кумико исчезла, бросив весь свой гардероб. Она очень любила покупать себе одежду и придавала ей большое значение. Оставить все и уйти, не взяв с собой почти ничего… На это действительно надо было решиться. И все-таки Кумико без колебаний – так мне, по крайней мере, казалось – ушла с одной блузкой и юбкой. Об одежде, видно, она думала меньше всего.

Откинувшись на спинку, я вполуха слушал тягомотную, будто выхолощенную приглушенную музыку и представлял Кумико: в битком набитой электричке держит в руках целлофановые чехлы с одеждой на проволочных плечиках. Вспомнил цвет ее платья, аромат туалетной воды за ушами, ее гладкую безупречную спину – и вдруг почувствовал страшную усталость. Было ощущение, что стоит на минуту закрыть глаза – и меня медленно перенесет из этого кафе в какое-то совершенно другое место.

Дата добавления: 2015-07-08