Учет различия синтаксических возможностей двух языков

Флективный строй русского языка и связанный с ним свободный порядок слов дают в руки переводчика несомненное разнообразие средств при переводе с языков разного типа. Эти средства находят применение:

1) когда грамматической особенности ИЯ нет формального соответствия в нашем языке и отсутствие того или иного грамматического элемента (например, артикля) компенсируется смысловыми оттенками, вносимыми порядком слов;

2) когда возможность формально точного воспроизведения элементов ИЯ и их последовательности существует, но приводит или к известному отклонению от смысла, или — что чаще — к нарушению языковой нормы. Недаром в переводах так часто приходится наблюдать случаи замены одного грамматического оборота, формально допускающего дословный перевод, другим — более привычным с точки зрения литературной речи, или изменение порядка слов, вызванное той же причиной - языковыми или стилистическими требованиями.

Вот один такой случай из «Гобсека» Бальзака — место, где изображается внешность героя. Здесь два предложения, из которых в данном примере интересно второе, так как в переводе оно имеет иной порядок слов, чем в подлиннике:

„...il avait les lèvres minces de ces alchimistes et de ces petits vieillards points par Rembrandt ou par Metzu. Cet homme parlait bas, d'un ton doux, et ne s'emportait jamais".

«...губы (у него) были тонкие, как у алхимиков и дряхлых стариков на картинах Рембрандта и Метсу. Говорил этот человек тихо, кротким голосом и никогда не горячился»1. (Перевод Н. И. Немчиновой.)

Перестановка в данном, довольно типичном, случае применена, очевидно, для подчеркивания обстоятельства образа действия и для нарушения известного однообразия, которое могло бы создаться по-русски при точном следовании порядку слов всех предложений подлинника и которое не свойственно живой речи повествователя, предполагающей более разнообразное синтаксическое оформление. При этом нужно учесть, что во французском оригинале другой порядок слов означал бы резкий стилистический сдвиг, в переводе же осуществляется выбор между возможностями, типичными именно для русского языка и вполне обычными.

Нередко перестройка предложения при переводе, перегруппировка его членов связывается и с разбивкой его на два или более самостоятельных предложения, отделенных точкой или точкой с запятой. Этот прием перевода используется в разных языках, и в нем нет ничего специфического для перевода именно на русский язык. Но для перевода на русский (с различных языков) специфично то, что он постоянно применяется в связи с характерными для русского языка синтаксическими построениями, требующими изменений в синтаксической структуре предложения и приводящими к разбивке его как целого. В качестве примера — одно предложение из «Робинзона Крузо», формально допускающее дословный перевод и сохранение его единства. Однако общее требование соответствия русской литературно-языковой норме вызывает в переводе его перестройку. Сравним предложение подлинника и его русский перевод:

"I had two elder brothers, one of which was lieutenant-colonel to an English regiment of foot in Flanders, formerly commanded by the famous Colonel Lockhart, and was killed at the battle near Dunkirk against the Spaniards".

«У меня было два старших брата. Один служил во Фландрии, в английском пехотном полку, том самом, которым когда-то командовал знаменитый полковник Локгарт; он дослужился до чина подполковника и был убит в сражении с испанцами под Дюнкирхеном»1.

Перестройка начинается с первых же слов абзаца, так как в русской фразе, отвечающей стилистическим требованиям, невозможно было бы сказать: «Я имел двух старших братьев», ибо это, при всей грамматической правильности такого построения, создало бы впечатление неуклюжести, канцеляризма, «переводческого стиля» (в данном жанре произведения). Но даже перестроив начало, можно было бы в порядке дословно точной передачи продолжить перевод путем развертывания одного предложения, и получилось бы следующее:

«У меня было два брата, один из которых был полковником в английском пехотном полку во Фландрии, когда-то находившемся под командованием знаменитого полковника Локгарта, и был убит в сражении с испанцами под Дюнкирхеном»2.

Такой перевод даже нельзя было бы назвать вовсе нелитературным. Но он воспроизводит не столь существенную черту данного места подлинника (единство предложения) и не передает его легкости, привычности, естественности, приближающей его к разговорной фразе, делает его типично книжным. Отсюда, необходимость предпринятой в переводе разбивки.

Разбивка предложения — одна из характернейших практических необходимостей, с которыми переводчик встречается по самым разным поводам и при передаче разноязычных подлинников. Вот одно очень простое немецкое предложение (из новеллы Вилли Бределя «Комиссар на Рейне»):

„Der eine trug eine gepuderte Perücke, einen leuchtendblauen langschößigen Rock mit hohem Kragen und gekräuseltem Jabot, helle Hosen, noch hellere Wadenstrümpfe und zierliche Schuhe".

Здесь типичный для перевода случай, когда требуется передать описание одежды, а все обозначения деталей костюма нанизаны в оригинале на один глагол со значением «носить» („tragen"). Этот глагол по-русски здесь употребить не удается, ибо в форме совершенного вида «нес» он имеет иное значение, неприменимое к одежде, а в несовершенном виде получает значении длительности, тоже противоречащее контексту. И естественный вариант перевода будет таков:

«Один из них, в напудренном парике, был одет в ярко-голубой длиннополый сюртук с высоким воротником и пышным жабо; на нем были светлые панталоны, еще более светлые чулки и изящные башмаки».

Эта разбивка помогает избежать педантического нагромождения однородных членов, служащих названием частей одежды и выстраивающихся в один ряд с одним и тем же глаголом, что получилось бы при дословной передаче текста (ср.. «На нем был напудренный парик, ярко-голубой длиннополый сюртук с высоким воротником и пышным жабо, светлые панталоны, еще более светлые чулки и изящные башмаки»).

М. П. Столяров в статье «Искусство перевода художественной прозы», построенной на материале переводов с французского языка, разбирает случаи и приводит примеры того, как разбивка предложения может диктоваться функцией синтаксических структур подлинника:

«Какое-нибудь французское сложное предложение может быть построено весьма просто, совсем как по-русски, — например, может состоять из одного главного предложения и одного придаточного, соединенных местоимением „который" (qui). Но если перевести такое предложение, не раздробив его на два независимых предложения, получим курьезнейший ультра-переводческий оборот, вроде следующих: „Молодая особа... обняла за шею своего спутника, который поставил ее на тротуар... Незнакомец, вероятно, был отцом этой малютки, которая... взяла его без стеснения под руку и быстро увлекла в сад... Выстрел из пушки всадил в корпус «Сан Фердинандо» ядро, которое его просверлило ".

«Разгадка в том, что по-русски придаточное предложение, связанное с главным посредством местоимения „который", несет, вообще говоря, четко выраженную определительную функцию и характеризует тот предмет, к которому относится слово „который", указывая на какое-либо присущее ему, уже наличное свойство, состояние или на какое-либо уже совершаемоеимдействие. Соответствующая же французская синтаксическая форма позволяет соединять таким способом независимые друг от друга суждения („незнакомец был отцом малютки - малютка взяла его под руку"). Втиснутые в рамки аналогичной русской конструкции, они звучат абсурдно»1.

ВЫБОР ГРАММАТИЧЕСКОГО ВАРИАНТА

Дата добавления: 2015-07-08