Лазарет

Военный госпиталь. Палата. Койка. На койке – ЖЕНЯ, без сознания. ГУЛЯЕВА в белом халате меряет ей давление. В ногах столпились ЛУ, АЛЕКСАНДРА и КИРА ЮРЬЕВНА. В дальнем углу сидит МАМА ЖЕНИ и смотрит в одну точку.

ЛУ (отрешенно, лунатически). Скоро к ней придет белый почтальон.

АЛЕКСАНДРА (протяжно воет, как деревенская плакальщица). Побелеют глазоньки лазоревы, побелеют губки аленьки, побелеют ручки...

ЛУ. Почтальон идет работать в ночь. В ночь и в звезды.

АЛЕКСАНДРА. Ой, онемеют ноженьки от тяжести вековой… (плачет)

ЛУ. Не реви. Почтальон не велел. Если её намочить слезами, ей тяжело будет на том свете.

АЛЕКСАНДРА. Может, встретисся там с моими родными, либо в подстижечку увидисся, или встрету с ними встретисся, так передай привет моим родным, знакомым...

ГУЛЯЕВА. Заткнитесь, ёбаные вы курицы. Она еще не померла

ЛУ. Но почтальон говорил мне…

ГУЛЯЕВА. Клал почтальон на все наши дела. На все наши маленькие дела (кладет ЖЕНЕ влажное полотенце на лоб).

ЛУ. Он говорил мне.

ГУЛЯЕВА. Даже если она и погибнет, то смертью храбрых. Мы сможем ею гордиться!

КИРА ЮРЬЕВНА. Вы! Все! Вы разве не понимаете, что в эту войну ее втянули? Нет иного способа попасть на войну, кроме как быть втянутым в нее.

ЛУ. Она была готова на всё ради почтальона.

ГУЛЯЕВА (отвлекаясь от ЖЕНИ). Никто никого не втягивал. Она сама выбрала.

КИРА ЮРЬЕВНА. Нет никакого выбора. Если уж в мире установился культ романтической любви, мы обречены быть лиргероями.

ГУЛЯЕВА. Какой еще культ, к чертям собачьим?

КИРА ЮРЬЕВНА. Современная культура провозгласила романтическую любовь высшей ценностью.

АЛЕКСАНДРА (по-прежнему в режиме плакальщицы). А почему? Почему, почему, почему?

КИРА ЮРЬЕВНА. Потому что другой любви она не знает. Дрожь в коленках. Бледность лица. Без тебя меня нет. Позвони мне, позвони. И прочерк в графе «мотивация». Это вообще самый главный закон жанра – чтобы все началось с прочерка и прочерком же закончилось.

АЛЕКСАНДРА (теряет интерес, начинает бродить по палате, тихонько подвывая себе по нос). Двадцать-три-то-уж-была… Ой была-была, да вышла вся, вышла да на полюшко, без конца и без края то полюшко, ни травинушки на нем, ни цветочечка…

ЛУ. Почтальон считает, это не прочерки. Это минус бесконечность и плюс бесконечность.

КИРА ЮРЬЕВНА. Вот только геометрию сюда не впутывайте. Лирика живет по лирическим законам.

ГУЛЯЕВА. А современная культура – по современно-культурным, ага.

ЛУ. О Кира Юрьевна, что же заставляет людей современной культуры сгорать от любви? Спрашивает почтальон с потаенной усмешкой.

КИРА ЮРЬЕВНА. Актеры в кино играют нам про любовь. Писатели в романах пишут нам про любовь. Музыканты поют нам про любовь свои возвышенные песни. Это же призыв! Всеобщая мобилизация!

ЛУ. Значит, это Виктор Цой погубил ее?

КИРА ЮРЬЕВНА. Виктор Цой. Конечно.

АЛЕКСАНДРА (подхватывает). Ох ты Виктор, погубил же девку, Виктор, ох ты Цой же Цой ты, душегуб...

ГУЛЯЕВА. При чем здесь современная культура? Какая-нибудь там «Анна Каренина» ебучая – разве не о любви?

КИРА ЮРЬЕВНА. «Каренина» – о трагедии нравственного выбора. А теперь влюбился – получай индульгенцию. Тебе всё можно. Как ребенку, как юродивому. Это заманчиво. Настолько, что человеку проще воевать выдуманную войну, чем смириться с тем, что он не воин.

ЛУ. А вы, о Кира Юрьевна, свободны от иллюзий?

КИРА ЮРЬЕВНА. Спрашивает почтальон с потаенной усмешкой?

ЛУ. Это Лу спрашивает. Почтальон молчит уже вторую минуту.

КИРА ЮРЬЕВНА. Почтальон абсолютно прав. Довольно уже болтовни.

Распахивается со стуком створка окна. ЛУ срочно бежит к ней. КИРА ЮРЬЕВНА провожает ее взглядом. МАМА ЖЕНИ медленно встает и выходит из палаты, закрывает за собой дверь. АЛЕКСАНДРА садится на ее место, раскачивается на стуле взад-вперед и воет о своём.

ЛУ. Это он! Это он! (высовывается по пояс из окна, вглядывается в даль)

АЛЕКСАНДРА. Не оставьте, мои тётушки, не оставьте, мои голубушки,
во время-то позднего вечера, во время-то тёмной ноченьки, не оставьте меня одинёшеньку, помогите-ка моему горюшку…

ГУЛЯЕВУ что-то смущает в лежащей на койке ЖЕНЕ, она пытается нащупать пульс. Прикладывает ухо к груди.

ГУЛЯЕВА (кричит). Санитары!

В палату вламываются 1-ый БОЛЕЛЬЩИК и 2-й БОЛЕЛЬЩИК в белых халатах, дурацкие, как двое из ларца. Они резко останавливаются у порога – ждут дальнейших указаний. В руках у них носилки.

ГУЛЯЕВА. Что вы встали, долбоёбы? В реанимацию ее, живо!

Санитары начинают бестолково укладывать ЖЕНЮ на носилки. На поддонник с улицы запрыгивает кошка Пипетка. ЛУ берет ее на руки.

Дата добавления: 2015-07-08