Глава 1. Огонь негромко потрескивал

Огонь негромко потрескивал. Неожиданно одна из головешек выстрелила целым снопом янтарных искр.

Сюзанна Гуди вскрикнула от неожиданности и отскочила от очага. Искорки погасли у ее ног.

Отряхнув белый передник, надетый поверх тяжелого темно-бордового платья, Сюзанна сдвинула массивную крышку с котла и заглянула внутрь.

За спиной, в маленькой комнатке, вдруг заплакал младенец. Девушка услышала, как громко скрипнула половица — это мать направилась к колыбели, чтобы посмотреть, в чем дело.

— Сюзанна! — произнесла Марта Гуди ледяным тоном. — Ты снова слишком туго спеленала Джорджа. Бедный малыш чуть не задохнулся!

— Пеленка маловата. Я с трудом его заворачиваю, — огрызнулась Сюзанна, не отрываясь от очага. Ее золотые волосы растрепались и спадали на лицо.

— С пеленкой ничего не поделаешь, — ответила мать. — Лучшая нам не по карману. — Она подняла заходившегося плачем малыша и поднесла к лицу. — Бедный Джордж. Что с тобой натворила сестра?

— Эти бисквиты так долго пекутся, — вздохнула Сюзанна.

Марта Гуди приблизилась к ней. Джордж слегка ус­покоился, уткнувшись носом в белый передник матери.

— Слишком слабый огонь, — сказала мать, огорченно качая головой. — При этих тлеющих углях у тебя ничего не получится. Подбрось еще полешек, Сюзанна.

Девушка выросла высокой и худощавой. У нее были блестящие голубые глаза, молочно-белая кожа, а когда она улыбалась, на щеках появлялись ямочки.

Всякий раз, когда Марта Гуди заставала Сюзанну глядящейся в зеркало или ухаживающей за своими золотыми волосами, она говорила ей:

— Истинная красота — в делах, а не во внешности, дочка.

Будучи пуританкой, Сюзанна обладала бесконечной скромностью. Она полагала, что все праведные люди прекрасны и равны в глазах Создателя.

Поэтому ей становилось крайне неловко, когда мать заставала ее за наведением красоты. Казалось, будто Марта глядела прямо в глубину ее души и видела там трещины и нечистоты.

Но когда Сюзанне исполнилось шестнадцать, она сама почувствовала, что в душе творится что-то неладное. Девушка ловила себя на мыслях о некоем парне. Иногда она даже грезила о нем наяву во время работы. Девушка ничего не могла с собой поделать и размышляла о том, могут ли ее достоинства затмить в глазах юноши всех остальных деревенских девчонок.

Марта Гуди стояла у огня и тихонько покачивала ребенка.

— Интересно, куда запропастился отец? — сказала она. — Он требовал, чтобы бисквиты поспели вовремя. Однако ему не придется их отведать, если он будет где-то шляться.

— Наверное, отец на площади, с коровами, — предположила Сюзанна.

— Тоже мне коровы — кожа да кости, — проворчала мать. Она бросила печальный взгляд на младенца. — Мы можем выжить только чудом, Джордж.

Сюзанна направилась к дверям

— Я принесу дров и встречу отца. Я так редко куда-то выхожу.

— Сюзанна, пожалуйста, — произнесла мать, сузив глаза. — Прекрати гулять в одиночку. Ты не должна ни в коем случае — слышишь, ни в коем случае! — привлекать внимание посторонних.

Она внимательно оглядела красивую дочь и добавила громким шепотом:

— Ты же знаешь, как стало опасно. Забыла, что творится кругом?

— Но, мама, — ответила Сюзанна с нетерпением. — По-моему, я могу пойти погулять без...

— Прошлой ночью схватили Абигайль Хоппинг и бросили в тюрьму, — сказала мать тихим голосом. — Меня разбудили крики этой несчастной.

Сюзанна вскрикнула от изумления.

— Абигайль Хоппинг — ведьма?

— Так сказал Бенджамин Файер, — промолвила Марта Гуди, тяжело дыша. — Бенджамин обвинил Абигайль в том, что она пела заклинания во время приготовления пищи.

— Как-то не верится, что Абигайль Хоппинг — ведьма, — сказала Сюзанна, качая головой. — А она созналась?

— Сегодня ее допросят в молитвенном доме, — мрачно проговорила Марта.

— О, мамочка! Неужели ее сожгут, как и всех остальных? — воскликнула Сюзанна, не в силах произнести больше ни слова.

Мать принялась качать ребенка и не ответила.

— Кругом слишком много зла, дочка, — произнесла она наконец. — Едва началось лето, Бенджамин Файер стал находить ведьм в нашей деревне на каждом шагу. Умоляю, будь осторожна, Сюзанна. Оставайся в тени. Не давай повода подозревать тебя. И даже замечать.

— Хорошо, мама, — кивнула девушка. — Я только схожу за дровами. Обернусь мигом.

Она распахнула дверь, и в темную комнату ворвались яркие солнечные лучи.

— Нет! Стой! — закричала мать.

Сюзанна обернулась, застыв в дверях. Голубые глаза сверкали, на лице было написано нетерпение.

— Ты собралась на улицу простоволосой? — одернула ее мать. — О чем ты только думаешь, милая?

— Извини, — Сюзанна вернулась в комнату, взяла белый чепчик, висевший на деревянном крючке, и нахлобучила поверх своих непослушных волос. — Я скоро вернусь.

Она прикрыла за собой дверь, туг же заслонив глаза рукой от яркого послеполуденного солнца, и зашагала мимо копающихся в грязи кур.

Сюзанна отправилась по тропинке, ведущей к центру деревни. От быстрого шага подол платья весь перепачкался. Проходя мимо дома Хэлси, девушка отметила, что им еще не привезли стекла из Англии. Окна закрывали ставни. Мистер Хэлси был полностью поглощен своим огородом и даже головы не поднял, услышав шаги.

На крыше молитвенного дома возился какой-то человек, устанавливавший латунный флюгер неподалеку от трубы.

Деревенский судья Бенджамин Файер с озабоченным видом входил внутрь здания. Сюзанна сбавила шаг и подождала, пока он скроется за дверью. Девушка вспомнила про Абигайль Хоппинг, и у нее мороз пробежал по коже.

«Я знаю, что Бенджамин Файер хороший и справедливый человек, — подумала Сюзанна. — И все-таки я боюсь его, как и другие жители Уикхема».

Следует заметить, что деревенский судья Бенджамин Файер был наиболее могущественным человеком в селении. А также и наиболее состоятельным. Его изба, самая большая в деревне, располагалась напротив молит­венного дома. Когда Сюзанна проходила мимо, в ноздри ударил доносившийся с кухни аромат жарящегося мяса.

«Ох, и процветают же эти Файеры, — невольно подумала Сюзанна, не в силах скрыть зависти. — У них к обеду всегда найдутся бисквиты и соус. И мясо не переводится».

Сюзанна знала, что братья Файер, Бенджамин и Мэттью, преуспевали сильнее других жителей деревни благодаря своим достоинствам. С самых ранних лет она полагала, что фортуна улыбается самым праведным.

А значит, Бенджамин Файер стал деревенским судьей потому, что был самым мудрым и благочестивым человеком в округе. К тому же, в то время как во всем Массачусетсе осужденных вешали, он предложил заменить эту казнь на священное аутодафе^*. А младший брат Бенджамина Мэттью стал самым процветающим фер­мером опять же благодаря своей праведности и набожности.

Догадаться обо всем этом не составляло труда.

Миновав молитвенный дом и направляясь к площади, Сюзанна поймала себя на том, что думает о сыне Бенджамина Эдварде.

«Где ты сейчас, Эдвард? Вспоминаешь ли обо мне?»

— Ой! — вскрикнула вдруг девушка. Она столкнулась со свиньей чудовищных размеров, розовой с черными пятнами, которая вылезла из лужи на тропинку.

Возмущенная свинья громко захрюкала, но все же уступила дорогу. Сюзанна наклонилась и принялась отряхивать грязь со своего белого передника. «В другой раз не будешь думать о грешном», — упрекнула она себя, поправляя чепчик.

Но разве могут быть грешными мысли о таком парне, как Эдвард?

Вскоре девушка заметила своего отца в дальнем углу площади — большого прямоугольника, находившегося посреди деревни. Отец тщательно ровнял граблями клочок земли и даже не заметил, что дочь машет ему рукой.

__________________________________________________________________________________

^* Аутодафе — торжественное оглашение приговора инквизиции, а также само исполнение приговора (главным образом публичное сожжение

Мистер Франклин, кузнец, стоял у наковальни возле дверей своей кузницы и бешено молотил по куску раскаленного металла. Проходя мимо, Сюзанна улыбнулась его помощнику, молодому парню по имени Артур Кент. Он раздувал меха, вдвое превышавшие размерами рост юноши.

Позади кузницы шумел зеленый лес. Деревню окружали заросли тополей и буков. А в самой чаще можно было встретить дубы, сосны и клены.

Общественная поленница находилась на самой границе леса. Но Сюзанна смотрела сейчас не на нее, а на кроны деревьев.

Солнце пробивалось сквозь листву, заливая всю землю светом. И в этом свете кружились черные с золотом бабочки-данаиды.

«Прогуляюсь-ка я немного по лесу», — решила Сюзанна.

Насколько же здорово было вырваться из темной лачуги и удрать подальше от кухонной духоты и бесконечных воплей младенца!

Подальше от разных запретов и от строгого взгляда матери.

Подальше от страха, воцарившегося в последнее время в деревне. Сюзанна вошла в лес, сухие ветки захрус­тели под тяжелыми черными башмаками. Как только деревня скрылась из виду, девушка сдернула чепчик и распустила волосы.

Она неторопливо прогуливалась, подставляя лицо ярким лучам солнца. Платье зацепилось за куст ежевики. Девушка отцепила его и пошла дальше.

Легкий шорох заставил ее обернуться. Она увидела бурого с белым бурундука, возившегося на куче палых листьев.

Сюзанна закинула назад свои длинные волосы и глубоко вздохнула. Воздух казался терпким и сладким.

«Но мне не должно быть хорошо в лесу», — подумала вдруг девушка, и чудесное настроение начало таять. Ведь Сюзанна верила, что в лесу скрывается зло.

И словно в подтверждение ее мыслей, деревья разом потемнели, солнечный свет погас. Наступал вечер.

Сюзанна была уверена, что в лесной чаще, вдали от людей, обитает Нечистый и его приспешники. Туда собираются на шабаш деревенские ведьмы и пляшут при лунном свете со своим господином и его слугами. Нечистый и его приспешники живут глубоко под землей, в норах, замаскированных листвой и толстенными корнями. Сюзанна полагала, что, если она поздно ночью слишком удалится от деревни, вся нечисть набросится на нее и утащит в подземный мир, исполненный мучений и мрака.

Воздух свежел. Откуда-то с дерева, прямо над головой Сюзанны, горлица испустила леденящий душу стон.

Девушка вздрогнула.

— Как здесь темно и холодно, — произнесла она вслух. — Пора возвращаться.

Но стоило ей двинуться в сторону деревни, как из-за спины протянулись чьи-то сильные руки и схватили ее.

— Нечистый! — завопила девушка.

Дата добавления: 2015-07-08