Опыт и уроки незавершенных поворотов 1956 и 1965г.г.

1956 и 1965 годы. Сначала их назовут решительным поворотом, рубежом больших перемен, потом - временем нереализованных возможностей и не вполне оправданных надежд. Интерес к событиям этих лет растет и становится тем заметнее, чем глубже развиваются процессы современной перестройки. Интерес этот столь же закономерен, сколь закономерно стремление идти вперед, учитывая опыт прошлого и не повторяя его ошибок. Сейчас приходится возвращаться к многим проблемам, поставленные еще в 50-е и 60-е годы, но не дошедшим в свое время до стадии практического решения или решенным непоследовательно, половинчато, некомплексно. Многое надо переосмыслить и переделать. А переделывать, перестраивать порой сложнее, чем строить заново. Причем не только в конкретно-вещественном плане, но и психологически. Думается, мы еще не оценили в полной мере силу инерции недоверия к поворотным шагам, когда кажется, что "все это уже было "и "нечего нельзя изменить". Своеобразное переплетение новых и старых задач, старых проблем и новых подходов к их решению одна из особенностей и одновременно сложностей перестройки. Понять ее место в общем историческом процессе можно только на основе уяснения того, что же в действительности было в конечном итоге "заморожено", а многие замыслы этих лет так и не стали реальностью. Исторический поворот - всегда момент разрешения противоречий общественной жизни. Глубина и характер этих противоречий определяют характер и форму развития поворота. Он может быть эволюционным и революционным, осуществляться с помощью последовательных реформ или в результате решительной ломки, выступать как законченный процесс или оставаться незавершенным. И еще. Это всегда момент поиска, выбора, сопостанавлению альтернатив. Это такая критическая точка действительности, в которой сталкиваются объективный и субъективный факторы истории: объективная необходимость назревших перемен, осознание этой необходимости партией и народом, готовность к практическим шагам. Противоречия объективной реальности, ее "болевые точки - своеобразные ориентиры, помогающие обществу выбрать верное направление своего дальнейшего движения. Собственно выбор, его конкретизация в программе практических действий зависят уже от степени "включенности" в процесс субъективного фактора, уровня его зрелости готовности к предстоящим переменам. "Подключение" субъективного фактора начинается с осознания места и глубины поворота, что во многом определяет и логику развития всех последующих событий, и отношения к требованию "идти непременно дальше", к которому призывал В.И.Ленин.

11 съезд РКП(б). Ленин оценивает создавшуюся в стране в связи с поворотом к нэпу ситуацию: "За этот год мы доказали с полной ясностью, что хозяйничать мы не умеем...Либо в ближайший год мы докажем обратное, либо советская власть существовать не может".

"Иначе нас сомнут!" -так обосновывалась И.В.Сталиным необходимость поворота конца 20-начало 30-х годов.

Быть или не быть социализму аналогичную альтернативу поставил и 1941 год.

"Такой коренной поворот необходим, ибо другого пути у нас просто нет. Отступать нам нельзя и отступать нам некуда". Такой вывод был сделан в апреле 1985-го и подтвержден январским (1987) Пленумом ЦК КПСС.

Повороты 1921, 1929, 1941 и 1985 гг. В их основе - решение судеб социализма, проблема, которая может возникнуть не только в переходный период или при столкновении с внешней агрессией, но и на том этапе, когда социализм вполне упрочился и развивался в условия мира. Альтернатива "быть или не быть" вырастает, как правило, из кризисной ситуации, из реальной опасности существованию социализма или формируется под угрозой его серьезных деформаций. Она может возникнуть и в условиях, когда кризис в полном смысле слова еще нет, но налицо симптомы его возможного появления. В обстановке предкризисной ситуации, которая сложилась, например, на рубеже 20-30-х годов, подведение под фундамент поворота жестокой альтернативной основы тоже имело своё обоснование. Тогда альтернатива социализму не могла быть снята просто в силу незавершенности переходного периода и вопрос "кто-кого" по-прежнему стоял в повестке дня. Кроме этого действовал еще один фактор: за годы строительства социализма удалось в целом овладеть механизмом "крутой ломки", свойственной периодам "штурма и натиска", в то как методы и приемы "осады", т.е. последовательных "реформационных" перестроек, оказались освоенными в значительной меньшей степени. Этот фактор имеет особое значение - в данном случае не столько для понимания "приемлемости" тех или иных методов осуществления поворотов 1929г., сколько для определения места и роли событий середины 50-середины 60-х годов с точки зрения развития механизма поворота в целом. В тот период была предпринята фактически первая попытка овладения механизмом "реформационных" поворотов, которые в случае их завершенности и верности первоначальным целевым установкам - выводят общество на качественно новый уровень развития. И в этом смысле по своему характеру, по своей конечной направленности они могут рассматриваться как революционные, что не только не противоречат "реформационной" форме их развития, но и представляет собой, думается, одну из закономерностей социалистического прогресса.

Поворот 1956 г. вырос из общей экономической и политической ситуации, сложившейся в стране на рубеже 50-60-годов. Последовательный восстановительный период закончился об этом говорили не только показатели развития народного хозяйства, но и утверждения мирового настроя в общественной жизни в целом, связанное с оформлением социально-психологического перехода от войны к миру. Произошла известная переоценка ценностей, в том числе стимулов и факторы подъема трудовой активности. Принцип работы" любой ценой "все более утрачивал свою оправдательную функцию (последствия войны, трудности восстановления и т.д.) Чем дальше отодвигалась война, тем отчетливее в сознании современников зрело понимание того, что вместе с ней должны уйти в прошлое вызванные экстремальной военной обстановкой бытовые лишения и напряженность труда. Вопрос ставился жестоко: "Закончилась война, тяготы войны мы все пережили и прекрасно знаем: наступил период мирового строительства. Сколько можно спать на козлах". Так обыденное сознание, по существу, зафиксировало один из рубежных моментов в развитии советского общества, особенность которого состояла в необходимости поворота к социальным программам. Потребность в поиске, построенном на осмыслении противоречий действительности, становилась все более общественно необходимой.

Усиливалась война критических выступлений снизу, направленных против недостатков в организации производства, неустроенности быта, различных злоупотреблений. "Кто виноват?" - этот вопрос (и именно в такой форме) чаще всего сопровождал поиск причин существования общественного зла". "Зло", таким образом, выступало в строго персонифицированной форме, а проблема ответственности в общем сводилась к определению круга непосредственных "виновников" тех или иных неполадок, сбоев, трудностей. Так методы "борьбы с недостатками" переходного периода переносились в день сегодняшний, а логика этой борьбы воспринималась как нечто абсолютное и настолько "усвоенное", что становилась частью общественной психологии. Опыт прошлого превращался в своего рода в резервуар, единственный кладезь, хранящий ответы на все вопросы действительности.

Некритическое отношение к методам и формам управления общественными процессами переходного периода приводило к их известной абсолютизации. Абсолютизация же, придающая ограниченно верному способу действий универсальный характер, всегда служит основой заблуждений. Перерастание относительных аспектов социалистической практики в абсолютные сыграло свою роль и в развитии концепции социализма, которая сложилась в основном еще в 30-е годы. Согласно этой концепции социализм все более мыслился как непрерывное поступательное, достаточно непротиворечивое движение общества к вершинам коммунизма. Эта теория в основе своей опиралась на возникшие еще в первые послереволюционные годы представления о том, что все трудности социалистического строительства объясняются отсутствием опыта и исторических предпосылок, "что по истечении определенного времени все пройдет как по маслу: задачи хозяйственного и социального строительства будут решаться намного проще, без хлопот и различного рода издержек". Реальный социализм в этой теории становился простой суммой" пережитков прошлого" и "ростков будущего"; первые предполагалось искоренять, второе всемирно поддерживать и развивать. Идеальный и упрощенный образ социализма вошел в теорию и стал во многом определять и общественную практику, которая как бы "копировалась" с него, а все, что не вписывалось в заданную структуру, относилось к разряду "чужеродного", "пережиточного ", "не нашего".

Поиск нового подхода, основанного на отказе от принципа "разовых действий" и переходе к комплексным программам общественного обновления, займет в целом весьма длительный период и в конечном счете подведет концепции современной перестройки. В конце 40-начале 50-х годов успешное развитие этого поиска сдерживали условия, в которые он был поставлен. Его направление изначально оказалось как бы "заданным", ограниченным достаточно узкими рамками. Эти рамки определял авторитаризм. Давление силы авторитета, прежде всего авторитета

И.В.Сталина, сковывало развитие общественного сознания, общественной мысли - этого политического интеллекта общества, призванного вести поиск путей разрешений противоречий общественной жизни. Имя Сталина нередко использовалось как "щит", как тот самый аргумент из аргументов, который ставит последнюю точку в любом споре и решает исход любой дискуссии. Позиция оппонента подчас не просто осуждалась, а подвергалось обязательному "разгрому" с последующим запретом права на существование (первое, что приходит на память в этой связи, сессия ВАСХНИЛ 1948 г.). В результате сложилась, казалось бы, парадоксальная ситуация: необходимость перемен постепенно стала ощущаться на всех уровнях общественного сознания (о чем свидетельствовал рост критического настроя), но при этом современники старались упорно обходить проблемы современности (не последнюю роль сыграл принцип "как бы чего не вышло"). Этот "порочный круг" необходимо было порвать. Единственной альтернативой авторитаризму могла стать демократизация общественной жизни.

"Оттепель" - так символично обозначился в сознании людей период, непосредственно предшествующий 20 съезду партии."...1954-1955 годы кажутся затянувшимся прологом в книге бурных похождений, неожиданных поворотов, драматических событий, вспоминал И.Эренбург, Это, однако, не так. В моей личной жизни в то время отнюдь не было тусклым: сердце оттаивало, я как бы начинал заново жить. Названы годы не были бледными и в жизни страны. Начало справедливой оценки несправедливости прошлого не было случайностью, оно не зависело ни от добрых намерений, ни от темперамента того или иного политического деятеля. Просыпалась критическая мысль, рождалось желание узнать об этом, поверить другое". А вслед за этим-1956 год, 20 съезд, осуждение культа личности, курс на широкую демократизацию общества. Обновление. Поворот.

Альтернатива тех лет воспринималась следующим образом: "...Или партия открыто, по-ленински осудит допущенные в период культа личности И.В.Сталина ошибки и извращения, отвергнет те методы партийного и государственного руководства, которые стали тормозом для движения вперед, или в партии возьмут вверх силы, цеплявшиеся за старое, сопротивлявшееся всему новому, творческому". Следовательно, альтернатива главным образом получила политический характер.

Процесс обновления, затронувший в 50-е годы разные сферы общественной жизни, начался прежде всего с восстановления демократических основ деятельности партии, ленинских норм партийной жизни, коллективности руководства. Был налажен регулярный соэыв партийных съездов и пленумов ЦК, стало широко практиковаться обсуждение партийных и государственных документов в печати и на собраниях трудовых коллективов. По важнейшим вопросам развития тех или иных отраслей народного хозяйства стали созываться совещания с привлечением широкого круга специалистов. Уточнялись функции партийных организаций: последние освобождались от задач оперативно-хозяйственного руководства и передавали их специальным органам управления народным хозяйством.Партия получила возможность сосредоточиться на выработке стратегических программ социально-экономического развития страны, выборе приоритетных направлений и средств их выполнения. Одновременно активизировалась деятельность Советов, профсоюзов, комсомола в направлении развития самостоятельной и инициативы. Основным требованиям перестройки работы этих органов и организаций было требования их решительного поворота лицом к народу. Рожденная 20 съездом атмосфера поиска, в котором раскрепощалась общественная мысль, получали развитие новые идеи и подходы, стало благо приятной почвой для обновления науки, литературы, искусства.

Курс на демократизацию общественной жизни должен был найти свое адекватное положение и в экономике. Все экономические перестройки второй половины 50-х начало 60-х годов (по замыслу) были призваны решить проблему демократизации управления: расширить хозяйственные права союзных республик путем передачи в их ведения вопросов, которые раньше решались в центре; приблизить управления к местам; сократить управленческий аппарат и др. Особенность же всех хозяйственных реорганизаций 50-первой половины 60-х годов заключалось в том, что на развитие их большей степени сказался "политический детерминизм" поворота 1956г. Многие экономические проблемы тех лет пытались решить чисто политическими приемами и методами. И тогда уже партийность хозяйственного руководителя определялась по его отношению к посевам кукурузы, а рост урожайности ставился в прямую зависимость от уровня политической сознательности. "Если в отдельных районах страны кукуруза внедряется формально, колхозы и совхозы снимают низкие урожаи, то в этом виноват не климат, а руководители, говорил Н.С.Хрущев.

Путем использования испытанных приемов непосредственной апелляции и сознательности, энтузиазму, самоотверженности решались задачи освоение целины и сибирских строек. Движение за коммунистический труд - заметное событие тех лет - родилось в первую очередь на волне политического подъема, на той же базе сознательности и энтузиазма. И в то же время первые попытки реально связать энтузиазм и экономический интерес (начало бригадного порядка) воспринимались, главным образом, как явление "стяжательства", "рвачества" и чуть ли не "капитализма" в экономике.

Представляется, что созданный в сознании людей образ коммунизма, построение материально-технической основы которого было обещано через 20 лет, оказывал на экономическую и социальную политику конца 50-х начала 60-х годов гораздо большее влияние, нежели анализ тогдашней экономики и ее проблем. Именно в силу этого попытки "обогнать время" в тот период окончились в целом неудачей. Но вместе с тем они в немалой степени способствовали созданию такой обстановки, которая побуждала к поискам, дерзаниям, стремлению выйти за пределы возможного. Прорыв человечества в космос - событие, неотделимое от этой эпохи. Успешное решение приоритетных научно технических проблем только оттеняло недостатки состояния" обыденной экономики". Поиск велся в этом направлении. Его вектор был задан в общем верно: отказ от излишней централизации. Расширение хозяйственной самостоятельности, использование цены, прибыли, кредита и др. экономических рычагов в хозяйственной практике, переход на хоздоговаренные отношения между предприятиями и т.д. Эти вопросы обсуждались в ходе экономических дискуссий.

Отношение к проблеме партийной и государственной ответственности политического руководства 50-х годов уже достаточно ясно обозначилось в июне 1957 г., когда прошел пленум ЦК, осудивший "антипартийную группу" В.М.Молотова, Л.М.Кагановича, Г.М.Маленкова и др. поведение которых после 20 съезда КПСС в значительной мере связывалось с фактом персональной ответственности этих лиц за произвол и беззаконие периода культа личности.

Вторая половина 50-х и начало 60-х годов прошли под знаком борьбы демократической и консервативной тенденции в развитии общественной жизни. В конце этого периода демократическая тенденция стала ослабевать главным образом в силу непоследовательности действий сверху, увеличилась опасность волюнтаризма и администрировании, что впоследствии послужило прямой предпосылкой для укрепления позиции административно-командной системы. Это произошло не сразу: процессы демократизации к середине 60-х годов набрали положительную инерцию, переключившись из сферы политической в сферу экономическую, точнее - продолжая в сфере экономики. Развитие поворота 1965 г. находилось поэтому под влиянием 2-х разнонаправленных тенденций: если хозяйственные решения 2-й половины 60-х годов фактически продолжали и углубили поиски предшествующего десятилетия, то политическая ситуация после 1964 г. складывалась в целом "всерьез" с основными принципами демократического курса 20 съезда партии.

Главное содержание и прогрессивную направленность поворота, намеченного в середине 60-х годов, определила хозяйственная реформа. К этому времени в партии, в обществе в целом созрело понимание ограниченности практики частных поправок и отдельных улучшений, а вместе с тем и необходимость выработки системы мер.

Поворот 1965 г. не смог поэтому довести до конца традицию 1965 г., хотя логически и исторически был продолжением поворота середины 50-х годов.

Перед нами, таким образом, внутренне единый, но дискретный в своем развитии процесс, своего рода один поворот, в котором события 1956-1965 гг. представляют собой как бы 2 его составляющие - линию на демократизацию общества и линию на экономическую перестройку.

Умение не только предпринять практические шаги, но и видеть их ближайшие и отдаленные последствия, постоянная готовность к решению вновь возникающих проблем - необходимое условие осуществления социально - экономических поворотов. А поэтому главным уроком любого поворота по-прежнему остается ленинский "идти непременно дальше..."- как в смысле последовательности осуществления программы революционных реформ, так и особенно в смысле развития процесса демократизации. Таков лейбмотив выводов, которые, формируясь постепенно в недрах народа и его партии, привели наше общество к современной концепции перестройки, к выработке нового политического мышления на основе марксистко-ленинской диалектики и учета уроков исторического опыта.

Вопросы истории КПСС. 1988, N4.

Дата добавления: 2015-07-08