Вернемся в прошлое

Еще раз вернемся в прошлое. На этот раз с помощью старинной книги Н.Дубинского «Женщина в жизни великих людей». Интересно играть с векторным кольцом, откатывая его в прошлое, а потом вновь притягивая к современности.

Вот, к примеру, Луиза Альбани (Обезьяна) и итальянский поэт и драматург Витторио Альфьери, родившийся 16 января 1749 года, а стало быть, принадлежащий Змеям (начало года Змеи – 13-14 января).

«Если в истории всемирной литературы есть пример редкой по своему бурному и тревожному характеру связи между поэтом и женщиной, то это, конечно, связь Альфьери и графини Альбани. С другой стороны, трудно также указать более яркий пример непосредственного влияния женщины на творчество поэта, Пегас которого всегда нуждается в легких ударах хлыста, чтобы уносить своего повелителя в бездонные пространства поэзии».

Первоначально графиня была женой Карла Эдуарда Стюарта (Крыса) и пребывала в векторном браке на правах хозяйки. Ей было 20 лет, ему 52. Надежды на английский престол таяли. На какое-то время Карл пришел в себя, но вскоре дела его пошли совсем плохо. «Здоровье его пошатнулось, силы ослабели. Жена почувствовала к нему отвращение, тем более что Карл Эдуард жестоко обращался с ней. Она долго томилась, ждала и искала удобный случай, чтобы решиться порвать со своим мужем…»

Тут она и знакомится с будущей звездой итальянской поэзии Альфьери. Поэт от природы был нелюдим и избегал знакомств с женщинами, особенно такими красавицами, как графиня Альбани. Однако для неё пришлось сделать исключение. Слишком очевидны были её достоинства: невиданная красота, ангельский характер, любовь к словесности и прочим искусствам, а сверх того, она имела большое состояние. Вот слова самого поэта: «Такова была страсть, с этого времени нечувствительно развившаяся и взявшая верх над всеми моими привязанностями, над всеми моими мыслями. Она угаснет только с моей жизнью… Любовь моя не только не отрывала меня от полезных занятий, не суживала, если можно так выразиться, моих идей; напротив, она подстрекала, ободряла меня и представляла собой пример всего прекрасного. Узнав и оценив такое сокровище, я страстно отдался ей. И я не обманулся, ибо после десяти лет, в. минуту, когда я пишу эти строки, когда, увы, для меня настало время горьких разочарований, я более и более пылаю страстью к ней, а между тем время уничтожило в ней многие пустые преимущества скоропроходящей красоты. Каждый день мое сердце возвышается, смягчается, улучшается с ней, и я думаю и уверен, что и её сердце, опираясь на мое, почерпнет в нем новые силы».

Находясь рядом с графиней Альбани, поэт пишет свои лучшие произведения, его продуктивность вырастает до предела. Для полного счастья не хватало только разрушить брак графини с Карлом Эдуардом. «Но как этого достигнуть? Карл Эдуард не отпускал жену от себя ни на шаг, а уезжая, буквально запирал её на ключ». Пришлось выманить их на прогулку, во время которой графине удалось спрятаться в монастыре и из одного векторного брака ускользнуть в другой. Началась скитальческая жизнь, ибо признать официальным этот брак было невозможно без развода со Стартом. Постепенно в эту историю втягивается, как в воронку, пол-Европы. Герцог Тосканский, папа римский, наконец, король Швеции Густав III, добившийся её развода.

Скитания продолжаются и после смерти бывшего мужа. Революция изгоняет влюбленных из Парижа, они возвращаются во Флоренцию, где живут, если верить автору, абсолютно счастливо. Вот только одна незадача: у графини новый друг – художник Фабр. Альфьери же умирает 53 лет от роду, якобы так и не узнав об измене своей грандиозной любви. (Данный эпизод ещё пригодится для уточнения знака Альфьери, ибо представить подобные страсти между Драконом и Обезьяной совершенно немыслимо.)

На одну страницу попали два знаменитейших векторных брака. Женой Рубенса (Бык) была Елена Фоурман (Тигр), красоту которой и свое отношение к ней он запечатлел на многих своих полотнах. Аналогична ситуация с Рембрандтом (Лошадь) и знаменитой (в живописном смысле) Саскией (Крыса). В обоих браках слуги хоронят хозяев. Единственная разница в том, что Фоурман после смерти Рубенса сразу выходит замуж, а Рембрандт двенадцать лет прожил вдовцом. Интересно, что и умерли они почти одновременно: Рубенс в 1640-м, Саския в 1642-м. Не странно ли всё это?

Чтобы никому не было обидно, к поэтам и художникам добавим какого-нибудь композитора. Например, Шопена (Лошадь). Чем он хуже, скажем, того же Мюссе (Лошадь), у него ведь тоже что-то бурное было с Жорж Санд? Многие считают, что Жорж Санд погубила его. А ведь при первой встрече она ему совершенно не понравилась. Он писал, что её «лицо ему совершенно несимпатично. В нем есть даже нечто такое, что его отталкивает». «Но не одной красотой побеждает женщина. Как ни несимпатична она кажется на большом расстоянии, если принять во внимание, что она не только часто меняла любовников, но нисколько не церемонилась с ними и бросала при первом удобном случае; находя даже возможность издеваться над ними и позорить в своих романах, как она сделала это с Мюссе, тем не менее было, вероятно, в ней нечто притягательное, против чего не могли устоять даже люди, явно ей не симпатизирующие. Лучшее доказательство – любовь Шопена» (Н.Дубинский). (Хотел бы я посмотреть, как Жорж Санд расправляется с Обезьянами или каково было бы её превосходство над равными ей знаками мужчин (Кот, Коза, Кабан). А то сладила с двумя Лошадьми, а уж разговору-то…)

Шопена особенно жалко. «Нежный, хрупкий, с женственной душой, проникнутый благоговением ко всему чистому, идеальному, возвышенному, он вдруг влюбляется в женщину, которая курит табак, носит мужской костюм, ведет самые свободные разговоры».

Далее Н.Дубинский производит научное действие – сравнивает историю двух пар: Жорж Санд с Мюссе и её же с Шопеном. «Когда она сошлась с Мюссе, они уехали в Венецию; когда она сблизилась с Шопеном, местом их совместного пребывания сделалась Майорка. Сцена другая, но обстановка та же, и, как мы увидим, даже роли оказались одинаковыми и с одним и тем же грустным концом. В Венеции Мюссе, убаюканный близостью Жорж Санд, писал стройные стихи с искусными рифмами; на Майорке Шопен, также убаюкиваемый близостью Жорж Санд, создавал баллады и прелюдии. В разгар страсти Мюссе заболел; заболел также в минуты высшего любовного экстаза и Шопен. Словом, повторилась та же история. Болезнь Мюссе охладила жар талантливой женщины. То же самое произошло и во время болезни Шопена. Когда у него появились первые признаки чахотки, она стала тяготиться им. Красота, свежесть, здоровье – да; но как любить больного, хилого, капризного и раздражительного человека?»

Взять бы Дубинскому да и сравнить годы рождения Шопена и Мюссе (а они родились в один год), поискать ещё нечто подобное, и векторное кольцо было бы открыто на сто лет ранее… Ведь, в принципе, ничего не изменилось с тех времен. Векторное кольцо могло быть открыто в Древнем Риме, Древней Греции и уж тем более в Китае. Однако суждено ему было открыться только в самом конце ХХ века в России, в Москве, на улице Наметкина, в квартире номер 60…

«Нужно было кончать эти отношения. Но как? Шопен слишком к ней привязался. Знаменитая женщина, опытная в таких делах, испытала все средства, но напрасно. Тогда она вспомнила выходку, которую позволила себе по отношению к Мюссе, правда, после его смерти. Как и тогда, она написала роман («Лукреция Флориани»), в котором под вымышленными именами вывела себя и своего возлюбленного, причем героя, то есть Шопена, наделила всеми слабостями, а себя возвеличила до небес. Казалось, после этого разрыв неизбежен, но Шопен медлил. Он не мог расстаться с Жорж Санд. Шопен ещё думал, что можно вернуть невозвратимое. Действительность, однако, показала, что сделать этого нельзя. В 1847 году, ровно через десять лет после их встречи, любовники расстались».

Горы книг, фильмов и прочего высокохудожественного хлама накручены вокруг истории Санд и Шопена. Нет человечеству успокоения. Божественна музыка Шопена, проза Жорж Санд, допускаю, также великолепна. Людям трудно понять, отчего так трагичны отношения двух великих, а может, и величайших людей? Поэтому к этой паре люди будут возвращаться вновь и вновь. Векторное кольцо в этой точке пространства стало кольцом времени.

«Через год после разлуки Шопен и Жорж Санд встретились в доме одного общего друга. Встреча поразила писательницу. Она вспомнила зло, которое причинила композитору, вспомнила свою несправедливость, жестокость, и ей захотелось помириться с ним. Полная раскаяния, подошла она к бывшему возлюбленному и протянула ему руку. Красивое лицо Шопена покрылось бледностью. Он отшатнулся и вышел из зала, не промолвив ни слова…»

Закономерный финал… Освобожденный слуга протрезвленным взглядом оценивает свое прошлое. Остается только напомнить о цифрах: Мюссе умер 47 лет от роду, Шопен – 39 лет, Санд прожила 72 года.

Дата добавления: 2015-07-08