Глава 16. Небольшой дождь прекратился как раз вовремя, чтобы дать возможность секретаршам

Небольшой дождь прекратился как раз вовремя, чтобы дать возможность секретаршам разбежаться группками по трое и четверо в поисках ленча. Небо было серым, под ногами – мокро. За каждой машиной тянулись облачка пара. Реджи и ее клиент свернули с Третьей улицы на Мэдисон-стрит. В левой руке она несла портфель, а правой держала его за руку. Они с трудом пробирались сквозь толпу. К тому же у нее было много дел, и она спешила.

Из древнего белого “форда”, припаркованного у Стерик Билдинг, за ними следил Джек Нэнс, который по радио передавал сведения своему партнеру. Когда они свернули на Мэдисон-стрит и он потерял их из виду, он принялся слушать. Через несколько минут Кэл Сиссон передал, что он их засек и что они, как и ожидалось, направляются в больницу. Через пять минут Реджи и Марк уже были в больнице.

Нэнс запер фургон и перебежал через Третью улицу. Он вошел в Стерик Билдинг, поднялся на лифте на второй этаж и осторожно повернул ручку двери, на которой висела табличка “РЕДЖИ ЛАВ – АДВОКАТ”. Дверь оказалась незапертой – приятная неожиданность. Было одиннадцать минут первого. Практически каждый юрист со сколь либо значительной практикой уже закрыл контору и ушел обедать. Он открыл дверь и вошел. Неприятный звонок над головой возвестил о его прибытии. Черт! Он надеялся войти через запертую дверь, что он очень хорошо умел делать, и покопаться в делах без помех. Проще пареной репы. Большинство этих маленьких контор не имели никакой охранной сигнализации. Другое дело – крупные фирмы, хотя в нерабочее время Нэнс мог войти в любую из тысяч юридических контор в Мемфисе и отыскать все, что ему нужно. Он уже проделывал такую операцию, наверное, десяток раз. У юристов, пробавлявшихся яичницей с ветчиной, в офисах не было двух вещей: наличных и охранной сигнализации. Они просто запирали двери. Откуда-то возник молодой человек, спросивший:

– Чем я могу вам помочь?

– Дело вот в чем, – сказал Нэнс серьезно. По-деловому. – Я из “Таймс Пикиюн”, вы знаете, газета в Новом Орлеане. Ищу Реджи Лав.

– Ее нет.

Клинт остановился в десяти футах от него.

– А когда она вернется?

– Не знаю. У вас есть документы?

– Вы имеете в виду эти визитные карточки, которые вы, юристы, разбрасываете по мостовой? – Нэнс направился к двери. – Нет, приятель, у меня такой карточки нет. Я – репортер.

– Прекрасно. Как ваше имя?

– Арни Карпентир. Скажите ей, я зайду позже. – Он открыл дверь, звонок снова сработал, и он вышел. Не слишком продуктивный визит, но он видел Клинта, переднюю комнату и приемную. В следующий раз он пробудет там подольше.

* * *

На девятый этаж они поднялись без происшествий. Реджи держала его за руку, что раньше привело бы его в раздражение, но в данных обстоятельствах даже успокаивало. Пока они поднимались, он изучал свои ступни. Боялся поднять глаза, увидеть еще кого-нибудь незнакомого. Он сильнее сжал ее руку.

Они вышли в холл на девятом этаже и не успели сделать и десяти шагов, как из гостиной к ним бросились три человека.

– Миссис Лав! Миссис Лав! – закричал один из них. Реджи сначала вздрогнула от неожиданности, потом продолжила путь, покрепче ухватив Марка за руку. У одной в руках был микрофон, у другого блокнот, у третьего – фотоаппарат. Тот, что с блокнотом, сказал:

– Миссис Лав, несколько вопросов по-быстрому.

Проходя мимо столика медсестры, они ускорили шаги.

– Никаких вопросов.

– Это правда, что ваш клиент отказывается сотрудничать с ФБР и полицией?

– Комментариев не будет, – отрезала она, глядя прямо вперед. Они шли за ними, как гончие по следу. Она быстро наклонилась к Марку и шепнула: – Не смотри на них и не говори ни слова.

– Правда ли, что прокурор из Нового Орлеана был в вашем офисе сегодня утром?

– Комментариев не будет.

Врачи, сестры, пациенты, все расступались, освобождая дорогу спешащей Реджи и ее знаменитому клиенту, сопровождаемым сворой лающих псов.

– Ваш клиент говорил с Джеромом Клиффордом до его смерти?

Она сильнее сжала его руку и ускорила шаги.

– Комментариев не будет.

Когда они уже почти дошли до конца холла, клоун с фотоаппаратом выскочил вперед и, пятясь, умудрился сделать снимок, прежде чем приземлился на пятую точку. Сестры засмеялись. Охранник, стоявший неподалеку, поднял руку, стараясь утихомирить крикунов. Но никто не обратил на него внимания.

Когда Реджи и Марк сворачивали за угол, кто-то крикнул:

– Верно ли, что ваш клиент знает, где зарыто тело сенатора Бойетта?

Она слегка сбилась с шага, сжалась, но тут же взяла себя в руки, и они с Марком двинулись дальше.

У двери в палату Рикки на складных стульях сидели два толстых охранника, у которых на боку в кобурах висели пистолеты, что первым делом и заметил Марк. Один читал газету, которую поспешно опустил при их приближении. Другой поднялся, чтобы их приветствовать.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросил он Реджи.

– Да. Я – адвокат семьи, а это – Марк Свей, брат пациента. – Она говорила профессиональным шепотом с таким видом, как будто имела право здесь находиться, а они нет, так что пусть поскорее задают вопросы, а то она торопится. – Доктор Гринуэй нас ждет, – добавила она, направилась к двери и постучала. Марк стоял у нее за спиной, не сводя глаз с пистолета, который удивительно напоминал тот, с помощью которого застрелился бедняга Роми.

Охранник снова сел на стул, а его партнер опять уткнулся в газету. Гринуэй открыл дверь и вышел из палаты. За ним – плачущая Дайанна. Она обняла Марка за плечи.

– Он спит, – тихо сказал доктор Гринуэй Реджи. – Ему уже много лучше, но он очень устал.

– Он о тебе спрашивал, – прошептала Дайанна Марку.

Марк заглянул в ее мокрые глаза и спросил:

– В чем дело, мам?

– Ничего особенного. Потом поговорим.

– Что случилось?

Дайанна взглянула на Гринуэя, потом на Реджи и снова на Марка.

– Да ничего.

– Твою мать сегодня утром уволили, Марк, – объяснил Гринуэй. Он повернулся к Реджи. – Эта публика прислала ей с курьером извещение об увольнении. Уму непостижимо! Принесли сюда, сестрам на девятый этаж, и одна из них передала это письмо час назад.

– Покажите мне письмо, – попросила Реджи. Дайанна достала его из кармана. Реджи развернула письмо и внимательно прочитала. Дайанна снова обняла Марка и сказала:

– Все будет в порядке, Марк. Как-нибудь вывернемся. Я найду другую работу.

Марк закусил губу и с трудом сдерживался, чтобы не заплакать.

– Могу я это оставить у себя? – спросила Реджи, засовывая письмо в портфель. Дайанна утвердительно кивнула.

Гринуэй внимательно изучал часы, как будто не мог определить точное время.

– Пойду что-нибудь по-быстрому съем и через двадцать минут вернусь. Мне бы хотелось побыть наедине с Марком и Рикки парочку часов.

Реджи тоже взглянула на часы.

– Я вернусь около четырех. Там торчат репортеры, так не обращайте на них внимания. – Она адресовала свои слова всем троим.

– Ага, просто говорите, комментариев не будет, комментариев не будет, – помог Марк. – Даже забавно.

– А что им нужно? – Дайанна не нашла в этом ничего забавного.

– Все. Они же видели газету. Слухи всякие ползут. Они падки на всякую сенсацию и лезут из кожи вон, чтобы получить информацию. На улице я заметила телевизионный фургон, так что и эта публика где-то поблизости. Думаю, вам с Марком лучше оставаться здесь.

– Хорошо, – согласилась Дайанна.

– Где тут телефон?

– Пойдемте, я покажу, – откликнулся Гринуэй.

– Увидимся в четыре, ладно? – сказала Реджи, обращаясь к Марку и Дайанне. – Помните, никому ни слова! И держитесь поближе к палате.

Она и Гринуэй исчезли за поворотом. Охранники дремали. Марк с матерью вошли в темную палату и сели на кровать. Марк увидел засохшую плюшку и в один момент умял ее.

Реджи позвонила в свой офис, и Клинт снял трубку.

– Помнишь судебный процесс, который мы вели в прошлом году по делу Пенни Патоула? – тихо спросила она, оглядываясь в поисках “гончих псов”. – Там было о дискриминации по половому признаку, незаконном увольнении, издевательстве и все такое. Мы тогда туда все включили. Нашел? Вытащи дело. Измени имя с Пенни Патоула на Дайанну Свей. Ответчик – фирма “Арк-Лон”. Президента компании упомяни по имени. Его зовут Честер Тэнфилл. Его тоже включи в список обвиняемых за незаконное увольнение, нарушение закона о труде, дискриминацию по половому признаку, добавь еще о нарушении гражданских прав и запроси возмещения ущерба на миллион или два долларов. Сделай это немедленно. Подготовь вызов в суд и выпиши чек за подачу искового заявления. Сбегай туда и подай его. Я там буду через полчаса, чтобы его забрать, так что торопись. Я доставлю его мистеру Тэнфиллу лично.

Она повесила трубку. Репортеры гужевались около автоматов с напитками, но она успела выскочить на лестницу, прежде чем они ее заметили.

* * *

Фирма “Арк-Лон”, выпускающая электрооборудование, размещалась в нескольких соединенных между собой зданиях среди других таких же, в том промышленном районе города около аэропорта, где платили самую маленькую зарплату. Центральное здание было выкрашено в выгоревший оранжевый цвет и имело пристройки со всех сторон, выполненные в том же архитектурном стиле, вот только выкрашены в разные оттенки оранжевого цвета. На задах, около погрузочной платформы, стояли грузовики. За воротами, закрытыми на цепочку, были кладовые.

Реджи припарковала машину у главного входа на стоянке, отведенной для посетителей. Захватив портфель, она подошла к двери и открыла ее. Грудастая брюнетка держала у уха телефонную трубку и не обратила на нее никакого внимания. Реджи остановилась перед ней и стала нетерпеливо ждать. Комната была пыльной и грязной, наполненной клубами сигаретного дыма. Фотографии гончих украшали стены. Половина светильников дневного света была выключена.

– Чем могу вам помочь? – спросила женщина, отодвинув от уха трубку.

– Мне нужно видеть Честера Тэнфилла.

– У него совещание.

– Знаю. Он человек занятой, но у меня есть кое-что для него.

– Понятно. И что же? – Секретарша положила трубку на стол.

– А вот это вас не касается. Мне нужен Честер Тэнфилл. Срочно.

– Мне безразлично, срочно это или нет. – Секретарша окончательно вышла из себя. Если верить табличке, звали ее Луиза Ченальт. – Нельзя вот так просто сюда ворваться и требовать встречи с президентом компании.

– Эта компания использует потогонную систему, и я только что подала на нее в суд, требуя два миллиона долларов. Я также подала в суд на вашего Честера, тоже на пару миллионов, так что найдите его, и пусть он идет сюда немедленно.

– Вы что, адвокат? – Луиза вскочила на ноги и попятилась от стола.

Реджи извлекла из портфеля исковое заявление и повестку в суд.

– Я – адвокат, вы не ошиблись. И мне необходимо вручить эти бумаги Честеру. Найдите его немедленно. Если он не появится здесь через пять минут, у меня может появиться искушение повысить сумму до пяти миллионов.

Луиза пулей вылетела из комнаты через двойную дверь. Реджи подождала секунду, потом последовала за ней. Она прошла через комнату, разделенную на маленькие, захламленные клетушки. Казалось, из каждого отверстия сочился сигаретный дым. Ковер был старый и вытертый. Она заметила, как круглый зад Луизы исчез за дверью направо, и пошла за ней.

Честер Тэнфилл как раз поднимался из-за стола, когда Реджи появилась в комнате. Луиза потеряла дар речи.

– Можете идти, – сказала ей Реджи грубо. – Я – Реджи Лав, адвокат, – представилась она Честеру.

– Честер Тэнфилл, – ответил он, не предлагая ей руки. Она бы все равно не приняла ее. – Вы несколько резки, миссис Лав.

– Меня зовут Реджи, договорились, Честер? Скажите Луизе, чтобы уходила.

Он кивнул, и Луиза с радостью удалилась, закрыв за собой дверь.

– Что вам угодно? – рявкнул он. Худой и высокий, лет где-то около пятидесяти, с пятнистым лицом и припухшими глазами, наполовину спрятанными за очками в проволочной оправе. Попивает, подумала она. Одежда была куплена в недорогом магазине. Шея его постепенно краснела.

– Я привлекаю вас к судебной ответственности. – Она швырнула исковое заявление и повестку на стол.

– За что? – Он усмехнулся: дескать, не боюсь я адвокатов и их игр.

– Я представляю Дайанну Свей. Вы ее сегодня утром уволили, и сегодня же днем мы подали на вас в суд. Что вы думаете о столь быстром торжестве справедливости?

Глаза Честера сузились, он взглянул на исковое заявление.

– Вы шутите.

– Глупо с вашей стороны думать, что я шучу. Здесь есть все, Честер. Незаконное увольнение, дискриминация по половому признаку и все такое. Пара миллионов за ущерб. Я постоянно обращаюсь в суд по подобным вопросам. Но я должна заметить, что столь великолепного дела мне еще не попадалось. Эта бедная женщина два дня находится в больнице со своим сыном. Доктор утверждает, что она не может от него отойти. Более того, он сюда звонил и все объяснил, но нет, вы, говнюки, увольняете ее за прогулы. Жду не дождусь, когда у меня будет возможность рассказать это все присяжным.

Юристам, работающим на Честера, иногда требовалось два дня, чтобы перезвонить ему, а эта баба, Дайанна Свей, умудрилась подать в суд через несколько часов после увольнения. Он медленно взял бумаги и принялся разглядывать первую страницу.

– Тут мое имя?

– Вы ее и уволили, Честер. Но не волнуйтесь, когда жюри присяжных вынесет приговор против вас лично, вы сможете объявить себя банкротом.

Честер пододвинул стул и осторожно сел.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил он, указывая на стул.

– Спасибо, не хочу. Кто ваш адвокат?

– “Финдли и Бейкер”, черт подери! Но подождите немного. Дайте мне подумать. – Он полистал дело. – Дискриминация по половому признаку?

– Угу, сейчас это хорошо проходит. Создается впечатление что кто-то из ваших начальников приставал к моей клиентке. Все время говорил, что они могли бы сделать в комнате для отдыха во время перерыва. Позволяя себе грязно шутить. Гадости говорил. Все выйдет наружу на суде. Кому мне позвонить в фирме “Финдли и Бейкер”?

– Одну минуту. – Он еще полистал бумаги, потом положил их на стол. Реджи стояла у стола, глядя на него сверху вниз. Он потер виски. – Мне это ни к чему.

– Моей клиентке тоже.

– Чего же она хочет?

– Немного уважения. У вас здесь потогонная система. Вы пользуетесь безвыходным положением одиноких матерей, которые едва способны прокормить своих ребятишек на то, что вы им платите. Они не могут позволить себе жаловаться.

– Не надо лекций, ладно? Они мне без надобности. – Теперь он тер глаза. – У меня из-за всего этого возможны неприятности.

– Меньше всего меня волнуют ваши неприятности, Честер. Сегодня же копия этого искового заявления будет передана в “Мемфис пресс”, и я уверена, что завтра все это появится в газете. Семейство Свей привлекает сейчас к себе больше внимания прессы, чем хотелось бы.

– Чего же она хочет? – повторил он.

– Вы пытаетесь торговаться?

– Возможно. Не думаю, чтобы вы выиграли это дело, миссис Лав, но мне не нужна эта головная боль.

– Одной головной болью вам не отделаться, это я вам обещаю. Она зарабатывает около девятисот долларов в месяц, домой, правда, приносит шестьсот пятьдесят. Всего-навсего около одиннадцати тысяч долларов в год! Но поверьте мне, ваши расходы по этому исковому заявлению составят сумму раз в пять большую. Я могу добиться разрешения на доступ к вашим личным делам. Я возьму показания у других работниц. Я залезу в ваши финансовые отчеты. Я арестую все ваши документы. И, если я найду хоть малейшее нарушение, я извещу Комиссию по равноправной занятости. Национальное бюро по отношениям между служащими и все другие организации, которые проявят интерес к делу. Вы у меня потеряете сон, Честер. Тысячу раз пожалеете, что уволили мою клиентку.

– Так что ей нужно, черт побери? – Он ударил ладонями по столу.

Реджи взяла портфель и направилась к двери.

– Она хочет получить назад свою работу. Неплохо было бы прибавить зарплату, скажем, с шести баксов в час до девяти, если вы можете себе такое позволить. И, если не можете, все равно прибавьте. Переведите ее в другой отдел, подальше от похотливого начальника.

Честер внимательно слушал. Вроде ничего страшного.

– Она еще несколько недель пробудет в больнице. Там ей придется платить, так что надо, чтобы она продолжала получать от вас зарплату. Более того, Честер, я бы предпочла, чтобы чеки доставляли в больницу тем же способом, каким вы, ловкачи, доставили ей сегодня уведомление об увольнении. Каждую пятницу чтобы был чек! Договорились?

Он утвердительно кивнул.

– Вам дается тридцать дней на ответ на исковое заявление. Если вы будете вести себя хорошо, я откажусь от него на тридцатый день. Можете поверить мне на слово. И вы можете не говорить своим адвокатам об этом деле. Договорились?

– Договорились.

Реджи открыла дверь.

– Да, и пошлите цветы. Палата 943. С вашей визитной карточкой. Ей будет приятно. Вообще, посылайте свежие цветы каждую неделю. Идет, Честер?

Он продолжал кивать.

Реджи хлопнула дверью и покинула неприветливый офис компании “Арк-Лон”.

* * *

Марк и Рикки сидели рядом на раскладушке и смотрели в бородатое лицо доктора Гринуэя, расположившегося напротив совсем близко от них. На Рикки была поношенная пижама Марка, а на плечи накинуто одеяло. Как обычно, ему было холодно и страшно. Он себя чувствовал неуверенно, впервые покинув кровать, хотя она и находилась на расстоянии вытянутой руки. Он бы хотел, чтобы и мать была здесь, но доктор мягко настоял на том, чтобы поговорить с ребятами наедине. Гринуэй уже часов двенадцать потратил на то, чтобы завоевать доверие Рикки. Мальчик старался теснее прижаться к своему старшему брату, которому надоели все эти разговоры еще раньше, чем они начались.

Шторы были задернуты, в комнате царил полумрак, только на столике около ванной комнаты горела маленькая лампа. Гринуэй наклонился вперед, поставив локти на колени.

– А теперь, Рикки, я хочу поговорить про тот день, когда вы с Марком пошли в лес покурить. Не возражаешь?

Рикки испугался. Откуда Гринуэй узнал, что они курили?

Марк повернулся к нему и сказал:

– Все в порядке, Рикки. Я им рассказал. Мама не сердится.

– Ты помнишь, как вы пошли курить? – спросил Гринуэй.

– Да, – медленно кивнул он головой.

– Расскажи мне, что ты помнишь о том, как вы с Марком курили в лесу?

Он плотнее натянул одеяло и прижал его руками к животу.

– Мне холодно, – пробормотал он. Зубы у него стучали.

– Рикки, здесь температура почти семьдесят восемь градусов< По шкале Фаренгейта; по Цельсию – примерно 25 градусов. >. На тебе шерстяная пижама и одеяло. Попытайся думать, что тебе тепло.

Он попытался, но ничего не получилось. Марк осторожно обнял его за плечи, и это немного помогло.

– Ты помнишь, как ты курил сигарету?

– Наверное. Ага.

Марк посмотрел на Гринуэя, потом на Рикки.

– Ладно. А помнишь, как приехала большая черная машина?

Рикки неожиданно перестал дрожать и уставился в пол. Он пробормотал:

– Да, – и это было его последнее слово.

– И что было с этой черной машиной, когда вы ее в первый раз увидели?

Напоминание о сигарете напугало его, но воспоминание о черной машине и том страхе, который он тогда испытал, было для него чересчур. Он наклонился вперед и положил голову Марку на колено. Глаза его плотно закрылись, и он начал рыдать без слез.

– Все в порядке, Рикки, – Марк гладил его по голове и повторял: – Все в порядке. Нам надо об этом поговорить.

Гринуэй оставался невозмутимым. Он скрестил тощие ноги и почесал бороду. Он ожидал такого результата и предупреждал Марка и Дайанну, что первая беседа вряд ли будет продуктивной. Но через это надо пройти.

– Рикки, послушай меня, – сказал он, подражая детскому голосу, – Рикки, все в порядке. Я просто хочу с тобой поболтать. Ладно, Рикки?

Но на этот день Рикки уже хватило лечения. Он начал сворачиваться под одеялом, и Марк повял, что большой палец уже на пути ко рту. Гринуэй кивнул, как будто все было в ажуре, встал, осторожно поднял Рикки и положил его на постель.

Дата добавления: 2015-07-08