Глава шестая. Краткая справка : «Пятый уровень» — специальное элитное подразделение при

«ПЯТЫЙ УРОВЕНЬ»

Краткая справка: «Пятый уровень» — специальное элитное подразделение при Организации Объединенных Наций. Основные задачи подразделения: освобождение заложников, уничтожение террористов, борьба с крупными транснациональными мафиозными структурами (с помощью карательных мер, а также путем внедрения агентов в самое сердце криминальных сообществ и кланов).

Год создания — 1997.

Руководители: П. Реддвей, А. Б. Турецкий.

Питер Реддвей ввалился в кабинет временной штаб-квартиры спецподразделения «Пятый уровень» в Дюссельдорфе как калидонский вепрь.

— Здравствуй, Алекс! — громогласно поприветствовал он Турецкого.

Турецкий поднялся ему навстречу.

— Вот это сюрприз! — воскликнул он.

Друзья крепко пожали друг другу руки. Питер Ред-двей, шестидесятилетний генерал, отец-основатель спец-подразделения, был, как всегда, могуч и тучен, элегантно одет и так отутюжен, словно собирался на прием к шведской королеве. На переносице у него поблескивали позолоченные очки с радужным антибликовым покрытием.

— Какими судьбами? — удивился Турецкий, с радостным удивлением разглядывая коллегу и друга. — Ты ведь должен быть в Голландии на переговорах.

— Да вот решил на денек отвлечься от дел и попроведовать вас.

— Не попроведовать, а проведать, — поправил коллегу Турецкий.

Реддвей махнул рукой:

— Неважно. — Он задрал рукав синего пиджака от Армани и глянул на часы. — Через три часа у меня самолет. Где ребята?

— Работают.

Реддвей обвел взглядом кабинет.

— Неплохо, — похвалил он. — Ого! Компьютеров больше, чем в Пентагоне. Неужели кто-то научился на них работать?

— Ну поостри, поостри, — усмехнулся Турецкий.

— Последнюю неделю я был занят на переговорах и немного отстал от жизни. Сегодня утром хотел тебе позвонить, но потом — поскольку время позволяло — решил заехать и узнать все из первых рук. Ну рассказывай, что тут у вас?

— Ты сначала сядь, Гулливер. А то занимаешь собой полкабинета.

— Как скажешь, Алекс, как скажешь, — проговорил Питер, отдуваясь и шумно усаживаясь.

— В последние дни наши ребята неплохо поработали, — сказал Турецкий. — Нам удалось раскрыть сеть террористической организации в Дюссельдорфе. Особенно постарался Марио Гарджулло.

Реддвей кивнул:

— Внедрение в организацию прошло успешно?

— Да. Мы придумали ему хорошую легенду. Он араб афганского происхождения, зовут Валид, приехал в Германию из Палестины — учиться. Недавно узнал, что от взрыва израильской бомбы погибли его родители. С Маратом Исхаковым познакомился «случайно», в пивном баре, рассказал ему о себе. На следующий день они снова встретились, и новоявленный Валид намекнул Исхакову, что был бы не прочь отомстить за родителей.

— И что Исхаков, повелся?

— Как миленький, — кивнул Турецкий.

Питер Реддвей усмехнулся.

— «Миленький», — насмешливо повторил он. — Не перестаю удивляться вашим русским идиомам. Ведь «миленький» — это производное от «милый», так? А «милый» — значит симпатичный, красивый и приятный.

Получается, что Исхаков повелся на ваш бред, поскольку он «приятный парень»?

— Помню, год назад тебя сильно забавляло выражение «ужасно смешно», — напомнил коллеге Турецкий. — С тех пор ты недалеко ушел.

— Это правда, — согласился Реддвей. — Но виноват не я, а ваш странный язык. Ладно, хватит меня поправлять. Значит, Марио рассказал им о своей горькой судьбе. Они его проверяли?

— Да. Но мы к этому были готовы. Их проверка показала, что Марио не врет.

— Отлично. И что теперь?

— Они допускают его на некоторые собрания, как в свое время допускали Сулеймана Табеева. Ни о чем важном на них не говорится, в основном обсуждают идею очищения ислама и грозят всем кяфирам адом. Но благодаря этим сходкам мы смогли выйти на всех членов организации. Половина из них в терактах участия никогда не принимали. Они вроде как послушники. Знаешь, что такое послушник?

— Догадываюсь, — кивнул Реддвей. — РгезЬшап?

— Что-то вроде этого. Пока старшие и более опытные боевики к ним присматриваются.

— Так же как к Марио?

— Совершенно верно. Но, слава аллаху, наш Марио не желторотый араб из далекой Палестины. Вчера он сумел добыть кое-какую информацию.

Турецкий выдержал паузу, чтобы подготовить Реддвея к восприятию важной информации.

— Да говори уже, не томи! — нетерпеливо потребовал Реддвей. — Что они задумали?

— Эти ребята готовят операцию по уничтожению мэра города.

— Мэра? — Реддвей присвистнул. — Эк, куда замахнулись. И каким же образом?

— Это пока неизвестно.

— Гм… — Реддвей задумчиво потер подбородок. — Такая информация должна быть строго засекречена. Как Марио о ней узнал?

Турецкий улыбнулся:

— Ты все равно не поверишь. У Марата Исхакова есть сестра — Дильбар. Так вот наш пострел…

— Соблазнил ее? — договорил Реддвей.

— Соблазнил? — Турецкий покачал головой: — Что ты! Соблазнить правоверную мусульманку — это высший пилотаж даже для нашего горячего итальянца. Для того чтобы узнать о готовящемся покушении, кроме обаяния, ему понадобились кое-какие… э-э… медикаменты.

— А, химия, — понимающе кивнул Реддвей. — Подсыпал в зеленый чай?

— Угу.

— Отлично. Надеюсь, без последствий?

— Разумеется. Девчонка пришла в себя через пять минут и мало что помнит. Возможно только то, что Марио пытался ее поцеловать и получил пощечину. Ну и еще то, что ей ни с того ни с сего стало дурно.

— Ясно. «Жучки» решили не применять?

Турецкий вздохнул:

— Не получится. фни там каждый сантиметр проверяют детекторами. А где невозможно, там глушат. Мы даже прослушку толком установить не можем. Вся надежда на Гарджулло.

— Марио — боец опытный. Он справится. — В кармане у Реддвея запиликал сотовый. — Извини, Александр. — Реддвей приложил трубку к уху. — Yes… What it the… Ah! I see… It`s the naked 1ги1Ь… АН п§Ь1,1оЬп… АН п§Ы. Bye!

Реддвей отключил телефон и запихал в карман.

— Надо ехать, — недовольно пробасил он.

— Дела? — спросил Турецкий.

— Угу. Все из-за этих переговоров. Занимаюсь черт знает чем, вместо того чтобы ловить террористов. Кстати, как там наш Солонин? Он все еще в Москве?

— Да

— Передай ему привет, когда будешь звонить. — Реддвей вновь глянул на часы и недовольно поморщился. — Черт, Алекс, так и не удалось нам с тобой переговорить путем, да? Придется договаривать по телефону. Завтра же тебе позвоню. Если будет что-то экстренное, найди меня в любое время дня и ночи. — Реддвей причмокнул толстыми губами и виновато добавил: — И прости, что сбросил эту операцию на твои плечи.

— Да уж, — согласился Турецкий. — Твои плечи гораздо шире моих, они бы выдержали больше. Ладно, не казни себя. Езжай на переговоры. Интересы родной страны должны быть для тебя превыше всего.

— Так и есть, — кивнул Реддвей. — Well… Привет ребятам. Я помчался.

Они попрощались, и Реддвей, снова возникнув перед глазами Турецкого огромным синим облаком, покинул кабинет.

Марио Гарджулло, американец итальянского происхождения, был темноволосым, тонколицым и черноглазым молодым человеком. Его хитроватые глаза почти всегда насмешливо прищурены, словно он заранее приготовился высмеять то, что ему собирались сказать.

Марио сидел на скамейке перед большим супермаркетом. Воротник его светлой ветровки был поднят. Дул сильный ветер, поднимая с асфальта вихри мусора, пыли и жухлых листьев.

— Тира вэнто, — недовольно проговорил Марио на языке своих предков, поплотнее закутываясь в ветровку. Очередной порыв ветра заставил его поежиться: — Ох! Санта Мария! Когда же выглянет солнце?!

Он ждал уже двадцать минут. Марат запаздывал.

— Тоже мне боевики, — усмехнулся Марио. — С таким дьявольским педантизмом они точно ничего не взорвут.

Прошло еще не меньше двух минут, прежде чем Марат показался на горизонте.

— Здравствуй, друг мой, — сказал Марио на ломаном немецком (он знал немецкий в совершенстве, так же как и еще четыре языка, но в общении с «дьявольскими русскими» специально коверкал свою речь). — Как наши дела?

— Здравствуй, Валид, — поприветствовал его Марат (он говорил по-немецки почти без акцента). — Извини, что заставил тебя ждать. Было много дел, а номер твоего сотового я не смог найти. Видимо, записал в другой блокнот.

— Ничего страшного, — сказал Марио.

Марат сел рядом.

«Дьявол, неужели мы так и будем торчать на ветру?» — сердито подумал Марио, а вслух спросил:

— Куда мы пойдет сегодня?

Марат внимательно посмотрел на Марио.

— Послушай, Валид, — медленно начал он. — Тебе не кажется, что пришло время перейти от слов к действию?

Марио-Валид невинно улыбнулся:

— Что ты имеешь в виду, Марат?

— Я имею в виду месть. Месть за убитых родителей.

Черные глаза Марио вспыхнули.

— О да! — воскликнул он. — Я готов. Скажи только, где и когда!

— Тише, Валид, тише. — Марат опасливо огляделся по сторонам. — Тебе нужно научиться сдерживать свои эмоции, иначе ты все испортишь.

Марио-Валид виновато вздохнул:

— Извини, Марат. Я погорячился. Так что я должен сделать?

Марат показал на виднеющееся неподалеку здание.

— Видишь тот дом?

— Да! — кивнул Марио. — Я должен его взорвать?

Марат усмехнулся и покачал головой:

— Что за чушь? Нет, конечно. Просто мы сейчас пойдем туда и поговорим.

— А что это такое?

— Это баня. — Заметив удивление, промелькнувшее в глазах Марио, Марат добавил: — Да-да, мой друг, обычная баня. На улице ветер. Ты, наверное, сильно продрог, пока ждал меня, поэтому тебе будет полезно погреться в сауне.

— Да, но я…

— Не спорь, Валид. Делай то, что тебе говорят, если хочешь быть с нами.

Марат поднялся со скамейки и посмотрел на Марио:

— Ну? Ты идешь или нет?

Марио хлопнул себя ладонью по коленке и вскочил на ноги:

— Веди меня, мой друг! Я иду с тобой!

Двадцать минут спустя они сидели в сауне, обмотавшись белыми простынями, и потели.

— Ну что? — весело спросил Марат. — Здесь теплее, чем на улице, а?

— О да! — Марио провел ладонями по влажному от пота лицу. — Это напоминает мне мой родной город! Там так же жарко, но немножко суше.

Марат засмеялся:

— Я знал, что тебе понравится, Валид.

— Ты боишься, что я предатель?

— Почему ты так решил?

— Ты ведь не зря привел меня сюда. Ты боялся, что у меня под одеждой микрофон. Ну теперь ты видишь, что никакого микрофона у меня нет?

— Что за глупости? Ты начитался западных книжек про спецагентов. Просто я каждую субботу хожу в баню. Нет ничего плохого, если ты встретишь Новый год чистым!»

Марио изумленно уставился на Марата.

— Новый год? — непонимающе спросил он.

— А, ну да. — Марат махнул рукой. — Ты ведь не можешь этого знать. Был у нас в России такой фильм… Хотя неважно. Итак, на чем мы остановились?

— На том, что у меня нет микрофона, — напомнил Марио.

Марат с мягким укором посмотрел на него:

— Валид, ну перестань. Если бы я тебе не доверял, я бы не затеял с тобой этого разговора. Но ты мне нравишься. Я вполне понимаю твою боль и хочу помочь сделать то, что ты должен.

— Тогда говори, что я должен сделать?

Марат сдвинул брови и внимательно посмотрел на «араба».

— Я недаром назначил тебе встречу возле того супермаркета, — негромко сказал он. — Завтра в одиннадцать часов утра мэр появится в книжном отделе, чтобы презентовать свою книгу «Равновесие». Там будет что-то вроде встречи с читателями. Он будет раздавать автографы. — Марат посмотрел на вспотевшего, взлохмаченного Марио. — Ты меня слушаешь, Валид?

— Да-да, я слушаю тебя.

— Мы дадим тебе униформу охранника супермаркета. Ты должен будешь подойти к мэру как можно ближе и устроить шум.

— Как — шум? — не понял Марио.

— Как хочешь. Закричишь, замашешь руками. Можешь обложить его на арабском. Хотя лучше сделать это по-немецки, чтобы тебя приняли за хулигана.

— Но зачем?

— На презентации книги в качестве гостя будет присутствовать председатель еврейского конгресса Эпштейн. Ты отвлечешь внимание охраны своими криками: пусть они подумают, что наша цель — мэр. И тогда мы сможем добраться до Эпштейна и ликвидировать его. Когда все кончится, ты скажешь, что ничего не знал о готовящемся покушении, а своей выходкой хотел привлечь внимание мэра к. проблемам эмигрантов, проживающих в городе. Если будешь стоять на своем, они ничего не смогут доказать и в конце концов тебя отпустят.

Марат замолчал. Марио-Валид тоже сидел молча, обдумывая сказанное.

— То, что ты говоришь, очень серьезно, — заговорил наконец Марио. — Я готов пойти на это дело, но я боюсь одного.

— Чего именно?

— Вдруг я не смогу сделать все как нужно? Вдруг я чем-то выдам себя и меня схватят еще до того, как я успею войти в книжный отдел?

Марат нахмурился и понимающе кивнул:

— Все может быть, мой друг. Если это произойдет… что ж, значит, нам придется обойтись без твоей помощи. Правда, если тебя схватят еще при входе, ты сильно усложнишь нам задачу, Валид. Но мы все равно не будем отменять операцию. — Марат посмотрел на загрустившего Валида и неожиданно улыбнулся: — Но почему ты решил, что у тебя не получится? Все получится! Я не зря выбрал тебя. Я к тебе долго присматривался, Валид, и знаю лучше тебя, на что ты способен.

Черные увлажнившиеся глаза Марио выразили высочайшую степень благодарности.

— Это правда? — спросил он дрогнувшим от благодарности голосом.

— Да, Валид, правда.

— Ты можешь рассчитывать на меня, Марат! Я тебя не подведу!

— Знаю, мой друг, знаю. Да, и еще… Ты должен будешь надеть бронежилет.

— Бронежилет? — Марио недоверчиво улыбнулся. — Зачем?

— На тот случай, если они начнут стрелять, не разобравшись. Ты не должен погибнуть в перестрелке, Валид.

Марио задумчиво взъерошил влажные волосы:

— А как я им объясню, зачем на мне был бронежилет?

— Так и объяснишь — боялся, что охрана начнет стрелять, не разобравшись, поэтому и надел.

— Гм… А где я его взял?

Марат улыбнулся:

— Нигде. Просто нашел. Привез в сумке из самой Палестины. Это не твоя вина, что таможня не смогла его найти. Ладно, детали обсудим позже, а сейчас пойдем отдохнем. Жара маловато, а подолгу киснуть в тепле я тоже не люблю. Ты как?

Марио потупил взгляд.

— Честно говоря, я вообще не люблю бань, — смущенно ответил он.

— Ну тогда вперед — в холодный бассейн!

Они покинули сауну, довольные друг другом.

Джек Фрэнки, красивый, темноволосый мужчина с широченными плечами и смуглой, мускулистой шеей, надел наушники и пробежался пальцами по клавишам ноутбука, лежащего у него на коленях.

— Марио, Марио… — прошептал он. — Слишком откровенно косишь под кретина. Раскроют они тебя. Как пить дать раскроют.

Джек сидел в маленьком микроавтобусе, напичканном электронной аппаратурой. В зубах у него дымилась толстая коричневая сигара. Джек стал курить сигары после того как увидел в одной из книг фотографию Хемингуэя с сигарой в зубах. Дело в том, что Джек считал свою работу в «Пятом уровне» временной. Он тешил себя надеждой стать когда-нибудь известным писателем. За последние несколько лет он написал два романа. Правда, оба оставались незаконченными, к тому же первый был написан на арамейском языке, который Джек выучил из романтических соображений. Ему казался необычайно красивым и будоражащим тот факт, что арамейский язык мертвый и что прочесть роман могут только избранные, настоящие интеллектуалы, коих на земле едва ли наберется пара-тройка сотен.

Коллеги по «Пятому уровню» шутливо называли Джека Фрэнки хакером, за то что он никогда не расставался с компьютером. «Ты, наверное, даже в туалет с ноутбуком ходишь!» — подкалывал его Марио. «Я просто слишком туго соображаю, — лениво отшучивался Джек. — Компьютер помогает мне компенсировать этот маленький недостаток».

Джек отрегулировал звук и прослушал только что записанный диалог. Говорили двое мужчин:

— Марат, ты уже беседовал с Валидом?

— Да, Иргали. Мы с ним только что потели вместе в бане.

— Подробности можешь опустить. Ну и как наш арабчонок? Согласился?

— Разумеется. Парень горит желанием отомстить за родителей.

— Гм… Гореть-то он горит, но…

— Что тебя смущает?

— Не уверен, сможет ли он сделать все как нужно. Он слишком нервный и импульсивный. Да и без царя в голове. Иногда у меня такое ощущение, что он попросту пудрит нам мозги.

— Это только кажется. Глаза у него хитрые, но сам он довольно большой кретин. Таких, как он, нельзя использовать дважды.

— Согласен, Марат. Я бы таких, как он, и один раз не использовал. Завалит нам все дело.

— Брось паниковать раньше времени, Иргали. Главное, чтобы он смог приблизиться к мэру шагов на пять. А остальное мы сделаем сами.

— Он ни о чем не догадывается?

— Вроде нет. Я убедил его, что нужно протиснуться поближе к мэру и устроить хулиганскую выходку.

— А если он не сможет приблизиться к мэру и его схватят на полпути? Он же всех нас сдаст.

— Что ж… Тогда придется взорвать его вместе с полицейскими. Полицейские — это, конечно, не мэр города, но определенный резонанс мы вызовем.

— Не знаю, Марат, не знаю… А как мы заставим его взять взрывчатку?

— Он не будет знать о взрывчатке. Я настоял на том, чтобы он надел бронежилет. Взрывчатка будет в бронежилете.

— Думаешь, он не догадается?

— Догадается? Как? Он ведь не служил в спецназе и не таскал на себе бронежилет с утра до вечера. Откуда ему знать, сколько весит этот самый бронежилет?

— Гм… Будем надеяться, что ты прав. О'кей, тогда сегодня вечером перетрем это еще раз. Я зайду к тебе?

— Давай. Валид будет у меня в восемь часов. Подгребай полвосьмого. Кстати, как там ребята, готовы?

— Да, Марат. Машина будет стоять в двадцати метрах от супермаркета. Витрины там стеклянные, все видно как на ладони. Как только Валид приблизится к мэру, мы нажмем на кнопку.

— Хорошо. Тогда до встречи.

— До встречи.

Джек Фрэнки снял наушники и устало откинулся на спинку сиденья.

— Кретин, говоришь? — Он усмехнулся. — Это мы еще посмотрим, кто из вас больший кретин — ты или Марио.

Марио позвонил Турецкому в штаб-квартиру «Пятого уровня». Несмотря на то что через день ему предстояло провернуть важное и опасное дело, голос у Марио был спокойный и уверенный.

— Бронежилет со взрывчаткой они дадут мне уже в самом супермаркете, — сказал он. — Там у них какой-то парень в охране работает, он и передаст.

— И ты все время будешь на виду? — спросил Турецкий.

— Да.

Турецкий нахмурился.

— Куэсто нон ми пьячэ, — сказал он по-итальянски с сильным русским акцентом.

— Мне это тоже не нравится, Александр Борисович. Но придется рисковать.

Марио говорил по-русски почти без акцента. В последние месяцы он преодолел страсть к русским идиомам, свойственную любому иностранцу, изучающему русский язык. Впрочем, по-французски и по-арабски он говорил ничуть не хуже.

— Подожди… — сказал Турецкий. — Дай подумать.

Перед Александром Борисовичем стояла непростая дилемма. С одной стороны, операцию отменять нельзя — это верный шанс взять боевиков с поличным, другого в скором времени может и не представиться. С другой стороны, придется рисковать жизнью одного из лучших агентов. «Можно подумать, будь он худшим, это что-нибудь изменило бы», — с сарказмом подумал Турецкий.

Марио — парень смелый и хладнокровный. И с бомбами он дело имел. Будь у него хотя бы пара минут без наблюдателей, Турецкий был бы спокоен, а так… Что, если ребята не успеют взять боевиков и кто-нибудь из них нажмет на кнопку? Погибнет Марио. Погибнут окружающие его люди…

— Александр Борисович, я справлюсь, — весело сказал Марио. — Вы же в курсе, я знаю практически все виды бомб, какие используют боевики. Я на этом кошку съел.

— Собаку, — машинально поправил Турецкий.

— И собаку тоже, — согласился Марио.

Итак, на то, что Марио успеет обезвредить бомбу, надежды мало. Что остается? Для начала просветить машину и узнать, где у них кнопка, посылающая радиосигнал на взрыватель. Допустим, удастся. Это раз. Что дальше? А дальше нужно попытаться заблокировать радиосигнал. Это два. И быстро обезвредить боевиков — это три. Подобраться к боевикам нелегко. Тут нужно действовать неординарно. Например… Гм… А в самом деле, почему бы нет? Это будет очень необычно!

Турецкий улыбнулся пришедшей в голову идее и сказал:

— Ладно, Марио. Операцию мы отменять не будем. По крайней мере пока. — Турецкий изложил Марио свои мысли. Тот слушал внимательно. На последнем пункте весело засмеялся.

— Кэт — будет в восторге, — сказал Марио. — Она прирожденная актриса.

— Посмотрим. Если что-то изменится, я тебе позвоню на сотовый. А сейчас ложись и хорошенько выспись.

— Без проблем. Слава богу, бессонницей я не страдаю.

— Счастливчик, — завистливо сказал Турецкий.

— А вот это, — возразил Марио, — мы узнаем завтра. Буона ноттэ, Александр Борисович.

— И тебе того же. Чао!

Турецкий положил трубку.

За пять лет работы в «Пятом уровне» Марио Гарджулло не раз приходилось рисковать своей жизнью. Как, впрочем, и жизнью других людей тоже. Поначалу это вызывало в его душе бпределенное напряжение. В первый год службы он даже не мог уснуть в ночь, предшествующую операции. Но потом Марио научился расслабляться; причем способ он для этого нашел особенный. Некоторые его коллеги практиковали аутотренинг, некоторые — в основном те, фамилии которых оканчивались на «ов» или «ский», — выпивали на ночь стакан водки. Женщины глотали снотворное или вышивали крестиком, чтобы успокоить нервы.

Марио не нуждался ни в первом, ни во втором, ни в третьем. Он просто стал фаталистом. Однажды Марио понял, что волноваться глупо, поскольку волнение ничего не изменит. Если Господу угодно призвать Марио к себе — смерти не избежать. Если час Марио еще не пришел… что ж, тогда тем более все волнения напрасны.

Поначалу Марио осознал это рационально, разумом, но со временем он уверил себя в этом настолько, что успокоил и собственную душу. Он совершенно перестал волноваться перед делом.

Имея живое воображение, Марио представлял себе смерть в виде греческих эриний, богинь мщения, которые постоянно следуют за человеком в ожидании подходящего момента, чтобы его прикончить. Если хочешь, чтобы богини мщения потеряли к тебе интерес, покажи им, что на душе у тебя легко и спокойно. Для этого мало просто лечь спать и уснуть. Нужно устроить небольшой праздник. «Пир духа», как называл это Витя Солонин. Одни плюют через левое плечо, другие крестятся и молятся, третьи убегают от черной кошки, а Марио Гарджулло за ночь до операции общался с женщинами. Конкретней — со случайными женщинами, еще конкретней — с проститутками.

Чаще всего он вызывал их на дом. Кое-кто из ребят знал об этой странной традиции, но предпочитал молчать — у каждого ведь свои заскоки и примочки.

В этот вечер Марио поступил как всегда. Он снял телефонную трубку и набрал номер «Дома наслаждений фрау Лемке». Он открыл для себя это место четыре дня назад, блуждая по Интернету. Фрау Лемке была милой, пожилой женщиной с добрым сердцем и белоснежными фарфоровыми зубами. Она встретила Марио на улице и провела его в «Дом наслаждений» (оказавшийся обыкновенной пятикомнатной квартирой) темными переулками, опасаясь разоблачения и уголовного преследования, так как занималась своим бизнесом не совсем законно.

В тот раз Марио просто познакомился с девушками (он уже знал, что рано или поздно ему придется обратиться к фрау Лемке за помощью), оставил старушке двести евро на вино и фрукты и, послав девушкам тысячу воздушных поцелуев, покинул квартиру.

Сегодняшний вечер он решил провести в компании красивой брюнетки в стиле вамп, которая — Марио хорошо ее запомнил — сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и держала в пальцах длиннющий мундштук с дымящейся сигаретой. В то время как блондинки и шатенки окружили его, засыпая комплиментами и скабрезными шуточками, загадочная брюнетка лишь небрежно глянула в сторону Марио и снова отвернулась. В тот же момент Марио почувствовал к ней дикое влечение, которое не прошло до сих пор.

Переговоры с фрау Лемке прошли быстро и успешно.

— А, вы тот самый красивый молодой итальянец, который швыряет деньги направо и налево, не требуя никакого вознаграждения? Как же, как же, помню. На ваше счастье Мария сегодня свободна. Вы подъедете к нам?

— Нет, фрау Лемке, я бы предпочел встретиться с Марией у себя дома. Это возможно?

— Разумеется, мальчик мой. Мария выезжает и на дом. В котором часу вы хотите встретиться?

— Часов в одиннадцать.

— Обождите секундочку, я узнаю, сможет ли Мария приехать к вам в столь поздний час. — Несколько секунд в трубке раздавалось лишь негромкое потрескивание, затем мягкий голос фрау Лемке произнес: — Хорошо, голубчик. Она подъедет. Диктуйте адрес.

Вот так все и произошло. А потом она приехала.

Мария была еще прекраснее, чем в тот день, когда они увиделись впервые. Черные, длинные волосы, матовая кожа, огромные карие глаза с длиннющими ресницами.

— Бонджорно, белла рагацца! — с восхищенной улыбкой поприветствовал ее Марио. — Добро пожаловать в мою скромную обитель. Проходите и чувствуйте себя как дома.

— А у вас есть тапочки? — спросила брюнетка (голос у нее был глубокий, бархатистый и волнующий).

— Тапочки? — поднял брови Марио.

— Да, тапочки. Вы же сказали, что я могу чувствовать себя здесь как дома. А дома я хожу в майке, шортах и тапочках.

Марио озадаченно поскреб в затылке. Красавица брюнетка ослепительно улыбнулась.

— Не бойтесь, я пошутила. Я всегда прихожу к клиентам при полном параде. Вечернее платье и туфли на высоком каблуке — моя униформа.

Марио нахмурился.

— Я бы не хотел, чтобы вы называли меня клиентом, — обиженно сказал он. — Представьте себе, что я просто парень, к которому вы пришли в гости.

— В таком случае нам лучше уладить финансовые дела заранее, — с улыбкой сказала девушка. — Тогда я больше не буду об этом думать.

Марио кивнул, достал бумажник и отсчитал гостье триста евро.

— Этого хватит? — спросил он.

— Вполне, — кивнула девушка, пряча деньги в сумочку. — Теперь мы можем слегка развлечься. — Она посмотрела на итальянца и провела ладонью по его щеке. — Как тебя зовут, малыш?

— Марио, — назвал он настоящее имя.

Девушка улыбнулась:

— А мы с тобой тезки. Я Мария. Марио и Мария — красиво звучит, правда?

— Правда.

— Пойдем в комнату.

Они прошли в гостиную и сели на диван.

— У тебя есть вино? — спросила девушка.

— О да! — кивнул Марио. — Я сейчас! — Он достал из бара бутылку «кьянти» и бокалы. — В первый раз по полному и до дна! — сказал Марио, разливая вино по бокалам. — Ты не против?

— Совсем нет, — сказала Мария. — Я люблю вино и могу много выпить.

Первый бокал они выпили быстро. Мария улыбалась Марио, глядя на него сквозь пушистые ресницы. Второй бокал они выпили на брудершафт. Губы у Марии были теплые, мягкие и ароматные, как земляника или виноград.

— Ты хорошо целуешься, — похвалила Мария. — Наверное, у Марио было очень много женщин, и все они его любили, раз позволяли ему так их целовать.

— Женщин было много, но до Казановы мне далеко, — скромно сказал Марио. — Если хочешь, повторим еще раз.

Мария поставила бокал с вином на стол и положила Марио руки на плечи. Он обнял ее за талию и привлек к себе. Они снова поцеловались.

— У тебя очень вкусные губы, — сказал Марио.

— У тебя тоже, — с улыбкой ответила Мария. — Помню, еще когда я увидела тебя впервые, я сразу же подумала: какой сладкий мальчик! Ты весь такой же сладкий?

Марио посмотрел в глаза Марии — томные, влажные и блестящие — и усмехнулся:

— Тебе нравится твоя работа, да?

— Очень, — призналась Мария. — Я всегда была распутной женщиной. Даже когда была маленькой девочкой. Тебя это смущает?

Марио покачал головой:

— Нисколько. Наоборот, меня это сильно заводит.

Мария лукаво улыбнулась:

— Как ты думаешь, может, нам стоит допить это вино потом? Мне кажется, за полчаса оно не успеет испортиться.

— Ты права!

Марио крепко обнял Марию и впился в ее губы горячим поцелуем.

Через полчаса они лежали в расправленной постели в спальне и пили вино.

— Ты был настоящим зверем, — похвалила Мария. — Я думала, что умру от удовольствия.

— Будем считать, что ты говоришь это искренне, — с ироничной улыбкой сказал Марио.

Девушка внимательно посмотрела на него.

— Тебя что-то тревожит? — спросила она вдруг.

Марио нахмурился:

— С чего ты взяла?

— Вот из-за этих двух морщинок. — Она подняла руку и провела пальцем по высокому лбу Марио. — Они у тебя то исчезают, то появляются снова. И когда они появляются, у тебя делается такое лицо… — Она замялась, не находя подходящего слова.

— Какое? — спросил Марио.

— Такое, словно в эти секунды ты стареешь сразу на десять лет.

Марио отпил вина и дернул кончиками губ:

— Это тебе кажется.

Мария откинула с лица длинную темную прядь и покачала головой:

— Нет, малыш, не кажется. Я ведь колдунья и вижу людей насквозь. Хочешь, я скажу, что тебя ждет в ближайшие дни?

В насмешливых глазах Марио промелькнули сомнение и любопытство.

— А как ты об этом узнаешь? — спросил он.

— Просто. По рисунку линий на твоей ладони. — Мария наклонилась и поставила бокал с вином на пол. Потом выпрямилась и взяла Марио за руку. — Дай посмотрю.

Марио покорно протянул ей ладонь. Мария долго изучала линии, потом сказала:

— Впереди тебя ждет большая беда. Ты чувствуешь это, поэтому такой грустный.

— Что еще за беда? — недовольно спросил Марио.

Мария пожала обнаженными плечами:

— Не знаю. Я вижу смерть и вижу женщину… Молодую женщину.

— Значит, беду мне принесет эта женщина?

Мария кивнула:

— Да. Это будет очень скоро. Может быть, даже завтра. Ты можешь умереть, а можешь остаться жив.

— И от чего это зависит?

— От другой женщины, — сказала Мария.

Марио хлопнул себя ладонью по коленке и засмеялся:

— Что за бред? У меня здесь и полутора знакомых женщин не наберется, не то что двух!

— Я говорю тебе то, что вижу, — серьезно сказала Мария. — Знаешь что… я могу помочь тебе. У меня есть несколько заговоренных вещей, я всегда ношу их с собой. Они оберегают от беды. Ты можешь выбрать любую из них.

Марио не смог сдержать насмешливой улыбки.

— Значит, ты всюду носишь с собой заговоренные вещи? — спросил он.

— Да, — ответила Мария. — Если бы не они, я бы давно уже умерла.

— В каком смысле?

Мария горестно вздохнула:

— В прямом. Мне нагадали, что я умру в двадцать два года. А мне уже двадцать пять. Три года я ношу с собой вещи, которые заговорила одна старая колдунья-цыганка. Как видишь, я до сих пор жива. Погоди, сейчас увидишь сам.

Мария протянула руку и взяла с тумбочки сумку. Положила сумку себе на колени и вытащила выкидной нож, маленькую куколку и потертую фотографию старухи в пластиковом футлярчике. Разложив все это на простыне, Мария сказала:

— Благодаря этим вещам я жива. Бери любую.

Марио хотел рассмеяться, но, увидев, насколько серьезна Мария, решил не обижать девушку. Он выбрал нож. Это был обыкновенный выкидной нож с черной рукоятью в виде не то русалки, не то просто обнаженной девушки.

— Если разрешишь, я возьму вот это, — сказал Марио, взвешивая нож на ладони. — Только как же будешь ты?

— У меня останутся кукла и фотография, — ответила Мария. — Этого вполне хватит.

Марио нажал на кнопку. Лезвие с тихим щелчком выскочило наружу.

— И что я должен с ним делать? — спросил Марио.

— Ничего, — ответила Мария. — Просто носи в кармане.

— Что ж… — Марио убрал лезвие и положил нож на тумбочку. — Возможно, он спасет меня от хулиганов. Или от хулиганки. Ты ведь, кажется, сказала, что смерть мне принесет женщина?

— Да, — кивнула Мария. — Ты можешь верить или нет — это ничего не изменит. Просто носи этот нож с собой, и все.

— Как скажешь. — Марио наклонился, прикоснулся губами к нежной шее Марии и сказал: — А теперь, может быть, займемся более приятными вещами, а?

— Конечно! — Мария убрала вещи обратно в сумочку и привлекла Марио к себе: — Конечно, мой милый!

Ровно в одиннадцать часов утра Марио Гарджулло вошел в книжный отдел. Он был одет в униформу охранника. На лице у Марио застыла вежливая улыбка, с помощью которой он расчищал себе дорогу в толпе, осадившей книжный отдел в надежде пообщаться с мэром, а то и получить у него автограф.

Мэр сидел в самом конце зала, за большим письменным столом. Перед ним стоял микрофон, а чуть правее — стопка книг в глянцевых обложках. По мере ее таяния ассистенты подкладывали новые экземпляры. Мэр был доволен. Он не просто подписывал свои книги, но и общался с каждым читателем отдельно, узнавал имя, фамилию, место работы и тому подобное. На это уходило много времени, зато автограф получался очень сентиментальный. Например: «Францу Камински, хорошему (как я надеюсь) инженеру, с надеждой на лучшее будущее Германии». Или — «Ольге Бах и ее маленькой дочке Саре, да пошлет вам Господь счастья и благоденствия!»

Получившие автограф люди не спешили отходить, несмотря на настойчивые просьбы охраны. Они оставались возле стола, в показном восторге листая книгу и неустанно благодаря мэра за то, что их родной город чист и благообразен.

— Эншульдиген! — извинялся Марио, с напускным усердием работая локтями и плечами. — Фрау… Эн-шульдиген зи биттэ…

Тем временем ловкие пальцы Марио ощупывали бомбу в поисках взрывателя. До стола, за которым восседал мэр, оставалось еще метров двадцать.

К серебристому «фольксвагену», припаркованному на другой стороне улицы, развязной походкой, пошатываясь, подошла пьяная негритянка. Она склонилась над окошком и ощерила зубы в улыбке. Глаза ее были подернуты мутной поволокой.

— КаисЬеп… — произнесла негритянка, едва ворочая языком. Она поднесла пальцы к губам и затянулась от воображаемой сигареты. — Вк1е… Sigarette…

— Рог1§еЬеп! — рявкнул на нее Рифат. — Ишь, сигарету ей подавай. Прочь отсюда, черная обезьяна!

Лицо негритянки перекосилось.

— Ты кого это назвал обезьяной, а? Ты, лох позорный!

Лицо Рифата изумленно вытянулось. Встретить в

Дюссельдорфе негритянку, свободно говорящую по-русски, было невероятно.

— Ну че уставился, чмо недоношенное? Думаешь, крутой, да? А знаешь, что я с такими крутыми делаю? — Негритянка оскалила белоснежные зубы, просунула в окошко руку и схватила Рифата за волосы.

— А-а! — взвыл он от боли. — Уйди! Пошла отсюда, стерва!

— Я тебе покажу стерву! — причитала негритянка, таская Рифата за волосы.

— Девушка! — заговорил до сих пор молчавший Марат (он сидел рядом с Рифатом). — Фрау! Угомонитесь! Вот вам сигареты! — Марат протянул негритянке пачку «Мальборо».

Однако безумная негритянка продолжала таскать Рифата за волосы, поливая его отборнейшей русской бранью.

Внезапно возле другого окошка появился полицейский.

— \Уаз 151 1°55? — строго спросил он.

— Чертова сука… — тихо процедил сквозь зубы Марат. Затем он повернулся к полицейскому и, приклеив к перекошенному от злости лицу вежливую улыбку, заговорил: — Я… То есть юЬ…

Больше он не успел произнести ни слова. Странный полицейский сделал молниеносный выпад — голова Марата резко стукнулась о руль и откинулась назад.

Рифат также не успел заметить, когда негритянка успела открыть дверцу. Внезапно мир перевернулся у него перед глазами, затем что-то больно ударило его в спину, и он оказался на асфальте.

— Не ушибся? — спросила негритянка.

— Я… — Рифат потянулся пальцами к дистанционному пульту, пристегнутому к поясу, но дотянуться не успел. Негритянка сжала пальцы в кулак и вырубила его ударом в переносицу.

Кэт Вильсон, Марио Гарджулло, Джек Фрэнки и Александр Борисович Турецкий сидели в кафе. Лица у мужчин были жутко довольные, чего нельзя было сказать о Кэт.

— А ты чего такая смурная? — спросил Турецкий, попыхивая сигаретой.

— Наверное, женские дела, — с усмешкой предположил Марио. — Бабы в эти дни сами не свои.

— Сам ты не свой, — огрызнулась Кэт. — А насчет женских дел у меня все в порядке.

— Тогда чего мы надули губки? — спросил Марио. — Жалеешь, что не успела избить Рифата Гильманова до полусмерти?

Кэт фыркнула.

— Вообще-то она могла, — заметил Джек. — Хорошо, что мы ее вовремя оттащили, а то бы из Гильманова получилась отбивная.

— Угу, — кивнул Марио. — Шашлык на бараньей косточке. Только настоящий баран мог купиться на фальшивые ужимки Кэт.

— Ты просто завидуешь, что завершающую точку в операции поставила именно я, — сказала Кэт. — Пока ты там ковырялся со взрывателем, я спасала тебе жизнь. — Кэт небрежно пожала плечами. — Не знаю, правда, стоило ли…

Марио с Джеком засмеялись, а Кэт повернулась к Турецкому:

— Алекс, между прочим, с тебя бутылка шампанского.

— Да? — Турецкий выпустил косматое облако дыма. — Это за что же, солнце мое?

— За моральный ущерб, — сказала Кэт. — Эти ваши террористы обозвали меня «черной обезьяной». Я, конечно, необидчивая, но таких вещей не прощаю. И не забываю.

— Хорошо, душа моя, я помогу тебе забыться.

Турецкий поднял руку и подозвал официанта. А когда тот подошел, заказал бутылку… нет, три бутылки шампанского! И еще — графин холодной водки, фрукты и вазочку черной икры. Официант расплылся в улыбке («Русские гуляют!» — подумал он). Затем кивнул, благосклонно улыбнулся Кэт и растворился в воздухе.

— Вот это дело! — засмеялась она. — От Пита мы бы сроду шампанского не дождались.

— Да уж, — согласился Марио. — Он бы занялся разбором ошибок. А после этого мы бы еще схлопотали по выговору за плохую работу.

— Ошибки мы потом рассмотрим, — пригрозил Турецкий. — И от выговоров вам не отвертеться. Но на трезвую голову я такими вещами не занимаюсь.

— Отличный подход, — одобрил Джек.

А Кэт улыбнулась и сказала:

— Алекс, ты у нас самый лучший!

Потом наклонилась и поцеловала Турецкого в щеку.

— Васю сН §ш<3а, — тихо и насмешливо прокомментировал Марио.

— А меня? — обиделся Джек. — Ведь не поспей я вовремя, тебе бы пришлось туговато.

— А я мог взлететь на воздух вместе с сотней других бедолаг! — жалобно сказал Марио и сложил брови домиком. — И не было бы с вами сейчас вашего бедного Марио.

— Ладно-ладно, — примирительно сказала Кэт. — Расцелую всех, но только после первого бокала шампанского. А вот, кстати, его уже несут!

Официант поставил на стол шампанское, икру, фрукты и водку, пожелал всем приятного аппетита и, снова одарив Кэт ослепительной улыбкой, исчез так же внезапно, как и появился.

После того как первый бокал шампанского был налит и выпит, Кэт выполнила свое обещание.

— Я ошибся, это вовсе не поцелуй Иуды, — расплылся в улыбке Марио. — Это сасаа1а ба1 paradiso! За такой же поцелуй Адам был изгнан из рая!

— Может быть, — согласился Джек. — Но, я думаю, он об этом не пожалел.

Джек вновь разлил шампанское по бокалам.

— Предлагаю выпить за дружбу! — провозгласил он.

— За то, чтобы расовые и национальные предрассудки никогда не брали над нами верх! — поддержал его Марио.

— Что касается меня, то у меня никогда не было расовых предрассудков, — сказала Кэт.

Марио посмотрел на нее и ухмыльнулся:

— Да ну? А кто три дня назад обозвал меня макаронником?

— Так это же я любя, — улыбнулась Кэт.

Марио вздохнул и покачал головой:

— Хороша любовь. А если я любя обзову тебя…

— Только попробуй! — не дала договорить ему Кэт и показала крепкий черный кулачок.

— Давайте сначала выпьем, а потом можете продолжить эту милую беседу, — вмешался в перебранку Турецкий.

Коллеги подняли бокалы и чокнулись.

После второго бокала Кэт решила выяснить отношения с Марио до конца.

— Тэк-с, — грозно сказала она, повернувшись к итальянцу. — Так как ты хотел меня обозвать, Джузеппе Верди?

— Я? Тебя? — Марио озорно приподнял бровь. — Ангел мой, это слово слишком ужасно, чтобы произносить его в присутствии Алекса.

— Я заткну уши, — пообещал Турецкий.

— Тогда, пожалуй, произнесу. Ангел мой, я хотел обозвать тебя ОшсНиа. Ну или на худой конец ОаШа.

Кэт нахмурилась.

— Юдифь легла с Олоферном в постель, — сказала она, — а потом отрезала ему голову и положила ее в корзину с фруктами. Уверяю тебя, Марио, я бы поступила намного проще.

— О да! — кивнул Марио. — Ты бы оторвала мне башку и кинула ее мальчишкам, играющим в футбол. Впрочем, я тебя заранее прощаю. И в знак нашего примирения хочу подарить тебе одну вещицу.

Марио сунул руку в карман пиджака, затем широким жестом фокусника вынул из кармана и положил на стол изящный выкидной нож. Черная рукоять ножа была сделана в виде голой женщины.

— Ох ты! — сказал Джек и восхищенно присвистнул. — Вылитая Кэт. А какая у нее грудь!

Он протянул к ножу руку, но Кэт шлепнула его по руке ладошкой.

— Руками не трогать, — строго сказала она. Потом взяла нож, повертела его в руках и заявила: — Моя фигура намного лучше.

— Разумеется! — добродушно согласился Джек.

А Марио скептически хмыкнул и сказал:

— Спорное утверждение. Впрочем… для того чтобы сравнить, нужно сперва привести тебя в соответствующий вид.

Кэт нажала на кнопку — лезвие с сухим щелчком выскочило из рукоятки.

— Попробуй — и ты покойник, — сказала Кэт.

Марио покорно поднял руки. А Турецкий строго

сказал:

— Кэт, убери железку. Еще не хватало, чтобы нас вывели из кафе под руки. Не команда суперменов, а детский сад какой-то!

— Извини, Алекс, но он первый начал.

Кэт сложила нож и спрятала в карман блузки.

— Чувствую, пора выпить, — сказал Джек и взялся за бутылку.

После третьего бокала Кэт встала из-за стола.

— Простите, мальчики, мне нужно попудрить носик, — кокетливо сказала она.

— Смотри не перестарайся, — отозвался Марио. — Белый нос тебе не очень-то к лицу.

Кэт показала итальянцу язык, встала из-за стола и направилась в сторону дамской комнаты.

— Александр, ты звонил Виктору? — спросил Турецкого Джек Фрэнки.

Турецкий покачал головой:

— Нет, он сам должен позвонить. Сегодня в Москве будет большая заваруха. — Турецкий глянул на часы. — Примерно через два часа.

— Взрыв должна произвести шахидка?

— Да.

— За ней уже следят?

Турецкий покачал головой:

— Нет. Мы не смогли ее вычислить. Но предполагаем, что Табеев передал Девушке свой радиомаяк. Точно пока не известно. У Сулеймана нет возможности с нами связаться.

— Да, но если он действительно передал маяк девушке, ее передвижения легко отследить, — сказал Марио.

Турецкий вздохнул:

— Маяк подавал признаки жизни только до Майкопа, а потом умер. Сейчас девушка — если это действительно девушка — уже должна быть в Москве. Ребята постараются перехватить ее возле ресторана, где должен быть произведен взрыв. Территория уже оцеплена. Нам остается надеяться на удачу.

Дамская комната была совсем крохотной и состояла из маленькой площадки с зеркалом, висящим над голубой раковиной, и двух кабинок, одна из которых оказалась запертой.

Кэт подошла ко второй кабинке и взялась за ручку. Едва она распахнула дверцу, как чьи-то сильные руки втолкнули ее в кабинку и твердый ствол пистолета больно ткнулся ей в спину.

— Замри! — приказал хрипловатый женский голос.

Кэт послушно замерла, усиленно соображая, как

можно выпутаться из этой ситуации. Если на нее напала дилетантка, то можно рискнуть и выбить пистолет из ее руки. Но если женщина — профессионалка, то любое резкое движение может закончиться для Кэт инвалидностью, а то и смертью. Она решила не делать резких движений, пока ситуация хоть немного не прояснится.

Но секунду спустя ситуация лишь усугубилась. Холодное лезвие бритвы коснулось ее горла.

— Пикнешь — убью, — сказала женщина. — Поняла?

— Да, — прошептала Кэт. — Что вы от меня хотите?

— Я хочу перерезать тебе глотку. Но сначала ты ответишь на вопросы.

— Значит, потом вы меня все равно убьет? Тогда какой мне смысл отвечать на ваши вопросы? Умру я в любом случае, зато перед смертью успею потрепать вам нервы.

Лезвие бритвы больно впилось в шею Кэт. Она негромко застонала. Капля крови медленно стекла по лезвию.

— Не умничай, поняла? — холодно сказала Дильбар (а это была именно она).

— Поняла, — тихо ответила Кэт.

— Кто вы такие и откуда узнали про операцию?

— Не понимаю, о чем вы, — пролепетала Кэт.

Дильбар холодно усмехнулась:

— Я повторю вопрос еще раз, и, если не услышу ответа, твоя голова будет плавать в унитазе.

— В унитазе? Не очень-то приятное будет зрелище, — поморщилась Кэт.

— Кому как, — парировала Дильбар. — Итак, кто ты такая?

— Меня зовут Катя, — сказала Кэт. — Фамилия — Филимонова. Отец мой — русский, мать — негритянка, поэтому я… такая. Что вы хотите знать еще?

— Откуда ты и твои друзья узнали про покушение на мэра? И как к нам в организацию попал твой дружок?

— Дружок? — недоуменно спросила Кэт. — Какой дружок?

— Тот, который назвался Валидом, — резко сказала Дильбар.

— А, этот. — Кэт вздохнула. — Видишь ли, подруга, этот подонок сломал мне жизнь, и я не хочу о нем говорить.

Дильбар нахмурилась.

— Похоже, ты и вправду смелая девчонка, — проговорила она. — Что ж… — Она убрала бритву от шеи Кэт, сложила ее и спрятала в карман. — Сейчас мы с тобой выйдем на улицу. Если будешь вести себя тихо, останешься жива. Поднимешь шум — пристрелю как собаку. Имей в виду, мне нечего терять.

— Не сомневаюсь, — сказала Кэт. — А куда мы пойдем?

— Ко мне в машину. Повернись и медленно выходи из кабинки.

— Но я еще не сделала того, что собиралась, — возмущенно ответила Кэт. — Я выпила несколько бокалов шампанского и теперь хочу…

— Еще слово, и окажешься на том свете, — пригрозила Дильбар. — Вы схватили моего брата. Я обменяю тебя на него. А теперь иди, пока я не выстрелила.

Кэт медленно повернулась. Глаза ее встретились с пылающим взглядом Дильбар. Лицо татарки было бледным, ноздри мелко подрагивали. В руке она сжимала маленький блестящий револьвер.

— Ты совершаешь ошибку, — тихо проговорила Кэт. — Тебе придется ответить за свои действия.

— Ничего, отвечу. — Дильбар стянула с головы платок и набросила его на руку, скрыв револьвер. Затем чуть качнула рукой и сказала: — Давай к выходу!

Кэт вздохнула и пошла к выходу. Дильбар пропустила ее вперед, а затем медленно двинулась следом.

Дорога к выходу из кафе лежала через небольшой холл. Столик, за которым сидели друзья Кэт, отсюда совершенно не просматривался.

— Не надейся, не увидят, — угадала ее желание Диль-бар, шедшая на два шага позади Кэт. — Иди спокойно и без резких движений. Ты у меня на прицеле.

— А если промахнешься? — поинтересовалась Кэт.

— Тогда выстрелю еще раз, — ответила Дильбар.

Кэт вздохнула, открыла тяжелую дубовую дверь (над дверью мелодично звякнул медный колокольчик) и вышла из ресторана.

— Иди к черному «ауди», — приказала Дильбар.

До машины было около десяти метров, они преодолели это расстояние в полном молчании. Возле «ауди» остановились.

— Сейчас ты откроешь дверцу и сядешь, — сказала Дильбар. — Дернешься хоть раз — прострелю башку.

— Не беспокойся, не дернусь. Что я, сама себе враг?

Кэт взялась за ручку дверцы, и в этот момент

вновь — негромко и мелодично — прозвенел медный дверной колокольчик. Дильбар вздрогнула и быстро оглянулась на звук. У двери с изумленным лицом застыл Марио Гарджулло. Изумление итальянца длилось не больше секунды, уже в следующее мгновение Марио резко отпрыгнул в сторону, но Дильбар успела нажать на спусковой крючок. Пуля, со свистом разрезав воздух, вонзилась Марио в плечо и отбросила его к стене. Дильбар нажала на спуск еще раз — вторая пуля прострелила итальянцу левую руку.

Выстрелить в третий раз Дильбар не успела. Лезвие ножа вонзилось ей в горло.

Упав на асфальт, Дильбар тут же подняла руку с зажатым в ней револьвером, однако удар каблучка Кэт вышиб ствол из ее судорожно сжатых пальцев. Дильбар застонала и опрокинулась на спину — затылок террористки глухо стукнулся об асфальт.

— Если б ты не зажала рану пальцем, ей бы пришел конец, — сказал Турецкий.

Они сидели в перевязочной палате больницы.

Кэт вздохнула:

— Я знаю. Я старалась не попасть в артерию, рассчитывала на болевой шок. — Лицо ее стало виноватым. — Конечно, нужно было сперва выбить пистолет, но я не могла рисковать. Она слишком хорошо стреляла.

— Да уж. — Марио посмотрел на свое забинтованное плечо и поморщился от боли. — Хорошо хоть, в руку попала вскользь. Что говорят врачи — она будет жить?

Турецкий кивнул:

— Да. — Затем посмотрел на Кэт и сказал: — Она совершила ошибку, не обыскав тебя. Ее можно понять. Кому придет в голову; что красивая молодая женщина ходит в туалет с ножом?

— Вот видишь, Кэт, получается, что я спас тебе жизнь, — прокомментировал реплику Турецкого Марио.

— А я — тебе, — весело сказала Кэт. — Господи, как славно, что все закончилось малой кровью.

Марио болезненно усмехнулся:

— Да ну? Хорошо тебе говорить, ведь кровь-то моя.

Кэт хотела было припечатать Марио острым словцом, но неожиданно встрепенулась.

— О господи! — воскликнула она. — Со всеми этими делами я так и не сходила в туалет! Только сейчас об этом вспомнила. Извините, мальчики, я побегу!

Кэт сорвалась с места.

— Нож не забудь! — крикнул ей вслед Марио.

Мужчины улыбнулись.

— Хорошая она, — сказал Марио.

— Да, — согласился с ним Джек Фрэнки, до сих пор с флегматичным видом ковырявший в зубах зубочисткой. — Веселая.

— И симпатичная, — добавил Марио. — Для профессионала это, может быть, и неважно, а вот для женщины — самое оно. Алекс, что ты больше всего ценишь в женщинах?

Турецкий подумал и сказал:

— Красоту и слабость.

— А я — загадочность, — пробасил Джек Фрэнки. Он мечтательно улыбнулся и повернулся к итальянцу: — А ты, Марио? Что, на твой взгляд, самое важное в женщине?

Марио Гарджулло пожал плечами и весело сказал:

— Главное, чтобы была верная и умела готовить пиццу.

Спорить с ним никто не стал. Джек Фрэнки зевнул и потянулся, хрустнув суставами.

— Плохо сегодня спал, — объяснил он коллегам. — Сейчас поеду в отель и завалюсь часиков на десять — двенадцать. Он посмотрел на Марио и с угрозой добавил: — И телефон отключу. Так что даже не пытайся меня доставать.

Итальянец презрительно фыркнул:

— Да нужен ты мне был!

Взгляд Джека упал на журнальный столик, заваленный журналами и газетами.

— О, смотрите-ка, пресса! — воскликнул он. — Нука посмотрим, что пишут наши немецкие друзья. — Джек взял верхнюю газету и развернул. Медленно пролистал. — Н-да… Про нас, как всегда, ничего.

— А ты хочешь стать звездой? — усмехнулся Марио.

— Ну звездой не звездой, а все-таки… О, смотри-ка. «Загадочная смерть проститутки».

— Нашел о чем читать, — поморщился Турецкий. — Почитай лучше о последних научных достижениях.

— Я бы почитал, но тут подзаголовок больно интригующий. «Проститутка скончалась от сердечного приступа в постели крупного бизнесмена». Не слабо, а? Хотел бы я посмотреть на этого супермена. Это ж надо, уработать проститутку до смерти!

— Циник, — припечатал Джека Турецкий. — Разве можно так о мертвых?

— Да ладно тебе, Александр. Это просто газетная утка — дураку понятно. Хотя… Гм, здесь и фотка имеется. Кстати, красивая девчонка. Марио, хочешь посмотреть?

— Давай. — Марио протянул руку и взял газету. — Ну и где?

— Да вон же. На другой странице, ты ее рукой примял.

Марио с ухмылкой перевернул страницу. Внезапно лицо его окаменело.

— Ты что? — удивился Джек.

Марио молчал.

— Что, плечо? — тревожно спросил Джек.

Марио молча покачал головой.

— Побледнел, — удивленно произнес Джек, разглядывая коллегу. — Да что с тобой такое?

Турецкий положил ладонь на здоровое плечо Марио.

— Ты ее знал? — тихо спросил он.

Итальянец кивнул. Джек хотел что-то сказать, но, не найдя подходящих слов, нахмурился и тяжело вздохнул.

— Ничего, — сказал Турецкий. — Все перемелется, мука будет.

— Я знаю, — ответил Марио. Он сложил газету и положил на журнальный столик. Посмотрел на Турецкого. — Алекс, ты веришь в предсказания и колдовство?

— Когда как, — пожал плечами Турецкий. — Иногда это единственное, во что можно верить.

— Да… — Марио поднял руку и провел ладонью по лицу, словно смахивая невидимую паутину. Снова посмотрел на Турецкого. Бледность сошла с его лица, теперь оно было осунувшимся и усталым. — Алекс, — тихо проговорил итальянец, — я видел рядом с больницей винный магазин… Там должна быть русская водка.

— Понял, — сказал Турецкий.

Он поднялся с кушетки и направился к двери. Перед дверью остановился и бросил через плечо:

— Джек, присмотри за ним.

— Слушаюсь! — ответил тот.

Когда дверь за Турецким закрылась, Фрэнки повернулся к Марио и сочувственно сказал:

— Терпи, друг. Все проходит, пройдет и это. Такова уж наша жизнь.

Дата добавления: 2015-07-08