Глава 13. Ворвавшись в лес, они еще по инерции бежали минут двадцать

Ворвавшись в лес, они еще по инерции бежали минут двадцать, пока наконец Ротор, запнувшись о корень, не растянулся на земле. Словно по неслышной команде все четверо оставшихся попадали на землю, на траву, на валежник…

Тягач мученически закатил глаза и застонал. Базука не удержавшись, рухнул на колени и, опираясь на приклад автомата, жадно ловил ртом воздух. До сих пор он ни разу не совершал таких молниеносных переходов. Даже во времена службы в десантном батальоне у них не было таких стремительных марш–бросков, а уж там гоняли на совесть…

Легкие с хрипом втягивали сырой лесной воздух. Постанывал Тягач, нянча ушибленную кровососом руку. Сейчас на одну из самых опасных шаек Зоны легко хватило бы пяти–шести слепышей или пары кабанов. Но к их счастью все мутанты остались позади, в развалинах райцентра.

Слегка отдышавшись, Шторм подозвал бойцов.

— Значит, так, поминать Блоху не будем. Ему не повезло — в Зоне может не повезти каждому. Если нам посчастливится, вернемся и тогда помянем доброй чаркой всех товарищей, что погибли. Все, тема закрыта…

«Кому не повезло, а мне так повезло, — отвлекшись от ноющей боли, подумал Тягач. — Ведь как ни крути, а на месте Блохи я должен был оказаться! Это ж он на моем бластере подорвался! Эх, вернусь, надо бы Греку башку оторвать и к жопе приставить — такую дрянь продал!» В эту минуту он и не помнил, что лично сам убеждал командира купить сомнительное оружие…

— Тягач, как твоя рука? — осведомился вожак.

— Х…во, командир, — честно признался гранатометчик. — Как будто с псевдогигантом махался…

— Ну не трынди попусту, — проворчал Базука. — «Цыпленок» бы из тебя рагу с овощами сделал… А кровососа можно и ножом завалить — я двух вот порезал…

Еще полчаса они занимались рукой Тягача, приобретшей синевато–багровый оттенок. На это дело был изведен запас «фастум–геля–мега» из аптечек и сверх того старый как мир прием снятия отека и болевого синдрома посредством охлаждения, для чего был применен эфир в ампулах. (Шторм не зря считался человеком запасливым.) Все это проходило под тихий мат и обещания Тягача убивать каждого встречного кровососа самыми жестокими способами.

Попутно была проведена проверка запасов пострадавших из–за поспешного бегства. Результат не порадовал: на месте битвы с зомби и гибели Блохи осталось два рюкзака — самого Блохи и Тягача. Вместе с последним в Красиловке была брошена и половина боеприпасов к гранатомету — хорошо хоть сам гранатомет Ротор успел ухватить.

Но что хуже — в вещмешке погибшего остался один из тепловизоров и ночной прицел к «шестерке». Потеряны также были два монокуляра, тот, что был у Блохи, и тот, что принадлежал гранатометчику — тонкая оптика не выдержала столкновения с грубой действительностью в лице щупальценосного вампира. Также сгинули отравленные боеприпасы и стратегический запас спиртного, которые тащил все тот же Тягач — как самый сильный в команде.

О Блохе уже никто и не вспоминал, что Шторма радовало: подобные мысли ослабляют команду, а им нужно теперь быть максимально собранными и не давать слабину.

Он даже погнал Базуку с биноклем в дозор, отправив его на границу лесного массива, — люди расслабляться не должны.

Мародер привычно устроился, распластавшись на земле, и принялся оглядывать окрестности. Они оказались на вершине пологого лесистого холма, ниже которого тянулась обширная пустошь–прогалина, заросшая высокими хвощами и особенно крупными лютиками — ярко–желтыми и ядовитыми даже на вид.

Прошло уже с час, когда началось…

Движение он зафиксировал не сразу… Вернее будет сказать — не сразу понял, с чем имеет дело.

Вот колышутся метелки хвощей, забывших, что положено им расти лишь во влажных затененных местах, а не под ярким солнцем, и шевелится желтая масса цветов — а вот уже в этом колыхании зеленых волн обозначаются упорядоченные дорожки — как кильватерный след на водной глади.

Базука замер на месте, поудобнее перехватил автомат и поднес к глазам плоский ухватистый «навигатор». Увиденное ему очень не понравилось — ибо вызывало недоумение. Медленно и равномерно маршировали три кабана — матерый секач и подсвинки. Это еще так–сяк, но по бокам от них вышагивали по паре зомби — и кабаны не проявляли желания ими отобедать. И кто это, интересно, за спиной жуткого кортежа — кого не видно, но кто рассекает высокотравье, словно ползущая змея? Там что, неизвестный мутант объявился? Мысль эта обеспокоила Базуку — не дай Черный Сталкер повстречаться с новой тварью Зоны, от которой неизвестно чего ждать.

Вот на прогалину выбрался силуэт в свисающих лохмотьях, издали напоминающий исполинскую креветку или таракана, смешно болтая хоботком…

Так, вытер испарину со лба Базука. Всего–навсего снорк. И что это означает? А означает это…

В гуще травы замелькали бегущие расслабленной трусцой чернобыльские собаки.

Но и без них старый мародер уже понял, с чем столкнулся.

Перевернувшись на спину, он вытащил ПДА и пальцами одной руки набрал лишь одно слово: «Контролер».

Ибо то, что он увидел, могло быть лишь его «свитой».

Они перешли через мост гнилую застоявшуюся старицу какого–то из давно умерших притоков Припяти, пересекли гряду низких холмов — Кондор несколько минут потратил на то, чтобы тщательно проверить путь перед собой всеми тремя датчиками, и выбрались на пустошь, покрытую проплешинами пожаров — видимо, от разломов.

Слева торчали корявыми кривыми клинками штуки три «загребущие руки» — сплавленная, спрессованная под влиянием гравитационной аномалии глина, вытянутая вверх напряжением концентрированных сил тяготения. Путь их, слава Черному Сталкеру, лежал не через пустошь, а прямо, сквозь заросли прореженных огнем кустарников. Тоже радости немного — в тех зарослях можно спрятать и парочку аномалий, и даже псевдогиганта.

— Да уж, местечко, снорка ему хобот… — проворчал он под нос. Но ни детектор, встроенный в ПДА, ни остальные не показали ни фауны, ни аномалий. Так что можно идти.

— Слушай, а чего говорят, про хобот снорка? У них же хоботов нет?

— Ну, — Кондор пожал плечами, — говорят и говорят, мало ли? Может, когда вначале их видели, решили, что они в противогаз хобот прячут или так издали казалось? Вон сколько народу чертову мать поминают, а кто ее видел? Ты уже сам, наверное, понял: в Зоне такое творится временами, что не до хоботов, и то никого не интересует. Есть и есть… Вот те же аномалии, «гравиплеши» там и прочее, — это ладно. А вот ты про «лифты» и «машины времени» слыхал? А про «телепорты»? Это когда тебя берет и нежненько так перекидывает сразу этак на пять камэ — если не зафигачит к кровососам в логово или в «Электру», то даже, бывает, и не сразу поймешь… А то, что люди сквозь стену проходят?

— Это что — прикол такой? — недоверчиво захлопал Игорь глазами.

— Если бы. Вот так бежит человек, раз — в стену, и как растворился. Выскочил с другой стороны — и палит себе по врагам. Потом спрашиваешь — а он пальцем только у виска крутит.

— Ты что серьезно? Сам видел?

— Не видел, — бросил Кондор. — Говорили те, кому верю. — И уточнил: — У людей не видел. А кабанов — довелось. Расстрелял я кабанчика, помню, полмагазина извел. А дело в пригороде было, рядом с Припятью. Прижал его на старой стройке — валялись там железобетонные блоки — хорошие такие блоки! Подыхал он, в агонии бился. Мне бы его не добивать — потому как рейд кончался и патронов уже поистратили…

Кондор сделал паузу, потянулся за сигаретами, потом махнул рукой.

— Ну и чего? — нетерпеливо осведомился Игорь.

— Чево–чево, чевочка с хвостиком! — вспомнил Кондор любимое присловье соседа по лестничной площадке времен школьного детства. — Только вот вторую половину магазина я в него со страху высадил, когда скотинка голову в бетонную плиту того самого забора наполовину засунула—в хороший такой крепкий железобетон! Главное, я потом посмотрел — и в самом деле с той стороны рыло торчало…

— А… как? — только и сумел выдохнуть Игорь.

— Каком кверху, — вновь вспомнил подходящую поговорку Кондор. — Тебе Северина твоя много о разгадках этих самых тайн Зоны говорила? Хоть про одну — ну откуда, к примеру, в «Электрах» электричество берется? Этим три лаборатории занимались, два гранта по паре десятков мильонов каждый распилили, не считая тех, что поменьше, а толку? Вот то–то и оно!

— Ты откуда знаешь? — недоверчиво осведомился чуть пришедший в себя Игорь. — В смысле — про фанты.

Решив, что и так сказал больше, чем надо, и что посвящать спутника в кое–какие подробности своих приключений будет излишним, Кондор лишь проворчал:

— Можно подумать, научники в барах не бухают! А потому что пить не умеют, иногда говорят больше, чем требуется! — И кивнул в сторону кустарника. — Пошли.

Минут пять они продирались через заросли, пока не выбрались к старой ветке узкоколейки. Но не на ржавый рельсовый путь обратил он внимание.

Перед ними на склоне холма устроилось нечто, слегка напоминавшее сильно уменьшившийся в размерах древний танк начала прошлого века. Сплюснутый ромбовидный корпус, три широкие гусеницы — две по бокам, одна под брюхом, две пушки в шаровидных гнездах на скошенном рыльце, третья, поменьше, в крошечной башенке сверху. И все три пушки были направлены прямо на них.

Игорь при виде страшила плюхнулся прямо в грязь, а Кондор, усмехаясь, тут же поднял его.

— Отряхнись, он давно уже дохлый… Надо же, куда бедолага забрался! Ну привет, железяка! — и показал монстру неприличный жест. Ударно–штурмовой робот российского производства «Индрик–ЗД» никак не отреагировал на обидный выпад. Ни любая из двух 30–миллиметровок, ни башенная авиационная в 23 миллиметра не шелохнулись. Пока спутник отряхивался, Кондор приблизился к роботу, проверить, нет ли аварийно–спасательного контейнера на подвеске — иногда эти машины снабжались НЗ с запасом еды и лекарств на случай спасательных операций. Но на подвесках не было даже замков — то ли контейнер уже сняли, то ли машина шла без него.

— Он не оживет? — боязливо осведомился Игорь.

— С какой стати? — фыркнул Кондор. — Был бы «американец» или еэсовский — «Спайдер», или «Ассасин» какой–нибудь, или «Триарий», — еще куда ни шло. У тех мозги питаются от изотопных батарей, а у наших сермяжных — от обычных аккумуляторов. Движок горючее спалил, считай — все.

Подумал, что с робототехникой войскам, охраняющим Зону, фатально не везло. Если в обычной армии боевые роботы хотя и оставались экзотикой, но все же нашли свою нишу, то здесь они создавали больше проблем, чем пользы. Лишь один из десятка беспилотников, на которых возлагали столько надежд вначале, мог пересечь отрезанную Периметром территорию по диагонали (насчет полетов к станции, а тем более к центру, речи и не заходило). А выпущенные было на охрану границ Зоны автоматические стражи жили от силы три–четыре месяца. Они влезали в аномалии, подрывались на старых минах, их датчики сходили с ума от непонятных полей и излучений Зоны, что хуже всего, сбоили программы.

Полтора года назад подразделение из трех новеньких американских шагоходов «Гризли» на патрулировании ни с того ни с сего расстреляло двух попавшихся навстречу французских «Астериксов» с соседнего участка, потеряв в завязавшейся перестрелке одну машину.

В прошлом году рехнувшийся японский «Сисияма» выпустил ракету по транспортному вертолету англичан — двенадцать человек как корова языком (крайним оказался, как водится, начальник техслужбы, не демонтировавший комплекс ПВО). А буквально в прошлом месяце мирно стоявший в ремонтном ангаре на профилактике «Раптор» взял, да и опустошил свой боезапас, что называется, в белый свет. Чудом никто не погиб, но мастерские американского контингента были превращены в руины вместе с двумя десятками единиц всяческой техники.

Это не считая того, что сталкеры, особенно не признающие авторитетов «свободовцы», повадились громить «болванов электронных», не жалея ни дорогих ПТУРСов, ни новейших гранатометов, ни своих голов. Особым шиком было перебить бронебойным из снайперки гидравлический сустав шагохода, а потом весело пострелять по эвакуационной команде.

Россия, по понятным причинам, не могла похвастаться изобилием боевых роботов, но все же время от времени посылала в свой контингент всякие опытные образцы (из–за безденежья так в большинстве случаев и обреченные на «опытность»). Вроде вот этих пограничных «индриков» или легких скоростных «леопардов» на воздушной подушке. Эти, впрочем, тоже себя не показали — хотя их более примитивная электроника оказалась надежнее в смысле влияния Зоны, да и традиционный гусеничный привод был более устойчив к аномалиям и выбросам, чем ступоходы.

Они просто сходили с маршрута и убегали в глубину охраняемой территории — пока хватало топлива.

Вот один из них им и попался.

— Ну пока, железный дровосек, — хлопнул Кондор перчаткой по холодной броне. — Пошли, Мур…

В следующий миг Игорь сильным толчком сбил его с ног.

Когда Шторм во главе оставшихся подчиненных подполз к засевшему в засаде Базуке, вся рать контролера уже предстала во всей красе.

Не хватало лишь хозяина — ходячего генератора пси–волн и самого страшного жителя Зоны. Ибо если столкнешься с ним лицом к лицу, никакое оружие не поможет, даже пулю в лоб не успеешь пустить. Нет хуже участи, чем стать его жертвой, потому что неведомо, какие муки испытывают те, прежде чем потерять разум.

Лежа рядом с притихшим Базукой, Шторм в поисках ответа, что делать дальше, лихорадочно прокручивал в памяти все, что знал о контролерах.

По мнению большинства людей Зоны, существа эти, как и химеры с кровососами и бюрерами, были результатом разработок военных генетиков невыясненной национальной принадлежности — ученые пытались вывести солдат, поражающих противника силой мысли.

(Занятная штука, между прочим, выходит: умники из здешних лабораторий с какого–то бодуна опередили своих коллег во всем мире на десятилетия, если не больше, и повторить их достижения ни у кого не вышло — что весьма хорошо!)

Потом бабахнул Второй Взрыв, тоже якобы устроенный учеными, разрабатывавшими супероружие, и «образцы», воспользовавшись суматохой, разбежались. Впрочем, ходила байка, что кто–то сознательно выпустил подопытных на волю. По другим сведениям, они вырвались сами, Да еще поработив сознание ученых — так что конвейер по производству контролеров действует до сих пор, регулярно выпуская из репликаторов новых тварей.

Но главное, контролеры были единственными (не считая изломов) из здешних тварей, у которых имелся настоящий разум, пусть и донельзя извращенный и неимоверно далекий от человеческого.

С ними даже, по все тем же слухам, можно было как–то договориться, если, конечно, с тобой десяток бойцов, а контролер не слишком силен. Поговаривали, что некоторые группировки Темных, а то и вольные сталкеры сумели с ними поладить — в обмен на содействие и неприкосновенность даже поставляя им людей. Время от времени возникали разговоры о том, что телепат–каннибал подчинил себе группу сталкеров или даже целый клан, хотя Шторм в это не верил — ибо, как считалось, их гипноз был хоть и мощным, но примитивным.

Они могли или странствовать со стаей своих рабов по Зоне туда–сюда, руководствуясь какими–то непонятными целями нелюдского разума, или, напротив, надолго поселиться в каком–то месте, рассылая во все стороны своих марионеток заготавливать для них добычу — будь то людей или других мутантов. Вели они себя совершенно непредсказуемо — иногда, столкнувшись с вооруженными сталкерами или армейцами, отступали, даже если тех было немного, иногда принимали бой — даже в случае, если люди сильно превосходили их числом, и сражались до последнего.

Случалось, контролеры пропускали идущих через их территорию людей без всяких видимых причин; а иногда наоборот — долго и упорно преследовали чем–то не понравившихся им сталкеров, иногда настигая у самого Периметра. Так погиб первый наставник Шторма, Дельфин, уже на виду патрульных «Долга» вдруг развернувшийся и двинувшийся обратно походкой робота, обращенный в слугу мутанта.

Болтали, что у них даже есть какая–то религия с ритуалами, наподобие как у бюреров, и что убивать и мучить людей по этой ихней вере, угодно неведомым владыкам Зоны. Именно поэтому всякий, кроме Темных и все тех же слуг «Монолита», имея малейшую возможность, старался контролера прикончить.

Еще говорили, что у контролеров есть элита — некие прародители–старейшины, сидящие в центре Зоны, и якобы именно они–то всегда командовали «монолитовцами», а заодно посылали в мир стада мутантов. В общем, легенды сообщали про этих созданий много чего неприятного.

Но какие тут легенды, если тварь совсем рядом?! Шутка ли — существо, которое считается опаснейшим из живущих тут, которого боятся как огня не только сталкеры, но и вооруженные до зубов военные.

Разномастная толпа противоестественной живности медленно продефилировала перед глазами Шторма. Было их много, особей пятнадцать или двадцать, — значит их нанесло на очень сильного, старого и опасного контролера.

Но где проклятый телепат?

Барс осторожно водил стволом, стремясь высмотреть хозяина тварей и жалея, что у него простенький «гиперон», а не широкоугольный английский SUSAT.

Но даже сейчас стоит только уродливой реповидной башке попасть в объектив — и в три секунды мутантные мозги врага рода человеческого вылетят наружу.

А Шторм, ощущая, как замирает сердце, которое он сам уже считал железным, молился — молился уже непонятно кому, но истово и всей глубиной своей темной души, — уберечь его от ожившего кошмара Зоны. Потому что если он чего–то и боялся в Зоне — так это именно этих медлительных неуклюжих и хилых тварей. Потому что единственный из всех четверых бандитов сталкивался с ними по–настоящему.

Само собой, не воочию, не лицом к лицу — таких счастливчиков, что могут про такое рассказать, можно по пальцам одной руки перечесть. Но он видел своими глазами — пусть и в бинокль, и засев на безопасном расстоянии, — как контролер пожирает свежеразделанное человеческое тело и как исполинский кровосос подносил своему господину куски мяса — все, что осталось от его напарника, опытнейшего сталкера Тумбы.

Он навсегда запомнил тут темно–серую складчатую и обвисшую морду мутанта с круглыми, как у совы, глазами на которую он смотрел в бинокль, не в силах отвести глаз. И как вдруг чудовищное создание внимательно взглянуло прямо ему в глаза сквозь линзы — и перед взором все поплыло, хотя до твари был почти километр.

Контролер словно говорил ему — мол, я пощажу тебя, жалкий человечишка, сейчас я сыт и доволен, побегай пока, авось попадешься мне в следующий раз…

И сейчас, когда судьба его людей и его самого висела почти что на волоске, Шторм откровенно растерялся — ибо встретился со своим личным кошмаром.

У покойного Валета таким кошмаром были зомби, у Базуки — демоны Зоны, у дезертира Ротора — страх попасть в руки военных. А вот у считавшегося образцом хладнокровия Шторма — контролеры.

Он досчитал про себя до пятидесяти, потом до ста, тщетно пытаясь справиться с собой, ощущая спиной напряженные, вопрошающие взгляды подчиненных.

И было от чего — сейчас у мародеров было два выхода, и, как в анекдоте, «оба хуже».

Они могли тихо сидеть в лесу, что называется, как мышь под метлой, в надежде, что контролер проследует мимо и они смогут продолжить путь. Тем более что до скопления мутантов, подчиненных чужой воле, было далеко, а контролеру, чтобы взять сознание жертвы в плен, нужно было видеть ее — так что пока люди были в относительной безопасности. Однако как знать — что, если контролеру придет в голову проверить окрестности на всякий случай? Конечно, снорков и кабанов они постреляют — но что толку, если потом ими займется сам хозяин стада? Можно было попытаться быстро покинуть стоянку, избавившись от опасного соседства, но был риск выдать себя суетой, к тому же мародеры и без того были изрядно деморализованы недавней неудачной схваткой с кровососом и зомби. А закон Зоны прост: человек утративший стойкость и веру в себя, считай, обречен. И как, скажите на милость, продолжать поход, если его головорезы раскиснут?

Справившись с собой, Шторм забрал СВУ у Барса и принялся изучать свору контролера, словно пытаясь выиграть время. В объектив прицела сразу угодила чернобыльская собака.

Шторм встряхнул головой. Привычный в общем–то слепой пес вдруг показался ему тварью из кошмаров потомственного наркомана — уродливая крупная голова с крошечными ушами, толстые лапы, короткое кургузое тело, плоская морда: какое–то нарочитое сочетание не просто неправильных, но нарочито отвратительных черт. Дополняла все это уродство почти голая морщинистая кожа в шрамах, буграх, полузаживших язвах… Да, бред ненормального во плоти. Шторм внутренне усмехнулся: нормального тут по определению ничего быть не могло, в мире, отрицающем все законы Земли, где даже вечные и неизменные время и пространство искажены…

Пес поднял голову, и на мародера посмотрели пронзительные черные глаза. Он подумал, что твари эти умеют фиксировать «поток внимания», направленный на них, и встревожился — собака вряд ли опасна сама по себе, но ее мозг связан с контролером (кстати, а где же он?). Потом уха его коснулась далекая редкая пальба и еле слышный брех слепышей.

Сюда кто–то двигался. И это было неплохо — по крайней мере отвлечет контролера… Шторм даже не прочь помочь неизвестным бродягам разделаться с мутантной мерзостью, поддержав огнем с тылу. Только бы контролер высунулся из своего укрытия!

Шторм прислушался — стреляли из двух или трех стволов… Мелкая группа сталкеров сцепилась с псами… Он даже встревожился — что, если собаки преследуют его подопечных? Это было бы скверно — даже кратковременное пребывание в подчинении у контролера нередко напрочь выжигает разум… Так что надо будет в случае чего постараться вышибить мозги из уродараньше.

Он встревоженно принялся всматриваться в даль, стараясь определить, откуда идет стрельба.

Уже падая, Кондор услышал жужжание и металлический скрежет. А лежа на спине рядом с Игорем, увидел и его причину. Из распахнувшегося бронелючка на морде «индрика» высунулась телескопическая штанга с шаром на конце, усаженном объективами вэб–камер. Сенсор покрутился туда–сюда, одна из пушек как будто еле заметно шевельнулась, но больше ничего не последовало, и с тем же жужжанием шар убрался в лючок.

— Кхх, выходит, и на наших эти батареи ставить начали! — пришел к выводу Кондор, вставая и отряхиваясь. — Кстати, спасибо, правильно среагировал, — продолжил он, обратившись к сконфуженному Игорю. Тот ответил вполголоса что–то вроде «Да не стоит оно того!».

Кондор не стал объяснять, что в случае чего это мало бы помогло — если бы «индрик» не превратил их в растерзанные трупы огнем пушек, так раздавил бы гусеницами. Пусть думает, что почти спас опытного сталкера — уверенность в Зоне никому не повредила, если не переходила в самоуверенность.

Он вдруг подумал, что, в сущности, этот Игорь неплохой человек. Вот, казалось бы, успешный, молодой, денег наверняка куры не клюют, с девками тоже проблем не должно быть — на телевидении работает как–никак! Любая молодая курочка сама побежит, только помани да пообещай устроить ей карьеру. Что он, не нашел бы себе новую невесту? А вот поди ж ты — когда случилась беда с его Севериной, бросил все и понесся сюда со своим пистолетом, купленным где–нибудь в Мексике или куда там его черти заносили за пригоршню долларов. Знал ли он, что сует голову в пасть дракону? Должен был, раз невеста здесь не первый год. Но все же интересно, как шоумен познакомился со сталкершей? Понятно, она время от времени из Зоны вылезала, но где они могли встретиться? А чего тут думать — почему бы и не спросить?

— Слушай, а вообще где ты со своей Севериной первый раз пересекся?

— А почему ты спросил? — вопросом на вопрос ответил Игорь.

— Ну, — замялся Кондор, — все же странно… Я вот сколько лет живу, а живого журналиста вижу вообще первый раз. Мертвых видел аж троих — когда дураки с евро–гринписовского телеканала решили репортаж из Собачьей деревни сделать — это у нас место такое, где слепых собак хоть… ложкой ешь. Да поплакаться — как, мол, злые сталкерюги бедных песиков истребляют. Песики–то мясо съели, а вот аппаратурой побрезговали, по ней–то и опознали мослы экологистов. Потому и интересуюсь, где могли такие разные люди повстречаться.

— Да ничего особенного, — несколько смутился Игорь. — Познакомились и познакомились. У Бори Шаровенко на дне рождения. Ты про него, кстати, не слыхал?

— Шаровенко, Шаровенко… — повторил сталкер, напрягая память. — Не припомню такого. Он из ученых или тоже из наших вольных бродяг?

— Не угадал, — помотал Игорь головой. — То есть он ученый, но по армейской линии — что–то на тему научного обеспечения работы военсталкеров.

— Нет, с ним, пожалуй, не сводила судьба. А ты–то с ним по какой линии законтачился?

— Его мама и моя в одном университете учились, на одном курсе — вот и все. Можно сказать, друг детства. Он тоже у Рогинского стажировался.

— Значит, на дне рождения… — покачал головой сталкер. И в самом деле ничего невероятного — масса людей познакомились с будущей женой на чьем–то дне рождения. Самая обычная история. Как говорят в плохих детективах: «Это и подозрительно!»

— Кстати, — продолжил Игорь с улыбкой, — про днирождения — у меня «днюха» через три недели!

— Ну и отлично, встретишь его в обществе невесты. Даже жениться можешь успеть! — усмехнулся Кондор. Кстати, сколько лет–то исполниться?

— Много, тридцать два. Старик, можно сказать!

— «Так ты, выходит, старше меня? — Кондор несколько секунд внимательно разглядывал спутника. — А я ведь к тебе как к пацану относился!»

— Ну тем более пора жениться, — высказался он вслух.

Дальнейший путь они продолжили молча…

Когда Шторм увидел стрелявших, то слегка успокоился: это был не Кондор…

Двое сталкеров, совсем еще молодые ребята, отступали по просеке, изредка огрызаясь огнем. Один из них был ранен — на ноге набух кровью наскоро замотанный бинт. По разодранной штанине растекалось темное пятно. На шеях у обоих болтались ремни респираторов. За спиной у здорового висел дробовик с пистолетной рукояткой и патронташ. Прикрываемый товарищем, он перезаряжал Т03–34, в то время как второй водил из стороны в сторону «ТТ», в другой руке сжимал окровавленный топорик. На его руке тоже белела повязка, но крови видно не было…

Буквально в трех десятках шагов от них держались слепые собаки. Еще с полдюжины тварей, прижимаясь к земле, кружили справа и слева, явно блокируя. Напарник раненого поддерживал друга за куртку и рывками тянул в сторону пустоши — прямо на свиту контролера.

Было похоже, что и слепые псы тоже подчинены проклятому телепату и теперь загоняют для него добычу.

Это было скверно — обычно контролер не мог отпускать слишком далеко от себя порабощенных тварей. Причем псы не походили на стандартных существ из свиты большеголового супергипнотизера — обычно вялых и заторможенных, — крупные, как на подбор, состоящие, казалось, из одних литых мышц, с гладкой шкурой — явно хорошо кушали. Значит, свежеприхваченные, и контролер им попался очень способный.

Единственный признак того, что собаки уже лишены своей воли, — державшаяся позади псина с пробитым боком, откуда свисали вздрагивающие сизые кишки.

Парни водили оружием из стороны в сторону; псы медленно наступали, потихоньку сужая кольцо.

Шторм замер: сейчас, по идее, должен появиться сам супертелепат и оприходовать добычу — и будет у него двумя рабами больше.

Ну покажись, скотина, выродок, головастик бродячий! У них четыре ствола, один из которых — с оптикой. С дальних дистанций они изрешетят мерзкую тварь, и вся ее свита сдохнет или разбежится. И можно будет продолжать путь, довольные победой люди вновь поверят в себя и командира…

Ну, появись же! — почти умолял Шторм.

И контролер появился.

Вначале из высокотравья возник псевдогигант — немолодой, морщинистый, с пожелтевшей кожей. Верный признак, что исполин уже прожил большую часть отпущенного ему времени, счастливо избегнув пуль сталкеров, мин Периметра, клыков химер и кабанов и убийственных аномалий — этакий патриарх своего племени. Существо заметно припадало на левую ногу — то ли болезнь, то ли старая рана. А еще через грудь его была перекинута грубая постромка, на которой был привязан за буксирный крюк испятнанный ржавчиной инкассаторский фургончик «дуац» с выпотрошенным капотом. Сбоку от экипажа вышагивал высокий буро–оливковый силуэт великана–кровососа. Пожалуй, столь крупного представителя этого племени Шторму видеть раньше не доводилось. Шторм был близок к тому, чтобы поправить отвалившуюся челюсть, ибо ни Разу не приходилось ему видеть и слышать, чтобы контролеры использовали хоть что–то из созданных людьми предметов, кроме драной одежды, которую иногда таскали на себе.

Им, выходит, попался не только сильный, но еще дьявольски умный представитель этой мерзкой породы!

Сбоку выругался шепотом Барс — и было отчего. Если контролер засел внутри рыдвана, свалить его первым выстрелом было малореально — даже при наличии бронебойных пуль и даже пустив в ход все имеющиеся стволы. Будь дистанция меньше, можно было бы попробовать гранатомет, чтоб наверняка, но будь у бабушки колеса, она была бы автобусом…

К тому же если этот хитрый дьявол допер каким–то образом до использования транспортного средства, то кто сказал, что он не смог бы додуматься выпустить свою «тачку» вперед, а сам — засесть где–нибудь неподалеку, чтобы спровоцировать их атаку? Ведь если он их как–то почуял — он запросто может сейчас заходить к ним с тылу…

Ощутив неподдельный ужас, Шторм обернулся, ожидая увидеть уродливый большеголовый силуэт. Но позади никого не оказалось.

Тем временем действо подходило к концу. Вышедшие почти на край просеки ребята обнаружили, что окружены, и стали спиной к спине, готовясь принять последний бой.

До Шторма долетел напряженный шепот — Базука молился, прося у Бога милости к несчастным. И главарь вдруг тоже взмолился — почти забытыми словами, не о тех двух — о себе, прося избавить от ужасной участи…

Вот сейчас оба сталкера обреченно обмякнут, потом равнодушными механическими движениями закинут за спину стволы и станут в ряд с прочими рабами контролера.

Но тварь не нуждалась в новых слугах — а может, просто решила развлечься. Повинуясь неслышному приказу, к парням устремились кабаны с одной стороны и псы — с другой.

Три или четыре вспышки выстрелов и долетевший с запозданием звук пальбы. Один из сталкеров еще пару секунд возвышался над окружившими его мутантами, отбиваясь топориком, потом он исчез под клубящейся плотью. Затем свита контролера приблизилась и тоже начала трапезу. — Позади Шторма послышался булькающий звук — Ротора вывернуло наизнанку, затем к нему присоединился еще кто–то, кажется, Барс. Главаря тоже замутило, и он порадовался, что не поел толком…

Потом, размеренно шагая, к чавкающему стаду приблизился кровосос, осторожно, с каким–то даже благоволением, поднял большой красный кусок мяса и понес к повозке — кормить господина, а может про запас…

Почти как тогда. Шторм даже вдруг подумал: что, если это тот самый контролер, что сожрал Тумбу на его глазах? У того тоже был кровосос в «адыотантах»… Не так уж много времени прошло.

После этого собаки убежали в лес, за ними потрусили кабаны. «Повозка» головастого телепата скрылась за кустами. Псы и снорки остались сидеть — словно ручные…

Сомнений не оставалось: контролер решил тут обосноваться — на день или на неделю.

— Сейчас тихо уходим, — распорядился Шторм. — И не вставать, собрать барахло и ползком, ползком, — добавил он, угрюмо глядя на изрядно слинявшее воинство.

Они ползли чуть ли не километр, прежде чем поднялись на ноги, после чего со всей возможной скоростью отступили.

Им предстояло потратить немало времени, чтобы обогнуть место, облюбованное контролером, и догнать Кондора и его спутника.

Шторм чувствовал себя хуже некуда. Ко всему прочему он не мог избавиться от мысли, что чудовище знало об их присутствии, но отпустило — как и в тот раз…

Дата добавления: 2015-07-08