Баркильфедро

Знать, что делают твои ближние, весьма полезно, и благоразумие требует, чтобы за ними велось наблюдение.

Джозиана поручила наблюдение за лордом Дэвидом преданному человеку, которому она доверяла и которого звали Баркильфедро.

Лорд Дэвид поручил осторожно наблюдать за Джозианой преданному человеку, в котором он не сомневался и которого звали Баркильфедро.

Королева Анна, со своей стороны, была осведомлена обо всех поступках и действиях Джозианы, своей побочной сестры, и лорда Дэвида, своего будущего зятя с левой стороны, через преданного человека, на которого сна вполне полагалась и которого звали Баркильфедро.

У этого Баркильфедро было под рукой три клавиша: Джозиана, лорд Дэвид и королева. Мужчина и две женщины! Сколько возможных модуляций! Какие сочетания самых противоположных чувств!

В своем прошлом Баркильфедро не всегда имел такую блестящую возможность нашептывать на ухо трем высоким особам.

Когда‑то он был слугой герцога Йоркского. Он пытался стать священнослужителем, но это ему не удалось. Герцог Йоркский, принц английский и римский, соединявший приверженность к папе с официальной принадлежностью к англиканской церкви, мог бы далеко продвинуть Баркильфедро по ступеням той и другой иерархии, но не считал его ни достаточно ревностным католиком, чтобы сделать из него священника, ни достаточно ревностным протестантом, чтобы сделать его капелланом. Таким образом, Баркильфедро очутился между двух религий, и душа его низверглась с неба на землю.

Для пресмыкающихся душ это не такое уж плохое положение.

Есть дороги, по которым можно продвигаться только ползком.

В течение долгого времени единственным источником существования Баркильфедро была хотя и скромная, но сытная должность лакея. Такая должность давала ему кое‑что, но он, кроме того, стремился к власти. Быть может, он и дорвался бы до нее, если бы не падение Иакова II. Приходилось все начинать сызнова. Трудно было достичь чего‑нибудь при Вильгельме III, царствовавшем с угрюмой суровостью, которую он считал честностью. Баркильфедро впал в нищету не сразу после падения его покровителя Иакова II. Какие‑то непонятные силы, продолжающие действовать и после того, как низложен монарх, обычно питают и поддерживают еще некоторое время его паразитов. Остатки растительных соков в течение двух‑трех дней еще сохраняют зеленой листву на ветвях срубленного дерева; потом оно сразу желтеет и вянет; то же происходит и с царедворцами.

Благодаря своеобразному бальзамированию, которое называют» наследственным правом на престол, монарх, если даже он свергнут и изгнан, продолжает существовать; не так обстоит дело с придворными – они более мертвы, чем король. Там, на чужбине, король – мумия, здесь, на родине, придворный – только призрак. А быть тенью тени – это высшая степень худобы. Баркильфедро совсем отощал, изголодался. Тогда он стал сочинителем.

Но его гнали даже из кухонь. Иногда он не знал, где переночевать. «Кто приютит меня?» – вопрошал он и боролся, боролся с упорством человека, близкого к отчаянию, – черта, обычно вызывающая участие к несчастному. Кроме того, он обладал особым талантом: подобно термиту, он просверливал в древесном стволе ход снизу доверху. С помощью имени Иакова II, играя на своих воспоминаниях, чувстве преданности, умилении, он получил доступ к герцогине Джозиане.

Джозиана милостиво отнеслась к человеку, который обладал двумя качествами, способными тронуть сердце: он был беден и умен. Она представила его лорду Дерри‑Мойр, поселила в отведенном для слуг помещении, зачислила его в штат своей домашней челяди, была к нему добра и даже иногда разговаривала с ним. Баркильфедро не пришлось больше терпеть ни холода, ни голода. Джозиана говорила ему «ты». Такова была мода: знатные дамы обращались к литераторам на «ты», и те не протестовали. Маркиза де Мальи[139], принимая, лежа в постели, Руа, которого видела первый раз в жизни, спросила его:

– Это ты написал «Год светской жизни»? Здравствуй!

Позднее писатели расплатились той же монетой. Пришел день, когда Фабр д'Эглантин[140]обратился к герцогине де Роган:

– Ты урожденная Шабо?

То, что Джозиана говорила Баркильфедро «ты», было для него большим успехом. Это приводило его в восторг. Ему льстила высокомерная фамильярность герцогини.

«Леди Джозиана говорит мне „ты“!» – думал он, потирая руки от удовольствия.

Он воспользовался этим, чтобы упрочить свое положение. Он сделался чем‑то вроде своего человека во внутренних покоях Джозианы, человека, которого никто не замечает, которого не стесняются; герцогиня не постеснялась бы переменить при нем сорочку. Но все это было ненадежно. А Баркильфедро добивался прочного положения. Герцогиня – только половина пути. Он считал бы все свои труды потерянными, если бы, прокладывая подземный ход, ему не удалось добраться до королевы.

Однажды Баркильфедро обратился к Джозиане:

– Не захочет ли ваша светлость осчастливить меня?

– Чего ты хочешь? – спросила Джозиана.

– Получить должность.

– Должность? Ты?

– Да, ваша светлость.

– Что за фантазия пришла тебе просить должности? Ты ведь ни на что не годен.

– Потому‑то я вас и прошу.

Джозиана рассмеялась.

– Какую же должность из всех, для которых ты не пригоден, тебе хотелось бы получить?

– Место откупорщика океанских бутылок.

Джозиана рассмеялась еще веселее:

– Что это такое? Ты шутишь?

– Нет, ваша светлость.

– Хорошо. Для забавы буду отвечать тебе серьезно. Кем ты хочешь быть? Повтори.

– Откупорщиком океанских бутылок.

– При дворе все возможно. Неужели есть такая должность?

– Да, ваша светлость.

– Для меня это ново. Продолжай.

– Такая должность существует.

– Поклянись душой, которой у тебя нет.

– Клянусь.

– Нет, тебе невозможно верить.

– Благодарю вас, ваша светлость.

– Итак, ты хотел бы… Повтори еще раз.

– Распечатывать морские бутылки.

– Такая обязанность, должно быть, не слишком утомительна. Это почти то же, что расчесывать гриву бронзовому коню.

– Почти.

– Ничего не делать… Такое место действительно по тебе. К этому ты вполне пригоден.

– Видите, и я кое на что способен.

– Перестань шутить! Такая должность в самом деле существует?

Баркильфедро почтительно приосанился:

– Ваш августейший отец – король Иаков Второй, ваш зять – знаменитый Георг Датский, герцог Кемберлендский. Ваш отец был, а зять и поныне состоит лорд‑адмиралом Англии.

– Подумаешь, какие новости ты мне сообщаешь. Я и без тебя это отлично знаю.

– Но вот чего не знает ваша светлость: в море попадаются три рода находок – те, что лежат на большой глубине, те, что плавают на поверхности, и те, что море выбрасывает на берег.

– Ну и что же?

– Все эти предметы, легон, флоутсон и джетсон, являются собственностью генерал‑адмирала.

– Ну?

– Теперь ваша светлость понимает?

– Ничего не понимаю.

– Все, что находится в море, все, что пошло ко дну, все, что всплывает наверх, все, что прибивает к берегу, – все это собственность генерал‑адмирала.

– Допустим. Что ж из этого?

– Все, за исключением осетров, которые принадлежат королю.

– А я думала, – сказала Джозиана, – что все это принадлежит Нептуну.

– Нептун – дурак. Он все выпустил из рук, позволил англичанам завладеть всем.

– Кончай скорей!

– Находки эти называются морской добычей.

– Прекрасно.

– Они неисчерпаемы. На поверхности моря всегда кто‑нибудь плавает, волна всегда что‑нибудь пригонит к берегу. Это контрибуция, которую платит море. Англичане берут таким образом с моря дань.

– Ну и прекрасно. А дальше?

– Ваша светлость, таким образом океан создал целый департамент.

– Где?

– В адмиралтействе.

– Какой департамент?

– Департамент морских находок.

– Ну?

– Департамент этот состоит из трех отделов: Легон, Флоутсон и Джетсон, и в каждом отделе сидит чиновник.

– Ну?

– Допустим, какой‑нибудь корабль, плавающий в открытом море, хочет послать уведомление о том, что он находится на такой‑то широте, или встретился с морским чудовищем, или заметил какой‑то берег, или терпит бедствие, тонет, гибнет и прочее; хозяин судна берет бутылку, кладет в нее клочок бумаги, на котором записано это событие, запечатывает горлышко и бросает бутылку в море. Если бутылка идет ко дну, это касается начальника отдела Легон, если она плавает – начальника отдела Флоутсон, если волны выбрасывают ее на сушу – начальника отдела Джетсон.

– И ты хочешь служить в отделе Джетсон?

– Совершенно верно.

– И это ты называешь должностью откупорщика океанских бутылок?

– Такая должность существует.

– Почему тебе это место нравится больше первых двух?

– Потому что оно в настоящее время никем не занято.

– В чем состоят эти обязанности?

– Ваша светлость, в тысяча пятьсот девяносто восьмом году один рыбак, промышлявший ловлей угрей, нашел в песчаных мелях у мыса Эпидиум засмоленную бутылку, и она была доставлена королеве Елизавете; пергамент, извлеченный из этой бутылки, известил Англию о том, что Голландия, не говоря никому ни слова, захватила неизвестную страну, называемую Новой Землей, что это случилось в июне тысяча пятьсот девяносто шестого года, что в этой стране медведи пожирают людей, что описание зимы, проведенной в этих краях, спрятано в футляре из‑под мушкета, подвешенном в трубе деревянного домика, построенного и покинутого погибшими голландцами, и что труба эта сделана из укрепленного на крыше бочонка с выбитым дном.

– Не понимаю всей этой чепухи.

– А Елизавета поняла: одной страной больше у Голландии, значит одной страной меньше у Англии. Бутылка, содержавшая это известие, оказалась вещью значительной. Было издано постановление о том, что отныне всякий, нашедший на берегу запечатанную бутылку, должен под страхом повешения доставить ее генерал‑адмиралу Англии. Адмирал поручает особому чиновнику вскрыть бутылку и, если «содержимое оной того заслуживает», сообщить о нем ее величеству.

– И часто доставляют в адмиралтейство такие бутылки?

– Редко. Но это ничего не значит. Должность существует, и тот, кто занимает ее, получает в адмиралтействе специальную комнату для занятий и казенную квартиру.

– И сколько же платят за этот способ ничего не делать?

– Сто гиней в год.

– И ты беспокоишь меня из‑за такой безделицы?

– На эти деньги можно жить.

– Нищенски.

– Как и подобает таким людям, как я.

– Сто гиней! Ведь это ничто.

– Того, что вы проживаете в одну минуту, нам, мелкоте, хватит на год. В этом преимущество бедняков.

– Ты получишь это место.

Неделю спустя, благодаря желанию Джозианы и связям лорда Дэвида Дерри‑Мойр, Баркильфедро, теперь окончательно спасенный, зажил на всем готовом, получая бесплатную квартиру и годовой оклад в сто гиней.

Дата добавления: 2015-07-08