Глава 15. Как только я вернулась домой, то закинула свою домашку в кресло и засела на кровать с

Как только я вернулась домой, то закинула свою домашку в кресло и засела на кровать с книгой. По началу было трудно. Это вроде, как чтения Биовульфа на английском — множество непонятных слов. Но постепенно магия истории увлекла меня, и я почувствовала, что словно ощущаю этих персонажей: Годерика, девятнадцатилетнего ревенета и Элзе, девушку вышедшую за него замуж, за несколько месяцев до его смерти.

И Элзе была той, кто оказалась рядом с ним, когда Годерик очнулся в день своих похорон. Она напоила и накормила его, и о достиг своего бессмертия. Они узнали, что он был из видящих, который последовал за своим светом.

Элзе и Годерик превратились в странников, переезжая каждый раз, когда он умирал, чтобы местные жители ничего не заподозрили. Со временем, когда она стала старше им пришлось изменить свою историю, и стать для всех матерью с сыном. А спустя несколько лет Элзе заболела. Годерик призвал знахаря, чтобы тот вылечил её, и целитель узнал, кем был на самом деле Годерик по его ауре.

Годерик умолял целителя найти способ, позволить ему вернуться к нормальной жизни, чтобы воссоединиться с возлюбленной, чтобы противостоять сильному желанию смерти. Целитель не обладал подобными знаниями, но он рассказал Годерику о другом врачевателе, который обладал большой силой, помогая бессмертным на их пути.

Следующая часть была заполнена словами, которые я не понимала. Они были написаны в своеобразном стиле пророчества, но я всё же попыталась как-то расшифровать, слово за словом. Здесь, по-прежнему, говорилось о могущественном целителе, о человеке, о котором Годерику рассказал первый знахарь,

— И придет из его семейства тот, кто узрит победителя. Если кто владеет ключом к вашему бедственному положению, он будет из клана Победителя Видящего. Он живет в далеких землях, среди les A….., и может быть найден под Знаком Уз, продающего реликвий для паломников.

Мое сердце екнуло. Там было одно слово, вычеркнуто. Важное слово. После заглавной А, жирная черная черта, которая не дает прочитать всё слово целиком, и узнать где же жил целитель, среди чего. Кто-то намерено вычеркнул это слово. Полагаю, кто-то очень не хотел, чтобы целитель был найден.

Я заставила себя продолжать чтение, надеясь, что слово будет повторяться позже, но этого так и не случилось. Годерик с Элзе продолжили своё путешествие, отправившись на север, но по дороге её здоровье совсем ухудшилось и в итоге она умерла у Годерика на руках. Он был такой несчастный, что ездил из города в город, и охотился на нума, которые “избавили его от жизни”.

К тому времени, когда я закончила, было два часа ночи.

Кто знает, если здесь зерно истины в этой истории? Но, если был человек, который мог помочь Винсенту, я не могла остановится, пока не разыщу его.

Однако, прежде чем я могла приступить к поискам, я должна была найти другой экземпляр этой книги — копия, которая не была бы подделкой. И я точно знала место, откуда мне начать.

*

Хотя спала я всего несколько часов, я проснулась сразу же, как только прозвенел будильник. Я поставила его на довольно ранний час, чтобы успеть перехватить Мами, прежде чем та поднимется наверх к себе в реставрационную студию и приступила к работе. Но когда я появилась на кухне, то поняла, что опоздала: Мами блюдо из-под завтрака было уже в мойке, а белый передник, который она одевала для работы, уже не висел на крючке на двери.

Я нарезала багет пополам, разрезала его вдоль, а затем намазала кусок соленого сливочного масла и свой хлеб. Сверху немного домашнего варенья из айвы, с дерева, растущего в саду моих бабушки и дедушки, и вот я держу в руках традиционный tartine — французский бутерброд. Простенький, но вкусный. Я заворачиваю его в салфетку и осторожно несу вверх по лестнице.

Поход в студию к Мами сродни попаданию в иной мир — мир скипидара и масляной краски — мир заселенный старинными полотнами. Молодой аристократии с изыскано одетыми детьми и собаками увешанными лентами, играющих у их ног. Скорбного вида коровами, жующими траву посреди тумана на пастбище. Крошечными святыми, становящиеся на колени перед крестом, с гигантским окровавленным Иисусом, висящим на нем в изогнутой позе.

Все и вся было миром Мами. Неудивительно, что я торчала здесь каждую свободную минуту, когда была еще ребенком.

Моя бабушка наносила прозрачную жидкость на поверхность картины, на которой были изображены римские руины.

— Приветик, Мами! — сказала я, когда подошла к ней и плюхнулась на табурет, стоявший позади неё.

Я откусила свой бутерброд, наблюдая за её работой.

Она сделала еще один осторожный мазок кистью, а потом повернулась ко мне радостно улыбаясь.

— Ты рано, Катя!

Она сделал жест, как бы говорящий, что, если бы не её испачканные руки, то она бы меня расцеловала. Очень-важно-увидется-первый-раз-за-день-расцеловаться. Я никогда не привыкну, давать возможность расцеловать себя, не почистив зубы перед этим.

— Ага, мне нужно кое-что сделать до школы. И я тут размышляла кое о чем, об услышанном как-то на рынке. Подумала, ты могла бы мне это разъяснить.

Мами кивнула, ожидая продолжения.

— Там одна женщина рассказывала о поисках знахаря. Кажется, у неё экзема, что ли. И когда я услышала это слово “guérisseurs” — я знаю, что оно означает “врачеватель” — но я на самом деле не понимаю, как они работают, ну исцеляют. Они типа наших Штатовских целителей, которые исцеляют верой или как?

— Ой, нет, ну что ты.

Мами энергично покачала головой и укоризненно посмотрела на меня. Они отложила свою кисть, убрав её в банку с прозрачной жидкостью и вытерла руки о полотенце.

Из этого многообещающего ответа, я знала, что за ним последует хорошая история. Мами просто обожала рассказывать мне о французских традициях, о которых я еще и слыхом ничего не слыхивала, и чем тема была необычнее, тем она больше наслаждалось этим.

— Pas du tout*. Guérisseurs** не имеют ничего общего с верой, хотя некоторые утверждают, что их исцеления являются психосоматическими.

Я рассмеялась, наблюдая за Мами, когда та стала всё оживленнее рассказывать.

— Но я, например, знаю, что это не так.

Вуаля! — подумала я. Доверься Мами и получишь информацию на самую неожиданную тему.

— Так кто же они такие на самом-то деле?

— Чтож, Катя. Guérisseurs — знахари существовали на протяжении всех веков — со времен, когда не было достаточно квалифицированных врачей, чтобы обойти всех страждущих. Они, как правило, специализируются на чем-то не очень существенном — исцеление бородавки или экземы, или даже вправление сломанной кости. Тот же особый дар передается от одного члена семьи к другому, и как только подарок будет принят, предыдущее целитель уже не обладает даром врачевания. Существует всегда только один guérisseur в семье в то время, и каждый должен сознательно принять на себя ответственность, чтобы наследовать этот дар.

— Поэтому их не так много осталось. Прежде это была почитаемая профессия, знахарю выпадала особая честь владеть даром. Теперь же с прогрессом медицины, как науки, и рассветом скептицизма, все меньше людей будут с гордостью носить в себе дар, и все больше молодых нынешнего поколения отказываются принимать его. И в конце концов, произойдет так, что дар этот просто исчезнет.

— Звучит довольно круто, на самом деле, — призналась я.

— Еще круче, когда наблюдаешь их работу, — сказала Мами с хитринкой в глазах.

— Ты встречала целителя?

— Ну, да. Дважды, на самом деле. Однажды, когда я была беременна твоим отцом. Срок беременности не достиг еще и трех месяцев, и пожилой фермер, который жил неподалеку от нашего загородного дома спросил, хочу ли я знать мальчик этот или девочка. Оказывается, он был guérisseur, и это был у него семейный дар. Это и лечения никотиновой зависимости, если я правильно помню, — сказала она, коснувшись своей нижней губы и уставившись куда-то вдаль.

— А ты не думаешь, что он просто угадал? Ну, повезло ему? — спрашиваю я.

— Из более чем ста младенцев, он ни разу не ошибся. Да и у твоего дедушки не было бы сейчас такого красивого лица, если бы не другой guérisseur, — продолжала она.

— Как-то раз, когда он жег листья, ветер резко изменился и огонь ударил ему прямо в лицо. Он сразу же спалил брови, ресницы и волосы. НО сосед бросился сразу же с ним к его матери, и она “сняла” ожог. Странное дело…она ведь даже не прикасалась к нему, она просто водила руками вокруг его лица не касаясь кожи, как будто что-то сметала, а потом выбрасывала. И это помогло. У него не осталось ожогов. Просто потребовалось некоторое время, чтобы брови вновь отросли.

— Мда, с этим немного сложнее поспорить, — призналась я.

— Здесь не о чем спорить. Знахари помогают. Эти люди обладают какой-то силой. Только не спрашивай зачем или откуда она у них взялась. Это не имеет никакого смысла. Это невозможно объяснить, как и много важных вещей в нашем мире.

История Мами закончена и хлопнув по своему переднику, она подошла и встала рядом со мной.

— Я должна поработать, дорогая. Musée d’Orsay это нужно к концу недели. — Она нежно коснулась моего подбородка. — Знаешь, Катя, с каждым днем ты все больше и больше становишься похожей на свою маму.

Скажи мне это кто-нибудь другой, то это уничтожило бы меня. Но услышать это от Мами, было именно тем, что мне нужно было услышать. Моя мама была сильным человеком. Умной. И решительной, чтобы заполучить всё, что она хотела, неважно как трудно бы не пришлось.

Как задачка, с которой я столкнулась. То, что я становилась все больше похожей на свою мать, было мне ежедневным напоминанием, что я должна быть такой же сильно и волевой, как она была. И бороться за всё, что мне было дорого в жизни. Это был лучший способ сохранить её в своем сердце.

Прим. переводчика:

*Pas du tout — вовсе нет, ничуть, нисколько (пер. с фр.)

**Guérisseurs — целитель, знахарь, врачеватель (пер. с фр.)

Дата добавления: 2015-07-08