Неподражаемая способность.

Вторую неделю не могу толком взяться за эти записки.

То машину надо было ремонтировать. То суета праздников. То захваченность, почти до лихорадки, иными проблемами на работе (противоречивые отношения с Эрнестом и проблематичный приход студентки - медика), гриппом болела Валерия Егоровна...

А в действительности предстоит продолжать анализ “открытого” поведения нашего деликатного психолога, но что-то удерживает.

Вот и теперь: сел за машинку, а “хожу” вокруг да около.

Подранки и “Девушка с голубыми волосами”

Мне всегда казалось, что мой коллега открыт. Не мешает партнерше проявлять собственную инициативу. Даже подчеркивает это постоянным как бы самоустранением: “Как хотите!”, "Если вы хотите?”. Он трунит над едва зародившимися, или еще только возможными эротическими импульсами партнерши:

- Стоит ли начинать эту однообразную, примитивную активность?! - На какую активность он намекает, она, “само собой разумеется”, знает. Он, якобы, только озвучивает ее невысказанные сомнения. И тем самым обнаруживает их абсурдность, обесценивает сомнения для нее. Подшучивая, подсказывает ей ее “настоящие” желания. Играя, провоцирует эти желания, оставаясь как бы совершенно сторонним комментатором...

Что-то настораживало.

Что?

Я видел среди участниц его психологического кружка многих молодых женщин, прежде уже “раскрепощенных” его отношением.

Это были внешне привлекательные, артистичные, весьма активные молодые люди с подвижным мышлением, но непременной претензией быть логичными. У некоторых эта претензия иногда даже реализовалась, если девушки не были -очень вовлечены эмоционально.

Все они, как и знакомые мне приятели психолога, казались похожими друг на друга. Все имели одно общее свойство.

Попробую это их свойство описать.

“Девушка с голубыми волосами”

Она знала все!

Высокая она пожимала породистым плечиком:

- Этого ж надо было ожидать!.. - и вкусно жмурилась под большими очками.

- Это же было сразу понятно! - она была понятливая.

- Я так и думала, - она очень быстро думала.

- Конечно, конечно!.. - снова сладко жмурилась и кивала она раньше, чем вы сами успевали догадаться о том, что собираетесь сообщить.

Она была готова, она была заведомо... и всегда знала.

У вас не было никакого шанса ни удивить, ни даже сохранить хотя бы лишь авторство на собственную реплику:

-Знаю, знаю, знаю. Было, было... Не ново...

Красивый, пышный кот! Зевнул, облизнулся и, поуютнее завернувшись в свой хвост, лениво жмурился в кресле...

Она была бы умницей, но, казалось, боясь, чтобы другой не поднял руки первым и целиком поглощенная тем, чтобы успеть, не успевала пользоваться умом для себя.

Она успевала. Хотя бы настолько, чтобы вы ощущали, будто у вас отключили звук. Вы еще раскрываете рот, но уже ничего не говорите. Впрочем, чтобы не мучаться ощущением безнадежной своей пошлости, вы можете... иронизировать. Над собой. Или вообще никогда, ничего... не говоришь. Как и она.

Она не была глупа. Она просто окончила “элитную” школу, где не было девочек.

Мальчиков там не было тоже.

Были одни... знатоки.

Обнаружить неосведомленность слыло дурным топом.

Чем бы ни занимались, там всегда, беспрерывно играли в одну игру: “Я - умный, ты - никто! Ты - умный, я -никто!”. Признаться в незнании того, что ведомо другому, значило признать “никем” - себя.

Ради того, чтобы не ударить лицом в грязь, и ощущать себя на высоте, из выпускников ее школы не одна она сделала все, чтобы доказать себе, что мир - сборище идиотов или... пустыня, а жизнь - дерьмо.

Всяк мерит на свой аршин!

(Из цикла “Бег с барьерами", 1987 год)

Они все, не только девушки, но и молодые люди, были как-то беспредметно, теоретично говорливы и “умненьки”. И свою “умненькость” - именно так приходилось сказать -они, словно мелкие кружева, плели из бесплатных ниток. В их умничанье, казалось, не было ни масштаба, ни вообще содержания. Они словно пели с чужого голоса. Это “пение” они предпочитали факту собственного существования.

Женщины обесценено воспринимали свою женственность.

Мужчины вовсе не интересовались в себе ничем, кроме безобразного теоретизирования.

Повторю.

Все знакомые мне приятельницы (и приятели) психолога, независимо от их природной привлекательности и обаяния, казалось, любили и ценили в себе только эту, неоплодотворенную собственным сомнением и собственным открытием -своим творчеством - теоретичность, “умненькость”.

Теоретичность воспринималась, пустой, передразненной, попугайной. Она не имела характера, не выражала их или их интересов. Напротив - мешала самовыражению. Весьма затрудняла молодым людям внимание ко всему в себе, что этой теоретичностью не являлось. Затрудняла самоосознание, познание и понимание себя.

Относясь к своей женственности, как к пустяку несущественному, или как к средству для использования в целях, найденных “умненькостью”, женщины, казалось, каждомгновенно себя насилуют или готовы изнасиловать.

Мужчины занимались изысканием теоретических обоснований бытия и поступков. И, видимо, выбрали идеалом собственного существования виртуальную тень.

Они, по сути, и были тенями “Девушки с голубыми волосами” из давнего моего цикла - бледными ее тенями.

И общей всем этим молодым людям обоего пола была похожесть на механизмы без обратной связи, запрограммированные словами. Похожесть на загипнотизированные существа.

Не замечая вне слов себя, они не замечали и других. Надеялись понять всех через выяснение их словесных программ -“системы фраз”. Обезличив себя, эти молодые люди воспринимали и других людей без лиц.

С чьего голоса они пели? Кого передразнивали?

Любовь к кому вынудила их отказаться от всякой иной любви и от интереса даже к себе? Какое предпочтение обезличило их, раздвоило, отвернуло внимание от факта собственной жизни?f

С чем-то таким мы уже сталкивались. С чем?

Ну, конечно Же! Мы же в этом разбирались в самом начале.

Здесь результат очень похож, на тот, что получился с дочерью у мамы Валерии Егоровны. Помните?

“Дозволив” дочери любое самое бездушное отношение ко всем, как к предметам, она, как предательство “сироты-мамы”, запретила той только любить кого-нибудь как людей. За "верность” обещала свою любовь. Прямо героиня Ани Жирардо!

Эти ребята тоже были свободны ото всех!

Первое, что настораживало в манере психолога “не мешать проявляться инициативе других”, это то, что все, кого он “привел” в группу, проявляли себя абсолютно безлико. Как угодно активно, умненько, выкрутасно, вычурно даже... Но без открытия, без новизны, самим себе несвойственно - скучнейше предсказуемо... Как-то не по-человечески безвинно? Безынициативно!

Их живое, иногда обаятельное поведение проявлялось лишь настолько, насколько было бесконтрольно, незамечено ими самими.

Они производили впечатление людей, движимых чувством неполноценности и вызывали сострадание, как подранки.

Дата добавления: 2015-07-08