Никто меня не понимает!

Посочувствуй мне!

Представь.

Каждый день перед тобой красивые, умные молодые люди. Мужчины и женщины всех возрастов. Все хотят, как лучше. И словно нарочно делают все, чтобы жизнь стала... невыносимой и для них, и для окружающих.

Родители сетуют на детей.

Дети (иногда и в пятьдесят - лет!) обижены на непонимание и диктат родителей.

Жены бранят мужей. Мужья - жен.

За дверями кабинета - то же.

Регистраторы злятся на пациентов в окошечке.

Продавцы - на покупателей.

С утра по выходным, прежде чем помириться, ссорятся и дерутся дети - братья и сестры...

Люди, стоящие по разные стороны “прилавка”, виноватят друг друга и поучают, как тот, за окошечком”, должен себя вести.

- Я все - для ребенка! Я его заставляю! С утра до вечера ~ с ним! Весь год поджимаюсь, чтобы летом свозить его в Крым лечить бронхиальную астму и нейродермит... А они говорят, что я истеричка, вообще равнодушна к своему сыну, чудовище какое-то.

Неужели эта мать тоже имитирует заботу, которой нет?

Володька в детсадовском возрасте пошел в школу. Еще не привыкнув к новой роли, сын изо всех сил изображал себя первоклассником. Так, что всем, а может быть и ему самому, казалось, что он притворившийся дошколенок.

Но первоклассником он был в самом деле и вполне успешным.

Мы также в детстве узнаем, какими быть хорошо, а какими - плохо. Стараемся не быть плохими. Боимся, что без старания нас никто любить не будет. Не верим, что мы и так хороши и любимы. И снова стараемся, словно маскируем неведомый дефект, чтобы не разоблачили.

Но в эмоциональных отношениях все, что мы делаем специально - “не греет”. Напротив, обязывает, стесняет, отталкивает! Боясь обнаружиться, мы не узнаем себя, таких, какими нас чувствуют другие. Не узнаем, что мы “хорошие”. Заражаем своим страхом и людей. Теперь боимся себя и их глазами. За стараниями прячем мнимый дефект. Не верим в то, что мы давно действительно - “школьники”.

Боясь подозревать себя в “плохих” свойствах и. обнаруживать их, мы не узнаем, что кроется за ними!

Априорное[78]недоверие к себе не дает нам без страха сомневаться и узнавать, какие мы замечательные.

Вот и это сообщение:

“Равнодушна к своему сыну...” - звучит для матери тяжелейшим обвинением. Такую мысль о себе и допустить страшно.

Но именно эта догадка о возможности “равнодушия” нормальной матери к своему ребенку оказывается очень продуктивной для улучшения отношений между ней и сыном, и людьми вообще.

Что там кроется за нашей заученной, ищущей одобрения заботливостью?..

Все эти обиженные друг на друга старшие и младшие, мужчины и женщины, братишки и сестренки, мама с ее ребенком, “стоя по разные стороны окошечка”, имеют разные

представления о справедливости - но никто ни в кого не вслушивается. Общаются, как с инопланетянами. Почему?

Мне долго даже в голову не приходило и стало почти шоковым открытие: все они - равнодушны друг к другу! Никто никем не интересуется!

Никто не задумывается: кому по силам выполнить все его требования к другому?!

Одна лечившаяся у меня завуч школы сказала о другой пациентке - режиссере народного театра: “Мы обе с ней играем роли, но она сама играет свои сценарии, а мои сценарии “играют” меня”.

Мне кажется очень точным это слово: сценарий. Всякое наше поведение, когда оно имеет ту или иную тенденцию, можно описать как осуществление определенного сценария.

Сценарии, которые мы осуществляем неосознанно, “играют нас”, иначат наше переживание, здоровье, все наши отношения с собой и миром..

Напротив, осознанными, подсмотренными за собой сценариями мы можем в какой-то степени распоряжаться, может быть, даже менять их. Надо только помнить, что сценарии эти разыгрываются не в нашей голове, а в наших поступках, в жизни.

Действительно, что же там кроется за нашей привычной заботливостью?..

Пока та мама больного ребенка не осознавала своего равнодушия к нему (а догадываясь, пугалась этого), она изо всех сил пыжилась, доказывая всем, и в первую очередь себе, что она образцовая мать. И потому не обращала внимания на почти полную бесполезность ее действий. Сидела с сыном над его уроками до двенадцати ночи, доводя его до отупения.

Скрываемое равнодушие пугало мальчика, удерживало его в болезни.

Допустив, что она равнодушна к сыну (это равнодушие было следствием ее захваченности обидами на мужа: она эмоционально была увлечена конфликтом с папой ребенка и старалась доказать тому свою независимость), женщина постаралась просто делать полезное. Выяснить, что в действительности малышу нужно, а что больше всего его травмирует.

Оказалось, сыну нужно то же, что и ей: какая-то определенность в. ее отношениях с его папой.

Когда она,

- с одной стороны, стала решать вопрос: о разводе;

- с другой - перестала невольно настраивать сына против отца.

К своему удивлению, обнаружила, что к мужу привязана и разводиться вовсе не хочет.

Когда улучшились отношения в семье, сын начал выздоравливать. Лечение, прежде неэффективное, стало давать результаты.

А она, не заметив того, стала доброй, заботливой мамой.

Догадка о собственном равнодушии может стать не страшной, а продуктивной и полезной.

По досадному совпадению, именно сейчас, когда правлю эти записки, мне позвонила женщина, которая двенадцать лет назад была в абсолютно такой же ситуации. Я едва не бросил трубку.

У нее также болел сын,она также доказывала мужу,что она главная и святая, так же “дралась ребенком”, но, в отличие от героини нашего разговора, от равнодушия своего отмахнулась. В доказательство своей святости и низости окружающих пошла в церковь, повела туда и сына. В поиске поддержки в своей войне с мужем и вопреки заповеди “Не суди...” из комсомольской активистки переделалась в слащавую фанатичку, без благоговения и понимания талдычащую религиозные догматы, назойливо и озлобленно нападающую со своей обидой на всех. Не видя себя, она не видит никого. Не любя себя, никого не любит и всех хочет переделать... Муж от нее ушел. Сын сделался судьей отцу и стал наркоманом. Жутко.

Наверно я потому и злюсь, что, не считая возможным “вмешиваться в чужие дела” этой знакомой мне тогда семьи, не решился быть услышанным.

Равнодушие неосознанное может искорежить не только свою жизнь...

Но именно этот сценарий “равнодушный ко всем” часто -неосознанная программа, определяющая наш жизненный стиль.

Такое отношение к людям - эта программа неосознанного равнодушия - называется "КОМПЛЕКС РАЗЛИЧИЯ”1: “я не такой, как все”.

Чувство собственной малоценности[79], о котором мы говорили раньше, - одно из проявлений этой программы.

Забегая вперед, скажу, что КОМПЛЕКС РАЗЛИЧИЯ - симптом остановки в психологическом развитии на уровне дитя, подростка до пятнадцати лет.

Однажды, когда восьмилетняя Машка стала делить подаренную ей шоколадку на всех, я у нее спросил, зачем она это делает.

Она ответила:

- Но ведь все хотят!

- Откуда ты знаешь?

- Но все же такие, как я!

- А если бы не такие? - У нее загорелись глаза:

- Значит, не хотят?!.. - Оказалось, что тогда она съела бы шоколадку одна.

Когда воспринимаешь других такими же, как ты, - они понятны тебе, и ты чувствуешь, что понятен им. Тогда вопросы общения и ориентировки в окружающих решаются интуитивно и без задержки. Ты ведешь себя с ними, как с собой. Но приходится “делиться шоколадкой”!

Когда становится жалко “делиться”, тогда удобнее убедить себя и поверить, что другие “шоколадку” не хотят, потому что “не такие”. С этого момента ты перестаешь этих людей понимать и начинаешь выдумывать для себя искусственное - “правильное” поведение, которое построено на вот этом равнодушии к “не таким, как ты”, людям.

Теперь ты чувствуешь, что и тебя никто не понимает. И дальше - что ни шаг, то яма, препятствие, спотыкание. Мы ушибаемся о незнакомых нам, “не таких, как мы”, себе подобных.

Меня пригласили в одну школу: дескать, там в учительском коллективе создалась сложная ситуация. Кроме того, педагогов интересовала психология подростков.

Я увидел, что в этой школе собрались вместе удивительно самобытные люди. Но каждый из них претендовал на понимание со стороны всех остальных, был обижен невниманием других и воспринимал тех как угрозу своей самобытности.

Они превратили свою уникальность из достоинства, в недостаток, а везение встречи талантливых людей друг с другом - в драму их взаимного недоверия.

Эти интересующиеся психологией подростков педагоги сами, как оказалось, застряли в психологическом возрасте от двенадцати до четырнадцати лет. Именно этому возрасту свойственно ощущение полнейшего одиночества: “Никто меня не понимает!”.

Они жили в КОМПЛЕКСЕ РАЗЛИЧИЯ.

Живя по этому неосознанному сценарию - “равнодушный” к не таким, как ты, то есть становясь равнодушными, мы лишаем себя возможности избавиться от комплекса малоценности: лишаемся шанса эмоционально сличить себя с другим человеком в общении.

КОМПЛЕКС РАЗЛИЧИЯ - фаза психологического развития, - будучи осознанным, перебодевается, как непременная детская болезнь.

Для разрешения конфликта в той школе учителям пришлось сделать только один шаг: открыть, что каждый другой так же и по тем же причинам одинок.

Как распознать у себя и у других комплекс различия?

Мы с Мишкой стояли в малолюдном трамвае.

В глубине вагона напротив нас. кокетничали в обнимку друг с другом юноша и девушка. Он держал ее за плечи, словно бахвалясь. Она жеманничала.

В воздухе повисла неестественность.

Я задал сыну вопрос (ему шел тринадцатый год - большой уже!):

- Кого парень считает добрее: себя или ее?

-Себя.

- А она?

- Себя.

- Кого он считает уязвимее? Кого сейчас бережет от насмешки и будет беречь в первую очередь в обстоятельствах, требующих взаимной доверительности, - себя или ее? - Сын понял, какие обстоятельства я имею в виду:

- Себя.

- А она?

- Себя.

- Чьи обязанности он помнит в первую очередь: свои перед ней или ее перед собой?

- Ее.

- А она?

- Его.

- Есть у них какие-нибудь перспективы в отношениях?

- Нет.

Выявить КОМПЛЕКС РАЗЛИЧИЯ у себя и у других людей помогают всего три эти вопроса, на которые надо ответить.

1. Кого человек считает (ощущает) добрее: себя или других?

2. Кого он ощущает ранимее: себя или других?

3. Чьи обязанности помнит (контролирует выполнение) в первую очередь: свои или чужие?

Попробуй подумать:

Как на эти вопросы ответят обиженные жены, издерганные начальники, “обманутые” мужья? Кого они считают добрее, ранимее, чьи обязанности помнят?

Как, по-твоему, на эти вопросы ответит злыдень? Кого считает ранимее и добрее маленький ребенок в ссоре с другим ребенком? Чьи обязанности он помнит?

,Как бы на эти вопросы, по-твоему, ответил добрый человек? Как ответил бы взрослый?

Кого считают ранимее, добрее счастливые мужья и жены, чьи обязанности они помнят и в первую, и во вторую, и в любую очередь?

Оказывается, что человек, которого мы считаем злыднем, отвечает так же, как обиженный ребенок: не знает, что другому бывает больно, что сам эту боль причиняет.

Себя он считает самым добрым, самым ранимым (себя жалеет), помнит, прежде всего, чужие обязанности.

Обижен на вероломство других, своих обязанностей не выполняющих. (Люди это чувствуют и отвечают агрессивно1, как на клевету.) Сам он “идеален” и оправдывается: когда другие поведут себя по-человечески, тогда и он будет человеком. “Они поделятся шоколадкой - тогда и я тоже”.

В заключение хочу напомнить, что при добром к себе отношении одиночество, в котором мы пребываем, задержавшись в КОМПЛЕКСЕ РАЗЛИЧИЯ, - временно. И естественно при переходе в зрелость.

Удачи тебе!

Дата добавления: 2015-07-08