Глава 14. – Расскажи мне что-нибудь, Джиллиан, – попросил Зеки, неторопливо входя в комнату

– Расскажи мне что-нибудь, Джиллиан, – попросил Зеки, неторопливо входя в комнату, расположенную на верхнем этаже замка. – Я сильно скучал по тебе и маме, когда вас не было.

Вскарабкавшись на стоявшую рядом скамейку, малыш примостился у нее на коленях.

Легким движением Джиллиан откинула с его лба волосы и запечатлела на нем поцелуй.

– О чем; мой милый Зеки? О драконах? Феях? Оборотнях?

– Расскажи мне о берсерках, – решительно заявил мальчик.

– О ком?

– Берсерках, – терпеливо повторил Зеки. – Ну, знаешь, могущественных воинах Одина.

Джиллиан тихо фыркнула.

– Ох уж эти мальчишки с их битвами! Мои братья обожают эту сказку.

– Это не сказка, это правда, – сообщил ей Зеки. – Мама говорила мне, что они до сих пор бродят по Северному нагорью.

– Ерунда, – ответила Джиллиан. – Я расскажу тебе более подходящую для маленького мальчика историю.

– Не хочу подходящую. Хочу историю с рыцарями, героями и поисками приключений. И берсерками.

– Подумать только, неужели ты растешь? – промолвила Джиллиан и потрепала его по волосам.

– Конечно, расту, – вознегодовал Зеки.

– Никаких берсерков. Лучше расскажу тебе о мальчике и крапиве.

– Это еще одна из твоих историй со смыслом? – возмутился Зеки.

Джиллиан хмыкнула:

– Нет ничего плохого в историях со смыслом.

– Замечательно. Тогда рассказывай о глупой крапиве.

Насупившись, он оперся подбородком на кулак.

Его сердитое выражение лица вызвало у Джиллиан смех.

– Послушай, Зеки, я сейчас расскажу тебе историю со смыслом, а затем ты можешь найти Гримма и попросить его рассказать тебе историю о твоих бесстрашных воинах. Уверена, уж он-то знает. Это самый бесстрашный человек, которого я встречала, – добавила она с вздохом. – Так вот. Слушай внимательно.

– Давным-давно один маленький мальчик шел по лесу и набрел на заросли крапивы. Восхищенный необычным растением, он попытался сорвать его, чтобы отнести домой и показать маме. Растение больно ужалило его, и он помчался домой с обожженными пальцами. «Я едва прикоснулся к ней, мама!» – плакал паренек.

«Именно поэтому она и ужалила тебя, – ответила ему мама. – Когда в следующий раз решишь прикоснуться к крапиве, хватай ее смело, и она будет такой же мягкой, как шелк, и тебе ни капельки не будет больно».

И Джиллиан многозначительно остановилась.

– И это все? – возмутился Зеки. – Это была не история! Ты обманула меня!

Джиллиан прикусила губу, чтобы не рассмеяться: мальчишка походил на обиженного медвежонка. Поездка была утомительной, и ее способности рассказывать истории несколько ослабли, но зато этот рассказ содержал полезный урок. Кроме того, у нее в голове вертелись лишь мысли о невероятном поцелуе, случившемся накануне. Потребовалась каждая крупица изменяющего ей самообладания, чтобы самой не побежать на поиски Гримма, не умоститься у него на коленях и не умолять рассказать ей сказку на ночь. Или, точнее, только о ночи.

– Скажи мне, какой здесь смысл, Зеки, – ласково попросила она.

Зеки немного помолчал, раздумывая над этим вопросом. От сосредоточенной работы мысли его лоб покрылся морщинками, Джиллиан терпеливо ждала. Из всех детей Зеки лучше всех определял мораль.

– Понял! – воскликнул он. – Я не должен колебаться. Нужно все хватать смело. Если быть нерешительным, можно обжечься.

– Что бы ты ни делал, Зеки, – посоветовала Джиллиан, – делай это смело.

– Как в обучении верховой езде, – заключил он.

– Да. И в любви к маме, и в работе с лошадьми, и при выполнении уроков, которые я тебе задаю. Если ты не будешь делать все в полную силу, то, что ты пытался сделать только наполовину, может тебе лишь навредить.

Зеки недовольно фыркнул.

– Ну, это не берсерки, но, думаю, для девчонки вполне сносно.

Раздраженно хмыкнув, Джиллиан крепко прижала к себе Зеки, стараясь не обращать внимания на нетерпеливое ерзанье мальчика.

– Я тебя теряю, да, Зеки? – спросила она вслед Зеки, когда тот ринулся из комнаты на поиски Гримма. – Сколько же парней будет вырастать на моих глазах? – грустно пробормотала она.

Перед обедом Джиллиан зашла посмотреть на Куина и Рэмси. Оба крепко спали, изнуренные обратной дорогой в Кейтнесс. После возвращения она еще не видела Гримма; разместив друзей, тот ушел к себе. Перед этим он молчал всю дорогу, и, уязвленная его замкнутостью, Джиллиан пересела в повозку с больными.

И у Куина, и у Рэмси все еще сохранялась нездоровая бледность, а липкая кожа свидетельствовала о сильном жаре. Джиллиан запечатлела легкий поцелуй на лбу Куина и натянула ему до подбородка шерстяное одеяло.

Выходя из комнаты, она мысленно перенеслась в то лето, когда ей было почти шестнадцать, – то лето, когда Гримм покинул Кейтнесс.

Она совсем не была готова увидеть столь ужасную битву. Ни смерть, ни жестокость не посещали прежде ее жизнь, протекавшую без тревог и забот, но в тот день и то, и другое налетело дикой ордой на огромных черных боевых конях со знаменами клана Маккейнов.

И как только стражники протрубили тревогу, отец закрыл ее в спальне. И Джиллиан, не веря своим глазам, наблюдала за кровавой бойней, разворачивавшейся во дворе под ее окном. Мучительно осознавая свою беспомощность, она чувствовала себя подавленной из-за своей неспособности сражаться плечом к плечу с братьями. Но она знала, что, даже будь у нее полная свобода передвижения по замку, у нее недостаточно сил, чтобы взять в руки меч. Какой урон могла надеяться нанести она, хрупкая девушка, таким закаленным в боях воинам, как Маккейны?

Вид такого большого количества крови привел ее в ужас. Когда один ловкий Маккейн подкрался сзади к Эдмунду, застав того врасплох, она закричала и заколотила кулаками в окно, но тот жалкий шум, который ей удалось произвести, разумеется, не мог перекрыть рев битвы. Громадный и сильный Маккейн обухом боевого топора повалил ее брата на землю.

Джиллиан прижалась к стеклу, истерически скребя по нему ногтями, словно могла как-то пробиться наружу и выхватить брата из когтей опасности. Когда на выручку пришел Гримм, расправившись со злобным Маккейном прежде, чем Эдмунд получил еще один жестокий удар, она вздрогнула от шумного вздоха облегчения, вырвавшегося глубоко из ее груди. А когда Джиллиан увидела, как ее раненый брат силится подняться на колени, что-то изменилось у нее в душе так быстро, что она не успела этого осознать: кровь больше не ужасала Джиллиан – нет, она жаждала увидеть, как вся кровь Маккейнов, до последней капли, прольется на землю Кейтнесса. И когда рассвирепевший Гримм стал убивать всех Маккейнов вокруг в радиусе пятидесяти ярдов, она просто залюбовалась этим зрелищем. Никогда не видела она, чтобы человек двигался с такой невероятной быстротой и убийственной грацией – сражаясь, чтобы защитить все, что было ей дорого.

После сражения замок погряз в суете: ее семья волновалась из-за Эдмунда, ухаживала за ранеными и хоронила мертвых. Юная и беззащитная, она ждала Гримма на крыше в надежде, что тот ответит на ее записку, но лишь мельком увидела, как он несет свои вьюки в конюшню.

Это ошеломило ее. Он не может вот так уйти! Не сейчас! Не после того замешательства и испуга, которые вызвало у нее происшедшее. Сейчас он нужен был ей, как никогда.

Джиллиан со всех ног понеслась к конюшне. Но Гримм был черств: он очень холодно с ней попрощался и повернулся уже уходить. Его нежелание успокоить ее оказалось той последней каплей пренебрежения, которое она могла вытерпеть, и она бросилась в его объятья, требуя всем своим телом защиты и безопасности.

Поцелуй, начавшийся с невинного прикосновения губ, скоро подтвердил ее самые заветные мечты: Гримм Родерик будет тем мужчиной, за которого она выйдет замуж.

И когда сердце ее уже переполняло ликование, Гримм отстранился и резко повернулся к своему коню, словно поцелуй этот ничего для него не значил. Отвергнутая, Джиллиан испытала стыд и замешательство, а пугающая сила и количество новых эмоций привели ее в отчаянье.

– Ты не можешь уйти! Только не после этого! – заплакала она.

– Я должен уйти, – проворчал он. – И этого, – он сердито утер губы, – никогда не должно было случиться!

– Но оно случилось! И что, если ты не вернешься, Гримм? Что, если я никогда тебя больше не увижу?

– Именно это я и собираюсь сделать, – свирепо молвил он. – Тебе нет еще и шестнадцати. Ты найдешь себе мужа. Тебе предстоит светлое будущее.

– Я уже нашла себе мужа! – зарыдала она. – Ты поцеловал меня!

– Поцелуй – это еще не брачный обет! – прорычал Гримм. – И это было ошибкой. Мне не следовало этого делать, но ты сама бросилась на меня. Чего еще ты от меня ожидала?

– Т-ты не хотел меня ц-целовать? – глаза Джиллиан потемнели от боли.

– Я мужчина, Джиллиан. Если на меня бросается женщина, я не в силах устоять, ведь ничто человеческое мне не чуждо.

– Ты хочешь сказать, что не почувствовал этого тоже? – изумилась она.

– Чего? – фыркнул он. – Вожделения? Конечно. Ты красивая девчонка.

Джиллиан покачала головой, чувствуя себя униженной. Неужели она так ошиблась? Неужели все это на самом деле лишь привиделось ей?

– Нет, я имею в виду – ты не почувствовал, что наш мир – это замечательное место… и что нам суждено судьбой быть… – она осеклась, осознав себя круглой дурой.

– Забудь обо мне, Джиллиан Сент-Клэр. Подрасти, выйди замуж за красивого лэрда и забудь обо мне, – произнес Гримм каменным голосом и, ловко вскочив на коня, поскакал прочь.

– Не покидай меня, Гримм Родерик! Не покидай меня так! Я люблю тебя!

Но всадник унесся прочь, словно эти слова не были произнесены. Джиллиан знала, что он услышал каждое ее слово, хотя ей хотелось, чтобы это было не так. Вдогонку мужчине, который ее не хотел, она бросила не только свое тело, но еще и сердце.

Тяжело вздохнув, Джиллиан закрыла глаза. Это было горькое воспоминание, но после Дурркеша горечи немного поубавилось. И она больше не сомневалась в воздействии на них поцелуя, ибо в Дурркеше случилось то же самое, и в его глазах она увидела с уверенностью, внушенной женской проницательностью, что и ее возлюбленный тоже почувствовал это.

Теперь оставалось лишь заставить его признать это.

Дата добавления: 2015-07-10