Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 19. Елена редко испытывала такое облегчение, как то, которое она почувствовала

 

Елена редко испытывала такое облегчение, как то, которое она почувствовала, заслышав стук Деймона в дверь доктора Меггара.

– Что произошло на Соборной Площади? – спросила она.

– Меня там никогда и не было, – Деймон рассказал о засаде, пока остальные украдкой изучали Сейджа с различной степенью одобрения, благодарности или явного вожделения.

Елена поняла, что она выпила слишком много «Черной Маги» и, когда почувствовала себя готовой упасть в обморок, хотя она была уверена, что вино помогло Деймону пережить нападение толпы, которая в противном случае убила бы его.

Они, в свою очередь, рассказали историю Леди Ульмы настолько кратко, насколько это было возможно. К концу рассказа женщина выглядела бледной и потрясенной.

– Я надеюсь, – сказала она робко Деймону, – что, когда Вы унаследуете собственность Старого Дрозне, – она сделала паузу, чтобы сглотнуть – вы решите оставить меня. Я знаю, рабыни, которых вы привели с собой, красивы и молоды… но, я могу быть очень полезной в качестве швеи и много другого. Лишь моя спина потеряла свою силу, но не мой ум.

Мгновение Деймон был совершенно неподвижен. Затем он подошел к Елене, которая оказалась ближе всего к нему. Он потянул за веревку, стягивающую запястье Елены, развязывая последнюю петлю, и бросил путы через всю комнату. Она извивалась и шевелилась как змея.

– Полагаю, все, на ком есть такая веревка, могут сделать то же самое, – сказал он.

– Разве что бросать не обязательно, – быстро произнесла Мередит, видя как брови доктора

сдвинулись при взгляде на многочисленные хрупкие стеклянные мензурки, сложенные вдоль стен.

Но она и Бонни не теряли времени, избавляясь от остатков веревок, все еще свисающих с их рук.

– Я боюсь, что мои более… прочные, – сказала Леди Ульма, оттягивая ткань с запястий, чтобы выставить приваренные железные браслеты.

Она выглядела смущенной за неспособность повиноваться первому приказу ее нового владельца.

– Вы не возражаете против холода? У меня достаточно Силы, чтобы заморозить и затем разрушить их, – сказал Деймон.

Леди Ульма издала тихий звук. Елена никогда не слышала такого отчаяния ни от одного человека.

– Я могла бы простоять по шею в снегу в течение года, чтобы избавиться от этих ужасных вещей, – сказала Леди.

Деймон положил свои руки с обеих сторон одного браслета, и Елена могла почувствовать прилив Силы, которая исходила от него. Раздался резкий треск. В руках Деймона осталось два куска металла. Затем он проделал тоже самое с другой рукой. Взгляд в глазах Леди Ульмы заставил Елену почувствовать себя скорее смущенной, нежели гордой. Она спасла одну женщину от ужасной деградации. Но как много еще осталось? Она этого никогда не узнает, да и если узнает, то не сможет всех спасти. Не тогда, когда ее Сила находится в таком состоянии.

– Я думаю, что Леди Ульма действительно должна отдохнуть, – сказала Бонни, протирая лоб под спавшими земляничными завитками волос. – И Елена тоже. Деймон, ты должен был видеть, сколько стежков нанесли на ее ногу. Но что мы собираемся делать, отправимся искать гостиницу?

– Оставайтесь в моем доме, – сказал доктор Меггар, одновременно поднимая одну бровь и опуская другую. Очевидно, что он запутался в этой истории, заинтересованный ее абсолютной силой, красотой и жестокостью.

– Все, о чем я прошу, – не разрушьте ничего, и если вы увидите лягушку, не целуйте ее и не убивайте ее. У меня есть много одеял, стульев и кушеток.

Он не взял бы ни одного звена от тяжелой золотой цепи, которую Деймон принес, чтобы использовать как обменную валюту.

– Я… по праву, я должна помочь вам всем подготовиться ко сну, – слабо бормотала Леди Ульма Мередит.

– Вы больше всех пострадали; вам должна достаться лучшая кровать, – невозмутимо ответила Мередит. – И мы поможем вам лечь.

– Самая удобная кровать, которая есть находиться в бывшей комнате моей дочери, – доктор Меггар возился со связкой ключей. – Она вышла замуж за носильщика – тяжело было с ней расставаться. А эта молодая особа, мисс Елена, может расположиться в старом свадебном чертоге.

На мгновение сердце Елены терзалось противоречивыми эмоциями. Она боялось – да, она была уверена, что это был именно страх – что Деймон мог взять ее на руки и отправиться в номер для новобрачных вместе с ней. А с другой стороны… тут Лакшми посмотрела на нее неуверенно.

– Вы хотите, чтобы я осталась? – спросила она.

– А тебе есть куда идти? – в свою очередь спросила Елена.

– Улица, я полагаю. Я обычно сплю в бочке.

– Оставайся здесь. Ляжешь со мной; свадебная кровать кажется достаточно большой для двух людей. Ты теперь одна из нас.

Взгляд, которым Лакшми одарила ее, был полон ошеломленной благодарности. Елена поняла, что он был таковым не из-за предложения места для ночлега. А из-за утверждения: «Ты теперь одна из нас». Елена чувствовала, что Лакшми никогда не была «одной из» какой-либо группы, прежде. Никогда «одна из» любой группы прежде.

Все было тихо до тех пор, пока не наступил «рассвет» следующего «дня», как это называли местные жители, хотя свет за всю ночь так и не изменился. В это время снаружи жилища доктора собралась разношерстная толпа. Она главным образом состояла из пожилых мужчин, носящих поношенную, но чистую одежду. Однако было также и несколько старух. Их возглавлял седовласый человек, со странным видом собственного достоинства. Деймон с Сейджем, вышли наружу и поговорили с ними.

 

* * *

 

Елена была одета, но все еще находилась наверху, в тихом номере для новобрачных.

 

«Дорогой Дневник, О боже, мне нужна помощь! О, Стефан – ты нужен мне. Мне нужно, чтобы ты простил меня. Ты нужен мне, чтобы я оставалась здравомыслящей. Я провела слишком много времени с Деймоном, и я полностью эмоционально готова убить его или… или… я не знаю. Знать. Я не знаю! Мы вместе, словно кремень и трут – Боже! Мы как бензин и огнемет! Пожалуйста, услышь меня, помоги мне и спаси меня… от самой себя.

Каждый раз, когда он даже произносит мое имя…»

 

– Елена, – голос позади Елены заставил ее подскочить.

Она захлопнула дневник и обернулась:

– Да, Деймон?

– Как ты себя чувствуешь?

– О, замечательно. Прекрасно. Даже моя нога лу… То есть, я полностью в порядке. А как ты?

– Я… достаточно хорошо, – сказал он с улыбкой, и это была настоящая улыбка, а не попытка управлять ею, и не оскал, который превратится во что-то еще в следующую секунду.

Это была просто улыбка, взволнованная и грустная. Так или иначе, Елена не замечала печали, пока она не вспомнила об этом позже. Она просто внезапно почувствовала, что ничего не весит, что, если она потеряет связь с собой, она будет в высоте на несколько миль, прежде чем кто-нибудь сможет остановить ее – также далеко, как до лун этого безумного места.

Своей нетвердой улыбкой она управляла им:

– Хорошо.

– Я пришел, чтобы поговорить с тобой, – сказал он, – но… сначала…

В следующий момент, так или иначе, Елена оказалась в его руках.

– Деймон – мы не можем продолжать… – она мягко попыталась отстраниться. – Мы действительно не можем продолжать делать это, ты знаешь.

Но Деймон не отпускал ее. Было что-то в том, как он держал ее, это одновременно и пугало ее, а с другой стороны заставляло плакать от радости. Она сдержала слезы.

– Все в порядке, – сказал мягко Деймон. – Не стесняйся, плачь. Ситуация в наших руках.

Кое-что в его голосе напугало Елену. Это было не то полу радостное состояние, напугавшее ее минуту назад, а было совершенно страшно. Это потому что он напуган, – внезапно подумала она в удивлении. Она видел Деймона, злым, задумчивым, холодным, дразнящим, обольстительным, даже подавленным, стыдящимся – но она никогда не видела его чем-то напуганным. Ее разум с трудом мог поверить в это. Деймон… напуган… за нее.

– Это из-за того, что я вчера сделала, не так ли? – спросила она. – Они собираются убить меня?

Она была удивлена тем, как спокойно она сказала это. Она не чувствовала ничего кроме неопределенного беспокойства и желания успокоить Деймона.

– Нет! – он держал ее на расстоянии вытянутой руки, вглядываясь. – По крайней мере, не до того, как они убьют меня Сейджа – и всех людей в этом доме тоже, если я знаю их.

Он остановился, словно задыхаясь, – что не было возможным, – напомнила себе Елена. «Он тянет время», – подумала она.

– Но это то, что они хотят сделать, – сказала она.

Она не знала, почему она была настолько уверена. Возможно, она понимала кое-что телепатически.

– У них есть… они угрожали, – медленно говорил Деймон, – это не имеет отношения к Старому Дрозне на самом деле, я полагаю, что убийства происходят здесь постоянно и победитель получает все. Но, видимо, за ночь твои слова облетели весь город. Рабы из соседних поместий отказываются повиноваться своим хозяевам. Суматоха по всему кварталу трущоб, и они боятся того, что будет, если в других кварталах узнают об этом… Что-то нужно сделать как можно скорее, или целое Темное Измерение может взорваться, как бомба.

Как раз когда Деймон говорил, Елена могла услышать отголоски того, что ему сказали люди из толпы у дома доктора Меггара. Они были также напуганы. Возможно, это могло быть началом чего-то важного, Елена думала, что ее ум, парит далеко от ее собственных маленьких проблем. Даже смерть не была бы слишком высокой ценой, чтобы заплатить и освободить этих несчастных людей от их демонических владельцев.

– Но это не то, что произойдет! – сказал Деймон, и Елена поняла, что все мысли отразились на ее лице.

В голосе Деймона было подлинное мучение:

– Если бы у нас был план, если бы были лидеры, которые могли бы остаться здесь и наблюдать за революцией – если мы могли даже считать этих лидеров достаточно сильными, чтобы сделать это тогда, был бы шанс. Вместо этого, всех рабов наказывают всюду, где распространилось слово. Их мучают и убивают лишь из подозрений о том, что они симпатизируют тебе. Их владельцы демонстрируют это по всему городу. И все становиться только хуже.

Сердце Елены, которое парило от мечты что-то изменить, ухнуло вниз на землю и она, испуганная, смотрела в черные глаза Деймона.

– Но мы должны остановить это. Даже если я должна умереть.

Деймон придерживал ее рядом с собой.

– Ты и Бонни и Мередит.

Его голос казался хриплым.

– Много людей видело вас троих вместе. Многие люди теперь видят Вас троих нарушителями спокойствия.

Сердце Елены похолодело. Возможно, худшей вещью было то, что она могла видеть с точки зрения раба, что, если бы один инцидент такой дерзости пошел безнаказанно, и слово о нем распространялось… сказка переросла бы в реальность.

– Всего за ночь мы стали известными. Мы будем легендами завтра, – пробормотала она, наблюдая, в уме, как костяшки от домино сваливаются друг на друга, образуя слово «Героиня».

Но она не хотела быть героиней.

Она приехала сюда только для того, чтобы спасти Стефана. И в то время как она, возможно, положила бы свою жизнь, чтобы помешать мучить и убивать рабов, она убьет любого, кто попытается присвоить Бонни или Мередит.

– Они чувствуют тоже самое, – произнес Деймон. – Они слышали то, что говорилось на собрании.

Он держал ее руки так, словно пытался поддержать ее.

– Молодую девушку по имени Хелена избили и повесили сегодня, потому что у нее имя схоже с твоим. Ей было пятнадцать.

Ноги Елены подкосились, как это случалось часто в объятиях Деймона, но никогда по этой причине. Он опустился вместе с ней. Разговор происходил на голых половицах.

– Это не твоя вина, Елена! Ты – это ты! Люди любят тебя за это!

Пульс Елены отчаянно стучал. Все и так было плохо… но из-за нее все стало еще хуже. Не думая. Предполагая, что под угрозой находится лишь ее жизнь. Действуя прежде, чем оценить последствия. Но в той же самой ситуации она сделала бы это снова.

«Или… с позором», – думала она, – «я сделаю нечто подобное. Если бы я знала, что подвергну всех кого люблю опасности, я бы попросила Деймона сторговаться с этим червем-рабовладельцем. Купить ее за непомерную цену… если бы у нас были деньги. Если бы он послушал… если бы следующий удар кнута не был убийственным для Леди Ульмы…»

Внезапно ее мозг продолжил жестко и холодно.

«Это – прошлое. А сейчас настоящее. Смирись с этим».

– Что мы можем сделать? – она попыталась освободиться и потрясти Деймона; она была в бешенстве. – Должно быть что-то, что мы можем сделать! Они не могут убить Бонни и Мередит; и Стефан умрет, если мы его не найдем!

Деймон только крепче сжал ее. Елена поняла, что он продолжает отгораживать от нее свои мысли. Это могло быть или хорошо или плохо. Могло быть так, что у него было решение, которым он не хотел делиться с ней. Или это могло означать, что смерть всех трех из «мятежных рабынь» была единственной вещью, которую примут городские лидеры.

– Деймон.

Он удерживал ее слишком сильно, чтобы она сумела высвободиться, так что Елена не могла смотреть ему в лицо. Но она могла визуализировать его, и также могла попытаться обратиться к нему прямо – через сознание.

«Деймон, если есть что-нибудь – любой способ, которым мы можем спасти Бонни и Мередит – ты должен сказать мне. Ты должен. Я приказываю тебе!»

Ни один из них не был в настроении найти это забавным или даже заметить, что «рабыня» отдает приказания своему «господину». Но, наконец, Елена услышала телепатический голос Деймона.

«Они говорят, что если я отдам тебя Юному Дрозне, и ты извинишься, то ты будешь отпущена после шести ударов этим», – откуда-то Деймон достал гибкую трость светлого дерева.

«Ясень, видимо», – подумала Елена, удивленная собственным спокойствием. Эта вещь одинаково эффективна для наказания любого: даже для вампира, и даже для Старого вампира, которые, несомненно, где-то здесь есть.

«Но это должно быть публично, чтобы слухи о тебе приняли другой оборот. Они думают, что эта суматоха прекратиться, если ты – та, кто начал неповиновение, признает свой рабский статус», – мысли Деймона были тяжелы, и сердце Елены – тоже.

Сколько ее принципов она предала бы, если бы сделала это? Сколько рабов она осудила бы на невольную жизнь? Внезапно голос Деймона в ее голове стал сердитым:

«Мы приехали сюда не для того чтобы преобразовывать Темное Измерение», – напомнил он ей тоном, заставившим ее содрогнуться. Деймон потряс ее немного:

«Мы приехали, чтобы спасти Стефана, помнишь? Само собой разумеется, у нас никогда не будет шанса сделать это, если мы будем пытаться играть в Спартака. Если мы начинаем войну, то мы знаем, что мы не можем победить. Даже Стражи не могут одержать победу».

Свет погас в душе Елены.

– Конечно, – произнесла она. – Почему я не подумала об этом раньше?

– Не подумала о чем? – сказал Деймон отчаянно.

– Мы не сражаемся на войне. Я еще даже не освоила свою основную Силу, не говоря уже о Крыльях Силы. Поэтому они даже не задумаются о них.

– Елена?

– Мы вернемся, – взволнованно объяснила ему Елена. – Когда я смогу контролировать свои Силы. И мы приведем с собой союзников – сильных союзников, которых мы найдем в человеческом мире. Могут потребоваться годы и годы, но когда-нибудь мы возвратимся и закончим то, что мы начали.

Деймон уставился на нее, как будто она сошла с ума, но это не имело значения. Елена могла чувствовать Силу циркулирующую в ней. Это было обещанием, думала Елена, которое она сдержала бы, даже если оно убило бы ее. Деймон сглотнул.

– Мы можем теперь поговорить о… о настоящем? – спросил он. Это было, как будто он попал в яблочко.

Настоящее.

Сейчас.

– Да. Да, конечно.

Елена презрительно посмотрела на ясеневую плеть.

– Конечно, я сделаю это, Деймон. Я не хочу, чтобы еще кто-нибудь пострадал из-за меня прежде, чем я буду готова сражаться. Доктор Меггар хороший целитель. Если они позволят мне вернуться к нему.

– Я, честно, не знаю, – сказал Деймон, перехватив ее пристальный взгляд. – Но одно я точно знаю. Ты не будешь чувствовать ни одного удара, я обещаю тебе, – сказал он быстро и искренне, его темные глаза были очень большими. – Я позабочусь об этом; они все будут перенаправлены. И ты не увидишь и следа от отметин на утро. Но, – он закончил гораздо медленнее, – тебе придется на коленях просить прощения у меня, твоего хозяина, и у того грязного, гнусного, омерзительного старого… – Проклятия Деймона на мгновение унесли его мысли, что он перешел на итальянский.

– Кому?

– Главе трущоб и, возможно, также брату Старого Дрозне – Юному Дрозне.

– Хорошо. Скажи им, что я извинюсь всем Дрозне, каким они захотят. Быстрее скажи им, пока мы не потеряли свой шанс.

Елена могла видеть взгляд, каким он посмотрел на нее, но она мысленно ушла в себя.

Позволила бы она Мередит или Бонни сделать это? – Нет. Позволила бы она этому произойти с Кэролайн, если бы могла каким-нибудь образом остановить это? – Снова, нет.

Нет, нет, нет.

Елена всегда очень остро реагировала на жестокость по отношению к девушкам и женщинам. Ее чувства по поводу распространенного по всему миру приниженного положения женщин в обществе стали ей абсолютно очевидны с момента ее возвращения из загробной жизни. Если она вернулась обратно в этот мир с какой-то целью, то она решила, что помочь освободить девушек и женщин от рабства, которое многие из них даже не могут заметить, часть ее.

Но это было не только о жестоких рабовладельцах и безликих женщинах и мужчинах.

Это было об Ульме, о сохранении ее ребенка в безопасности… это было о Стефане.

Если бы она сдалась, она бы была только дерзким рабом, спровоцировавшим маленькую перепалку на дороге, но накрепко возвращенным на свое место органами власти.

С другой стороны, если их компанию тщательно изучать… если кто-нибудь поймет, что они здесь для освобождения Стефана… если Елена – та причина, по которой выйдет приказ: «Переведите его на более строгое наблюдение; избавьтесь от этих глупых ключей китцунов…»

Ее разум пылал от картин того, как Стефана будет наказан, уведен, потерян, если это происшествие в трущобах примет чрезмерные размеры. Нет. Она не покинет Стефана сейчас, чтобы бороться в войне, которую не сможет выиграть. Но она и не забудет.

«Я вернусь за всеми вами», – пообещала она.

А затем история приобрела другое окончание. Она поняла, что Деймон все еще не ушел. Он пронзительно, как сокол, смотрит на нее.

– Они послали меня за тобой, – тихо сказал он. – Они никогда не рассматривали «нет», как ответ.

Елена могла едва чувствовать силу его ярости по отношению к ним, она взяла и его руку и сжала ее.

– В будущем я вернусь с тобой за рабами, – сказал он. – Ты же знаешь это?

– Конечно, – сказала Елена, и ее быстрый поцелуй превратился в долгий.

Она даже не совсем поняла, что Деймон сказал на счет перенаправления боли. Но она чувствовала, что одного поцелуя было достаточно, чтобы она вынесла все, Деймон впился рукой ее волосы, и время потеряло свое значение, пока Мередит не постучала в дверь.

Кроваво-красный рассвет принял причудливые, почти сказочные очертания к тому моменту, как Елену привели к сооружению на улице, где домовладельцы, отвечающие за эту область, были усажены на грудах когда-то прекрасных, но уже изношенных подушек.

Они передавали назад и вперед бутылки и украшенные драгоценными камнями кожаные фляги, заполненные «Черной Магией», единственным вином, которым вампиры могли действительно наслаждаться, куря кальяны и периодически фыркая в сторону темных теней. При этом, не обращая внимание на улицу, полную зрителей, привлеченных слухом о публичном наказании красивой молодой девушки. Елена отрепетировала свои слова.

Она предстала, с кляпом во рту и закованными руками перед отхаркивающимися и фыркающими властями. Младший Дрознe сидел с торжествующим видом на золотом ложе, заставляя чувствовать какую-то неловкость. Деймон стоял между ним и властями, он выглядел напряженным. Елена никогда не испытывала такого желания импровизировать, с тех пор как играла в детстве в пьесе и бросила цветочный горшок в Петруччо в последней сцене «Укрощения строптивой», что принесло ей оглушительный успех.

Но здесь все было по-настоящему серьезно. Свобода Стефана, жизнь Бонни и Мередит могли зависеть от этого. Елена перемещала свой язык в пересохшем рту. И, каким-то образом она поймала взгляд Деймона, человека с плетью, вселяющего в нее уверенность.

Казалось, он говорил ей: «мужество и безразличие», даже не используя телепатию.

Елене стало интересно, был ли он сам когда-либо в подобной ситуации.

Один из эскортов пнул ее, заставляя опомниться, напоминая, где она находилась.

Ей заранее дали «соответствующий» костюм из забракованного гардероба замужней дочери доктора Меггара. Он казался цвета жемчуга в закрытом помещении, что означало, что он приобретал сиреневатый оттенок в постоянном кровавом солнечном освещении. Самым важным было то, что, будучи надетым без его шелковистой нижней рубашки, с задней частью кончающейся у нижней части талии, он полностью обнажал спину Елены.

Теперь, в соответствии с обычаем, она встала на колени перед старейшинами, и наклонилась, пока ее лоб не уперся в декоративный и очень грязный ковер у ног старейшин, но на несколько шагов ниже.

Один из них плюнул в нее. Вокруг слышался взволнованный, оценивающий шепот, и грубости, и брошенные снаряды, в основном в форме мусора. Фрукты здесь были слишком ценны, чтобы тратить их на это. Хотя сушенные экскременты таковыми не считались. Первые слезы появились в глазах Елены, когда она осознала, чем в нее бросались. Мужество и безразличие, сказала она себе, даже не смея поднять взгляд на Деймона. Теперь, когда толпа ощутимо среагировала, один из курящих кальян городских старейшин встал.

Он зачитал слова, которые Елена не смогла разобрать, со смятого свитка. Казалось, это будет длиться вечно. Елена, на коленях, со лбом, прижатым к пыльному ковру, чувствовала, будто задыхалась.

Наконец свиток убрали, и Младший Дрозне подскочил и описал высоким, почти истеричным голосом, и яркими эпитетами, историю раба, который напал на его собственного владельца – «Деймон», отметила мысленно Елена, – чтобы высвободиться из-под его наблюдения, и затем напал на главу его семьи – «Старый Дрозне», подумала Елена, – и его скромные денежные средства, его телегу, и его безнадежного, нахального, пассивного раба, и в результате все это привело к смерти его брата.

Елене, сначала, показалось, что он обвинял Леди Ульму во всем произошедшем, потому что она упала под ее тяжестью.

– Вы все знаете этот тип рабов, о котором я говорю – она из тех рабов, которым лишний раз и муху лень отмахнуть, летающую перед глазами, – он вопил, обращаясь к толпе, которая ответила новыми оскорблениями и возобновила забрасывание Елены всем подряд, так как Леди Ульмы не было рядом, чтобы наказать и ее. Наконец, Младший Дрозне закончил перечислять, как эта наглая девица (Елена), носящая брюки как мужчина, схватила практически хорошо работающего раба его брата (Ульма) и унесла эту ценную собственность далеко («что, прямо-таки сама?» – с иронией подумала Елена), и привела ее к дому очень подозрительного целителя (доктора Меггара), который теперь отказывается вернуть рабу назад.

– Я понял, когда услышал это, что больше никогда не увижу своего брата или его рабу снова, – кричал он, с пронзительным воплем, который, так или иначе, сопутствовал всему его рассказу.

– Так если рабыня была настолько ленива, вы бы радовались, – пошутил кто-то в толпе.

– Однако, – сказал довольно полный человек, голос которого безумно напомнил Елене Альфреда Хичкока: траурная манера произношения и те же паузы перед важными словами, нарочито создавали мрачную атмосферу и придавали еще большую серьезность происходящему.

Этот человек обладал властью, поняла Елена. Грубости, забрасывания, даже отхаркивания и фырканье затихли. Этот крупный человек был, несомненно, местным эквивалентом «крестного отца среди бедных жителей трущоб. Его слово было определяющим в судьбе Елены.

– И с тех пор, – говорил он медленно, на каждой фразе похрустывая какими-то конфетами золотого цвета, которые лежали в чаше, приготовленной специально для него, – молодой вампир Дамиан привнес компенсацию – и стоит заметить, довольно щедрую – материального ущерба.

Здесь он сделал длинную паузу и пристально посмотрел на Младшего Дрозне.

– Поэтому, его раб, Алиана, которая начала все это неподчинение, не будет схвачена и вынесена на общественный аукцион, но выразит свое скромное почтение и сдастся сейчас здесь, и по собственному желанию понесет наказание, которое она знает, она заслуживает.

Елена была ошеломлена. Она не знала, было ли это от все из-за дыма, который распространялся перед ее носом, прежде чем развеяться, но слова, «вынесена на общественный аукцион», повергли ее в шок, практически достаточный, чтобы потерять сознание. Она понятия не имела, что это могло произойти – и картины, возникшие в ее голове при этом напоминании, были весьма неприятны.

Она также заметила свое и Деймона новые имена. Это было в действительности весьма удачно, подумала она, так как будет хорошо, если слухи об этом небольшом приключении не дойдут никогда до Шиничи и Мисао.

– Приведите к нам рабу, – заключил полный человек и вновь сел на большую груду подушек.

Елену подняли и грубо потащили вверх пока перед ее опущенными как у послушного раба глазами не оказались позолоченные сандалии и безупречно чистые ноги.

– Ты все слышала? – мужчина «а ля крестный отец» все еще жевал свои деликатесы, и дуновение ветра принесло этот небесный запах к носу Елены, и внезапно вся так необходимая ей раньше слюна нахлынула к ее сухим губам.

– Да, сэр, – сказала она, не зная, как к нему обратиться.

– Обращайся ко мне: «Ваше Превосходительство». У тебя есть, что добавить в свою защиту? – спросил он к удивлению Елены.

Ее непроизвольная реакция: «Зачем меня это спрашивают, если все и так спланировано заранее?» застыла на ее губах. По какой-то причине этот человек показался ей значительнее, чем кто-либо иной, кого она встречала в Темном Измерении, да и в принципе за всю ее жизнь.

Он прислушивался к людям.

«Он бы послушал меня, если бы я рассказала ему все о Стефане», внезапно подумала Елена. Но затем, вновь придя в чувство, она подумала, что он мог поделать с этим? Ничего, если только он не мог сделать доброе дело, так чтобы из этого всего можно было извлечь какую-то выгоду – либо набрать немного силы, либо сломить врага.

Но все же, он мог бы стать хорошим союзником, когда она вернется, чтобы навести порядок в этом месте и освободить рабов.

– Нет, Ваше Превосходительство. Нечего добавить, – сказала она.

– И Ты желаешь преодолеть себя и попросить моего прощения и прощения господина Дрозне?

Это было первой подготовленной заранее фразой Елены.

– Да, – сказала она, сумев произнести подготовленное извинение достаточно ясно, лишь раз запнувшись в конце.

Вблизи ей были видны пятна золота на лице большого человека, его коленях и бороде.

– Очень хорошо. Этот раб приговорен к десяти ударам ясеневой плетью в качестве примера для других мятежников. Наказание будет осуществлено моим племянником – Клюдом.

 


Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 135 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава 8 | Глава 9 | Глава 10 | Глава 11 | Глава 12 | Глава 13 | Глава 14 | Глава 15 | Глава 16 | Глава 17 |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 18| Глава 20

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.027 сек.)