Глава 36. Он попытался стянуть ее на пол

Он попытался стянуть ее на пол. Кестрел вырвала руку и ударила ребром ладони по его переносице. Она услышала хруст, и на ее пальцы брызнула кровь.

Плут крякнул и охнул. Его ладони поднялись к сломанному носу, приглушая звуки, зажимая кровь.

Отпуская Кестрел.

Она оттолкнула его. «Нож», — думала она. Ее самодельный нож из керамического черепка, спрятанный среди плюща. У нее есть оружие, она не беззащитна, этого не произойдет, она не...

Плут ударил ее по лицу.

Кестрел сбило с ног. Она лежала на полу, прижимаясь щекой к ковру, моргая при виде плетеных узоров. Кестрел заставила себя встать. Ее снова толкнули на пол. Она услышала, как из ножен вышел кинжал, как Плут говорит вещи, которые она отказывалась понимать.

А затем раздался грохот.

Кестрел не пыталась осознать, что это за звук, она не могла даже дышать, прижатая весом Плута. Но внезапно он вскарабкался на ноги. Он больше на нее не смотрел.

Он уставился на Арина, который ворвался в дверь.

С поднятым мечом Арин вошел в комнату. Его лицо было так бледно и напряжено, что казалось, будто он состоит только из кости и гнева.

— Арин, — успокаивающе произнес Плут. — Ты все неправильно понял.

Арин замахнулся, и его клинок снес бы голову Плута с плеч, если бы тот не наклонился. Плут начал говорить так, будто они поспорили из-за игры, правила которой были забыты. Он говорил, что это нечестно, раз оружие Арина больше размером, что старые друзья не должны сражаться. Что валорианская девчонка сама напала на него.

— Посмотри на мое лицо, — сказал Плут. — Просто посмотри, что она со мной сделала.

Арин вонзил свой меч в грудь Плута. Раздался скрежет металла по кости. Звуки удушья, поток крови. Меч Арина вошел по самую рукоять. Острие торчало из спины Плута, и мужчина осел и сложился пополам, заливая Арина красным, но лицо того не изменилось. Оно выражало лишь суровость и смерть.

Глаза Плута расширились в неверии. А затем померкли.

Арин выпустил меч и встал на колени рядом с Кестрел. Его окровавленная рука поднялась к ее ушибленной щеке, и девушка отпрянула от влажного прикосновения, а затем подалась в его объятия. Арин нежно прижал ее к своему бушующему сердцу. Кестрел вдохнула.

Глоток воздуха. Резкий. Краткий. Еще один.

Она начала дрожать. Ее зубы стучали. Арин говорил «ш-ш-ш», как если бы она плакала, и она осознала, что и в самом деле плачет. Тут же она вспомнила, что Арин был не убежищем, а клеткой.

Она отстранилась.

— Ключ, — прошептала она.

Арин уронил руки, и они повисли вдоль его тела.

— Что?

— Ты дал Плуту ключ от моих комнат!

А как еще, как еще Плут мог подкрасться к ней так тихо? Арин пригласил его, открыл ему свой дом, разделил с ним все, чем обладал, предложил ему ее...

— Нет. — Казалось, Арина подташнивает. — Никогда. Ты должна мне поверить, я бы никогда этого не сделал.

Кестрел сжала челюсти.

— Подумай, Кестрел. Зачем мне давать Плуту ключ от твоих покоев, только чтобы потом убить его?

Она покачала головой. Она не знала.

Арин провел рукой по лбу, размазывая кровь. Он попытался стереть ее рукавом, но, когда взглянул на Кестрел, над его серыми глазами все еще оставалась красная полоса. Однако той злобы, которая переполняла его, когда он вошел, больше не было. Сейчас он выглядел обычным юношей.

Арин встал, вытащил меч из тела Плута и ощупал карманы мертвеца. Он обнаружил толстое железное кольцо с дюжинами ключей. Арин крутил его в руке, наблюдая, как ключи со звоном бьются друг о друга.

Он сжал их в кулаке.

— Мой дом, — горько произнес Арин и поглядел на Кестрел. — С ключей делают дубликаты. — Его глаза умоляли ее. — Я не знаю, сколько наборов было у семьи Айрекса. Плут мог каким-то образом заполучить эти еще до Зимнего бала.

Кестрел понимала, что его слова, скорее всего, являются правдой. Она не могла представить себе, чтобы страх, отразившийся на его лице при виде ее на полу, мог быть притворным. Или что он мог играть сейчас: он выглядел так, будто то, что происходило с ней, происходило и с ним тоже.

— Поверь мне, Кестрел.

Она верила... и не верила.

Арин разжал кольцо, снял с него два ключа и вложил их в ладонь Кестрел.

— Это от твоих покоев. Пусть будут у тебя.

Кестрел смотрела на тусклый металл в своей ладони. Один ключ она узнала. Другой...

— Это от двери в саду?

— Да, но... — Арин отвел взгляд. — Вряд ли тебе захочется воспользоваться им.

Кестрел уже догадалась, что покои Арина располагались в западном крыле и раньше принадлежали его отцу, а те, в которых жила она — его матери. Но только теперь она поняла, для чего предназначалась дверь в саду: чтобы муж и жена могли посещать друг друга, не извещая об этом весь дом.

Кестрел поднялась на ноги, потому что Арин стоял и ей надоело корчиться на полу.

— Кестрел... — Арин задавал свой вопрос с явной неохотой. — Насколько сильно ты ранена?

— Как видишь. — Ее глаз заплыл, а щека была ободрана о ковер. — Лицо. Ничего больше.

— Я мог бы убить его тысячу раз и по-прежнему хотеть сделать это снова.

Кестрел посмотрела на безжизненное тело Плута, чья кровь пропитывала ковер.

— Кто-то должен убрать это. Но не я. Я — не рабыня.

Арин тихо ответил:

— Верно, не рабыня.

— Возможно, я бы поверила тебе, если бы ты отдал мне все ключи.

Уголок его губ дернулся.

— О, но разве в тебе осталась бы хоть капля уважения к моему уму?

* * *

Когда опустилась ночь, Кестрел отворила дверь в саду. Деревья за стеной стояли такие же голые, как и с ее стороны, а сама стена была столь же гладкой. На террасе Арина свет не горел, но коридор, который вел от солнечной комнаты в остальные покои, сиял.

Где-то среди слоев и форм освещенных комнат двигалась высокая тень.

Арин не спал.

Кестрел проскользнула обратно в свой сад и заперла дверь.

Дрожь, которая охватывала ее раньше — после произошедшего, — вернулась. На этот раз она зародилась глубоко внутри девушки. Даже если Кестрел выходила в сад с мыслью о побеге, увидев тень Арина, она поняла, что на самом деле искала его присутствия.

Она не могла вынести одиночества.

Кестрел начала вышагивать по саду, под ее ногами шуршала галька.

Если она не будет останавливаться, то, возможно, сумеет забыть о весе Плута. О том, как горело от боли ее лицо. О том моменте, когда она осознала, что ничего не может поделать.

Все сделал Арин. Затем он поднял тело на плечо и унес его. Скрутил пропитанный кровью ковер и унес и его тоже. Возможно, он бы починил дверь, которая висела, перекосившись на петлях.

Но Кестрел попросила его уйти. И он ушел.

Арин становился тем человеком, какими восхищался ее отец. Беспощадным. Способным принять решение, пройти через него и закрыть за собой дверь. Кестрел казалось, будто Арин — это тень ее самой или, скорее, той девушки, которой она должна была быть.

Дочь генерала Траяна не оказалась бы в подобном положении.

Она бы не испугалась.

Ее ноги топтали камни.

А потом она что-то услышала и замерла.

Когда в холодной темноте развернулась первая нота, Кестрел не поняла, что это. Это было негромкое звучание чистой, звонкой красоты. Кестрел ждала, и услышала это снова.

Песня.

Она лилась, как поднимается в стволе дерева смола, как проступают на коре золотые капли. Затем — роскошное скольжение. Певец, испытывающий свой голос.

Освобожденный, голос Арина поднялся над стеной сада. Он разлился вокруг страха Кестрел и впитал его. Бессловесное тепло музыки приобрело знакомую форму.

Колыбельная. Давно-давно Инэй пела ее для Кестрел, как пел ее сейчас Арин.

Возможно, он заметил ее в своем саду или услышал ее беспокойные шаги. Кестрел не знала, как он догадался, что она нуждается в его утешении в той же мере, что и в каменной стене между ними. Однако, когда песня закончилась и в ночи отдалось молчание, которое само по себе было музыкой, Кестрел перестала бояться.

И она поверила Арину. Поверила всему, что он когда-либо ей говорил.

Поверила его молчанию с той стороны стены, которое обещало, что он останется там столько, сколько ей будет нужно.

Когда Кестрел вернулась в дом, она несла в себе его песню.

Это была свеча, которая освещала ее путь и оберегала сон.

* * *

Арин проснулся. На его губах до сих пор оставался вкус музыки.

Затем он вспомнил, что убил своего друга и у геранцев не осталось предводителя. Он искал в себе сожаление, но не находил его. Лишь эхо собственной измученной ярости.

Арин поднялся и брызнул в лицо водой, облил ею свои волосы. Лицо, которое он увидел в зеркале, казалось ему чужим.

Он аккуратно оделся и вышел узнать, как выглядит мир.

В коридорах за пределами своих покоев он ловил на себе осторожные взгляды людей, некоторые из которых были слугами Айрекса, другие работали в этом доме при его родителях. Они ухватились за жизнь там, где она их оставила. Когда Арин неловко сообщил им, что они не обязаны исполнять свои прежние роли, эти люди ответили ему, что лучше будут мыть полы и готовить, чем сражаться. С оплатой можно повременить.

В доме Арина жили и другие геранцы, бойцы, которые быстро становились солдатами. Они тоже следили за ним взглядами, но ничего не сказали о теле, которое он пронес вчера через дом и похоронил на территории имения.

То, что ему не задавали вопросов, заставляло его нервничать.

Арин прошел мимо открытой двери в библиотеку, а затем остановился и вернулся назад. Он отворил дверь шире, чтобы лучше видеть Кестрел.

В камине горел огонь. В комнате было тепло, и Кестрел просматривала содержимое полок так, будто это был ее дом, чего и хотел Арин. Стоя к нему спиной, она, держа палец на переплете, наклонила к себе одну книгу.

Затем Кестрел будто почувствовала его присутствие. Она поставила книгу на место и обернулась. Ее ободранная щека покрылась корочкой, а окруженный чернотой глаз не открывался. Другой глаз, миндалевидный, совершенного янтарного цвета, внимательно изучал Арина. Вид Кестрел взволновал его даже сильнее, чем он ожидал.

— Не рассказывай людям, почему убил Плута, — сказала Кестрел. — От этого у тебя не прибавится поклонников.

— Мне все равно, что обо мне думают. Люди должны узнать, что произошло.

— Не тебе об этом рассказывать.

В камине громко треснуло и щелкнуло обугленное полено.

— Ты права, — медленно произнес Арин, — но я не могу лгать.

— Тогда не говори ничего.

— Мне будут задавать вопросы. Мне придется нести ответственность перед нашим новым предводителем, хотя не уверен, кто займет место Плута...

— Ты. Это очевидно.

Арин покачал головой.

Кестрел дернула плечом и повернулась обратно к книгам.

— Кестрел, я пришел сюда не для того, чтобы говорить о политике.

Ее рука слегка дрожала, и она начала водить ею по корешкам книг, чтобы скрыть это.

Арин не знал, насколько прошлая ночь изменила то, что было между ними, и каким образом.

— Прости меня, — сказал он. — Плут никогда не должен был стать для тебя угрозой. Тебя не должно даже быть в этом доме. Ты оказалась в этом положении, потому что я поставил тебя в него. Держу тебя здесь. Пожалуйста, прости меня.

Ее пальцы, тонкие и сильные, замерли.

Арин рискнул прикоснуться к ее ладони, и Кестрел не отняла ее.

Дата добавления: 2015-07-10