Глава 17. Кейон МакКелтар был как машина.

Кейон МакКелтар был как машина.

И Джесси нисколько это не нравилось.

После их близости в аэропорту и теплого духа дружеской беседы вчера вечером, проснувшись в его одежде и поверх большого количества ее же, окутанная греховно сексуальным ароматом этого человека, после всех агрессивно эротических мечтаний о нем, в которых они занимались сексом, который заставил бы автора Кама Сутры сесть и начать делать заметки, и после того, как, проснувшись, она увидела его стоящего голым перед собой, краснея от вида в зеркале его невероятного очень твердого члена, от чего у нее пересохло во рту, а другие ее части, наоборот, стали «очень влажными», она ожидала... хорошо, по крайней мере, несколько страстных поцелуев.

Она не получила даже легкого касания его губ. Ни даже элементарного объяснения.

Только благопристойное: «Ты уже проснулась?» Она моргнула, не в силах оторвать взгляд от него. Мужчина имел действительно совершенно

превосходный внешний вид, лучший из тех, которые она когда-либо видела, и хотя большинство из них видела лишь на картинках, она по прежнему считала себя справедливым судьей.

– Угу, я проснулась, – справилась она, затаив дыхание. Некоторые части ее тела стали больше, чем другие.

– Вызови меня.

Она повиновалась, облизав свои губы.

Шесть с половиной футов рельефных мышц голого Горца отделились от зеркала и достигли

ее...

И прошли мимо, собирая свою одежду.

Он оделся, слава небесам, полностью прикрыв свою великолепную мужскую наготу с быстрой эффективностью. Затем он вытащил зеркало и загрузил его в заднюю часть внедорожника. Он вернулся, вытащил ее тоже и усадил на водительское место.

Поскольку он втаскивал ее со стороны колеса, то уткнулся носом в ее лоб.

Когда он склонил голову, она, как идиотка, фактически сложила губки бантиком, думая, что он, наконец, собирается поцеловать ее. Она чмокнула воздух, что, определенно, привело ее в отвратительное расположение духа независимо от того, что солнце сияло, и было похоже, что этот осенний день в горах обещал быть великолепным, несвоевременно теплым, и она была жива, чтобы увидеть его.

Ведя себя с механической эффективностью холодного, невозмутимого Терминатора, со стальными внутренностями и компьютерными микросхемами, проговаривающий каждый свой шаг, Кейон сослался на одну из брошюр, которые он прихватил в аэропорту вместе с охапкой

карт, и направил ее к магазину «Тидеманн», магазину для любителей природы, специализирующемуся на обустройстве кемпинга и прочной одежде.

Уже тридцать минут прошло с тех пор, как он так просто «оставил» ее рядом с прилавком, не обращая на нее никакого внимания. Исследуя все, он спрашивал продавца, засыпая его множеством вопросов, выбирая и посылая к прилавку отобранную одежду, спальные мешки, маленькую газовую плиту, кухонную утварь и еще множество всяких вещей. Она понятия не имела, что он собирался со всем этим делать.

– Потом мы пойдем за продуктами, – сообщил он ей резко во время одного из кругооборотов по магазину.

Это ее немного оживило. Ее живот рычал. Ее морили голодом. Еда казалась божественной. Чашка горячего какао или кофе вдобавок к этому казались еще более божественными. Облегающие «Удачливые джинсы», которые он украл для нее несколько дней назад, не сидели уже также аккуратно на талии, как это было, когда он только принес их, и они серьезно нуждались в стирке. Она в них спала в самолете, она спала в них на земле. Она ходила в них круглосуточно с четверга по воскресенье, то есть, теперь уже в течение четырех дней. Тоже касалось и трусиков. Прошло четыре дня с тех пор, как она принимала душ, и если она в ближайшее время не примет его снова, то может кого-нибудь покалечить.

Приподнявшись на цыпочки, она высматривала коллекцию спортивной и верхней женской одежды за пределами отдела палаток. Самое малое, что он мог сделать, решила она зло, это использовать «Голос», чтобы немного обновить ее одежду. И она хотела этот проклятый лифчик. Подошел бы даже спортивный лифчик, и, похоже, что здесь находятся несколько стоек с ними. Она сомневалась, что сможет найти трусики в этом магазине, но была согласна на несколько бутылок воды и кусок мыла, чтобы выстирать их вручную.

Обойдя прилавок, где она покорно повиновалась его команде «жди меня именно здесь», она направилась через секцию кемпинга к женскому отделу. Когда она приблизилась к стойкам со спортивными лифчиками, то увидела надпись, обозначающую женскую туалетную комнату и направилась в ее сторону.

На всякий случай, если сегодня не получится принять душ (и не было никакой известности,

в какой день это озаботит Кейона, который единолично занимался безопасностью и контролем над ситуацией), она решила обтереться еще один раз влажной салфеткой, пока находится в безопасной, не совсем ароматной комнате.

– Скажите мне, сколько мне потребуется этих газовых баллонов, чтобы использовать такую конфорку в течение шестнадцати дней в дебрях. Исходя из того, что она будет постоянно использоваться. – Кейон должен был обеспечить Джессике тепло и возможность приготовить еду, но не осмеливался рисковать разжигать в пещере древесный огонь, от которого было много дыма. Бесцветный, без запаха, практически без дыма газ был долгожданным открытием.

Продавец выполнил ряд вычислений и озвучил количество, его ореховые глаза остекленели под воздействием чар принуждения, его жесты были резкими, как у безрессорной телеги, и какими-то механическими.

Кейон использовал «Голос» сразу, как вошел в дверь. Он хотел быстро войти и выйти. У него было слишком много запланировано на сегодня, чтобы позволить потакать даже самым малейшим личным желаниям, и потратить впустую хоть момент времени. Если бы у него сегодня был шанс быть свободным от зеркала восемь часов, то этого было бы достаточно, чтобы достигнуть всех своих целей. Вчера он был свободен только три часа и сорок две минуты, таким образом, разумно было ожидать для него более длинную отсрочку сегодня, если вообще можно ожидать какого-то «разумного» действия от святынь Темного Двора Сидхе.

Он знал, что Джессика чувствует его равнодушие. Ему не нравилось это, но пока он не мог поступить иначе.

Она, казалось, не знала, что его сжигала адская потребность в ней, и что если он накормит это пламя хоть малейшей частицей кислорода, оно станет неконтролируемым и сожрет его и весь день, оставив только кучку пепла от них.

Тогда с прибытием сумерек ей не будет обеспечена достаточная безопасность. И это будет его ошибкой. Он отказывался брать на себя такую вину или риск, от которых зависела ее жизнь. Вечером она будет в безопасности, насколько это от него зависит. До тех пор он не осмелится притронуться к ней, так как будет не в состоянии остановиться. Он наблюдал за ее сном всю ночь. Изучая грани и ракурсы ее лица в изменяющемся свете, от залитого лунным светом ночи до розового рассвета, и, наконец, в сверкающем пламени полного восхода солнца, запомнил их. Если бы он был скульптором, то мог бы теперь вырезать ее лицо в камне, даже не глядя.

Это было мукой – выдержать наблюдение за ней, лаская своим пристальным взглядом то, что было недоступно его рукам. И это было радостью. Столетия назад он научился впитывать от жизни любое удовольствие, которое его адские обстоятельства разрешат.

Когда она проснулась, то, повернувшись, смерила его взглядом сонно-сексуальных глаз. Три вихра ее непослушных густых волос дико вились. Теперь он имел представление о том, о чем может знать только любовник – как она выглядит с утра, с розовым ото сна лицом, припухшими губами и спутанными короткими темными кудрями. При пробуждении ее взгляд был мягким и теплым, больше, чем немного ошеломленным, и очень чувственным. Настоящий мужчина захочет схватить ее в руки и проглотить ее.

Он представил себя выходящим из зеркала, сдергивающим ее джинсы вниз, беря ее неистово и быстро, затем бросая ее во внедорожник.

Но он знал себя гораздо лучше, чтобы не поддаться заблуждению, что он сможет быть “неистовым и быстрым” с Джессикой. Неистовым? Да. Быстрым? Нет праведности в аду. Если бы он начал, то был бы не в состоянии остановиться, а ее жизнь и его месть имели гораздо большее значение, чем его похоть.

Сегодняшний день был для обеспечения необходимыми товарами, продовольствием, красками, иглами и охранными камнями.

Завтрашний день будет для предъявления прав на свою женщину. И на следующий день, и следующий после следующего. Как только она будет в безопасности, он посвятит каждую секунду своей свободы от зеркала для полного предъявления прав на Джессику С. Джеймс.

– Мне упаковать эти вещи для Вас, сэр? – спросил продавец.

Кейон кивнул, посмотрев туда, где должна была стоять Джессика. Последний раз он видел, как ее руки были скрещены на ее щедро одаренной груди, прижимая их вместе и при этом еще сильнее поднимая их, ее нижняя губа надулась и восхитительно выдавалась вперед, и она нетерпеливо вышагивала по кругу.

Ее там не было.

Проклятье, куда она делась? Он сказал ей не двигаться. На английском языке. И со слухом, насколько он знал, у нее было все в порядке.

– Сэр, Вам нужна еще палатка?

– Нет, – прорычал Кейон, уставившись на мужчину, который теперь стоял спиной к нему у того же прилавка, где несколько мгновений назад была его женщина.

Было ли это причиной, почему Джессика ушла? Мужчина начал приставать к ней? Он убьет сукиного сына.

Кейон оценил нарушителя. Мужчина был высок и крепко сложен, одет в черные брюки, черные ботинки и черный кожаный жакет. Его длинные темные волосы были заплетены, скручены и обвязаны кожаным ремнем.

В такой манере когда-то Горцы носили свои волосы, даже до времен Кейона. Когда они не были осветлены лимонным соком перед сражением, чтобы заставить выглядеть себя более устрашающими по сравнению с женоподобно опрятными римлянами.

Мужчина был высокого мнения о себе; это со всей очевидностью проявлялось в том, как он стоял и как вел себя. Он был слишком высокомерен. Кейону он не понравился. Не понравился вообще. Если ублюдок произнес хоть одно оскорбительное слово Джессике, он был мертвецом.

– Джессика! – рявкнул он. – Где ты, девушка? Ответь мне! Ответа не последовало.

Он осмотрел магазин, ища макушку ее головы, ее блестящие черные локоны. Ее нигде не было видно. Куда она ушла?

Он не мог глубоко слушать ее, он не мог подчинить ее, но он подозревал, что основательный осмотр магазина выявит ее присутствие. У нее был уникальный опознавательный знак – участок спокойствия и тишины среди галдящего мира.

Он потянулся своими чувствами, чтобы раскинуть широкую сеть для исследования.

Но почувствовал, что кто-то исследует в ответ, от неожиданности и свирепости этого он вздрогнул.

Он немедленно мысленно построил стену, одну за другой, ограждая себя. Закрываясь от этого чертова напора.

В таких стенах он никогда не нуждался прежде.

Никто когда-либо не был в состоянии исследовать его, даже Лука со всей его темной магией. Это была одна из вещей, которые приводили в бешенство этого вора. Лука, даже после тысячи лет непрерывного накопления мощи и знаний, все еще не мог исследовать его. Хотя он никогда не переставал пробовать, и это убеждало его в том, что Кейон знал заклинания, которые до сих пор были скрыты от него, и решил любым способом заполучить их (никогда не прекращая поиска).

Ни разу во время исследований, предпринятых Лукой, Кейон не чувствовал что что-нибудь касается его мыслей. Тревейн был не в состоянии даже отдаленно пробраться в его мозг.

Но сейчас он почувствовал отчетливый удар по своим мыслям. Отчетливое присутствие, хотя что-то смутно говорило ему, что это присутствие обладало такой сложностью характера, было настолько древнее его, что он с трудом назвал бы его... хорошо... человеческим. Или если и было, то отличалось от любого человека, с которым он когда-либо сталкивался.

Сосредоточив свои мысли, он направил их обратно на того, от кого это пришло, пробуя изолировать его.

Мужчина у прилавка внезапно осмотрелся, его пристальный взгляд беспокойно обыскивал магазин.

Необычные золотистые глаза натолкнулись на Кейона и оглядели стойки с одеждой и проходы с кемпинговым оборудованием. Это были древние глаза, знающие глаза, полные суровых тайн.

Это были глаза больше, чем простого Друида.

Кейон обогнул стеклоглазого продавца и подошел к нему, отодвигая стойки одежды со своего пути.

– Кто ты, черт возьми?

– Кто ты, черт возьми? – прохладно бросил в ответ мужчина. Мягко. Высокомерно. Человек стремительно приближался к Кейону и, конечно, Горец без малейшего колебания встретил соперника.

Они встретились в проходе, остановились на расстоянии полудюжины шагов и начали кружить друг против друга, прицениваясь, как два темных, диких животных, готовящихся бороться за территорию и подтвердить свои права.

Кейон почувствовал быстрый обстрел сокрушительными ударами по мысленным стенам, которые он установил. Он пропустил их, анализируя и оценивая силу своего противника.

Тогда он яростно ударил в ответ. Только один раз.

Этого удара должно было хватить, чтобы почти расколоть голову.

Если его противник и почувствовал что-нибудь, он никак не показал этого. Кем был этот мужчина?

– Где моя женщина? – рычал Кейон.

– Я не видел твою женщину.

– Если ты хотя бы коснулся волоска…

– У меня есть своя женщина. Твоя мне не нужна.

– Ты желаешь умереть, Горец.

– Нет. – Рассмеялся мужчина. – Положим, такая мысль посещала меня некоторое время назад. На ледяном выступе Манхэттенского пентхауса.

Мужчина говорил ерунду.

– Теперь уходи и я не убью тебя.

– Не могу. Я пришел за прогулочными ботинками для моей жены. Она хочет получить их сегодня и от этого зависит ее хорошее настроение, что очень важно. – Интонация его голоса была дразнящей, а улыбка – тестостероном высшего качества, оскалом со смутной насмешкой.

Такую улыбку обычно использовал только Кейон. Ох, да, мужчина, бесспорно, желал умереть.

Неизвестно, как, возможно, поступил бы Кейон, если бы не почувствовал в этот момент на своем открытом предплечье руку. Он мельком взглянул, и сразумышцы расслабились под кожей. Джессика пристально глядела на него, прекрасная, как всегда, и невредимая.

– Женщина, где ты была? Я же сказал тебе не уходить от того прилавка.

– Я стояла там в течение получаса, – ответила она раздраженно. – Я ходила в уборную. Я голодна. Как скоро мы сможем поесть? Мне нужен кофе. Я хочу принять душ. Я обтерлась влажной салфеткой в женской уборной, но начинаю чувствовать себя диким животным, которым обозвала меня женщина в аэропорту. Кейон, почему этот мужчина так на тебя уставился? Ты знаком с ним?

– Кейон? – спросил мужчина. – Тебя зовут Кейон?

– Да. И что из этого?

Мужчина долго рассматривал его. Затем он мрачно и удивленно рассмеялся, тряхнул головой, как будто ему пришла в голову какая-то нелепость.

– Нет. Это не возможно, – пробормотал он.

– Что? – ухватился Кейон.

– Пустяк. Это пустяк.

– Что означают все эти пустяки? Я не думала, что шотландцы все еще продолжают так выражаться, – сказала Джессика озадачено, поскольку стояла, переводя взгляд с одного на другого. Внезапно у нее сбилось дыхание, и она подняла голову, еще раз посмотрев назад и вперед.

– Ты узнал мое имя. Назови мне свое, – сказал Кейон резко.

– Дэйгис.

Кейон опустил взгляд на Джессику.

– Этот Дэйгис ничего неприятного не говорил тебе, девушка? Она покачала головой, если только неприятный звук от мыслей.

– Как он мог? Я впервые вижу его. Ты же знаешь…

– Он стоял у прилавка, где я тебя оставил. Ты ушла, и когда я начал тебя искать, он был

там.

Она пожала плечами.

– Он, должно быть, подошел туда после того, как я ушла. Кейон, ты знаешь, что вы оба… Кейон снова обратил свое внимание на Дэйгиса.

– Ты можешь уходить. Но если наши дороги снова пересекутся, Горец, то это приведет к кровопролитию. Меня не волнует твоя судьба.

– Меня тоже не волнует твоя судьба, – ответил мужчина прохладно. – Но я никуда не уйду, пока ты не освободишь того продавца от своих чар. – Он кивнул на продавца, стоявшего в ожидании за Кейоном, где он оцепенело ждал, пока Кейон не закончит с ним.

– Ты знаешь о чарах? – спросил Кейон мягко.

– Держу пари, что поболее тебя.

– Не факт. Не суйся в мои дела.

Джессика пробовала вставить замечание.

– Знаете ли вы, что вы оба …

– Эта деревня и все в ней – мое дело. Это – мой мир, незнакомец, – парировал Дэйгис категорически.

– Это было моим миром раньше, чем это стало вашим, Горец. – Кейон оскалился в улыбке, но в ней не было ни грамма развлечения.

Дэйгис не двинулся, но окинул всего Кейона напряженным золотистым взглядом, тщательно исследуя его. И снова Кейон почувствовал толчок в свои мысли, более тонкий, чем последний, и все же намного более действенный.

Он откинул его назад намного сильнее, и на сей раз необычные глаза мужчины на самый крошечный миг сверкнули.

– Ты не подразумеваешь под этим то, о чем я думаю, – сказал Дэйгис.

– Размышление подразумевает чувствительность. Я мало этого вижу в тебе.

– Посмотрись в зеркало, увидишь еще меньше. Я хочу знать, к какому клану ты принадлежишь, Горец. К какому?

Джессика резко вставила.

– Говорите, поглядеть в зеркало…

– Ты узнаешь название моего клана. Это Келтар, – выплюнул Кейон. – А твой?

– Келтар, – выплюнул Дэйгис в ответ.

Кейон ошеломленно уставился на него. Рядом с ним Джессика воскликнула:

– Я знала это, я знала! Это – то, что я пыталась сказать тебе, Кейон. То, что вы оба очень

похожи!

Дата добавления: 2015-07-10