Глава 21. Еще какое-то время мы с Ирликом сидим в тишине, осмысливая свое плачевное положение

Еще какое-то время мы с Ирликом сидим в тишине, осмысливая свое плачевное положение. И это ведь, значит, тот самый Ирлик-хон, который солнце проглотил. Подумать только… Интересно, а шрам от вспарывания у него на брюхе остался? Хотя вряд ли, на муданжских богах все должно заживать бесследно. Неужели такого монстра можно просто взять и приковать к креслу?

– А как получилось, что вас сюда посадили? Как джингоши вас поймали?

– Это были не джингоши, – вздыхает Ирлик и сдувает с губы рыжий локон. – Меня свои подставили.

– Муданжцы?!

– Да нет, другие боги. Ты небось про меня немного знаешь?

– Про солнце знаю, – отвечаю, слегка покраснев. Ужасно неловко, особенно как представлю, как он его глотает…

– Вот-вот, – мрачно кивает он. – Все остальные истории про меня примерно такого же свойства. Пришел Ирлик, сделал пакость, и его наказали.

– А на самом деле? – робко интересуюсь я.

– А на самом деле, если бы я тогда солнце не тронул, была бы у них сейчас черная дыра вместо солнца! Это ж надо было выбрать систему с двумя звездами! А теперь жалуются – вот везде туннели, опасно… Или вот все любят рассказывать, как я у маленькой Укун-Тингир хурму отобрал только что не изо рта. А что та хурма ядовитая была – это все как-то быстро забыли, да. – Его тон становится все выше и обиженнее, а сам бог начинает неуловимо напоминать Алтонгирела.

Я не удерживаюсь и хихикаю.

– Опять смеешься, – замечает он. – Ну ты даешь, молодка. До сих пор у меня тут только один смеялся, ну так то был старик-воин, который ничего не боялся и оставшихся дней не жалел. Чем я тебя теперь насмешил?

– Да так, на одного знакомого ты похож.

– С Земли?

– Нет, с Муданга.

Ирлик недоверчиво поднимает бровь.

– Это на Муданге такие люди теперь водятся, что на богов похожи?

– Не лицом, – объясняю. – Манерой, что ли. Да тот мой знакомый так держится, как будто пару Вселенных создал, не меньше.

Владыка Подземного Царства хмыкает.

– Интересно, каков же из себя твой муж. Я смотрю, ты очень переживаешь, что больше его не увидишь.

– Я переживаю, что он меня не увидит, – поправляю я. – Мне-то что, умру – и нету, а он скучать будет. Я же еще и беременная, а он всю жизнь хотел ребенка…

– Да ты расслабься, – дружелюбно предлагает мне Ирлик. – Он все равно войну проиграет и погибнет, не долго успеет поскучать.

– Спаси-и-ибо! – скалюсь я. – Утешил, сволочь.

Мангуст моргает.

– Ты полегче в выражениях-то. Я, знаешь ли, не привык к такому тону.

– Ну правильно, а гадости говорить привык.

– Я вообще-то не имел в виду издеваться, – вздыхает Ирлик и продолжает таким тоном, как будто заранее твердо уверен, что я не слушаю: – Я просто хотел сказать, что при нормальных обстоятельствах люди, которые приятны друг другу, на том свете встречаются и хорошо себя чувствуют, если не очень хотят обратно. Но, конечно, меня все всегда воспринимают в штыки, и чего я каждый раз обижаюсь, как в первый?

– А вы не пробовали получше выражения выбирать? – ворчу я. – Ну ладно, простите уж. В нормальной ситуации я бы не стала богу хамить, а сейчас просто… нервничаю. Только, пожалуйста, не надо больше повторять, что там с Азаматом случится, а то в вашем исполнении это звучит слишком уж… как предсказание.

Он смотрит на меня склонив голову, изучает.

– Надо же, извинилась, – говорит наконец негромко, скорее самому себе, чем мне. Потом повышает голос: – Так на что похож этот твой красавец?

– А он не красавец, – говорю. – По крайней мере, по вашим меркам. У него шрамы на лице.

– Значит, другую жену не заведет, – понимающе вздыхает Ирлик. – Но раз армию собрать смог, значит, и правда хороший полководец. Э-эх, поразмяться бы с таки-и-им, – мечтательно протягивает он, распрямляя ноги. Они босые, а на щиколотках среди прочих браслетов красуются два массивных золотых кольца, прикованных цепями к креслу. Цепи мелодично звенят.

– Слушайте, – говорю, – а предыдущие, э-э, посетители пробовали ваши оковы резать?

– Пробовали, – охотно и печально отвечает Ирлик. – Пилой, топором, алмазом, даже из разных пушек по ним стреляли. Меня обожгло, а толку никакого. А что, у тебя в этом чемоданчике что-то острое есть?

– У меня есть лазерная пила, – говорю. – Она вообще-то для костей, но и металл должна брать. Может, я попробую попилить?

– Валяй, – радушно соглашается Мангуст. – Не распилишь, так хоть время скоротаешь.

Я откидываю верхние створки чемоданчика и извлекаю инструмент. Он свежезаряжен и откалиброван, я ведь собиралась на операцию. Хорошо, что там не смертельный случай был, так-то выживет, хоть и с кривой рукой.

Подхожу к богу с некоторой опаской. Все-таки жрет человечину… Но он только с любопытством рассматривает предмет в моих руках и содержимое чемодана. Вблизи от него веет теплом и медом. Включаю пилу, осторожно примеряюсь к цепи между ногой бога и креслом, – может, цепочка легче разрежется, чем толстый браслет, да и меньше риска повредить клиента. Но фиг вам. Лазер тонет в тяжелом звене, не оставив ни царапинки. На всякий случай пробую по очереди все четыре браслета – с тем же результатом.

Бог расстроенно поджимает губы.

– Вот ведь каждый раз заранее знаю, что ничего не выйдет, а так обидно!

Я тоже гримасничаю. Больше ничего хотя бы теоретически способного разрезать кандалы у меня нет.

– А из чего они? – спрашиваю для шума.

– Без понятия, – пожимает плечами Ирлик. – Но на них лежат заклятия дюжины богов. Тут и тряпочные не поддадутся.

Я нависаю над ним в глубокой задумчивости, остановив стеклянный взгляд на ближайшем запястье. Изящное такое, тонкое запястье, но ладонь большая, никак не пролезет в плотный браслет, даже если вывихнуть большой палец. Только если…

– А на вас самом заклятия есть?

– На мне? – удивляется бог и фыркает горячим воздухом, как обогреватель. – Нет, конечно. Я еще не настолько силу растерял, чтобы меня заколдовать было можно.

– Так, – говорю, – хорошо. А прикованы вы только за руки и за ноги?

– Только? А этого мало? – усмехается он.

– Ну я за всеми украшениями не вижу: шея и тело свободны, да?

– Да, но… – Он замолкает и мельком заглядывает мне в глаза. – У тебя есть какая-то идея?

– Мгм, – киваю. – Скажите еще вот что. Внутреннее устройство у вас сильно отличается от человеческого?

– Смотря когда, – протягивает он. – Сейчас не очень, а вот когда злюсь или радуюсь сильно, то близко ничего похожего нет…

– А вы можете сделать так, чтобы ваше тело стало совсем-совсем человеческое?

– Могу, но зачем? Я тогда сразу есть захочу… – Он косится на меня. – А то и еще чего-нибудь.

– Потерпите, – противно улыбаюсь я. – Затем, что человеку я могу отрезать руки-ноги и пришить обратно.

Я выдерживаю драматическую паузу. Ирлик-Мангуст от удивления уставляется на меня, и наши взгляды встречаются. Странное ощущение, как будто смотришь на огонь вблизи – припекает. Я поспешно несколько раз моргаю и слегка отворачиваюсь.

– Ой, – говорит он, – извини. Опять забыл в глаза не смотреть. Очень больно?

– Да нет, – говорю, – так, горячевато.

– А, ну, значит, земляне устойчивее, – улыбается он.

Лапочка. Зубы все золотые.

– Так как? – спрашиваю. – Рискнете?

– А ты такое делала раньше? – с подозрением спрашивает бог.

– Ага, – киваю охотно. – Много раз. И там были не гладенькие, аккуратные разрезы от пилы, а, скажем, зверь оторвал, или какой-нибудь станок, или взрывом. И этих людей с оторванными конечностями мне доставляли через три – шесть часов уже полумертвыми. У нас тут, конечно, условия так себе, – я отпинываю в сторону чей-то позвонок, – но так и вы наверняка более устойчивы к инфекциям, чем люди.

– То есть ты вот так вот просто отрежешь мне руку, вынешь и приставишь обратно?

– Ну не так просто, конечно. Это будет довольно долго, мне ведь придется каждый сосудик сшить. Но в итоге все будет как раньше, неотличимо.

– Делай! – выпаливает он с таким азартом, что мне тут же хочется вкатить ему успокоительного, чтобы не дергался. – Делай, девка! Это настолько безумно, что должно получиться!

– Отлично, – говорю. – Вы в человека-то превратитесь.

Он ненадолго сосредоточивается и слегка изменяется. Становится чуть-чуть поменьше, поуже в плечах. На лице и теле исчезают узоры, зато появляются веснушки. Преображенный бог хлопает на меня оранжевыми ресницами. Теперь он немного смахивает на Ирих. Температура тела у него вполне человеческая.

– Ох, как же хочется жрать! – морщится он. – Ну ладно, авось немного осталось терпеть… Начинай с левой руки, хорошо?

И я принимаюсь планировать операцию.

Самым трудным оказывается найти место для микроскопа, под которым я буду сваривать нервы и сосуды. Подлокотник кресла покатый и извилистый, с него все соскользнет. Приходится насобирать костей почище, промыть их спиртом (которого у меня, к счастью, очень много) и сварганить из них и бинтов некое подобие столика. Затем я несколько раз просчитываю в уме все возможные сложности, подготавливаюсь по полной, обезболиваю и берусь за пилу.

В скрюченном положении ужасно болит спина, особенно если учесть, что я всю неделю пашу в том же самом положении без передыху. Еще очень неудобно без ассистента, но что делать. Вот уж действительно, хочешь жить – умей вертеться. Ох хочу… Пациент забавно смотрится в маске, а первые минут десять хохотал над моим видом в стерильном костюме, маске, очках и шапочке, ничего делать не давал. Еле успокоился.

Левую руку я заканчиваю через три часа. Жрать хочется ужасно. У меня, правда, есть питательные растворы, можно будет потом вколоть и ему, и себе, но потом. Их не так много, а конечностей четыре. Крови бы хватило, хотя лазерная пила не дает большого кровотечения, но все равно есть потери.

Ирлик осторожно шевелит указательным пальцем.

– Она не очень слушается, – говорит капризно.

– Да вы подождите хоть несколько часов, дайте прирасти! Вот сниму фиксатор, тогда будете шевелить, а пока не вздумайте, а то пальцы тоже закатаю.

Он сверкает на меня покоричневевшими глазами, но мучить руку перестает.

Еще через четыре часа я справляюсь с правой рукой. Под конец совсем уже еле шевелилась, надо делать перерыв. Достаю капельницы с питательным раствором, ставлю одну Ирлику, другую себе. Разгребаю кости с пола, ложусь по стойке «смирно».

– Отдыхаем, – говорю. И отрубаюсь на десять часов.

Когда просыпаюсь, пациент встречает меня радостной улыбкой. Он уже без проблем пользуется обеими руками. С левой даже гипс отковырял. Ни намека на разрез там не осталось.

– У меня свободные руки! – ликует он, ерзая на месте. – А с ногами дольше будет или быстрее? Я даже есть уже не хочу, только бы выбраться!

– Есть вы не хотите, потому что всю ночь питались, – говорю, снимая пустую капельницу. – А с ногами будет быстрее, если вы мне поможете.

– Легко! – бешено кивает он.

Ну вот теперь у меня есть ассистент. Бестолковый и опасный, но есть. Всего через пять часов обе ноги свободны.

Я достаю влажную салфетку и тщательно, с упоением утираю пот с лица. Только сейчас чувствую, как тут душно, в этой комнатушке. Удивительно, как до сих пор не задохнулась. Властелин Битвы тут же начинает проверять конечности на прочность: щупает руками, пытается наступить.

– Да не трогайте! – молю. – Ведь хуже сделаете! Ну подождите еще хоть пару часов!

– Ты себе не представляешь, как я хочу встать с этого трона! – с душой говорит он.

– Представляю. Разрешаю лечь на пол.

Удивительно, но он послушно ложится. Видно, ноги все-таки дороги. Я тоже ложусь, распрямляю спину и некоторое время дремлю, пока меня не будит нетерпеливый бог:

– Три часа прошло. Левая уже совсем хорошая. Можно мне обратно привычную форму принять хотя бы? Я не буду на правую наступать…

– Ладно, – разрешаю. – Принимайте. Только дайте я сначала фиксатор сниму, а то сдавит.

И вот Ирлик-Мангуст снова выглядит так, как когда я впервые его увидела. Но на достигнутом он не останавливается, увеличивается в росте еще больше, заполняя почти весь зал, и теперь так пышет жаром, что мне становится нехорошо. Я поспешно убираю свои причиндалы в чемодан.

– По-моему, стоит попробовать отсюда выбраться, прежде чем я тут зажарюсь, – говорю.

Он плотоядно облизывается и хватает меня за руку. Я невольно отшатываюсь.

– Да не трусь! – укоряет он меня. – Не сожру. Просто, когда вылезем, надо будет подкрепиться… Давай сюда свой ящик и держись крепче.

Он продевает меня в свои бусы и прижимает локтем к самому животу. Я изо всех сил вцепляюсь в прохладные украшения на его горячем теле. Внезапно поднимается ветер – обжигающий, пыльный, пахнущий горелыми костями. Он все усиливается и мечется вокруг нас, образуя смерч, а потом мы резко стартуем вверх. Земля кругом трясется, я зажмуриваюсь и закрываю нос воротником, чтобы не надышаться пыли. Все дрожит и раскаляется, по мне ручьями течет пот, но мы движемся к поверхности. Пару раз приоткрыв глаза, я вижу алые, плавящиеся камни, и мне становится нехорошо.

– Горячо? – кричит мне сверху Ирлик-хон.

– Да-а! – блею я.

– Не бойся, я вокруг тебя остужаю!

Мне страшно подумать, на какую глубину его засобачили, потому что поднимались мы невыразимо долго. Вообще не понимаю, как я это пережила. А уж тем более – как это пережил эмбрион. Хотя я Ирлика предупреждала. Может, подумал и об этом, бог все-таки. Одно радует – при таких температурах ни одна зараза на нем не выживет, это точно.

Наконец кошмарный подъем заканчивается. Я от большого ума смотрю вниз – там разверстая земля, дым, лава… но далеко. Даже очень далеко. Ой, мама!

– Ты еще и высоты боишься? – доносится сверху насмешливый голос. Меня под зад подхватывает гигантская рука. – Та-ак, где тут ближайшее пастбище? А, вон!

Он стартует с места на скорости хорошего унгуца, и меня мгновенно продувает ледяной ветер. К счастью, летим мы недолго, через минуту опускаемся на заснеженное поле с оленями. Те, конечно, порываются удрать, но Ирлик стремительно окружает пятерых скотин огненным кольцом. Потом он выпутывает меня и ставит на землю. Я кутаюсь в теплую куртку, однако здесь гораздо холоднее, чем у Дола, так что я подхожу поближе к огоньку.

Ирлик еще немного изменился. Перья на его украшениях превратились в шипы, похожие на горящие сучья. Рисунки на теле мерцают как красные угли, а кожа сильно потемнела. Огненные волосы заплетены в две неплотные косы, которые стелются за ним по земле.

Он проходит внутрь круга, хватает одного здоровенного оленя за рог, другой рукой отрывает ему заднюю ногу и с упоением вгрызается в мясо, пачкаясь в крови. Не жуя, проглатывает первую порцию и поднимает окровавленное лицо к звездному небу, жмурясь от удовольствия. Потом продолжает трапезу.

Я сижу на корточках у огня и жду, пока он насытится. Я бы тоже не отказалась перекусить. На втором олене он меня замечает, выдирает из оленьего бока кусок, ошпаривает огнем на ладони и кидает мне. Я срезаю скальпелем обугленную корку и осторожно пробую мясо. Оно жесткое и несоленое, но по крайней мере не сырое, а есть очень хочется. Где у меня тут был физраствор?

Наконец олени заканчиваются. Ирлик-хон тушит огонь, выходит из протопленного круга и умывается снегом. На лице бога снег вскипает и шипит.

– Ну что, рванули на войну? – жизнерадостно предлагает он мне, сверкая очами и зубами.

– А домой нельзя? – спрашиваю робко.

– Домой! – бросает он презрительно. – А муж? А долг перед родиной?

– Родина у меня в другом месте, – говорю. – А муж предпочитает, чтобы я была дома и лечила раненых. Тем более меня там ищут… Мы хоть в то время вылезли? Я же не знаю, туннель, по которому я к вам попала, – он сколько времени съедает?

– Здесь прошло столько же времени, сколько ты просидела в моем подземелье, – отвечает бог. – Но мне скучно тебя домой нести! Такая женщина, как ты, должна воевать! Так что я тебя доставлю к мужу, а там разберетесь.

– Но это даже не на планете! – жалобно протестую я.

– Ну и что? Думаешь, я в космосе перемещаться не умею?

– А чем я там буду дышать?!

– А-а… – Он слегка сбавляет обороты. – Ну тогда я пронесу тебя через Подземное Царство прямо на какой-нибудь звездолет. Как, говоришь, мужа твоего имя?

– Азамат. А я в Подземном Царстве не умру?

– Если не будешь там ничего есть и пить, то не умрешь, – спокойно обещает Властелин Битвы.

И, не слушая никакие мои дальнейшие возражения, сгребает меня в охапку и проваливается вместе со мной сквозь землю. Я едва успеваю ухватить свой несчастный чемоданчик.

В Подземном Царстве просторно и нежарко. Мы летим по пасмурному небу над сумеречным садом, украшенным неяркими праздничными огоньками, время от времени пересекая холодные темные овраги. Ирлик-хон здесь совсем не похож на человека, он представляет собой черное облако, насколько я могу судить, с четырьмя лапами. Его глаза горят так, что их видно прямо сквозь толщу его, так сказать, тела. Я же нахожусь внутри него, лежа на внутренней стороне его живота, хотя она ничуть не плотнее тумана в середине туловища, которым я дышу. А дышу ли я? Ох, лучше не думать.

Мы забираем выше, пространство вокруг сужается и закручивается, как в космическом туннеле, и вдруг я выпадаю на ковролиновый пол в коридоре какого-то корабля. Ирлик слегка меня поддерживает, чтобы зад не отбила, но тут же отпускает.

– Ну вот! – весело говорит он. – Твой муж тут совсем близко, ты скоро с ним встретишься! А я пошел развлекаться! Удачи тебе, земная женщина, и спасибо! – Он внезапно заливается оглушительным смехом и исчезает.

Вот уж смех без причины – признак чертовщины. Ну ладно, свалил, и слава богу. Да-да, ему.

Я прислоняюсь к прохладной переборке и тяжело вздыхаю. Мотаю головой. Так. Надо встать и понять, где я нахожусь.

Первое удается с третьей попытки. Второе… Я с полчаса блуждаю по коридорам, пока наконец нахожу капитанский мостик. Там загадочным образом пусто. Куда этот черт меня занес?!

Бросаюсь к пультам. Интерфейс незнакомый, да еще и значки какие-то, каких я никогда не видела, буквы – не буквы… Мать моя женщина, да это же джингошский корабль! Ах ты су-ука! Так. Собраться и связаться с Азаматом. У меня ведь есть мобильник!

Азамат отвечает не сразу и звучит озабоченно, он явно сильно занят.

– Солнце! – выпаливаю. – У меня катастрофа, долго объяснять, факт тот, что я упала в туннель и теперь на джингошском корабле! Забери меня отсюда!!!

Кажется, он что-то роняет там.

– Боги, Лиза, КАК ты туда попала?!

– Вот боги и постарались! Пожалуйста, Азаматик, ты ведь можешь меня локализовать? Ты недалеко?

– Щас, – бросает он, несколько секунд пищит клавишами. – Ага, ты прямо у нас под носом. Сейчас кину шлюпку. Этот корабль подбитый, там должна быть утечка, но еще на несколько часов воздуха хватит. Экипаж оттуда уже сбежал, насколько я знаю. Ты кого-нибудь встретила?

– Нет, никого. Я тут на мостике, никого нет.

– Хорошо, тогда ищи выход, плана у меня нет, к сожалению. Шлюпка уже летит к тебе. Боги, да что… – Он явно переключается на какую-то другую информацию, я слышу в трубке чей-то рапорт и завывание орудий.

– О’кей! – кричу. – Тогда до встречи! – Отключаюсь.

Теперь надо найти выход. Я поворачиваюсь к двери, через которую вошла на мостик. Она автоматически закрылась, а сейчас должна автоматически открыться. Я подхожу поближе, и она правда открывается. Но по ту сторону стоит… Кирилл.

Дата добавления: 2015-07-10