Грядущее станет, Грядущее станет, Грядущее станет МОИМ!

Не было начала, не было конца. Эта песня не кончалась, ее еще долго пели. Никто уже не вспомнил о том, чтобы оглашать результаты, это было бы неуместно, когда всем ясно и даже более чем, кто стал героем дня. Один из многих, он возвысил их души в этот краткий миг, вырвал из обыденной апатии, блеснул ярче светила, которое уже было в зените. Оратор сложил копыта за спиной, расправил крылья и смотрел в одну точку, словно пытался объять необъятное. Словно он смотрел в душу каждого и, несмотря на буйство аплодисментов и оваций сквозь этот шум каждый слышал его призыв, каждый чувствовал его внимание… Хельгу уже не помнил, как пришел сюда, это было неважно, он пошатнулся в своих взглядах. Вдруг, Оратор посмотрел на него и пронзил своим взглядом. В его глазах горел напор, он что-то проговорил, но его не было слышно. Затем вся сцена поплыла перед глазами, облака испарились, осталось лишь облако, на котором стоял Хельгу и тот жеребчик. Пегас в мантии посмотрел на него и проговорил, очевидно, те неуслышанные слова: «Все под Небом». Каждое слово громом ударяло в Хельгу и он почувствовал, что его колотит дрожь, но не внутри, а извне… Все окончательно расплылось в белом свете и он проснулся.

***
- Заключенный – на выход — проревел один из стражников.

Хельгу проснулся в камере, в которой провел последнюю ночь…в жизни. Он не сразу пришел в себя и его тормошили тюремщики-пегасы, стукая копытами.

— Предатель народа, сегодня славный день для смерти! — сказал уже мягче стражник, очевидно порученный для доставки преступника на казнь.

Этот блюститель правопорядка — типичный пример того, как монотонная работа притупляет чувства: он может совершенно спокойно часами пытать в казематах преступников и ни капли не проявить эмоций. Для него это просто золотые в кармане за проделанную работу. Пара тюремщиков взяла Хельгу за копыта и провела к облачной двери, за которой начинался тюремный двор.

— Улыбнись смерти — сказал ему тюремщик. — Это единственное, что ты можешь сделать.

— Радест, а к чему нам велели столько почета оказать врагу народа, ведь многие предатели были просто на месте порезаны. Чести многовато: и ночь в камере, и эти, кхем, изысканные сухари с водой, целая ободранная перина – вообще полные королевские условия! – спросил второй тюремщик.

— Нам сказали – мы сделали, и вообще, не забивай себе голову Вельс, скоро показательный смотр…

Дверь открылась без шума, словно ее не было и в глаза сверкнул яркий свет,
который был непривычен после тьмы казематов. Все было ярко-белым, все участвовало в этом буйстве света. Ничего не было видно кроме облачного белого Неба. Хельгу улыбнулся, его крылья были связаны насмерть еще вчера. Он понимал, что не запомнил свой последний полет и глядел сколько мог в это небо.

— Может нам еще чайные посиделки устроить? – с иронией сказал кто-то из двух тюремщиков – Давай, перед смертью не надышишься.

Внимание серого пегаса привлекло восходящее Солнце, которое даже из-за туч отмечало рассвет. Кому-то покажется, что все в этом небе было как всегда. Но в реальности все уже поменялось. Весь мир уже не может жить как прежде, он перерождается. Этот рассвет – новый рассвет, он предвещает первый день новой эры. «Первый день новой эры… какая же ирония, что я это только сейчас понял…» — подумал Хельгу – «Я увижу только его рассвет…». Словно сбросив с себя шелуху прошлых сомнений и убеждений, простой серый пегас с серой гривой, серым хвостом и мутно-зелеными глазами шагнул навстречу объявшему его свету…

Дата добавления: 2015-07-10