Гроза вскоре грянет, пора вставать! Грядущее станет моим!

Пролог

«Все под небом»

Лучи золотистого Солнца озаряли великолепную сцену, где вот-вот схлестнутся молодые поэты, жаждущие блеснуть здесь не менее самого светила. Пегасы всех мастей собрались здесь, чтобы узреть творческое дарование своей нации. Среди всех них затерялся и простой серый пегас с серой гривой, серым хвостом и мутно-зелеными глазами. Он видел это буйство и оживление, охватившее город, в котором он сам не знал как оказался. Все происходило так, как будто изначально не могло быть иначе и полагая все за должное он отдался единому потоку всеобщего воодушевления и занял удобное место на близком к сцене облаке. Звали этого пегаса Хельгу и был он обычным, непримечательным зрителем перед сценой, которая все более притягивала его внимание. Более, конечно, из приличия он наблюдал за сценой, ибо вся эта поэзия порядком была ему чужда: чем тратить силы молодых и крепких жеребцов на всякую писанину, когда можно обучать их воинскому делу, раскрывать в них потенциал бойцов, дабы вести их в битвы за Родину. Уже давно пора бросить идеи, что один способен управлять всеми, надо воинам заниматься войной, а политики пускай разберутся там сами…

И вновь настрой мысли прервался, чтобы отдаться общему потоку события. Прозвучали трубы и действие началось: без вступительного слова все проявилось как будто с середины, когда молодые пегасы выходили на сцену и читали свои стихи. Будто все выступающие просто увертюра к действию, они словно торопились успеть проговорить свои заученные слова и тут же забыть после жидких аплодисментов. Лишь редкие жеребцы говорили с выражением, и то если вдаваться в суть их «шедевров» проявляли далеко не глубокий смысл своих текстов. Там были банальные стихи о любви, явно списанные из дешевых книжонок заштатных писак, стихи о природе, далекие от природы, стихи о мечте, навевающие скуку и самое главное, что каждый из авторов этих рифм был чистейше убежден в идеальной отшлифовке своей работы и свято верил в победу. Словно никто не замечал своих ошибок, каждый из поэтов-жеребцов с замиранием сердца ждал оглашения результатов. Хельгу поймал себя на мысли, что уж лучше рифмоплетствовать кобылкам: им это в самый раз, а не заставлять будущих воинов калякать на пергаментах. С каждым номером становилось ясно, что ничего стоящего уже не услышать и как бы под влиянием этого интуитивного чувства, толпа стала медленно разлетаться. Хельгу сам не понимал, за что он тратит время здесь и тоже решил поскорее улететь из этой скучной обители. Вот прозвучал последний стих о мире и чего-то там… там было сказано о приоритете личности над обществом, что пришлось Хельгу по вкусу, но вовсе не заставило его передумать улетать отсюда поскорее.

Но внезапно из-за сцены прозвучал громкий, ломающийся голос стеснительного жеребчика, очевидно, решившегося выступить после тяжелых душевных метаний. Он был одет в парадный костюм, похожий на мантию и был очень напуган своим громким голосом. Все уже почти улетели, когда он начал речь. «Заря разг…»- произнес он, и сразу осекся, похоже от волнения. Простояла пауза, в течение которой Хельгу уже долетел до выхода. Затем, стеснительный пегас начал стих:

Заря разгорается в небе родном,
Тьма тает в лучах, словно дым…

Жеребчик внезапно стих, а затем под общее удивление участников отчеканил громогласно продолжение:

Пусть землю омоют гроза и шторм –
Грядущее станет моим!

Хельгу повернулся и решил посидеть здесь еще немного. Этот поэт пел свой стих так красиво, что это задело реденький к тому времени облачный зал. Голос его звучал спокойно и веял уверенностью. Постепенно, заслышав его,
случайные пролетающие мимо пегасы также решили на это мгновение забыть о своих насущных делах и послушать. «Это та магия общего вдохновения так действует на них?» — подумал Хельгу: «Нет, это нечто иное…».

К морям устремляются реки вперед,
А пчелы – к лугам молодым,
К победе и славе мой путь ведет —
Грядущее станет моим!
Голос оратора, да, пожалуй, теперь его можно смело так назвать, звучал все увереннее, колебая любые проявления нерешительности. Зал, еще минуту назад пустеющий, наполнялся все больше. Создавалось чувство, будто не может быть сомнений в том, что несмотря на беды и невзгоды, грядущее светит всем улыбкой и по праву принадлежит каждому.

Над детской кроваткой склоняется мать,
И шепчет во сне ее сын:
У Хельгу сбилось дыхание, но виной тому было не напряжение, а воодушевление. Он почувствовал, как что-то извивается в его теле подобно необъезженному скакуну, без устали бьющему копытами. Всего через полсекунды, оратор продолжил стих и неожиданно вместе с ним часть пегасов стала повторять слова. Они постепенно вставали, некоторые взлетали и с огнем в глазах пели. В этих словах уже не было лирики, был только марш:

Гроза вскоре грянет, пора вставать! Грядущее станет моим!

Этот мотив звучал в сердце каждого, резонировал с чувством национального унижения и наполнял все сущее громом нового, светлого будущего. Вот он – он поведет свой народ к славе и победе. Эмоции хлестали через край, не чувствуя стыда или смущения, Хельгу неожиданно для себя также встал и начал подпевать всему остальному залу, который уже почти без остатка подхватывал замечательный стих:

Дата добавления: 2015-07-10