Эпитафия. Эпитафия, как и некролог, посвящается личности умершего человека

Эпитафия, как и некролог, посвящается личности умершего человека. Но в отличие от некролога, в котором превалирует информационное начало, т.е. сообщение читателю вполне конкретных данных из биографии усопшего, сведений о причине его смерти, месте и времени похорон, эпитафия выступает как напоминание о достоинствах умершего человека, представленных в их социальном аспекте. В эпитафии акцент делается не на факте чьей-то смерти, не на скорбной стороне такого печального события, а на добродетелях человека, которые уже не просто оцениваются как украшающие личность покойного, указывающие на его значимость, неповторимость. Главное состоит в том, что они обычно рассматриваются в качестве авторитетных критериев, по которым оценивается поведение, деятельность как современников героя эпитафии, так и тех, кто живет сегодня. Эпитафия – это прежде всего оценочный жанр, и в этом плане она «встраивается» в один ряд с некоторыми комментариями, критическими статьями, рецензией.

Из публикации
«Смерть самых лучших выбирает и дергает по одному...»
(Метро. 25 января. 2000)

Великий поэт, сумевший из наших уличных, будничных слов высечь пронзительную и хлесткую, надрывную и щемящую, нежную и страстную речь. Речь обжигающую, беспокойную, надежную как дружба и настоящая любовь. Речь бунтарскую, правдивую, совестливую и покаянную. Речь объединительную – она делала равным интеллигента и бомжа, мента и профессора. Она стала домом, где каждый мог быть услышан.

Безгласному времени он дал свой надтреснутый, хрипящий, мужской голос. Он стремительно жил, стремительно любил. Сгорел как метеор в плотных слоях атмосферы застойного времени. Его разросшийся, мощный талант больше не мог существовать в теле земном, в оковах неприятий, мнений, глупостей... Не хочется говорить парадных слов. Высоцкий, как и совесть, – дело личное. И думая о личном – о Пушкине, Ахматовой, Высоцком, я, зная, что реальность не терпит сослагательного наклонения, порой ловлю себя на наивной мысли: ах, если бы они были сегодня, как жаль, что их нет. Ах, как рано ушел из жизни Высоцкий. Действительно, рано.

Думаю и, том, что бы сегодня сказал и сделал Владимир Семенович. А может, тот, кто там, наверху, кто выше нас, правильно распорядился? Может, он предусмотрел, что Высоцкому не надо видеть, как разваливается его любимый театр, как торгуют его памятью, его именем друзья. Как нищенствуют старики. Как наша интеллигенция, его коллеги – властители дум, до одури несколько лет потолковав взахлеб принародно о высокой духовности, гуманизме, постояв со свечами вокруг президента в Елоховском соборе, молча позволили в центре Москвы расстрелять людей только за то, что они «инакомыслящие», неугодные их демократическим устремлениям. И этим дали свое добро на следующую бойню – первую Чеченскую кампанию. Как эти же коллеги с песнями и плясками сопровождают сильных мира сего с лозунгами «голосуй за...». Спешат на правительственные фуршеты «в поддержку», не стыдясь есть с «барского стола», умиляются слову «мочить» (о, беззащитный русский язык!) и не хотят видеть плывущие в ночных вагонах по необъятной стране гробы с русскими мальчиками, делают вид, что не видят, как «справедливая борьба с терроризмом» превращается в геноцид...

Мне страшно думать о моем Высоцком в сегодняшнем дне. Мне страшно думать, что пришлось бы пережить его вторую смерть. Он уважал свой народ.

Сегодня бы мой Высоцкий умер от стыда за него.

Как видим, первые четыре абзаца журналист посвящает описанию достоинств артиста, оценке особенностей его творческого взлета, таланта гражданина своей страны. В последующем же отрывке публикации автор ее оценивает поведение сегодняшних интеллигентов, торгующих своей совестью, принимающих подачки «с барского стола» от власти, а также бывших друзей Высоцкого, торгующих его именем, и состояние развала Театра на Таганке, в котором работал Высоцкий. Это описание сегодняшних реалий производится в соотношении с идеалами, устремлениями поэта-бунтаря, которые и выступают в качестве критерия оценки современной российской действительности.

Эпитафия может быть представлена на страницах прессы в разных формах. Это может быть монологическое произведение, подобное изложенному выше. Она может быть и «полилогической».

Из публикации «Капитан больше не улыбнется...»
(Комсомольская правда. 1 апреля. 1999)

Умер Игорь Нетто. Бессменный капитан. Человек, при жизни ставший легендой. Его странная фамилия для наших отцов и дедов была символом футбола. Может, потому наш футбол, начиная с 70-х, и погрузнел, что из него ушел Нетто? А теперь он ушел от нас совсем. Помянем.

Дальше следуют поминальные речи известных российских спортсменов:

Владимир Маслаченко: Я горжусь тем, что судьба дала мне возможность играть и работать рядом с Игорем Александровичем. Я играл и вместе с ним и против него. И могу сказать, что это был игрок №1 нашего футбола. Я говорил, говорю и буду говорить: это профессионал с большой буквы. Это был абсолютно честный человек, как в жизни, так и в футболе. Он был обречен футболом...

Геннадий Логофет: Он всех мерил своей меркой, хотел, что бы все так же относились к футболу, как он сам. А он отдавался ему полностью. У него была великолепная техника. Любой мяч (даже тот, который, как мы говорили, «подан на гланды») он укрощал одним-двумя движениями...

Алексей Парамонов: Я был знаком с Игорем более 50 лет. Я пришел в Спартак в 47-м, а Игорь в 49-м. Играли в клубе вместе 15 лет, дружили долгие годы. В последнее время, когда Игорь сильно болел, мы с Никитой Симоняном старались сделать для него все, что могли. И не потому, что он был великим футболистом, а настоящим человеком...

Валентин Бубукин: Я играл с Нетто в сборной 4 года и могу сказать, что Игорь был одним из лучших полузащитников мира всех времен. Он целиком отдавался игре, независимо от уровня матча. Он первый, кто показал нам, как надо дорожить свои имиджем. Если Нетто терял мяч, то он готов был сделать все, чтобы вернуть его своей команде. В жизни он был очень скромным человеком...

В конце публикации дана справка «Из досье «Комсомольской правды»:

«Нетто Игорь Александрович (9.01.1930–30.03.1999). Заслуженный мастер спорта. Начал играть в Москве в команде стадиона «Юных пионеров». Выступал за «Спартак» (Москва) – 1949–1966 гг., сыграл 367 матчей. Пятикратный чемпион и трехкратный обладатель Кубка СССР. В сборной СССР провел 55 матчей. Чемпион Европы 1960 г. Награжден орденом Ленина».

Такая форма изложения материала чем-то напоминает запись выступлений родных и знакомых, «представителей общественности» на панихиде по усопшему. Если говорить о преимуществе такого изложения памятного материала, то оно заключается прежде всего в том, что дает более полное, более объективное и разностороннее представление о человеке, которому материал посвящен. В то же время эпитафия-монолог часто выигрывает за счет цельности изложения, большей стилистической выдержанности и авторского пафоса, особенно, если эпитафия изложена в стихотворном виде.

Дата добавления: 2015-07-08