НАТАНИЭЛЬ. Самолет Натаниэля вылетал из аэропорта Бокс-Хилл ровно в восемнадцать тридцать

Самолет Натаниэля вылетал из аэропорта Бокс-Хилл ровно в восемнадцать тридцать. Служебная машина должна была прибыть за ним к министерству часом раньше, в семнадцать тридцать. Это означало, что у него имеется около двенадцати часов, чтобы подготовиться к самому важному поручению за все время его короткой карьеры в правительстве: к поездке в Прагу.

Прежде всего, необходимо было разобраться со своим слугой и предполагаемым спутником. Вернувшись в Уайтхолл, он отыскал свободную комнату для вызывания духов и, хлопнув в ладоши, в очередной раз призвал к себе Бартимеуса. Когда демон материализовался, он сменил свой прежний облик пантеры на одну из своих излюбленных личин: темнокожего мальчика. Натаниэль обратил внимание, что на этот раз мальчик был не в своей обычной египетской юбочке — он облачился в старомодный твидовый дорожный костюм, дополненный перчатками, крагами и зачем-то кожаным пилотским шлемом вкупе с очками в поллица, которые были ему велики. Натаниэль нахмурился:

— Можешь снять все это барахло. Ты не полетишь.

Мальчишка сделал обиженное лицо.

— Почему это?

— Потому что я лечу инкогнито, а это означает, что мне вовсе ни к чему тащить через таможню демона.

— А чего, на нас карантин, что ли?

— Чешские волшебники проверяют все прибывающие самолеты на предмет малейших проявлений магии, а уж британский-то самолет они осмотрят особенно тщательно. Ни один артефакт, книга заклинаний или дурацкий демон мимо них не проберется. На протяжении полета мне придется оставаться «простолюдином». А тебя я вызову, только когда прибуду на место.

Мальчишка сдвинул очки на лоб, чтобы была виднее его скептическая мина.

— А я-то думал, что Британская империя заправляет всем в Европе! — сказал он. — Вы же подчинили себе Прагу сто лет тому назад! Как же это вышло, что теперь они вам указывают, что можно, чего нельзя?

— Они нам не указывают. Мы по-прежнему поддерживаем баланс сил в Европе, но официально у нас с чехами сейчас договор. Пока что мы гарантируем, что никаких магических вторжений в Прагу совершаться не будет. Вот почему эта поездка требует деликатности.

— Кстати, о деликатности! — Мальчишка широко улыбнулся и подмигнул. — Я ведь неплохо вел себя сегодня, а?

Натаниэль поджал губы.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как же, сегодня утром я был настоящий паинька — разве ты не заметил? Я мог бы наговорить твоему начальству с три короба гадостей, однако же сдерживался — а все ради тебя!

— Да ну? А мне показалось, что ты был в своем репертуаре.

— Ты что, шутишь? Я был такой елейный, что с меня едва не капало! До сих пор тошнит, как вспомню это фальшивое смирение. Однако это лучше, чем снова оказаться в Джессикином Скорбном Шаре. — Мальчишка-египтянин содрогнулся. — Но мне-то пришлось подлизываться всего несколько минут! А как это, должно быть, ужасно — заискивать перед ними вечно, как это делаешь ты, и сознавать, что ты можешь в любой момент прекратить эту игру и уйти восвояси — но что у тебя для этого кишка тонка!

— Ты можешь прекратить это прямо сейчас. Твое мнение меня не интересует.

Натаниэль не собирался выслушивать демона — они нередко морочат голову волшебникам обманчивыми истинами, чтобы сбить их с толку. Самое разумное — вообще их не слушать.

— Кроме того, — добавил он, — Дюваль, к примеру, мне не начальник. Я его в грош не ставлю.

— А Уайтвелл что, другая, что ли? Я что-то не заметил особой любви между вами.

— Довольно. Мне пора собираться, а перед отъездом мне еще нужно зайти в министерство иностранных дел.

Натаниэль взглянул на часы.

— Ты понадобишься мне снова через… часов через двенадцать, когда я буду уже в своем отеле в Праге. До тех пор, пока я не призову тебя снова, я связываю тебя узами и оставляю здесь. Сиди в этом круге тихо и незримо для всех разумных существ, пока я не позову.

Мальчишка пожал плечами:

— Ну, если надо…

— Надо.

Фигура в пентакле подернулась рябью и медленно растаяла, как воспоминание о сновидении. Когда она окончательно исчезла, Натаниэль наложил на пентакль парочку защитных заклятий, чтобы кто-нибудь не решил воспользоваться им и не выпустил невзначай джинна, и поспешно удалился. В ближайшие несколько часов ему предстояло немало хлопот.

Прежде чем уйти к себе домой и начать собираться, Натаниэль завернул в министерство иностранных дел — здание, которое немногим уступало Британскому музею по части размеров, запутанности и угрюмой мощи. Здесь вершилась немалая часть повседневного управления империей: волшебники по телефону или через посланцев передавали наставления и инструкции своим коллегам в более скромных офисах по всему миру. Поднимаясь по широким ступеням к вращающейся двери, Натаниэль задрал голову.

Даже на тех трех планах, что были видны волшебнику, в небе над зданием кишели нематериальные силуэты: стремительные духи-курьеры, переносящие приказы в магически зашифрованных конвертах, и сопровождающие их более крупные демоны. И, как всегда, у Натаниэля захватило дух от самого масштаба великой Британской империи, который можно ощутить лишь в подобных зрелищах. В результате он не сразу сумел справиться с вращающейся входной дверью: он сильно толкнул ее в сторону, противоположную нужной, в результате чего пожилая седовласая леди, пытавшаяся выйти на улицу, влетела обратно в вестибюль, и бумаги, которые она несла, хлынули на мраморный пол.

Управившись наконец с коварной дверью, Натаниэль вбежал в здание, рассыпаясь в извинениях, помог старушке подняться на ноги и поспешно принялся собирать бумаги под аккомпанемент ее пронзительных жалоб. В это время из-за двери на противоположном конце вестибюля появилась стройная фигурка, направившаяся в его сторону. Джейн Фаррар, ученица Дюваля, такая же элегантная, с теми же блестящими темными волосами, что и всегда.

Натаниэль побагровел. Движения его лихорадочно ускорились, однако бумаг было много, а вестибюль был не так уж велик. Так что госпожа Фаррар оказалась на месте происшествия задолго до того, как он управился, в то время как старая леди продолжала с жаром рассказывать Натаниэлю все, что она о нем думает. Натаниэль краем глаза заметил туфельки Джейн — она остановилась и наблюдала за ним. Он без труда мог представить себе, как надменно и насмешливо она смотрит на него.

Он тяжело вздохнул, поднялся на ноги и сунул бумаги в руки старухе.

— Вот. Еще раз извиняюсь.

— Ну еще бы! Никогда не встречала такого небрежного, наглого, зловредного юнца…

— Разрешите, я помогу вам пройти сквозь эту дверь…

И Натаниэль твердой рукой развернул почтенную леди и придал ей путеводное ускорение в нужную сторону. Потом отряхнулся, обернулся и вскинул брови, изображая крайнее изумление.

— Госпожа Фаррар! Какая приятная встреча! Она улыбнулась ленивой, загадочной улыбочкой.

— Мистер Мэндрейк! Похоже, вы слегка запыхались.

— В самом деле? Ну да, сегодня я изрядно занят. А у этой бедной старушки подкосились ноги, так что я счел своим долгом ей помочь…

Она смерила его холодным, оценивающим взглядом.

— Ну… Я пойду, пожалуй…

Он сделал шаг в сторону, но Джейн Фаррар внезапно придвинулась ближе.

— Я понимаю, что вы заняты, Джон, — сказала она, — но мне ужасно хотелось бы вас кое о чем спросить, если можно.

Она рассеянно намотала на палец прядь длинных черных волос.

— Какая удача! Я так рада, что мы случайно встретились! До меня дошел слух, что вам недав — но удалось вызвать джинна четвертого уровня. Это что, действительно правда?

Ее темные глаза были расширены и полны восхищения.

Натаниэль чуть-чуть отступил назад. Он, наверно, слегка покраснел и уж конечно был слегка польщен, но при этом совершенно не расположен обсуждать дела настолько личные, как его выбор демона. Очень неудачно вышло, что инцидент в Британском музее получил настолько широкую огласку — наверняка Лондон уже полнится домыслами о его слуге. Однако терять осмотрительности не стоит ни при каких обстоятельствах: кто сдержан — тот молчит, кто молчит — тот в безопасности. Он улыбнулся вымученной улыбкой.

— Да, это правда. Вас не ввели в заблуждение. В этом нет ничего сложного, уверяю вас. А теперь, если не возражаете…

Джейн Фаррар тихонько вздохнула и заложила прядь волос за ухо — ей это необыкновенно шло.

— Вы действительно очень способный, — сказала она. — Знаете, я пыталась сделать то же самое — вызвать демона четвертого уровня, — но, видимо, что-то напутала: у меня просто ничего не вышло. Не могу понять, в чем проблема. Не могли бы вы пойти со мной и помочь повторить заклинания? У меня есть свой собственный пентакль для вызывания духов. Он у меня дома, совсем недалеко отсюда. Место весьма уединенное, нас там никто не потревожит…

Она слегка склонила головку набок и улыбнулась. Зубы у нее были очень белые.

Натаниэль ощутил, как по его виску совершенно неромантично ползет капля пота. Он пригладил волосы и заодно вытер пот, надеясь, что это вышло незаметно. Чувствовал он себя решительно странно: расслабленным каким-то и в то же время взвинченным и энергичным. В конце концов, почему бы и не помочь госпоже Фаррар? Это будет проще простого. Вызывание джинна — дело несложное, если ты уже несколько раз это делал. Натаниэль внезапно осознал, как ему хочется заслужить ее благодарность.

Она мягко коснулась его руки своими тоненькими пальчиками.

— Ну, что скажете, Джон?

— Хм…

Натаниэль открыл было рот, потом закрыл его и нахмурился. Что-то его удерживало. Что-то насчет времени. У него нет времени. В чем же дело? Он пришел в министерство, чтобы… А зачем, собственно? Вспомнить это оказалось непросто.

Джейн слегка надула губки.

— Вы беспокоитесь из-за своей наставницы? Она ничего не узнает! И я своему наставнику ничего не скажу. Я знаю, нам не положено…

— Не в этом дело, — сказал Натаниэль. — Просто…

— Ну, так идемте!

— Нет… Мне сегодня надо что-то сделать… что-то важное…

Он пытался отвести взгляд от ее глаз. Он не мог сосредоточиться, в этом была вся проблема. И сердце колотилось так громко, что он был не в силах вспомнить, куда и зачем шел. От нее пахло дивными благовониями — не обычным «Рябиновым притиранием», а чем-то восточным, словно бы цветами. Очень приятный запах, но несколько навязчивый. Оттого, что она стояла так близко, у него голова пошла кругом.

— А что именно? — спросила она. — Может быть, я могу помочь?

— Я… я сегодня куда-то еду… Ах да, в Прагу. Она придвинулась еще ближе.

— В Прагу? А зачем?

— Чтобы выяснить… узнать… — Натаниэль зажмурился, потряс головой. Что-то было не так.

— Знаете что, — сказала Джейн, — почему бы нам не посидеть и не поболтать немного? Вы могли бы мне рассказать о своих планах…

— Я думаю, что…

— У меня дома — чудесная длинная кушетка.

— Да?

— Мы могли бы уютно устроиться на ней, выпить ледяного шербета, а вы бы мне рассказали про этого вашего демона, про Бартимеуса. Мне так интересно!

Когда Джейн пронесла имя демона, в мозгу Натаниэля прозвенел тревожный звоночек, прорвавшийся сквозь окутавший его блаженный дурман. Откуда она может знать имя Бартимеуса? Только от Дюваля, своего наставника, — а Дюваль сам узнал его только нынче утром, в комнате для вызывания духов. И он… Дюваль ему не друг. Разумеется, он хочет вызнать все, что делает Натаниэль, в том числе и о поездке в Прагу… Натаниэль уставился на Джейн Фаррар с растущим подозрением. Он точно пробудился от сна и впервые заметил назойливое гудение окутывающей его сенсорной паутины. Гудение предупреждало о том, что на него пытаются воздействовать какой-то тонкой магией. Чары, а может быть, Морок… Стоило Натаниэлю подумать об этом, как дивный блеск волос Джейн слегка поблек и сияющие глаза потускнели.

— П-прошу прощения, госпожа Фаррар, — хрипло произнес он. — С вашей стороны очень любезно было меня пригласить, однако я вынужден отклонить ваше приглашение. Пожалуйста, передайте мой поклон вашему наставнику.

Девушка молча взглянула на него, телячий восторг в ее взгляде на краткий миг сменился глубочайшим презрением. Мгновением позже лицо Джейн Фаррар вновь приобрело обычное выражение сдержанной холодности. Она с улыбкой ответила:

— Он, несомненно, будет очень рад.

Натаниэль коротко кивнул и поспешил своей дорогой. Когда он оглянулся с другого конца вестибюля, девушки уже не было.

Он все еще был слегка не в себе после этой встречи, когда, пять минут спустя, вышел из лифта на третьем этаже министерства, пересек широкий гулкий коридор и оказался перед дверью замминистра. Натаниэль поправил манжеты, собрался с мыслями, постучал и вошел.

Это был кабинет с высоким потолком и дубовыми панелями на стенах. Освещался он элегантными стрельчатыми окнами, за которыми гудели машины на Уайтхолле. Большую часть кабинета занимали три огромных деревянных стола, со столешницами, обтянутыми зеленой кожей. На столах были развернуты с десяток карт разного размера: часть — новенькие, на белоснежной бумаге, часть — на древнем, потрескавшемся пергаменте. Все они были тщательно приколоты к столам. Заместитель министра иностранных дел, маленький, лысый человечек, стоял, склонившись над одной из таких карт, и водил по ней пальцем, что-то прослеживая. Он поднял голову и приветливо кивнул Натаниэлю:

— Мэндрейк! Это хорошо. Джессика предупреждала, что вы зайдете. Идемте. Я приготовил для вас карты Праги.

Натаниэль подошел и встал рядом с замминистра, который едва доставал ему до плеча. Лицо замминистра было желтовато-коричневым, цвета пергамента, и при этом каким-то сухим и пыльным. Он ткнул пальцем в карту:

— Вот вам Прага — карта довольно свежая, как видите. На ней видны траншеи, вырытые нашими войсками во время Великой войны. Я так понимаю, что с городом вы, в целом, знакомы.

— Да, сэр.

Ясный ум Натаниэля без труда усваивал любую нужную информацию.

— Район замка — на западном берегу Влтавы, Старый Город — на восточном. Бывший квартал волшебников находился неподалеку от замка, если я правильно понимаю, сэр.

— Верно, верно.

Палец переместился.

— Вот тут, вокруг подножия холма. Большинство императорских волшебников и алхимиков проживали на Золотой улице — ну, разумеется, до тех пор, пока туда не заявились парни Глэдстоуна. В наше время те волшебники, что остались у чехов, выселены из центра города в пригороды, так что у замка практически ничего не происходит. Я полагаю, что там все заброшено. Другой древний центр сосредоточения волшебников, — и палец пополз на восток, через реку, — это гетто, вот тут. Именно здесь Лёв во дни Рудольфа создал первых големов. И другие маги, жившие на этой территории, продолжали эту практику вплоть до прошлого века, так что, полагаю, если соответствующие знания где-то и сохранились, то только здесь.

Он взглянул на Натаниэля.

— Вы отдаете себе отчет, что ваша поездка — это, собственно говоря, пустая затея, Мэндрейк? Если у них все это время была возможность создавать големов, отчего же они этого не делали? Видит небо, мы не раз и не два побеждали их в битве. Нет, лично я себе этого представить не могу.

— Я действую только на основании полученных данных, сэр, — почтительно ответил Натаниэль. — Прага кажется подходящим местом для того, чтобы начать поиски.

Его нейтральный тон и поза скрывали тот факт, что в глубине души он был полностью согласен с каждым словом замминистра.

— Хм… Ну ладно, вам лучше знать.

Судя по тону замминистра, на самом деле он так не думал.

— Теперь… Видите этот пакет? В нем — ваш подложный паспорт для этой поездки. Вы будете путешествовать под именем Дерека Смизерса, молодого подмастерья, работающего на «Мэрилбонскую винную компанию Уатта». Там содержатся и другие документы, подтверждающие это, на случай, если чешские таможенники начнут придираться.

— Дерек… Смизерс, сэр? — Натаниэль не выказал особого энтузиазма.

— Да. Единственный документ, который нам удалось раздобыть. Бедолага умер от водянки в прошлом месяце. Он был примерно вашим ровесником, и мы решили использовать его имя для государственных нужд. Так вот, официально вы направляетесь в Прагу затем, чтобы изучить возможность организовать импорт их великолепного пива. В пакете находится список пивоварен — заучите его, пока будете в полете.

— Хорошо, сэр.

— Ладно. Главное, Мэндрейк, держитесь тише воды, ниже травы. Никоим образом не привлекайте к себе внимания. Если придется прибегнуть к магии, сделайте это тихо и быстро. Я слышал, что вам, возможно, придется использовать демона. Если это так, ни в коем случае не выпускайте его из-под контроля, ни в коем случае!

— Разумеется, сэр.

— Чехам не следует знать, что вы волшебник. Одним из пунктов действующего ныне договора является то, что мы обязуемся не совершать на их территориях никаких магических действий. И наоборот.

Натаниэль нахмурился.

— Но, сэр, я слышал, что в последнее время в Британии активно действуют чешские резиденты. По всей видимости, они тоже нарушают этот договор?

Замминистра раздраженно сверкнул глазами на Натаниэля и забарабанил пальцами по карте.

— Да, это так. Они совершенно ненадежны. Кто знает, возможно, и за этим вашим инцидентом с так называемым «големом» тоже стоят они.

— В таком случае…

— Я знаю, что вы хотите сказать, Мэндрейк. Разумеется, мы предпочли бы прямо завтра ввести свои войска на Венцеславову площадь и показать чехам, почем фунт лиха, но прямо сейчас мы этого сделать не можем.

— Но почему, сэр?

— Из-за американских мятежников. К несчастью, в данный момент ситуация достаточно напряженная. Долго это не продлится. Мы прижучим этих янки, а потом снова обратим свое внимание к Европе. Но сейчас мы не хотим ничего, что может вызвать трения. Это понятно?

— Разумеется, сэр.

— Кроме того, мы и сами нарушаем договор не менее, чем по десяти пунктам. Что поделаешь, такое уж скользкое дело дипломатия. По правде говоря, в последние лет десять чехи мало-помалу начали поднимать голову. Итальянская и центрально-европейская кампании мистера Деверокса не принесли заметных плодов, и пражский совет принялся нащупывать слабые места нашей империи. Они то и дело покусывают нас, точно блоха собаку. Ладно, забудем об этом. Со временем все образуется…

Лицо замминистра сделалось одновременно суровым и самодовольным. Он снова обратился к карте.

— Значит так, Мэндрейк, — решительно произнес он. — В Праге вам, я полагаю, понадобится наш человек. Кто-то, кто поможет разобраться в обстановке.

Натаниэль кивнул.

— У вас есть такой человек, сэр?

— Есть. Один из лучших наших агентов… Его зовут Арлекин.

— Арлекин…

Натаниэлю представилась стройная фигура в маске, что танцующим шагом крадется среди теней, неся с собой атмосферу карнавала и угрозы…

— Именно. Это его подпольная кличка. Настоящее его имя я вам сообщить не могу — возможно, он и сам его не знает. Если вы представили себе стройного и проворного джентльмена в маске и ярком костюме, должен вас разочаровать. Наш Арлекин — тучный немолодой человек с темпераментом гробовщика. Кстати, и ходить он предпочитает в черном.

Замминистра интеллигентно поморщился.

— Это Прага так влияет на людей, если прожить там чересчур долго. Она навевает меланхолию. За эти годы уже несколько наших агентов довели себя до самоубийства. Арлекин пока что держится, но и он мрачноват по натуре.

Натаниэль откинул волосы с глаз.

— Уверен, с этим я управлюсь, сэр. Где я смогу с ним увидеться?

— Сегодня вечером, в полночь, выйдите из своего отеля и направляйтесь в сторону кладбища при гетто — кстати, гетто будет неподалеку от вас, понимаете, Мэндрейк? Прямо через Староместскую площадь. На вас должна быть мягкая шляпа с кроваво-красным пером. Прогуливайтесь среди надгробий. Арлекин вас разыщет. Вы узнаете его по особой свече, которая будет у него в руках.

— По особой свече…

— Верно.

— А что в ней будет такого особенного? Она будет очень длинной, или сломанной, или еще какой-нибудь?

— На этот счет он мне ничего не сообщил.

Натаниэль скривился:

— Прошу прощения, но все это выглядит чересчур театрально — вы не находите, сэр? Кладбище, свечи, кроваво-красные перья… Почему бы ему просто не позвонить мне в номер после того, как я приму душ с дороги, и не встретиться со мной в кафе на первом этаже отеля?

Замминистра слабо улыбнулся. Он передал пакет через стол Натаниэлю, обошел столы и с легким вздохом опустился в роскошное кожаное кресло. Он развернулся лицом к окну — над Лондоном снова нависали водянистые облака. Где-то на западе уже шел дождь: в небе висели косые размытые полосы, падающие на невидимые отсюда далекие крыши. Некоторое время замминистра молча сидел и смотрел на небо.

— Вот перед вами современный город, — произнес он наконец, — выстроенный в соответствии с наилучшими новейшими образцами. Взгляните на гордые здания Уайтхолла: среди них нет ни единого, которому было бы больше ста пятидесяти лет! Разумеется, у нас еще остались ветхие, не реконструированные кварталы — это неизбежно, когда вокруг столько простолюдинов, — но сердце Лондона, где все мы живем и трудимся, стремится вперед. Лондон — это город будущего. Город, достойный великой империи. Жилище вашей госпожи Уайтвелл, Мэндрейк, — прекрасное здание. Яркий пример современного направления в архитектуре. Побольше бы таких. Мистер Деверокс планирует в будущем году снести бульдозером большую часть «Ковент-Гардена» и возвести на месте всех этих домишек с деревянными балками великолепные кварталы из стекла и бетона… Кресло вновь развернулось в сторону кабинета; замминистра указал на карты.

— А Прага — Прага другая, Мэндрейк. С какой стороны ни взгляни, место это на редкость унылое, переполненное сожалениями об утраченном величии. Они слегка зациклены на всем, что уже давно умерло и ушло в прошлое: волшебниках, алхимиках, великой Чешской империи. Любой врач вам скажет: это нездоровый взгляд на вещи. Если бы Прага была человеком, мы, несомненно, заперли бы ее в лечебнице. Смею сказать, Мэндрейк, что мы могли бы избавить Прагу от ее грез наяву, если бы захотели, — но мы к этому не стремимся. Нет уж. Пусть лучше она остается туманной и загадочной, чем сделается решительной и прозорливой, как Лондон. И таким людям, как Арлекин, которые присматривают за ней по нашей просьбе, поневоле приходится мыслить так же, как чехи. А иначе какой бы в них был толк? Арлекин, Мэндрейк, — куда лучший шпион, чем многие другие. Отсюда и красочные инструкции. Советую вам выполнить их буквально.

— Хорошо, сэр. Я сделаю все, что в моих силах.

Дата добавления: 2015-07-08