Автор: шахматная лошадка 3 страница

Глава 5.
Гермиона задумчиво водила пальцем по стеклу, наблюдая за спешащими по своим делам магглами, которые даже не подозревали, что у них под самым носом находится целый мир, живущий по своим законам. Мир, который они когда-то оттолкнули и который теперь отвергает их, как примитивных туземцев, с которыми можно наладить нечто вроде торговых связей или даже военного альянса, не допуская при этом и мысли об истинном равенстве. "На самом деле мы все задираем нос, не только чистокровные. Гордимся тем, как ловко мы скрываем существование нашего мира от тех, кто недостоин лицезреть его чудеса. Разве я, получив письмо из Хогвартса, не чувствовала, что я - избранная, особенная, что я несоизмеримо выше моих бывших друзей-магглов? Если перевести мои детские восторги на взрослый язык, то именно это я и ощущала тогда - что я теперь принадлежу к элите, что я получила шанс прикоснуться к истинной цивилизации, в то время как маггловские примитивные технологии никогда, даже в сколь угодно отдаленном будущем не приблизятся к возможностям, которые может продемонстрировать любой первокурсник. Например, если бы я сейчас стояла там, на тротуаре, то, в отличие от всех этих бедняг, ёжащихся под своими весенними плащиками, я бы наколдовала на себя согревающие чары. И то, что они оказались захвачены врасплох неожиданными капризами погоды, невольно заставляет меня чувствовать своё превосходство. Чего же тогда ожидать от чистокровных волшебников, которые с самого своего рождения знакомятся только с одной стороной маггловского мира - с его слабостью? У кого-то слабость вызывает желание подставить плечо, подстраховать, защитить, кто-то использует её к собственной выгоде, а кто-то - презирает и ненавидит. Я боюсь слабости. Слабость ходит рука об руку с подлостью, потому что слабые выбирают простые пути, а простые пути слишком часто ведут к предательству. Поэтому я буду сильной. Очень сильной. Чтобы не ожидать ни от кого помощи и защиты. Чтобы никто не захотел меня использовать. Чтобы меня не за что было презирать. Чтобы мне не пришлось никого предавать. Теперь я одна посреди этой проклятой войны, и я снова выживу - надо только держаться и быть сильной. Когда целитель Бржихачек спросил, о чем я сейчас думаю, он же не хотел услышать всё это, так ведь?"
- Снег в середине мая, редко такое увидишь, - наконец ответила девушка, обернувшись к низенькому полному волшебнику, который с самым серьёзным видом законспектировал её ответ и снова направил на неё свою палочку.
- Почему вы отказываетесь пройти курс лечения в моём отделении?
"Неужели он действительно такой наивный и искренне не замечает дыры в собственном методе?" Заклинание Бржихачка использовалось в аврорате для допросов свидетелей, к которым нет оснований применять веритасерум. За свой реферат о методе свободных ассоциаций Гермиона получила в Академии высший балл, а затем была вызвана в Министерство и была вынуждена дать подписку о неразглашении найденного ею способа обойти данное заклинание. Но девушка справедливо рассудила, что разглашать и пользоваться самой - совершенно разные вещи, к тому же с формальной точки зрения её подпись только будет поставлена через двадцать семь лет и пять месяцев. Поэтому она со спокойной совестью водила целителя за нос, загородившись слабеньким ментальным щитом, который предупредит её, вздумай Бржихачек использовать легилеменсию. Вместо того, чтобы выплескивать на собеседника поток сознания, к чему принуждало заклинание, Гермиона выбирала из этого потока самые невинные и ни к чему не обязывающие фразы, а простенькое отвлекающее проклятье позволяло сделать паузы в разговоре незаметными для целителя.
Бржихачек пытался переманить её в свое отделение с того дня, когда ей сняли бинты. Сначала Гермиона была уверена, что он подозревает её в симуляции амнезии и что от расспросов с применением более жёстких методов её спасло лишь решение целительницы Вайс снова погрузить её в целебный сон. Но теперь, когда следы от ожогов практически исчезли и больше не было причин задерживаться в больнице, стало очевидно, что на самом деле Бржихачек отчаянно нуждается в подопытном кролике и считает, что девушка идеально подходит для его исследований. В начале своей карьеры целитель специализировался на излечении последствий некорректной работы с памятью: криво наложенный Обливиэйт, побочные эффекты от Империо и тому подобные осложнения. Но потом его заинтересовали повреждения памяти немагического происхождения, а также способы извлечения незначительных для пациента воспоминаний. Впоследствии на основе его работ было создано целое направление ментальной магии, а метод свободных ассоциаций активно применялся аврорами, когда необходимо было выудить из свидетеля информацию, которую тот скрывает случайно, не сознавая её важности. Но с выбором Гермионы в качестве подопытной Бржихачек крупно просчитался: она категорически не желала, чтобы ей помогали "восстановить" память и, более того - точно знала, как противостоять настойчивой потребности озвучивать каждую мысль, пришедшую в голову.
- Не хочу переезжать на пятый этаж, - "Один раз туда поднялась и едва справилась с приступом паники. Почему-то особенно тяжело оказалось смотреть на портреты. В конце концов пациентов-то я всех вывела... не считая Гойла. А волшебные портреты погибли в огне. Я так старалась не обращать на них внимания, пока бегала туда-обратно по коридору, но теперь не могу избавиться от ощущения, что они всё знают. Знают, что я брошу их, оставлю висеть на стенах, уже охваченных пламенем. И запах гари - он наверняка будет преследовать меня каждый раз при посещении этого отделения, неважно - до или после пожара. Хотя когда я ещё теперь попаду в "после пожара" - неизвестно. И уже пора начать над этим работать". - Я и так слишком много времени провела в больнице.
- Не понимаю, почему вы отвергаете помощь. Что вы собираетесь делать, не имея ни дома, ни родных, ни знакомых? Куда пойдете? - пан Бржихачек пришел в такое раздражение, что даже забыл в очередной раз навести свои чары. Или, возможно, посчитал, что на сегодня с тестами можно закончить?
"Хорошо, если так. Он, конечно, не виноват, но его настойчивость ужасно злит. Есть один-единственный человек, которому я доверю свою тайну и от которого приму помощь, и настало время обратиться к нему".
- Придумаю что-нибудь, - Гермиона по привычке тряхнула головой, будто отбрасывая за спину длинные пряди, и в очередной раз почувствовала себя странно. Она отращивала волосы с пяти лет, и теперь у неё было чувство, как будто ей отрубили руку или ногу, не меньше. - Я думаю, что мне может помочь прогулка по Косому переулку. Я помню Косой переулок. Может быть кто-нибудь там помнит меня?
Целитель тяжело вздохнул. Переупрямить эту невозможную пациентку оказалось слишком сложной для него задачей. Он не привык к такому упорному сопротивлению. Обычно пациенты с потерей памяти дезориентированы и послушны, в крайнем случае - впадают в панику или наоборот в апатию. Но спокойная решимость мисс Н. ломала ему всю схему. Бржихачек сталкивался со случаями, когда больные не хотели вспоминать какой-то травмирующий опыт, но девушка не подходила и под эту категорию. С ней определенно произошло что-то плохое, но не страх блокировал её память и заставлял отгораживаться, закрывать свой разум. В то же время она явно не была преступницей. Бржихачек тесно сотрудничал с авроратом, продвигая свой авторский метод, и первым делом проверил подозрительную пациентку по своим каналам. Все запросы дали отрицательный результат, в розыске не находилось ни одной ведьмы, подходящей по возрасту и внешности. И весь богатый опыт целителя подсказывал ему: "Отступись! Этот орешек тебе не по зубам".
- В таком случае оставляю вас на попечении целительницы Вайс, - недовольно буркнул он наконец. - Она сказала, что подержит вас ещё неделю, проведёт последние тесты и сможет вас выписать в следующий понедельник. Если вы вдруг передумаете, то знаете, где меня найти.
- Спасибо, пан целитель, - девушка сдержанно кивнула, но в глазах её он заметил облегчение и лёгкую тень истинной благодарности. Благодарности за то, что её наконец оставляют в покое.
Бржихачек раздражённо фыркнул про себя, собрал свои бумаги и вышел, а Гермиона сняла все защитные барьеры и обессиленно опустилась на кровать. Противостояние специалисту по ментальной магии выматывало её до состояния выжатого лимона. Если бы целитель попытался силой пробиться через её блоки, у него бы это не заняло и пары минут. "Хорошо, что он ничего не заподозрил". Девушка, привыкшая связывать имя Матеуша Бржихачка с агрессивными методами работы авроров, так никогда и не догадалась, что отсутствием жёсткого давления она обязана не наивности пожилого волшебника, а этическому кодексу целителей.

***

Аманда Вайс была тоже очень расстроена упрямством своей пациентки. Она возлагала огромные надежды на новую методику Матеуша и до последнего верила, что девушка останется и попытается вернуть память. Целительница даже была готова на время лечения предоставить ей палату в своем отделении, раз уж пациентка так упорно не желает перебираться на пятый этаж, но мисс Н. твердо заявила, что намерена покинуть больницу в ближайшее время. Сердце Аманды сжималось от жалости к несчастной девочке, но объективных причин задержать её ещё хотя бы на месяц не находилось. Следы ожогов исчезли, ослабевшие за период лечебного сна мышцы вновь обрели тонус, и если не считать незначительного истощения, девушка находилась в нормальной физической форме. Целительница была уверена, что мисс Н. в своей забытой жизни активно занималась спортом - обычно восстановление после нескольких месяцев неподвижности занимает почти в два раза больше времени, чем потребовалось в этот раз. А может быть причиной этого было всё то же феноменальное упрямство, которое заставляло девушку тренироваться с почти пугающей одержимостью. Раз приняв решение, что ей пора на выписку, мисс Н. делала всё от неё зависящее, чтобы не задержаться в больнице ни одного лишнего дня.
- Ну вот, теперь можете на себя полюбоваться, - разрешила она пациентке, подведя её к наколдованному зеркалу. Обычно зеркала в палатах отсутствовали, чтобы не стрессировать лишний раз больных, находящихся лишь на начальных стадиях выздоровления.
Гермиона нервно пригладила ладонью слегка отросшие волосы и наконец подняла глаза на свое отражение. Целительница отступила на несколько шагов, давая девушке спокойно рассмотреть новую себя. "Похоже, я немного подросла за время болезни, - было первой мыслью Гермионы. - И определенно ещё похудела. Какой-то кошмар", - она расстроенно поправила на груди мантию, выданную госпиталем, пытаясь хоть как-то подчеркнуть наличие бюста, которое теперь вызывало сомнение даже у неё самой. И тут же ей вспомнилась шутка, которой Рон и Гарри достали добрую половину слушательниц Академии: "Если у тебя есть грудь, то чего ж ты её не носишь?" Воспоминание вызвало тёплую волну покоя и защищённости, как будто крепкие дружеские ладони легли на плечи, и тут же вдогонку к согревающему чувству добавилась горчинка - при воспоминании о том, как этой же самой незамысловатой шуткой выводили из себя учениц Хогвартса близнецы Уизли. "Сможет ли Джордж когда-нибудь снова шутить, не ожидая, что его фразу подхватит голос Фреда? Перестанут ли Гарри с Роном дурачиться так, как будто они пытаются заменить незаменимых и неразлучных близнецов? Они могут отрицать это сколько угодно, но они ведут себя как по учебнику, демонстрируя явные симптомы поствоенного стресса..."
Горько улыбнувшись при мысли, что она сейчас ставит диагноз друзьям, которые ещё даже не родились и все потери которых только впереди, Гермиона набралась храбрости и подняла голову, чтобы увидеть своё лицо. "Я похожа на Киру Найтли, - отстранённо подумала она, ещё не зная точно, расстраивает ли ее это сравнение. Найтли ей, конечно, нравилась, но... - но эти резко очерченные скулы, этот острый подбородок - это не может быть моё". Девушка осторожно коснулась ладонью собственной щеки, словно пытаясь убедиться, что мягкий овал её лица действительно скрывал эти агрессивные жёсткие линии, которые теперь отчётливо проступили под натянувшейся кожей. "Что ж, похоже домашняя книжная девочка окончательно превратилась в валькирию. Если ещё немного похудеть, то можно будет использовать мою голову для изучения строения черепа. Как минимум - челюстных костей. И с каких это пор у меня такие светлые глаза?"
Загадка с глазами решилась, как только Гермиона присмотрелась к своим волосам. Раньше они были на несколько тонов светлее глаз, которые Рон, большой поклонник маггловских сладостей, сравнивал с "вишнями в шоколаде". Ничего вишнёво-шоколадного больше в них не было, её глаза на самом деле оказались светло-карими, по крайней мере по контрасту с тёмными бровями, ресницами и волосами.
- Что-то не так, моя хорошая? - озабоченно спросила целительница Вайс, с тревогой наблюдавшая за хмурыми гримасами пациентки. Сама она очень гордилась своей работой и была немного разочарована реакцией девушки.
- Я с трудом себя узнаю, - ответила Гермиона. - Мои волосы... Они были гораздо светлее. И они были кудрявыми!
Если честно, то волосы её в последние годы стали виться гораздо меньше, если сравнивать с тем, какими они были лет до шестнадцати, но эти изменения происходили постепенно, к тому же после года, проведённого в погоне за хоркрусами, она привыкла заплетать непокорную шевелюру в косу. Теперь, глядя на торчащие во все стороны тёмно-каштановые пряди, Гермиона бы всё отдала за былую кудрявость, которая когда-то доставляла ей столько огорчений.
- Такое часто бывает, - попыталась утешить её целительница. - Бывает, что цвет меняется даже после обычной стрижки, и виться волосы перестают или, наоборот, начинают. Не надо расстраиваться - они ещё немного отрастут, и получится симпатичная стрижка. Конечно, для юной привлекательной ведьмы это не самая подходящая прическа...
"Зато для будущего аврора - самое то, - мрачно подумала юная привлекательная ведьма, вспомнив, что на последнем курсе Академии все девушки носили короткие стрижки, а у одной даже был стильный ёжик. - А у меня нечто среднее - уже не ёжик, ещё не стрижка - вроде той катастрофы, что постоянно на голове у Гарри, только немного покороче. Может сбрить их совсем? Может быть именно мне и предстоит стать основателем панк-стиля? - хмыкнув в адрес последней мысли, девушка решила перестать переживать из-за радикальных перемен во внешности. - В конце концов это сослужит мне неплохую службу - по крайней мере потом, в будущем никто не узнает в кудрявой и круглолицей Гермионе Грейнджер тощую и короткостриженную... Да, кстати, пора придумать что-нибудь более подходящее, чем мисс Н."

Глава 6.
Не желая, чтобы провожавшая её до камина целительница Вайс услышала, куда она на самом деле направляется, Гермиона перенеслась для начала в Дырявый Котёл. В кармане её мантии звенело пятнадцать сиклей, которые целительница буквально силой впихнула сопротивляющейся девушке, поэтому она решила посидеть в баре до вечера, чтобы прибыть в Хогвартс по темноте, не привлекая лишнего внимания. После того, как она подкрепилась куском мясного пирога и выпила пару кружек крепкого сладкого чая, у неё осталось денег лишь на то, чтобы купить щепотку летучего порошка. Дождавшись, когда клочок неба за окном окрасился в закатные тона, Гермиона шагнула в камин и назвала адрес, швырнув летучий порошок себе под ноги. Когда зелёный дым рассеялся и ошарашенная девушка поднялась с пола, молодой бармен, невозмутимо протиравший один и тот же тусклый стакан, поинтересовался со смесью сочувствия и насмешки:
- Простите, вы сказали "Хогсмид, бар Три Метлы"?
- Да, именно так я и сказала, - сердито ответила Гермиона. - Если ваш камин неисправен, то об этом надо предупреждать заранее!
- О нет, с камином всё в порядке, - насмешка в глазах парня перевесила сочувствие. - Просто уже несколько лет как каминный доступ в Хогсмид существует лишь из Министерства, по специальному разрешению - только для жителей деревни или по предварительной договоренности - для родственников учащихся Хогвартса. Вы - родственница?
- Нет, я житель деревни! - буркнула Гермиона, неизвестно за что разозлившись на собеседника. Скорее всего за то, что он явно получал огромное удовольствие при виде её вытянувшегося лица.
Словно угадав ход её мыслей, бармен с невинной улыбкой добавил:
- И антиаппарационный барьер вокруг Хогсмида установлен еще два года назад. За счёт заведения! - с последней фразой он пододвинул девушке порцию огневиски.
Бросив на парня яростный взгляд, Гермиона демонстративно отодвинула стакан в сторону и с тяжёлым вздохом вскарабкалась на барный табурет.
- Что же мне теперь делать? - жалобно спросила она.
Бармен пожал плечами, при этом едва не столкнув со стойки высокую, вычурно оплетённую бутылку.
- Можете дождаться ближайшего Хогвартс-Экспресса. Если не ошибаюсь, следующий рейс - в четверг утром, - девушка в отчаянии замотала головой. - Ну или если жизнь не дорога - можете доехать на Ночном Рыцаре.
Лицо Гермионы мгновенно просветлело, но тут же снова нахмурилось.
- У меня нет одиннадцати сиклей, - призналась она, ругая себя за то, что отказалась взять у Вайс галеон. "Ведь я всё равно же собираюсь вернуть ей деньги, могла бы..."
- Почему одиннадцать? - вытаращил на неё глаза бармен. - Поездка на Ночном Рыцаре стоит семь сиклей, девять - с чашкой какао, а за десять вам ещё и подушку с одеялом выдадут.
"Проклятая инфляция", - про себя мрачно прокомментировала информацию Гермиона, а вслух добавила раздражённо:
- У меня и семи нет. Последние пять сиклей я потратила на ваш дурацкий бесполезный порошок!
- Эй! - парень предостерегающе вытянул руку в её направлении, будто собираясь отстаивать честь своего заведения в кулачной драке. - У нас порошок лучшего качества! И не моя вина, что вы свалились неизвестно откуда и не знаете, как попасть... хм... домой, - он снова сверкнул насмешливой ухмылкой. - Но возможно я мог бы...
Гермиона с надеждой подняла голову и нацепила на лицо одно из тех умоляющих выражений, какие использовали Рон и Гарри в их школьные годы, чтобы уговорить её просмотреть их эссе или дать списать результаты лабораторной. Строго говоря, в Академии продолжалась та же история, поэтому у неё был очень богатый материал для копирования. Оставалось только надеяться, что её новому лицу удастся изобразить полнейшее отчаяние, которое она чувствовала в данный момент.
- Да, пожалуйста! Если бы вы могли одолжить мне на билет... Я непременно верну!
У парня на лице появилось задумчивое, даже мечтательное выражение:
- Как насчет поцелуя за каждые двадцать кнатов? Можно даже округлить в вашу пользу...
В следующую секунду в его подбородок упиралась волшебная палочка.
- Продолжай, - Гермиона перегнулась через стойку и зашипела прямо ему в ухо. - Это получается, с меня десять поцелуев, так?
- Э-э-э, я пошутил, мисс, - выдавил он, пытаясь отстраниться. - Простите.
- Я так и подумала, - она мило улыбнулась, вернув на лицо прежнее просительное выражение. - Итак, не могли бы вы...?
-...Том, - ответил парень, нервно сглотнув.
- Том? - повторила она недоверчиво. - Разве вы не должны быть немного... постарше?
- Э-э-это мой дядя, - пояснил Том, всё еще не отводя глаз от её палочки, которую девушка и не думала убирать. - Я просто помогаю ему здесь после учёбы.
- Где учитесь, Том? - дружелюбно поинтересовалась Гермиона, получавшая истинное наслаждение при виде нервничавшего парня.
- На аврора. Аврорская Академия при Министерстве, мисс...
-...Найтли.
Том неожиданно фыркнул:
- В честь автобуса, что ли?*
- В честь автобуса? - девушка недоуменно подняла одну бровь. - Ах, да... Нет, не в честь автобуса. Так что, Том, вы не могли бы одолжить мне семь сиклей, которые я верну вам при первой же возможности?
- Конечно, мисс, - Том торопливо кивнул и отсчитал семь серебрянных монеток, которые она ловко сгребла со стойки.
- Успешной учёбы вам, Том, - церемонно кивнула девушка, направляясь к дверям бара. - Спасибо огромное, вы меня очень выручили.
- Не за что, мисс, - покраснел парень. - Удачной вам поездки.
С лёгким смешком мисс Найтли выскользнула из бара, и через минуту на улице послышался ужасный скрежет тормозов. Тёмно-фиолетовый бок огромного автобуса на мгновенье заслонил окно, раздался скрипучий голос кондуктора, а потом Ночной Рыцарь взревел, словно раненый дракон, и всё снова стихло. Том вышел на пустую улицу, прислонился к дверному косяку и задумчиво поглядел на небо, с которого донесся первый раскат далекого грома.
- Надеюсь, мисс Найтли, вы как следует промокнете, - мстительно пожелал он в темноту и, вернувшись внутрь, поплотнее притворил дверь Дырявого Котла.

***

"Надо было взять у этого юного нахала девять сиклей", - думала Гермиона, завистливо вдыхая чудесный аромат какао, распространявшийся по полутёмному салону автобуса. Впрочем, седому волшебнику, сжимавшему в руке заветную горячую кружку, удавалось отпить из неё лишь во время немногочисленных остановок. Ночной Рыцарь уже свернул на просёлочную дорогу, и по рассчётам девушки через каких-нибудь полчаса Дамблдор предложит ей выпить чая. И может быть даже угостит чем-нибудь более питательным, чем лимонные дольки. "Надеюсь, он ещё не лег спать. Я планировала оказаться в Хогвартсе гораздо раньше". Она выглянула в окно, пытаясь одновременно сориентироваться на местности и во времени, и в этот самый момент в стекло брызнули капли дождя.
- Что, Эрни, не удалось обогнать грозу? - насмешливо поддел напарника пожилой усатый кондуктор. Водитель только презрительно на него покосился и тут же резко дернул рулем, чтобы уйти от столкновения с растущей на обочине елью.
Гермиона всего лишь кубарем слетела со своего кресла, к чему она уже почти привыкла, а вот второму пассажиру не так повезло - на этот раз он выпустил из рук своё какао, которое живописным пятном растеклось по приготовленной для сна койке. Не удержавшись от злорадной ухмылки, девушка вскарабкалась обратно на сидение и вновь прильнула к окну. Даже в темноте она смогла узнать окрестности Хогсмида: светлую полоску озера между деревьями, знакомые очертания холмов... Сердце её бешено заколотилось - так близко было единственное место, которое она могла в данных обстоятельствах и в данное время назвать своим домом, так много острых переживаний было неразрывно связано с ним. Гарри и Рон уже неоднократно побывали в Хогвартсе со времен войны: навещали Джинни, Луну, Хагрида, Макгонагалл и остальных учителей, даже приезжали просто так - пошататься по Хогсмиду и выпить усладэля в Трёх Метлах. Но Гермиона никак не могла заставить себя вернуться в бывшую школу, с самого выпуска она изобретала всевозможные причины, чтобы оправдать своё неучастие в очередной поездке, которую предпринимали друзья. Она жадно впитывала в себя их впечатления, расспрашивала о знакомых, об изменениях, произошедших в замке после войны, но ни разу не позволила себе даже мысли о том, чтобы как-нибудь съездить вместе с ними. "Мне это было не надо, в отличие от них, - тут же вспомнила она свой главный аргумент. - Это же у них поствоенный синдром!" Но в то же время, кто бы мог подумать, что возвращение вызовет такое захватывающее чувство в груди...
Ночной Рыцарь покатил по спящей улице Хогсмида. Времени, чтобы выбрать себе имя, оставалось всё меньше. С придуманной фамилией Гермиона уже вполне смирилась, несмотря на то, что она, очень вероятно, будет вызывать ассоциации с автобусом у каждого встречного волшебника. Это было даже логично. "В конце концов кто я, как не ведьма, попавшая в беду? Имя же должно быть такое, чтобы я быстро привыкла на него откликаться. Неизвестно, как скоро Дамблдор найдет способ отправить меня обратно, и вовсе не нужно вызывать у остальных лишних подозрений". В то же мгновенье, как ей в голову пришел наконец идеальный вариант имени, автобус резко затормозил, в очередной раз стряхнув девушку с сидения, и кондуктор зычно провозгласил:
- Хогвартс!
Отвлёкшуюся Гермиону прибытие застало врасплох настолько, что она поспешно выскочила из автобуса, не догадавшись наложить на себя водоотталкивающие чары, а когда наконец об этом подумала, уже было поздно. Ночной Рыцарь скрылся из вида, обдав её напоследок грязью из-под колеса, а сверху лил холодный ливень, по мощности больше похожий на средней интенсивности душ. "Это тебе, голубушка, за самоуверенность и гордыньку, - ехидно прокомментировал внутренний голос. - Помнишь ещё, как тебе магглы под снегом казались жалкими и беспомощными? Ну вот и чем ты сейчас лучше?" Сцепив зубы, она прошла через ворота и зашагала к замку, поскальзываясь на мокрых каменных плитках, которыми была выложена дорожка. Чтобы не слушать больше издевательских реплик, Гермиона решила по дороге порепетировать употребление своего нового имени:
- Здравствуйте, меня зовут Джин Найтли. Да-да, в честь автобуса, именно так... Очень приятно, Джин.
Это имя ей дала мама. Она всегда была в их семье рациональным началом, уравновешивающим экстравагантного фантазёра-отца, который, ещё даже ничего не зная о необычных способностях дочери, наградил её странным именем, являвшимся поводом для насмешек всю её школьную жизнь - ту, что была до Хогвартса. Мама часто шутила, что в тот день, когда он торжественно объявил, что нарекает новорождённую дочку Гермионой, она хотела лишить его родительских прав. Но шутки шутками, а девушка не могла припомнить такого случая, чтобы мама обратилась к ней, используя её первое имя. Всегда только Джин. И она привыкла откликаться на два имени. Она никогда не задумывалась над этим раньше, но сейчас ей вдруг показалось, что возможно эта невинная игра - в папочкину Гермиону и мамочкину Джин - как-то расколола их семью на два лагеря с дочкой-перебежчицей посередине. Нет, конечно, несомненно родители любили друг друга, более того - они до сих пор были влюблены и не скрывали этого. Но вот Гермиона Джин всё время была между ними - словно канат для перетягивания. Втроём они представляли собой какое-то нестабильное соединение, всегда пытающееся распасться на пару и ещё одного лишнего. Чтобы угодить отцу, Гермиона во время каникул часами рассказывала ему о тайнах Хогвартского замка, о привидениях, о чарах, зельях и квиддиче, о кентаврах, единорогах и тысячах разных чудес, с которыми она сталкивалась в магическом мире, но мама никогда не участвовала в этих разговорах. Чтобы сделать приятное маме, Джин охотно строила планы об учёбе в Оксфорде, о свадьбе в церкви, украшенной цветами, со славным интеллигентным парнем, о маленьком уютном домике в пригороде, о врачебной или адвокатской практике, на худой конец - о собственном книжном магазинчике, а отец при этом закатывал глаза и иcподтишка подмигивал дочери. "Получается, мамочка, что я обманывала именно тебя. Потому что всё-таки я принадлежу этому миру, пусть приключения в нём иногда пугающи, но без них я стану непохожа на себя. Гарри недавно в отместку за "поствоенный синдром" откопал где-то термин "адреналиновый наркоман". Очень похоже, что я действительно адреналиновая наркоманка, иначе какого Мерлина я в самом деле поступила в Аврорскую Академию вместо того, чтобы идти в Оксфорд?"
С очередной вспышкой молнии, ударившей куда-то совсем рядом с замком, Джин ступила на гулкие плиты главного холла, аккуратно придержав за собой тяжёлые створки дверей. Оставляя мокрые следы, девушка пересекла холл и шагнула на центральную лестницу. Она успела преодолеть лишь пару ступеней, когда за спиной раздался настороженный голос:
- Куда это ты собрался, парень?
Развернувшись в прыжке, девушка перемахнула перила лестницы и приземлилась на пол, извлекая из чехла палочку. "Будь они прокляты, эти идиотские рефлексы", - мысленно ругнулась она, не обнаружив за спиной ничего угрожающего. Окликнувший её студент даже не пытался вытащить свою палочку, он просто стоял посреди холла, скрестив руки на груди, и по одной исходящей от него волне небрежной уверенности в себе и ленивого высокомерия можно было уверенно сказать, с кем её столкнула судьба в этот несчастливый вечер. "В чудовищно несчастливый вечер, - поправила она себя, прищуренными глазами сканируя фигуру юноши. - Ну, так и есть: светлые волосы, слизеринский галстук, значок старосты - такое ощущение, что я уже вернулась обратно, в своё время. Ну или почти в своё. Малфои - это такое персональное наказание, да?" Медленно выпрямившись, она с вызовом уставилась в холодные серые глаза, ото всей души желая их владельцу провалиться в свои подземелья, и желательно навсегда.

_____
* Фамилия Knightley и название автобуса The Knight Bus образованы от слова knight (рыцарь).

Глава 7.
Люциус по-настоящему ценил свою должность старосты. Разумеется, ему нравилось ощущение власти над остальными студентами, хотя из игр в факультетские баллы он вырос задолго до того, как получил заветный значок. Но главное преимущество его положения заключалось совсем в другом. Люциус любил ходить по замку после отбоя, чувствуя себя хозяином и хранителем всей этой спящей громады, словно бы гудящей от магических потоков. Иногда ему даже казалось, что его сознание проникает в сознание замка, сливается с ним, как будто Хогвартс был живым существом, мысли которого при желании можно было прочитать. Люциусу нравилось болтать с портретами и нравилось их почтительное, особое отношение, нравилось то, что он ориентировался в замке лучше некоторых преподавателей и наизусть знал "расписание" движущихся лестниц, нравилось, что домашние эльфы почему-то считают нужным согласовывать с ним студенческое меню... А ещё ему нравилось стоять за фигурным окном часовой башни, воображая, будто он готовится отбивать нападение. Если бы об этой игре узнал отец, он был бы жутко разочарован своим семнадцатилетним наследником, поэтому Люциус мог позволить своему воображению немного порезвиться только тогда, когда все в замке спали и не было свидетелей его ребяческому поведению.
Сегодня была идеальная ночь для военных игр: клубившуюся у подножия замкового холма тьму то и дело разрезали ветвистые молнии, высвечивая причудливые фигуры темных кустов и деревьев, которые легко можно было принять за подкрадывающихся врагов. Именно поэтому вначале юноша принял силуэт человека, шагающего от ворот к главному входу, за плод своего воображения. В самом деле, если бы кто-то из преподавателей ожидал гостей в такую погоду и в такое время, директору не составило бы труда открыть для них камин. А для непрошенного посетителя человек шагал слишком спокойно, как будто был совершенно уверен в своем праве. Когда очередная молния осветила таинственного гостя так ярко, что не осталось никаких сомнений в его реальности, Люциус поспешил вниз, чтобы встретить его внизу. Спустившись с башни, он постоял немного, наблюдая, как с ног до головы заляпанный грязью волшебник пересекает главный холл. Судя по небольшому росту, щуплости и неаккуратной короткой стрижке, пряди которой даже в мокром виде торчали во все стороны, это был подросток, но Люциус был готов поклясться, что никогда не видел его раньше. А у него была очень неплохая зрительная память и обширные знакомства в магической Британии. Когда посетитель начал подниматься по лестнице всё с той же раздражающей уверенностью, будто точно зная, куда он направляется, Люциус не выдержал и окликнул его:
- Куда это ты собрался, парень?
Реакция незнакомца оказалось совершенно неожиданной: он перепрыгнул через перила и укрылся в тени лестницы, направив палочку на Люциуса. Тот, словно примороженный, замер посреди Холла, совершенно не зная, что предпринять. "Что, Люци, когда на тебя нападают на самом деле - это уже не так весело, как понарошку, да? Ну давай, обороняй замок от неизвестного психопата, ты же это столько раз репетировал..." В этот момент парень выпрямился и опустил руку с палочкой, хотя волны напряжения, исходившие от него, стали едва ли не сильнее. Затем бледное лицо с резкими чертами исказилось в гримасе, полной презрения и досады. "Да кто он вообще такой, чтобы так на меня смотреть?!" - Люциус по-настоящему разозлился. Сделав ещё несколько шагов по направлению к парню, он холодно поинтересовался:
- Ты кто такой и куда направляешься?
В глазах незнакомца вспыхнули золотистые искры, словно у раздражённой кошки, и он тоже сделал шаг навстречу, попав в освещенное пространство лестничного колодца. "Девчонка?!" - Люциус недоверчиво тряхнул головой.
- Почему я должна давать тебе отчёт? - нагло поинтересовалась ведьма, смерив его ещё одним странным взглядом, в котором отчётливо читалось чувство, очень далёкое от почтения.
- Может быть потому, что я староста? - бесстрастно предположил Люциус. - И имею право интересоваться целью, с которой посторонние проникают в школу после отбоя, оставляя на полу лужи грязи, кстати, - с этими словами он вытащил палочку и двумя изящными движениями убрал с пола грязные следы и глину с её одежды.
- О, это очень интересный вопрос, - невозмутимо отреагировала она, но всё-таки слегка покраснела - не поймёшь, от смущения или от злости. - Возможно, тебя поставили в известность, что должность старосты подразумевает не только права, но и кое-какие обязанности? Например, ты мог бы проводить меня в кабинет директора, раз уж мы так удачно встретились.
И тут же, не дожидаясь, пока Люциус очнется от столбняка, вызванного её нахальством, девушка пожала плечами, как бы говоря "Нет - ну и не надо", и решительно двинулась к лестнице.
- Отлично, - процедил он сквозь зубы, догоняя её. - Пусть профессор Дамблдор разбирается с тобой сам.
Они молча начали подниматься по мраморным ступенькам, Люциус чуть впереди. Преодолев первый пролёт, он покосился на школьные часы, с гордостью отметив, что Слизерин по-прежнему находится в далёком отрыве от остальных факультетов, а учебный год уже почти закончился. Конечно, впереди ещё экзамены, но в этот период практически невозможно потерять сколько-нибудь значительное количество баллов - у студентов попросту не хватает времени на глупости, а у профессоров - сил на то, чтобы пристально следить за своими подопечными. "Хотя... Умудрился же в прошлом году выпускник Нотт попасться на самовольной отлучке в Хогсмид прямо во время ТРИТОНов. И ещё имел наглость, дыша перегаром в лицо бледной от ярости Макгонагалл, разглагольствовать о том, что всяк снимает стрессы по-своему: кто орёт по ночам на крыше библиотечного корпуса дуэтом с низлом Кеттльбёрна, а кто тихо и культурно... На счастье Нотта трансфигурацию он к тому времени уже сдал".
Люциус поймал себя на том, что на лице у него расцвела неудержимая улыбка, которую каждый раз вызывало это воспоминание, хотя из-за выходки Нотта они проиграли по баллам Равенкло, и поспешно изобразил прежнее выражение недовольства и скуки. Но один быстрый взгляд позволил ему убедиться, что незнакомка едва ли его замечала, так как была погружена в ещё большую задумчивость, чем он сам только что. Она дышала ровно и легко, как будто подъём по лестнице не требовал никаких усилий, а бледная рука касалась перил не для того, чтобы на них опираться, а словно гладила камень, отполированный сотнями тысяч ладоней. Этот жест очень не понравился Люциусу, он был каким-то слишком... да, собственническим, как будто случайная гостья имела право здороваться с его замком, как со старым другом. Он сам именно так приветствовал школу, возвращаясь с каникул.
- Сюда, - он свернул в коридор, который упирался в охраняемую каменной горгульей дверь директорского кабинета.
Девушка внезапно замедлила шаги, и на лице её появилось очень странное выражение - печали? страха? надежды? Она сделала ещё несколько шагов и остановилась совсем, повернувшись лицом к высокому стрельчатому окну, смотревшему на озеро. На короткое мгновенье она прислонилась лбом к стеклу, обхватив себя обеими руками, словно набиралась решимости. За окном полыхнула молния, осветив её профиль, и девушка отшатнулась назад, как будто выйдя из глубокого транса.
- Желаете осмотреть ещё какие-нибудь достопримечательности, мисс, или экскурсию по замку можно считать законченной? - осведомился Люциус, пытаясь за насмешкой спрятать растерянность. Он уже вовсе не был уверен, что действительно следует пропустить незнакомку в кабинет Дамблдора. А если она опасна? "В таком случае у директора гораздо больше шансов справиться с ней, чем у меня, разве не так?"
- Желаю осмотреть директорский кабинет, если в это время суток там не слишком много туристов, - в тон ему ответила ведьма, но как-то автоматически, без прежнего задора. Было похоже, что её мысли уже заняты чем-то другим и она едва обращает внимание на своего проводника.
- Марципановые фрукты, - наконец назвал пароль Люциус.
Горгулья полусонно покосилась на них, давая пройти на винтовую лестницу. Люциус пропустил девушку вперёд, а сам, в ожидании неприятностей крепко сжимая палочку, ступил следом. Незнакомка, очутившись перед дубовой дверью, сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и постучала. Но когда из-за двери почти сразу раздалось приглашение войти, она словно окаменела, судорожно сжав руки и закусив нижнюю губу. Помедлив секунду, Люциус отодвинул её с дороги плечом и шагнул за дверь. Дамблдор сидел за столом, разбирая какие-то бумаги.
- Чем обязан, мистер Малфой? - спросил он, не прерывая своего занятия.
- В замке гостья, сэр. Она сказала, что хочет поговорить с вами, - Люциус обернулся на дверь.
- Что ж, пусть заходит, - распорядился Дамблдор и наконец поднял голову, сверкнув очками.
Девушка переступила порог кабинета и уставилась на директора так, будто он был Санта-Клаусом, или словно она собирается сделать ему предложение руки и сердца. Полминуты в комнате царила полная тишина и неподвижность, а затем Дамблдор тяжело вздохнул и убрал свои документы, освобождая стол.
- Мисс, я уверен, что вы не откажетесь от чая? И позвольте... - он взмахнул рукой, направляя неё высушивающее заклинание, которым Люциус не озаботился, когда очищал её одежду. - Садитесь ближе к огню.
- Спасибо, сэр, - наконец выдавила она и послушно уселась в указанное кресло напротив камина.
- Спасибо, мистер Малфой, я думаю, вам самое время вернуться к себе, чтобы не проспать завтрак. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, сэр, - ровным голосом ответил Люциус, в душе кипя от ярости. Его ещё никогда и ниоткуда не выставляли настолько неприкрыто. А маленькая нахалка даже не удосужилась поблагодарить его за помощь! - Мисс... - он коротко кивнул девушке, которая так и не обернулась, то ли погруженная в свои мысли, то ли завороженная игрой пламени, и вышел за дверь.

Дата добавления: 2015-11-04