Автор: шахматная лошадка 11 страница

***

Люциус не знал, с чего всё началось. Когда он, Тео и Филипп вернулись с лекции по маггловедению, ссора в общей гостиной уже набирала обороты. Найтли, вопреки своей вечной привычке забиваться в дальний угол, стояла посреди комнаты, скрестив руки на груди, и от внимания Люциуса не ускользнуло то, что её правая рука скрывалась в левом рукаве - там, где были прикреплены ножны с палочкой. Она была бледнее, чем обычно, губы кривились в гримасе отвращения, а глаза были опасно сощурены. Белла, стоявшая напротив, у камина, наоборот раскраснелась от гнева и злости. Чуть поотдаль сидели остальные старшекурсники, с любопытством наблюдая за развитием событий, среди них невозмутимый Уолден и брезгливо наморщившая носик Цисси.
- Если вам нечем больше гордиться, кроме безупречности собственной родословной, которая даже не является вашей заслугой, то вас впору пожалеть, - говорила Найтли ядовитым голосом. - Потому что чистокровность сама по себе не стоит ничего. Я бы не променяла на неё право любить того, кто этого достоин, дружить с теми, кого уважаю, делать то, что считаю правильным.
Конечно, Найтли этого не знала, но она только что нанесла Белле удар ниже пояса. Право распоряжаться собственной судьбой - это то, чем они все платили за своё высокое положение в магическом обществе, за поддержание фамильной чести, за сохранение древних традиций. Но Белле, пожалуй, пришлось платить больше остальных, поэтому было жестоко бросать ей в лицо декларацию свободы теперь, когда она на самом деле не имела никакого выбора. А если правдивы слухи о Нерушимой клятве, которую дал Цигнус Блэк, то она не имела его с самого начала. Но Белла, бессменный лидер и заводила в их маленькой компании, просто органически не могла исполнять роль беспомощной жертвы чужих решений. Только самые близкие, к числу которых Люциус себя относил, знали, как она ломала себя весь прошлый год, когда стало очевидно, что избежать замужества, организованного отцом, не удастся. И в конце концов преуспела в этом, убедив себя, что выходит за Лестрейнджа добровольно. При этом единственная причина, которую она смогла придумать - древний и знатный род жениха - превратилась для неё в идею-фикс. Теперь скорее небо рухнуло бы на землю, чем Белла призналась, что не считает безупречность родословной самым главным в жизни - иначе вся её защита разлетелась бы, как карточный домик, лишившись последнего аргумента. Вдобавок своевременное знакомство с Лордом, который считал, что магические знания должны быть привилегией, доступной лишь элите, благородным семьям, сохранившим букву и дух древних традиций, оказало на неё огромное влияние. Так что на всём Слизерине Найтли не могла найти более неподходящего человека, чтобы заявить ему, что "чистокровность ничего не стоит".
- Что же ты, в таком случае, здесь делаешь? - подала голос Цисси, пока её сестра, задохнувшись от ярости, подыскивала слова.
- Сама удивляюсь, - пожала плечами Найтли, видно тоже доведённая до края, - что я вообще забыла среди...
Она прервалась на полуслове, но к этому моменту уже было сказано достаточно, чтобы причинить непоправимый вред. Теперь стена отчуждения, окружавшая новенькую, стала буквально ощутимой - как будто её отгородило полупрозрачным ледяным стеклом. Сейчас Найтли выглядела побеждённой. Она явно осталась при своём мнении, но очень и очень сожалела о последних словах. Это стало особенно заметно, когда её растерянный взгляд упал на Тео, застывшую на пороге гостиной с каменным лицом. Найтли даже сделала шаг по направлению к ней, забыв про оставленную за спиной Беллу, и на лице её появилось выражение раскаяния, но Тео равнодушно прошла мимо, игнорируя очевидную попытку девушки заговорить с ней. Следом за Тео к камину направился Паркинсон.
Найтли подняла голову и встретилась глазами с Люциусом, и он внезапно ощутил болезненный укол сочувствия. При всём своём отвратительном характере и непонятных претензиях, при всех попытках быть гордой и независимой, она была всего лишь одинокой девчонкой, недавно потерявшей семью и привычный образ жизни, вынужденной жить среди чужих людей, подстраиваться под новые обстоятельства... Он видел, какой измученной она возвращается в подземелья вечером, после работы в больничном крыле, как она сосредоточена на занятиях, выполняя задания профессоров так, будто от этого зависит её жизнь. Найтли совершенно явно пыталась измотать себя учёбой и работой, чтобы не оставалось места для печальных мыслей. Может быть она и не нуждалась в дружбе, по крайней мере в дружбе со слизеринцами, но бойкот собственного факультета ей было не выдержать - и без того слишком много обрушилось на её плечи. И сейчас Люциус читал в её лице боль, страх и бесконечное одиночество.
Это было самое подходящее время, чтобы сделать следующий шаг по приручению Найтли - в таком состоянии она была бы благодарна любому, кто подставил бы ей плечо. Но Люциус не собирался рисковать своей репутацией на факультете, а заговорить с девушкой сейчас - после того, как она практически оскорбила их всех, если не словами, то интонацией, не оставлявшей большого простора для толкования - означало поставить под угрозу всё, чего он достиг за предыдущие шесть лет в Хогвартсе. К тому же ей надо было извлечь урок из сегодняшнего вечера - всегда держать свои эмоции под контролем. Скажи Найтли те же самые слова холодным и спокойным тоном, и они прозвучали бы как издевательский ответ, адекватный дурацкому вопросу Цисси. Но она была слишком искренна, слишком явно говорила именно то, что думала, а этого мстительные слизеринцы простить не могли.
Взвесив все за и против, Люциус отвёл взгляд от растроенной девушки и присоединился к сидящим на диване. Найтли, не задерживаясь больше ни на секунду, выскользнула из гостиной в коридор.

***

"Будь проклят Сириус с его длинным языком!" - досадовала Джин, направляясь в больничное крыло. Конечно, уговорить Поппи снова открыть для неё гостевые комнаты нечего и пытаться - тогда Дамблдор сразу узнает о её проблемах с собственным факультетом, но зато можно было закрыться в лаборатории и доварить наконец гемостатик, недостающие игредиенты для которого прибыли только сегодня. О том, чтобы вернуться на ночь в подземелья, не хотелось даже думать. На этот раз она слишком далеко зашла, чтобы слизеринцы так просто забыли её сегодняшнее выступление.
Однако было совершенным ребячеством обвинять в этом Сириуса. То, что он, впечатлённый её небольшой лекцией о методе Кохера, по которому Джин вправляла плечо Петтигрю, процитировал её в очередном споре с кузинами, следовало ожидать. Мальчик совсем недавно сделал непростой выбор и теперь оказался на факультете, который самим своим существованием попирал основы мировосприятия, заложенные в него благородным семейством Блэков вообще и чокнутой мамашей в частности. Естественно, что он, открывая для себя мир, в котором слово "маггл" не является ругательством, в первую очередь пытался убедить себя самого, что этот выбор не был ошибочным. Поэтому слова Джин о том, что не всё на свете можно поправить с помощью магии и что иногда там, где волшебство не помогает, замечательно работают маггловские методы, упали в благодатную почву. И конечно же при первой возможности Сириус выложил этот аргумент, когда Беллатрис и Нарцисса снова попытались наставить его на путь истинный. По крайней мере Джин предположила, что всё было именно так, когда сёстры Блэк пришли к ней за объяснениями.
Разговор, сразу начавшийся на повышенных тонах с вопроса, какого Мерлина Джин забивает голову подрастающему поколению всякой ерундой, привлёк внимание всего факультета. И как бы ей ни хотелось высказать Беллатрис, что она думает о магглофобии и прочем чистокровном шовинизме, надо было сдерживаться! Несмотря ни на что, Джин не имела права срываться, тем более, что в результате она настроила против себя всех слизеринцев, многие из которых даже не слышали начала спора. Особенно было обидно, что среди них оказалась Тео, с которой за последнюю неделю она почти сдружилась. Тео, на поддержку которой можно было бы рассчитывать, не выскажись Джин так резко о собственном факультете. Теперь не имело смысла объяснять и доказывать, что её нелестное мнение касалось совершенно конкретных слизеринцев - хотя бы потому, что она всё равно не могла озвучить причины, по которым она так их ненавидела.
Счастливо избежав встречи с Поппи, которой она тоже не хотела бы рассказывать о своих неприятностях, Джин пробралась в лабораторию, где под Стазисом ждала основа для гемостатического зелья, в которую оставалось добавить только кору мечелистника. "Есть и плюсы во всей этой паршивой истории", - попыталась утешить себя девушка. С несколькими сложными зельями действительно надо было закончить до того, как комета Вайсала начнёт удаляться от Солнца, ослабляя эффективность минеральных компонентов. Поэтому ссора со слизеринцами должна была пойти на пользу её обязанностям в больничном крыле, так как теперь ей всё равно некуда было податься.
"Да будет так", - вздохнула Джин, по-пиратски повязывая на голову платок, служивший для защиты волос от вредных испарений. Она купила его в том магазинчике маггловской одежды напротив Дырявого Котла - на замену своей любимой бандане, в которой девушка проходила остаток войны и которая приобрела бешеную известность, благодаря растиражированной колдографии Золотого Трио, сделанной в Черногории, во время краткого отдыха между двумя рейдами. Бандана была подарком Рона, который тот купил в Игало и преподнёс подруге с пожеланием удачи в бою, что вызвало у друзей десятиминутный приступ истерического смеха. Прельстившийся огненно-красной расцветкой материи Рон совершенно не задумался о символике, которой она была изрисована. Ему, как и прессе магического мира, которая щедро награждала девушку всякими пафосными прозвищами вроде "гриффиндорской валькирии" или "разящей львицы", было неизвестно значение маггловского пацифика. Отсмеявшись, Гарри предложил наполнить старый образ новым содержанием, и его циничная шутка успешно претворилась в жизнь. Изображение Героини Войны в пацифистской бандане над фьордом Бока Которска, всегда сопровождавшееся какими-то воинственными лозунгами, снискало в магическом мире популярность не меньшую, чем фотография Че у магглов.
Усевшись на свой любимый табурет, Джин начала растирать мечелистник, орудуя пестиком с таким остервенением, как будто на дне ступки находился весь цвет слизеринского факультета. "И это только заканчивается вторая неделя учебного года! - мрачно прокомментировал внутренний голос. - На что ты вообще рассчитываешь..."

***

Зелье тихонько булькало в котле, нагоняя на Джин неудержимую дремоту. За все выходные она так и не нашла возможности нормально прилечь. Всё её тело ломило, а в глаза будто насыпали песку. Девушка сидела, облокотившись на лабораторный стол и подпирая ладонью тяжёлую голову, и жалела себя. В том разбитом состоянии, в котором она сейчас находилась, все её гордость и решимость перестали иметь значение, и единственной мыслью, безостановочно стучавшей в висок, было "спать... спать! СПАТЬ!!!"
Дверь лаборатории бесшумно отворилась, и внутрь вошёл Люциус Малфой собственной персоной, серьёзный и встревоженный, как никогда.
- Найтли, нужно срочно выбираться отсюда! - зашипел он, едва она поднялась ему навстречу со своего табурета. - Идём со мной.
Его жёсткие пальцы обвились вокруг её запястья, и Джин, едва поспевая, зашагала за ним следом. Коридоры замка были в дыму, портреты, мимо которых они торопились, беспокойно перешёптывались, умоляюще глядя на них, но Малфой не замедлил шага. Вскоре девушка поняла, что они поднимаются на Западную башню, и в этот момент он отпустил её руку и скрылся за тяжёлой металлической дверью, закрывавшей выход на верхнюю площадку. Ту самую, с которой они с Гарри наблюдали за побегом Сириуса и Клювокрыла. Когда Джин выбралась на зубчатую стену башни, Малфой уже парил в воздухе.
- Как ты это делаешь? - закричала она, но бушующий на высоте ветер отнёс её голос в сторону. Малфой грациозно изогнулся в воздухе, приблизив к ней лицо. - Ты умеешь летать? - проорала Джин практически ему в ухо.
- Это же фестрал, Найтли! - он так скривился, что это несомненно заменяло непроизнесённые, но повисшие в воздухе слова "глупая грязнокровка".
Джин разозлилась.
- Я знаю, как выглядят фестралы! Я видела достаточно смертей!
- Ничего ты ещё не видела, - его голос прозвучал как-то грустно. - Но это неважно. Нам пора. Тебя уже ждут в Министерстве! - с этими словами он протянул ей руку, помогая взобраться на тощую спину невидимого животного.
Джин в ужасе уцепилась за Малфоя, против своей воли глядя, как уменьшаются под их ногами замок, озеро, лес... Наконец они поднялись выше слоя облаков, и над ними раскинулось звёздное небо. Малфой держал курс прямо на комету, тускло мерцающую над горизонтом. Её сияние с каждой секундой становилось всё ярче и ярче, пока серебристо-голубой свет не хлынул им навстречу сплошным потоком, заставляя зажмуриться, чтобы уберечь глаза.
- Малфой, это же луна! - закричала Джин в панике. - Это не комета, а луна! - Он лишь равнодушно пожал плечами, пришпоривая фестрала. - Малфой, пожалуйста, давай вернёмся! Мне обязательно надо в Хогвартс, прямо сейчас! Ты слышишь меня, Малфой?!
Она в отчаянии начала трясти его за плечи, потом попыталась перехватить поводья, но они выскальзывали у неё сквозь пальцы.
- В Хогвартс? - он обернулся, хлестнув ей по лицу распущенными волосами. Когда они успели так отрасти? - Хогвартс уже давно сгорел. Я же говорил тебе, что оттуда надо бежать. Пожар начался в твоей лаборатории. Потому что нельзя было нарушать комендантский час.
- Да что ты такое говоришь?! - она вновь стала яростно трясти его. - Немедленно верни меня обратно!
Не сказав больше ни слова Малфой развернул фестрала и резко повёл его на снижение. Настолько резко, что Джин едва не кувыркнулась через голову. Земля стремительно приближалась, и девушка крепко зажмурилась, а когда наконец открыла глаза, она стояла одна, в десятке ярдов от Дракучей Ивы. Агрессивное дерево немедленно встрепенулось и вслепую нанесло первый удар. Джин увернулась от колючей плети, перекатившись по земле. Теперь она находилась в "мёртвой зоне" у самого ствола, куда Ива не доставала своими ветками. Но не успела девушка отдышаться, как за её спиной послышалось рычание. Из лаза под корнями появился наполовину трансформировавшийся Люпин и, нажав на корень, останавливающий движение Ивы, одним прыжком оказался перед ней.
- Профессор, - нерешительно окликнула его Джин, но Люпин ответил ей глухим утробным ворчанием. Шерсть на его загривке вздыбилась, и лицо, которое только что ещё было человеческим, начало превращаться в оскаленную морду. - Ремус! Это я - Гермиона...
Люпин издал ещё один рык и бросился на неё, нанося сокрушительный удар тяжёлой лапой. Девушка еле увернулась, и когти вспороли кору дерева перед самым её носом.
- Ремус! - она попыталась отползти от него, но зацепилась за какой-то сучок. - Ремус, это не я убила Тонкс! Честное слово, я не виновата!!! Я не с ними!
Она закрыла руками лицо, сжавшись в ожидании удара, и думала только о том, как будет мучаться бедный Люпин, когда утром узнает... Слёзы лились ручьём по её щекам, и вкус солёной влаги был первым реальным ощущением, пришедшим к ней при пробуждении. Вторым был нетерпеливый стук в дверь.
- Джин, - послышался из коридора голос Поппи. - Джин, открой!
Еле разлепив мокрые ресницы и ещё толком не проснувшись, девушка неловко сползла с табурета, который тут же с шумом опрокинулся. "У них что-то случилось!" - в панике подумала Джин и кинулась к двери.
- Мерлин Великий, что это с тобой?! - всплеснула руками Поппи, с тревогой вглядываясь в её залитое слезами, опухшее от недосыпа лицо. - Тут к тебе пришли...
Неуверенно оглянувшись через плечо, она всё же посторонилась, давая дорогу последнему человеку в Хогвартсе, которого бы Джин сейчас хотела видеть.
- Ты что это тут ревёшь, Найтли? - насмешливо поинтересовался Малфой, заметив её жалкое состояние.
- Готовила перцовое зелье, - буркнула Джин, попытавшись закрыть дверь у него перед носом, но он оказался проворнее, успев поставить в проём ногу, и, отодвинув девушку, по-хозяйски вошёл в лабораторию.
- Да-а-а? - его тон стал откровенно издевательским. - Странно, но перцовым зельем тут и не пахнет. Больше всего похоже на противоожоговую пасту. Которую, кстати, - он ещё раз принюхался, почти что засунув голову в котёл, - как раз пора снимать с огня.
- Что тебе надо, Малфой? - страдальчески скривилась Джин, взмахом палочки погасив под котлом пламя. Поппи, до сих пор так и стоявшая на пороге, вопросительно подняла бровь, и Джин кивнула ей, что всё в порядке. Покачав головой, медсестра удалилась, а девушка вновь обернулась к незванному гостю, инспектировавшему её полки. - Зачем ты сюда явился?
Малфой посмотрел на неё со своей фирменной ухмылкой. Видно, что всё происходящее его здорово забавляло.
- Вообще-то я пришёл за тобой, - ответил он и склонил голову к плечу, разглядывая её, будто какое-то экзотическое насекомое. - Судя по всему, у тебя какая-то собственная традиция - опаздывать на практикум по астрономии...
- Практикум? - тупо переспросила Джин и потёрла виски, пытаясь обрести чувство реальности.
- Ну да. Ты, надеюсь, не забыла, что его перенесли на сегодняшнюю ночь?
- Уже воскресенье? Ах, да...
- Ну ты даёшь, Найтли! - чтобы не видеть больше усмешки в его стальных глазах, Джин отвернулась к мойке и, подставив ладони под ледяную воду, щедро плеснула себе в лицо. - Надо пожёстче контролировать, что ты тут себе варишь... Ладно, нет времени на разговоры, сегодня опаздывать нельзя. Синистра хочет, чтобы мы провели практикум для первокурсников. Наши и Гриффиндор.
"Эти выходные не могли закончиться хуже", - мысленно простонала она, приглаживая мокрыми ладонями непослушные пряди.
- Интересно, он нарочно их стравливает? - пробормотала Джин себе под нос. Но Малфой услышал.
- Кто - он и кого - их? - полюбопытствовал он, беря её под локоть и выводя из лаборатории.
- Директор, - автоматически ответила она, но тут же спохватилась: - Не бери в голову, Малфой.
- Как скажешь, Найтли, - ухмыльнулся он и потянул её по коридору, совсем как в недавнем кошмаре. Тяжело вздохнув, Джин подчинилась. В конце концов, с недавних пор вся её жизнь представляла собой один сплошной кошмар.

Глава 16.
- Я же говорила - они классные ребята, - шепнула Андромеда, легонько пихая Джин в бок.
Живописная группа, состоящая в основном из хаффлпаффских старшекурсников, расположилась у корней огромного дуба, который рос на пологом склоне недалеко от озера. Джин, привалившись к стволу и запрокинув голову, с наслаждением подставляла лицо золотым лучикам, пробивавшимся сквозь слегка прореженную листопадами крону.
- Весёлые, - согласилась она, не поворачивая головы. Андромеда наверняка рада была бы услышать более развёрнутый ответ с более конкретными комплиментами своим друзьям, но Джин не собиралась продолжать.
На самом деле ей было ужасно обидно. Но злиться, кроме себя, было не на кого. Она сама, сама выбрала Слизерин. И сама же сделала своё существование там невыносимым. А также попутно поставила крест на затее сблизиться со Снейпом, ибо даже первокурсники очень быстро уяснили, что она является парией на факультете. Но особенно обидно стало именно после знакомства с хаффлпаффцами. Кто бы мог подумать, что в начале 70-х вовсе не Гриффиндор был гнездом вольнодумства и задорного бунтарского духа? Сейчас её любимый факультет являлся точно таким же заповедником чистой крови, каким был и Слизерин. Из всего гриффиндорского пополнения этого года магглорождённой была только Лили Эванс. На курсах Алисы и Фабза вообще не было ни одного нечистокровного студента. Впрочем, соперничества со Слизерином это не отменяло, видимо корни антагонизма лежали глубоко в веках.
И всё же это противостояние нельзя было и близко сравнить с тем, что приходилось выдерживать Хаффлпаффу, на котором училось добрых пять шестых всех магглорождённых студентов Хогвартса. В такой атмосфере у ребят был только один выход - стать тем, чем они стали: дружной стаей насмешливых и язвительных бунтарей, размахивающих своей магглорождённостью, словно флагом. В неучебное время они принципиально ходили в маггловской одежде, демонстративно предпочитали футбольный мяч квоффлу, взапой читали и передавали друг другу привезённые из дома книги и взахлёб спорили о кинематографе, рок-н-ролле и Вьетнамской войне. Живым воплощением свободолюбивого духа своего факультета являлась сама молодая Помона Спраут, точно сошедшая с кадров кинохроники Вудстока - длинные цветастые юбки, распущенные волосы цвета осенних листьев, звенящие браслеты на загорелом запястье... Определённо стоило попасть в прошлое хотя бы только затем, чтобы увидеть её такой. И выбирай Джин факультет сейчас - она бы без лишних раздумий предпочла быть среди этой пёстрой, весёлой, сплочённой компании и под началом молодого, задорного, неравнодушного декана.
Впрочем, Хаффлпафф и так очень скоро принял Джин за свою. Отчасти это произошло потому, что слизеринцы довольно откровенно её бойкотировали, всячески подчёркивая её статус чужой среди своих, отчасти - благодаря протекции Андромеды, которая даже после выпуска Тэда продолжала поддерживать тёплые отношения с его друзьями. Но настоящее доверие Джин заслужила, когда однажды подсела к компании, поющей под гитару. Слизеринка в футболке с портретом Команданте, с удовольствием распевающая Let it Be, Light my Fire и колыбельную Магдалины, конечно, не поломала стереотипов, зато сама стала исключением из правил и полноправным членом компании хаффлпаффских старшекурсников. Но когда наступало время отбоя и ей приходилось возвращаться в негостеприимные подземелья, контраст между своими по духу и своими по букве закона был просто сокрушительным. Настолько, что Джин даже начало казаться, что лучше бы ей не заводить себе друзей вообще, чем каждый день убеждаться, какую огромную глупость она совершила во время Сортировки.
Зато когда удавалось об этом не задумываться, она получала огромное удовольствие от общения с хаффлпаффцами и от долгих прогулок за стенами замка. Сейчас учёба уже не поглощала её целиком, как это было раньше, но даже зубрить и то было приятнее на свежем воздухе, тут Фабз был совершенно прав. А когда накатывала ленивая нега, можно было отложить книгу в сторону и пялиться в высокое густо-синее небо, постепенно двигаясь взглядом вниз, к линии горизонта, изломанной дальними скалами на том берегу озера, к кромке Запретного леса и обратно - вверх по склону, по дорожке, стиснутой седыми валунами, к замку и мимо него - к холму, на котором хогвартская мелюзга дразнила Дракучую Иву...
- Что там такое? - Андромеда обеспокоенно приподнялась со своего места.
- Что-то случилось, - констатировал очевидное Фабиан. - Пойдём глянем...
Он вскочил на ноги раньше, чем договорил последнюю фразу, потому что по отчаянным воплям первокурсников сразу стало понятно, что дело серьёзное.
- Смотрите! - ахнула Мэгги, староста седьмого курса, показывая пальцем на Иву.
Тут же вся компания, побросав книжки, мячи и гитару, сорвалась с места. В ворохе листвы под скрюченным стволом ярко желтела курточка лежащего навзничь мальчишки. Ива же остервенело лупила слепыми ветвями по земле, не подпуская его растерявшихся товарищей ближе.
"Хвала Майлдфеверу!" - промелькнуло в голове у Джин, когда она взобралась на склон, оставив далеко позади остальных бегущих. Её благодарность фанатичному инструктору была совершенно искренней, потому что сейчас очень важно было оказаться на месте раньше всех. И вытащить парня из-под Ивы, пока туда не сунулся кто-нибудь по-гриффиндорски храбрый или по-хаффлпаффски верный. А также совершенно не имеющий аврорской подготовки и незнакомый с повадками агрессивного дерева.
- Назад! - страшным голосом заорала она на первокурсников, толпившихся у периметра опасной зоны и явно собиравшихся кинуться на помощь пострадавшему.
- Но там же Дейви! - возмущённо пискнул особо ретивый "спаситель", пойманный за рубашку в последний момент.
- А ну все отсюда бегом! - зарычала Джин. - И приведите мадам По... мадам Дюваль!
Часть ребят послушно помчалось в сторону больничного крыла, но некоторые остались, поэтому нечего было и думать о том, чтобы у них на глазах остановить движение Ивы. В остальном же действия Джин точь-в-точь повторяли тот сон, закончившийся встречей с Ремусом. Прыжок, перекат, краткая передышка у самого ствола - и яростный рывок к неподвижному мальчишке, пригнуться под несущуюся навстречу увесистую ветку, напоминающую сжатый кулак, схватить пострадавшего за шиворот и волоком - тут уж не до правильной транспортировки! - и беги-беги-беги, курсант Грейнджер, какого гиппогрифа бабы…
- Джин! Джин, ты как?!
Реальность возвращалась вместе с тем, как приходило в норму дыхание.
- Не тряси меня, Фабз, я в порядке, - она высвободилась из его цепкой хватки и решительно растолкала столпившихся вокруг пострадавшего. - Пустите.
Мальчик получил удар в лицо какой-то шипастой веткой - через всю левую сторону, от линии волос до подбородка тянулся глубокий рваный порез. Был бы шип, нанёсший эту рану, длиннее на пару сантиметров - и он бы точно лишился глаза.
- Дейви умер? - потрясённо прошептал тот самый мальчишка, которому она помешала кинуться на помощь.
- Жив твой Дейви, дышит, - проворчала Джин, вытаскивая палочку. Где-то за спинами ребят облегчённо разрыдалась Мэгги. - Но сотрясение мозга у него нешуточное. Если только там есть мозги. Как и у вас у всех, кстати...
Она не стала отчитывать ребят дальше. "Сами мы хороши, - думала Джин, очищая рану заклинанием. - Расселись на солнышке, гитара, шуточки... Сразу надо было мелких взять за шиворот и запретить им соваться к Иве. Старшие товарищи, тоже мне!" Наколдовав на Дейви Мобиликорпус, она двинулась с ним к больничному крылу. Навстречу им уже бежала белая как мел Поппи, окружённая стайкой гонцов.
- Всё нормально, все живы, - сразу поспешила успокоить подругу Джин. - Рану сращивать придётся, ну и сотрясение у него, естественно.
- Этим должно было кончиться, - сокрушённо покачала головой Поппи, принимая у неё пострадавшего. - Сколько раз Хагрид их гонял от этого проклятого дерева - а всё без толку. Но теперь-то, надеюсь... Ты-то как?
- Я в порядке. Теперь весь вечер буду варить для Дейви микстуру. Так что чаепитие придётся отменить.
- Ни за что! - возмутилась Поппи. - Что за день рожденья без праздничного пирога?! Я тебе в лабораторию принесу, если что, так и знай...
- И ты молчала! - раздался возмущённый голос Фабиана у Джин за спиной. - Тоже мне, друг.
- Фабз, да я вообще не праздную никогда...
- И правильно! - перебил он её на полуслове. - Наступающая старость - это вовсе не причина веселиться. Подумай только, что тебя ожидает: зубы начнут выпадать, волосы редеть, руки-ноги перестанут тебя слушаться... а морщины! Нет, отмечать тут определённо нечего. Но это ещё не значит, что надо и нас лишать повода для праздника. Вот это я называю чистым эгоизмом...
Вовремя сообразив, что этот фонтан красноречия неиссякаем, Джин махнула рукой и побежала догонять Поппи.

***

"Прошла целая неделя, а прогресса так и не наметилось", - констатировал Люциус с досадой. В его власти было заставить Найтли вернуться в подземелья, и он не преминул воспользоваться полномочиями старосты, когда стало понятно, что упрямства новенькой хватит, чтобы ночевать в этой её дурацкой лаборатории до самого выпуска. После астрономического практикума он пригрозил ей, что расскажет директору о её ночёвках вне общежития, после чего Найтли сдалась без боя. Но помирить с факультетом... Эта задача была совершенно невыполнимой. Во многом потому, что над девушкой взяли шефство Кэдоган с невыносимым Прюэттом и всю последнюю неделю везде таскали её за собой. И ладно бы развлекали её сами - так нет, обязательно было перезнакомить со всеми своими магглорождёнными дружками... Хорошо хоть совместных занятий у Слизерина с Хаффлпаффом не было, а то Найтли вообще проводила бы целые дни в этой компании.
- Внимание, Хогвартс! - усиленный Сонорусом голос директора прервал его размышления. - У меня важное объявление. В связи с несчастным случаем, произошедшим сегодня с учеником Хаффлпаффа Дейвом Гадженом, всем учащимся запрещается приближаться к Дракучей Иве ближе чем на сто шагов. Нарушители будут...
- А что случилось-то? - громким шёпотом поинтересовался через весь стол Паркинсон.
- Первокурсник один пострадал, - пояснила Тео. - Игра у них какая-то дурацкая была с Дракучей Ивой - на спор ствола коснуться или вроде того, мелкие там целыми днями крутились. Ну вот и... Ещё бы немного - и насмерть. Нас сегодня в связи с этим вызывают на собрание, слышишь меня, Люц?
- Погоди, - пока Тео щебетала, слово взяла Спраут. - О чём она говорит?
-...пятьдесят баллов Слизерину!
В кои-то веки при награждении Слизерина баллами взорвались аплодисментами три других факультета. Обычно слизеринцам приходилось поздравлять себя самостоятельно, но в этот раз их стол наоборот безмолвствовал, если не считать нескольких жидких хлопков в исполнении тех, кто, как и Люциус, не расслышал начала речи Спраут.
- Ну спасибо тебе, - прошипела Цисси, обращаясь к Найтли, которая невозмутимо продолжала есть, не поднимая глаз от тарелки. - Такого позора мы пока ещё не видели. Баллы Слизерину за спасение грязнокровки!
- Точно, - ядовито ответила она, - пусть бы ребёнку голову разможжило чокнутое дерево.
- Да, пусть! - истерично взвизгнула Цисси, игнорируя попытки Люциуса её успокоить.
Начинающаяся ссора немедленно привлёкла внимание преподавательского стола, и кто знает, чем бы всё закончилось, но в этот момент на стол прямо перед тарелкой Найтли упал вопиллер, сложенный из красной и золотистой обёрточной бумаги.
- Джин, старушка! - едва развернувшись, радостно заорал он голосом Прюэтта. - Несмотря на то, что ты собиралась зажать именинный пирог... Фабз, прекрати! - вопиллер перебил сам себя укоризненным девичьим голосом. - Джин! Поздравляем тебя… хоть ты и редкая зануда и всезнайка... Фабз! Но ведь так и есть! С восемнадцатилетием тебя! Желаем…ПИРОГА!!! Фабиан Прюэтт, веди себя прилично!!! Это вопиллер, Кэдоган, он должен вопить, и вообще не лезь, моя была идея! Фабз, сейчас время заклинания кончится, и мы не успеем… Три-четыре: ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ!!! Будь сча…
Вопиллер взорвался феерверком из золотистых блёсток, которые медленно осыпались в тарелки ближайших соседей Найтли по столу. И наступило гробовое молчание. Спустя несколько мгновений по Большому залу вновь прокатилась волна аплодисментов и поздравительных возгласов, особенно усердствовали Гриффиндор и Хаффлпафф.
А Найтли улыбалась. Люциус специально повернулся, чтобы видеть её лицо. Улыбалась так, словно этот жалкий вопиллер был невесть каким драгоценным подарком. Словно не было в её жизни никаких бойкотов, никакой нищеты, никакого сиротства. Секунда - и эта улыбка погасла, сменившись непонятным выражением, которое он не успел разгадать, потому что она стремительно поднялась из-за стола и, сказав что-то медсестре, вышла из зала.
- А мне понравилось... - вдруг ни с того ни с сего протянула Гвендолин.
- Что - блёстки? - насмешливо поинтересовался Снейп, скорчив неописуемую гримасу.
- И не блёстки вовсе, - ответила она ему снисходительным тоном. - А как она уворачивалась от Ивы - туда... сюда... а потом фьюить! - Гвен изобразила над столом сложную траекторию, едва не опрокинув свой стакан в тарелку Тео. - Я сама там была!
- Ты что же - тоже играла? - возмущённо воскликнула ответственная за первокурсников Цисси.
- Ха! - наглая девчонка гордо задрала нос. - Эту игру придумала я!

Дата добавления: 2015-11-04