- Или предположим, я скажу, что был зашифрованным агентом Аль-Каиды и планировал его убить – бух, прямо в голову. Что из этого?
- Лейтенант Барбара, то есть полковник Барбара, вы уже достаточно сказали…
Барби так не считал.
- Сможет ли он прислать ФБР, чтобы меня схватили? Секретную службу? Бесовскую Красную армию? Нет, сэр. Он ничего не сможет.
- У нас есть планы, как это изменить, я вам уже объяснял, – голос Кокса потерял расслабленные, снисходительные нотки. Теперь просто один старый воин насыпал другому.
- Ну, если это сработает, прошу, присылайте кого-то из любого федерального агентства, пусть меня арестуют. Но пока мы остаемся отрезанными, кто здесь меня захочет слушаться? Вбейте себе это в голо-ву: этот город отрезан. Не только от Америки, а от целого мира. Мы здесь ничего с этим не способны сде-лать, и вы со своей стороны тоже.
Кокс заговорил успокоительно:
- Дружище, мы стараемся вам помочь.
- Вот вы так говорите, и я вам почти верю. А кто еще поверит? Когда люди видят, какого сорта услуги они получают за свои налоги, видят солдат, которые стоят к ним спинами. Это весьма убедительный до-вод.
- Что-то многовато вы говорите как для того, кто уже сказал «нет».
- Я не говорю «нет». Но только что я лишь чудом избежал очередного ареста, и объявлять себя ко-мендантом сейчас не даст никакой пользы.
- Да, наверное, мне нужно самому позвонить по телефону первому выборному… так, где здесь его имя… Сендерсу… и сообщить ему…
- Именно это я и имел в виду, говоря, что у вас ошибочные представления. Здесь, сейчас то же са-мое, что было в Ираке, только и различия, что теперь вы не полевой офицер, а сидите в Вашингтоне и стали таким же бестолковым, как остальные из тех кабинетных солдат. Слушайте сюда: частичные раз-ведданные – это хуже, чем совсем никаких.
- Неполное знание – опасная вещь, – задумчиво произнесла Джулия.
- Если не Сендерс, тогда кто?
- Джеймс Ренни. Второй выборный. Он здесь альфа-хряк.
Наступила пауза. Потом Кокс сказал:
- Возможно, мы оставим вам интернет. Хотя кое-кто из нас здесь считает, что его блокирование – это рефлекторная реакция.
- Почему это вам так мерещится? – спросил Барби. – Разве ваши там не понимают, что, если мы оста-немся с интернетом, рецепт пирожков с клюквой тетушки Сары рано или поздно обязательно просочится в свет.
Джулия выпрямилась на сидении и беззвучно проартикулировала губами: «Они хотят заблокировать интернет?» Барби показал ей пальцем: «Подождите».
- Послушайте, Барби. А если мы позвоним этому Ренни и скажем ему, что мы должны заблокировать интернет, извините, кризисная ситуация, чрезвычайное положение и тому подобное. А тогда вы докажете ему вашу полезность тем, что уговорите нас передумать?
Барби размышлял. Это могло подействовать. На какое-то время, по крайней мере. Или же совсем наоборот.
- Плюс, – оптимистически продолжал Кокс. – Вы сообщите также ту, другую информацию. Возможно, кому-то даже спасете жизнь, а население спасете от паники точно.
- Не только интернет, телефоны тоже должны работать, – сказал Барби.
- Это уже труднее. Я, наверняка, смогу сохранить для вас и-нет, но… послушайте, приятель. Среди членов комитета, который занимается этим дурдомом, есть не менее пять человек, типа генерала Кертиса Лемея[156], по мнению которых всех в Честер Милле нужно считать террористами, пока они не докажут обратного.
- Какой вред эти гипотетические террористы могут нанести Америке? Подорвать вместе с собой цер-ковь Конго?
- Барби, вы бьетесь в закрытые двери.
Конечно, так оно, вероятно, и было.
- Итак, вы все сделаете?
- Я с вами еще свяжусь по этому поводу. Подождите моего звонка, прежде чем что-то начинать де-лать. Мне сначала надо поболтать с вдовой покойного шефа полиции.
Кокс предостерег:
- Вы же будете помнить, что детали наших разговоров – дело не для огласки?
И вновь Барби был поражен тем, как скверно даже Кокс – широко мыслящий человек по армейским стандартам – представляет себе те изменения, которые последовали за установлением Купола. Здесь, внутри, обычный для Кокса режим секретности уже не имел никакого значения.
«Мы против них, – подумал Барби. – Теперь мы против них. Так оно и будет продолжаться, пока и ес-ли не сработает их сумасшедшая идея».
- Сэр, я обязательно вам перезвоню; у моего телефона уже началась проблема с аккумулятором, – солгал он абсолютно бесстыдно. – И вы должны дождаться моего звонка, прежде чем говорить еще с кем-то.
- Не забывайте, «Большой взрыв» назначен на завтра в тринадцать ноль-ноль. Если вы желаете со-хранить нормальную жизнеспособность, держитесь оттуда подальше.
Сохранить жизнеспособность. Еще одна бессмысленная фраза под Куполом. Если она не касается запасов пропана к вашему генератору.
- Мы об этом потом поговорим, – сказал Барби. Он сложил телефон, лишая Кокса возможности еще что-то произнести. Дорога уже почти полностью освободилась, хотя Делессепс, сложив руки на груди, ос-тался на ней стоять, опираясь на свой большой автомобиль с мощным двигателем. Проезжая с Джулией мимо его «Шевроле Нова»[157], Барби заметил наклейку с надписью «СРАКА, ТОПЛИВО ИЛИ ТРАВА – НИКТО НЕ КАТАЕТСЯ БЕСПЛАТНО», а на приборной панели – полицейскую мигалку. Ему подумалось, что эти две контрастные картинки очень точно характеризуют те изменения к худшему, что уже произошли в Милле.
По дороге Барби пересказал ей все, что сказал ему Кокс.
- Запланированное ими ничем не отличается от того, что выкинул этот мальчик, – произнесла она шо-кировано.
- Ну, все же немного отличается, – сказал Барби. – Мальчик попробовал сделать это из ружья. А они имеют крылатые ракеты. Назвали это теорией «Большого взрыва».
Джулия улыбнулась. Не обычной своей улыбкой; потому что эта, оторопевшая и взволнованная, сде-лала ее похожей не на сорокатрехлетнюю, а на женщину, старше на двадцать лет.
- Кажется, мне придется выпустить следующий номер газеты раньше, чем я думала.
Барби кивнул.
- «Экстренный выпуск, экстренный выпуск, читайте все»[158].
- Привет, Сэмми, – произнес кто-то. – Ты как?
Саманта Буши не узнала голоса и настороженно обернулась в его сторону, одновременно поддерги-вая на себе рюкзак с Малышом Уолтером. Малыш спал, и весил он тонну. После падения у ней болела жопа, и на душе также было больно – эта шлюха Джорджия Руа обозвала ее лесбиянкой. И это та самая Джорджия Руа, которая столько раз скулила под ее трейлером, выпрашивая треть унции порошка для себя и того перекачанного урода, с которым она якшается.
Спрашивал отец Доди. Сэмми говорила с ним тысячу раз, но сейчас его голоса не узнала. Она и ли-цо его едва узнала. Он выглядел печальным и состарившимся – каким-то разбитым. И даже не засмотрел-ся на ее сиськи, чем никогда раньше не гнушался.
- Привет, мистер Сендерс. А я вас даже не заприметила там… – она махнула рукой себе за спину, ту-да, где лежало вытоптанное поле, и еще торчал полусваленный, жалкий на вид тент. Однако менее жал-кий, чем этот мистер Сендерс.
- Я сидел в тени, – тот самый неуверенный голос, который выходит из уст, искривленных в глуповатой улыбке, на которую тяжело смотреть. – Хорошо хоть было что пить. Не слишком ли сегодня тепло, как для октября? Господи, конечно. Я думал, какой замечательный день – настоящий день города – а потом тот мальчик…
«Боже правый, он же плачет».
- Мне очень жаль вашу жену, мистер Сендерс.
- Благодарю, Сэмми. Ты добросердечная. Помочь тебе донести ребенка до твоей машины? Думаю, ты уже можешь ехать – дорога почти свободна.
Это было то предложение, от которого Сэмми не могла отказаться, даже вопреки его плаксивости.
Она достала Малыша Уолтера из рюкзака – все равно, что извлекать кусок теплого хлебного теста – и вручила его Сендерсу. Малыш Уолтер раскрыл глаза, нетрезво улыбнулся, отрыгнул и вновь заснул.
- Мне кажется, у него там сообщение, в подгузнике, – сказал мистер Сендерс.
- Да уж, он сущий сральный автомат. Крошечка Малыш Уолтер.
- Очень хорошее, старинное имя – Уолтер.
- Благодарю.
Едва ли следовало бы ему объяснять, что ее сыночек имеет двойное имя: Малыш Уолтер… к тому же она была уверена, что уже говорила с ним на эту тему. Просто он не помнит. Идти так, рядом с ним, пусть даже он и нес на руках ее ребенка – это был абсолютно обломный финал абсолютно обломного дня. По крайней мере, в отношении дороги он был прав, автомобильный стоячий партер наконец-то рассосался. У Сэмми мелькнула мысль о том, что немного времени остается до того дня, когда весь город вновь переся-дет на велосипеды.
- Мне никогда не нравилось ее увлечения пилотированием, – произнес мистер Сендерс. Казалось, он извлек на свет фрагмент плетения какого-то своего внутреннего диалога. – Иногда я даже задумывался, не спит ли случайно Клоди с тем парнем.
«Чтобы матушка Доди спала с Чаком Томпсоном?» – Сэмми была шокирована и заинтригована одно-временно.
- Да нет, наверное, – сказал он и вздохнул. – Как бы там не было, это уже неважно. Ты не видела До-ди? Она не ночевала дома.
Сэмми едва не произнесла: «Да, вчера днем». Но если Доди не спала дома, эта фраза только бы еще более обеспокоила ее папочку. И затянула бы саму Сэмми в длинную болтовню с дядей, у которого слезы уже ручьями текли по лицу, а с одной ноздри повисла сопля. Это было бы совсем не кульно.
Они добрались до ее автомобиля, старого «Шевроле», больного раком днища. Сэмми приняла на ру-ки Малыша Уолтера и скривилась от запаха. Там не просто письмо или бандероль у него в подгузнике, там целая посылка Федерал Экспресс.
- Нет, мистер Сендерс, я ее не видела.
Он кивнул и вытер себе нос тыльной стороной ладони. Сопля исчезла или куда-то еще прицепилась. Уже легче.
- Возможно, она поехала к молу с Энджи Маккейн, а потом в Сабаттус[159] к тетке Пэг, поэтому и не смогла вернуться домой вечером.
- Конечно, наверняка, так и есть.
А когда Доди вернется в Милл, она получит приятный сюрприз. Видит Бог, она его заслужила. Сэмми открыла дверцу машины и положила Малыша Уолтера на пассажирское сидение. Детское креслице она перестала использовать еще несколько месяцев назад. Многовато мороки. К тому же она всегда ездит ос-торожно.
- Приятно было увидеться с тобой, Сэмми, – пауза. – Ты помолишься за мою жену?
- Ага… конечно, мистер Сендерс, без проблем.
Она уже начала садиться в машину, и тут припомнила две вещи: Джорджия Руа боднула ей в сиську своим мотоциклетным сапогом (и так сильно, что наверняка, там уже и синяк есть), а Энди Сендерс, пусть он и в скорби, служит первым выборным их города.
- Мистер Сендерс.
- Что, Сэмми?
- Кое-кто из тех новых копов вели себя довольно грубо здесь. Вы могли бы сделать что-то по этому поводу. Понимаете, пока они совсем не обнаглели.
Невеселая улыбка не покинула его лица.
- Ну, Сэмми, я понимаю, как вы, молодежь, относитесь к полиции – я и сам был молодым, когда-то – но у нас здесь сейчас довольно некрасивая ситуация. И чем быстрее мы чуточку усилим власть, тем будет лучше для всех. Ты же понимаешь это, правда?
- Конечно, – ответила Сэмми. Она поняла главное: скорбь, неважно, истинная она или нет, не может помешать политику выливать изо рта потоки дерьма. – Ну, до свидания.
- Они хорошая команда, – произнес Энди нерешительно. – Пит Рендольф проконтролирует, чтобы они взяли себя в руки. Будут носить одинаковые шляпы… Тан… будут танцевать под одну дудку. Защищать и служить, ну, ты сама знаешь.
- Конечно.
Саманта представила себе танец «защищай-и-служи» с соответствующим па – «удар по сиське». Ма-шина тронулась, Малыш Уолтер вновь тихонько захрапел на сидении. Невыносимо воняло детским дерь-мом. Сэмми опустила стекло обоих окон и посмотрела в зеркальце заднего вида. Мистер Сендерс так и стоял на уже почти совсем пустом временном паркинге. Поднял руку на прощание.
Сэмми тоже махнула ему в ответ, удивляясь, почему Доди не пришла домой, где же это она могла остаться на ночь. И тогда выбросила эту мысль из головы – какое ей дело? – и включила радио. Единст-венным, что принималось хорошо, было «Радио Иисус», и она выключила радиоприемник.
Подняв голову, она вдруг увидела прямо перед собой Фрэнка Делессепса, тот стоял посреди дороги с поднятой рукой, ну чисто тебе настоящий коп. Пришлось резко нажать на тормоза и придержать рукой ре-бенка. Малыш Уолтер проснулся и начал вопить.
- Посмотри, что ты наделал, – заорала она Фрэнки (с которым как-то, еще школьницей, имела двух-дневный роман, пока Энджи находилась в летнем музыкальном лагере). – Ребенок едва не упал на пол.
- Где она сидела? – наклонился Фрэнки к окошку, играя бицепсами. Крупные мышцы, маленький член, такой он, Фрэнки Дел. Сэмми задумалась, как только Энджи его трахает.
- Не твоего ума дело.
Настоящий коп выписал бы ей штраф за пререкания и нарушение правил перевозки детей, но Фрэнки лишь ощерился:
- Ты видела Энджи?
- Нет, – на этот раз она сказала правду. – Ее, вероятно, застало где-то вне города, – хотя Сэмми сразу же мысленно уточнила себе, что это они здесь, в городе, попали в ловушку.
- А Доди?
Сэмми повторила свое «нет». Просто не имела другого выбора, потому, что Фрэнки мог рассказать мистеру Сендерсу.
- Машина Энджи дома, – сказал Фрэнки. – Я заглядывал в их гараж.
- Большое дело. Может, они поехали вместе с Доди на ее «Киа»[160].
Фрэнки, похоже, призадумался об этом. Они уже были почти одни. Дорожная катавасия осталась в прошлом. Наконец он спросил:
- Джорджия сделала больно твоей сисечке? – И не успела она что-то ответить, как он протянул руку и схватил ее там же. Отнюдь не нежно. – Хочешь, я ее поцелую, чтобы стало легче?
Она хлопнула его по руке. Справа от нее не переставал орать Малыш Уолтер. Иногда у ней всплыва-ла мысль, почему Бог сначала создал мужчину, ей это действительно было удивительно. Они как не орут, то что-то хватают, как не хватают, то орут.
Фрэнки уже не улыбался.
- Ты еще увидишь жареного волка, – произнес он. – Сейчас все изменилось.
- Ну и что ты сделаешь? Арестуешь меня?
- Думаю, сделаю кое-что получше, – ответил он. – Давай, убирайся отсюда. И если встретишь Энджи, передай, что я желаю ее видеть.
Она поехала прочь, распсихованная и, пусть как не хотелось признаваться в этом самой себе, также немного напуганная. Проехав полмили, она свернула на обочину и поменяла Малышу Уолтеру подгузник. На заднем сидении лежал пакет для грязных памперсов, но через нервозность ей было не до этого. Сэмми выбросила засранный памперс прямо на обочину, неподалеку от щита с надписью:
ДЖИМ РЕННИ
ПОДЕРЖАННЫЕ АВТОМОБИЛИ
ИМПОРТНЫЕ & ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ
$ОБЕ$ПЕЧИМ ХОРОШИЙ КРЕДИТ!
УПРАВЛЯЙТЕ В ЛУЧШЕМ СТИЛЕ –
БОЛЬШОЙ ДЖИМ В ДЕЛЕ!
Она обогнала нескольких подростков на велосипедах, и вновь у нее промелькнула мысль, скоро все начнут на них ездить. Хотя до этого не дойдет. Кто-то разберется с этой ситуацией, как в тех фильмах-катастрофах, которые она так любила смотреть по телевизору обкуренной: извержение вулкана в Лос-Анджелесе, зомби в Нью-Йорке. А когда дела вернутся к своему нормальному состоянию, Фрэнки и Тибодо также вновь станут теми же, кем они были раньше: городскими лузерами с мелочью или совсем без монет в карманах. Ну а пока что, лучше всего, что она может делать, это держаться в тени.
И вообще, она радовалась, что не рассказала ничего о Доди.
Расти услышал пикание монитора кровяного давления и понял, что они теряют мальчика. На самом деле они начали терять его еще в санитарной машине. Может, с того самого мгновения, как пуля отрико-шетила и попала в него, но пикание монитора подтвердило эту истину прописными буквами. Рори следо-вало бы сразу же воздушной санитарной службой направить в Госпиталь Центрального Мэна, прямо с того места, где его так страшно ранило. Вместо этого он лежал в бедной на оборудование операционной, где было слишком жарко (кондиционеры отключены ради экономии пропана), прооперированный врачом, ко-торый давно должен был бы выйти на пенсию, которому ассистировали фельдшер абсолютно без опыта в нейрохирургии и изможденная медсестра, которая как раз произнесла:
- Фибрилляция, доктор Гаскелл.
Подал голос кардиомонитор. Теперь они оба пели хором.
- Знаю, Джинни. Я еще не оглупел, – он вздохнул. – Не оглох, я хотел сказать. Боже.
Какой-то миг они с Расти молча смотрели один на другого выше накрытого простыней тела мальчика. Глаза у Гаскелла были, как ни странно, ясными, живыми – это был совсем не тот понурый призрак, который последние пару лет слонялся по коридорам больницы «Кэти Рассел» со стетоскопом на шее, только бы как-то убить время, но вместе с тем выглядел он ужасно состарившимся и хлипким.
- Мы сделали все, что могли, – сказал Расти.
По правде, Гаскелл сделал больше того, на что он, как казалось, был способен.
Он напомнил Расти героя тех бейсбольных романов, которые он так любил читать в детстве, когда на площадку выбегает пожилой питчер и добывает в борьбе славу своей команде в седьмой игре Мировой серии. К сожалению, только Расти и Джинни Томлинсон наблюдали этот высокий класс, хотя на этот раз старый боец и не получил хеппи-энда.
Расти подключил капельницу со смесью физраствора и манита[161], чтобы уменьшить отек мозга. Гаскелл бегом оставил операционную, чтобы сделать клинический анализ крови в лаборатории дальше по коридору. Именно Гаскелл, потому что Расти не имел для этого квалификации, а лаборантов не было. В больнице имени Катрин Рассел теперь ужасно не хватало персонала. Расти подумал, что мальчик Дин-сморов – это только первый взнос из той суммы, которую вынужден будет заплатить город за недостаток персонала.
Что хуже, у мальчика оказалась вторая группа с отрицательным резусом, именно такой крови не бы-ло среди их небольших запасов. Но была кровь первой группы – универсальный донор – и они ввели Рори четыре единицы, таким образом, в запасе осталось всего девять. Тратить кровь на мальчика, вероятно, было все равно, что вылить ее в канализацию, но никто из них этого не произнес. Пока кровь поступала в тело, Гаскелл послал Джинни вниз, в кладовую, размером не большей чем шкафчик, которая служила гос-питальной библиотекой. Она вернулась с истрепанным томом «Нейрохирургия. Короткое описание». Гас-келл оперировал, заглядывая в раскрытую книгу, ее страницы, чтобы не перелистывались, прижали ото-скопом. Расти думал, что никогда ему не забыть визг пилы, запах пиленой кости в теплом воздухе и густой сгусток крови, который появился, когда Гаскелл убрал выпиленную черепную пластинку.
Несколько минут Расти все еще лелеял в себе надежду. Когда сквозь трепанационное отверстия мозг был освобожден от давления гематомы, жизненные показатели Рори стабилизировались или, по крайней мере, попробовали это сделать. Но тогда, когда Гаскелл старался выяснить, сможет ли он достать фраг-мент пули, все вновь покатилось кувырком, и очень быстро.
Расти подумал о родителях, которые ждут и надеются без надежды. А теперь, вместо того чтобы вы-везти Рори из операционной на каталке налево по коридору, в отделение интенсивной терапии, куда мож-но было бы позволить украдкой заглянуть его родным, выходило так, что его надо везти направо, в морг.
- Если бы это была ординарная ситуация, я бы поддерживал его жизненно важные функции и спро-сил бы родителей, не согласятся ли они на донорство органов, – сказал Гаскелл. – Однако же, конечно, при ординарной ситуации он к нам и не попал бы. А если бы даже попал, я бы не стал его оперировать, загля-дывая… в чертов справочник «Тойота для чайников»[162]. – Он ухватил отоскоп и бросил его через опера-ционную. Ударившись об стену, тот отбил кусочек зеленого кафеля и упал наземь.
- А вы не прикажете вколоть ему адреналин? – спросила Джинни спокойно, невозмутимо и сосредото-чено… хотя на вид была крайне изможденной, изнуренной до такого состояния, что вот-вот сама упадет бездыханная.
- Разве я не ясно сказал? Я не желаю продолжать мальчику агонию. – Гаскелл потянулся к красной кнопке, которой выключалась система искусственного дыхания. Какой-то шутник, наверное, Твич, приклеил там маленькую наклейку с надписью «НАЕЛСЯ!» – Или у вас есть другие мысли, Расти?
Расти взвесил, и медленно покачал головой. Тест на рефлекс Бабинского[163] был положительным, что означало обширное повреждение мозга, но основная причина состояла в том, что уже не было никаких шансов. По правде, их с самого начала не было.
Гаскелл щелкнул выключателем. Рори Динсмор самостоятельно сделал один тяжкий вздох, казалось, что сделает еще и второй, но нет, мальчик затих.
- Я сделал это… – Гаскелл взглянул на большие настенные часы. – В семнадцать пятнадцать. Джин-ни, запишете время в свидетельство о смерти?
- Да, доктор.
Гаскелл сорвал с себя маску, и Расти отметил про себя, что губы у старика совсем синие.
- Давайте пойдем отсюда, – сказал он. – Эта жара меня убьет.
Однако не в жаре было дело, а в его сердце. Он упал, не преодолев и половины коридора, когда шел сообщить Алдену и Шелли Динсморам печальную новость. Теперь уже Расти вколол ему адреналин, но пользы от этого не было. Не помог и непрямой массаж сердца. И дефибрилляция тоже.
Время смерти – семнадцать сорок девять. Рон Гаскелл пережил своего последнего пациента ровно на тридцать четыре минуты. Расти сидел на полу, опершись спиной об стену. Джинни сама все сообщила ро-дителям Рори; Расти, сидя на полу с заслоненным ладонями лицом, услышал преисполненные сожаления и отчаяния причитания матери. В почти пустой больнице звук разносился хорошо. Она рыдала так отчаян-но, что, казалось, не перестанет никогда.
Барби подумал, что вдова шефа наверняка когда-то была чрезвычайно красивой женщиной. Даже сейчас, с черными кругами под глазами и небрежно одетая (синие джинсы и, он был в этом уверен, пи-жамная рубашка), Бренда Перкинс оставалась поражающе привлекательной. Он подумал, что, вероятно, умные люди редко теряют внешнюю привлекательность – то есть если они ее когда-то имели, – и заметил в ее глазах ясный блеск интеллекта. И еще чего-то. Хотя она и находилась в скорби, это не убило в ней лю-бопытства. И сейчас объектом ее любопытства был именно он.
Она взглянула мимо него на машину Джулии, которая сдавала задом по подъездной аллее, и махну-ла ей рукой.
- Куда это вы едете?
Джулия вылезла из окна, сказав:
- Мне надо убедиться, что газета выходит! И еще надо заскочить в «Розу-Шиповник», сообщить плохую новость Энсону Вилеру – сегодня он на сэндвичах! Не волнуйтесь, Брен, Барби вполне безопасен!
И прежде чем Бренда успела что-то ответить или высказать несогласие, Джулия уже была на Морин-Стрит и уехала прочь, целенаправленная женщина. Барби хотелось бы сейчас быть рядом с ней, хоте-лось, чтобы единственной его целью оставалось приготовление сорока сэндвичей с ветчиной и сыром и сорока с тунцом.
Проводя взглядом Джулию, Бренда вновь вперилась в него. Их разделяли сетчатые двери. Барби чувствовал себя кем-то, кто пришел наниматься на временную работу.
- Так вы, правда? – спросила Бренда.
- Извиняюсь, мэм?
- Безопасный?
Барби поколебался. Два дня тому назад он ответил бы «да», конечно, это так, но сегодня он уже чув-ствовал себя скорее солдатом в Фаллудже, чем поваром в Честер Милле. Наконец ответил, что он благо-пристойный, вызвав у нее улыбку.
- Хорошо, я самая это решу, – произнесла она. – Хотя сейчас мое суждение может быть не совсем корректным. Я испытала тяжелую утрату.
- Я знаю, мэм. Мне очень жаль.
- Благодарю. Похороны будет завтра. Из того убогого похоронного салона Бови, который каким-то чу-дом еще сводит концы с концами, хотя едва ли не все в Честер Милле пользуются услугами Кросмена в Касл Роке. Люди прозвали это заведение Погребальным сараем Бови. Стюарт просто идиот, а его брат Ферналд еще хуже, но сейчас только они доступны нам. Мне, – она вздохнула, словно женщина, которую ожидает какая-то огромная работа.
«А так оно и есть, – подумал Барби. – Смерть любимого человека может обернуться чем-то, но работа обязательно входит в это что-то».
Она удивила его, приотворив двери и присоединившись к нему на веранде.
- Идем за мной в обход, мистер Барбара. Может, я приглашу вас потом вовнутрь, но не раньше, чем буду уверенна в вас. Обычно я принимаю на веру слова Джулии, но сейчас непростое время.
Она повела его мимо дома по аккуратно подстриженной траве, из которой были выграбленны все до последнего осенние листочки. По правую сторону стояла решетка, которая отделяла усадьбу Перкинсов от соседней, налево был хорошо ухоженный цветник.
- Цветы принадлежали к компетенции моего мужа. Думаю, такое хобби у работника органов правопо-рядка кажется вам странным.
- На самом деле совсем нет.
- Мне тоже. Но мы в меньшинстве. Маленькие города предопределяют слаюое воображение. Грейс Металиос и Шервуд Андерсон[164] были полностью правы в отношении этого. А также, – продолжила Бренда, когда они обогнули дальний угол дома и попали на задний двор, – здесь не так быстро темнеет. У меня есть генератор, но он заглох еще утром. Думаю, закончилось горючее. Есть запасной баллон, но я не знаю, как их менять. Обычно, я упрекала Гови за этот генератор. Он хотел научить меня с ним работать. А я отказалась. Просто на зло. – Из ее глаз выкатилась слезинка и капнула на щеку. Она вытерла ее маши-нально. – Если бы могла, я бы извинилась перед ним теперь. Признала бы его правоту. Ох, если бы была такая возможность, но где ее взять?
Барби умел угадывать суть риторических вопросов.
- Если дело лишь в баллоне, – предложил он, – я могу его поменять.
- Благодарю, – ответила она, подводя его к садовому столику, возле которого стояла компактная мо-розилка фирмы «Иглу»[165]. – Я собиралась попросить Генри Моррисона, а еще хотела купить несколько баллонов про запас в Бэрпи, но, когда поехала туда сегодня днем, там было закрыто, а Генри со всеми другими находился на поле Динсмора. Как вы думаете, я смогу купить баллоны завтра?
- Возможно, – кивнул Барби, хотя имел относительно этого большие сомнения.
- Я слышала о том, что там случилось с мальчиком, – сказала она. – Моя соседка, Джина Буффалино, вернувшись оттуда, мне рассказала. Это ужасно, мне так жаль. Он выживет?
- Не знаю. – И поскольку интуиция подсказывала ему, что честность – самый прямой путь к получению доверия этой женщины (вероятно, лишь начало пути), он добавил: – Но мне кажется, что навряд ли.
- Да, – вздохнула она и вновь втерла себе глаза. – Из того, что я услышала, там очень тяжелое ране-ние. – Она открыла «Иглу». – Здесь есть вода и диетическая кола. Освежающие напитки, которые я только и позволяла пить Гови. Выбирайте, что хотите.
- Воду, мэм.
Она откупорила две бутылки «Источника Поланда»[166], и они выпили. Бренда смотрела на него пе-чальными глазами, но заинтересованно.
- Джулия мне сказала, что вам нужны ключи от городского совета, и я понимаю зачем. И понимаю, почему вы не желаете, чтобы об этом знал Джим Ренни…
- Ему придется. Ситуация изменилась. Понимаете…
Она покачала головой, останавливая его поднятой рукой. Барби замолчал.
- Прежде чем вы расскажете об этом, я хочу, чтобы вы рассказали мне, что там за неприятности были у вас с Джуниором и его друзьями.
- Мэм, разве ваш муж не…
- Гови редко говорил о своей работе, но об этом деле он мне все-таки рассказал. Думаю, оно его бес-покоило. Я хочу видеть, будет ли совпадать его рассказ с вашим. Если так, мы будем говорить и обо всем другом. Если нет, я попрошу вас уйти отсюда, но бутылку воды вы сможете прихватить с собой.
Барби показал на небольшой красный сарайчик возле левого угла дома.
- Там ваш генератор?
- Да.
- Вы сможете выслушать мой рассказ, пока я буду менять баллон?
- Да.
- И вы хотите услышать все с начала?
- Конечно. А если вы еще хоть раз обратитесь ко мне «мэм», мне придется разбить вам голову.
Дверца сарайчика, где хранился генератор, были заперты на сияющий начищенной медью крюк. Че-ловек, который до вчерашнего дня жил здесь, проявлял заботу о таких вещах… хотя единственный запас-ной баллон – это позор. Барби решил, каким бы боком не обернулся их разговор, завтра он все равно по-пробует достать для нее еще несколько баллонов.
«Между тем, – мысленно произнес он сам себе, – надо рассказать ей все, что она хочет знать о том вечере». А рассказывать о таком легче, отвернувшись к ней спиной; ему неприятно было рассказывать, что к потасовке была причастна Энджи Маккейн, потому что увидела в нем немного состарившегося кобе-ля.
«Правда – наилучшая тактика», – напомнил себе он и начал повествование.
Из прошлого лета ему больше всего запомнилось то, что почему-то едва ли не повсеместно играла старая песня Джеймса Макмертри – «Разговор возле заправки Тексако» носила название она. И лучше всего из нее ему запомнилась строка о том, что в маленьком городе «любой из нас должен знать свое ме-сто». Когда Энджи начала прислоняться почти вплотную к нему на кухне ресторана, прижиматься грудью к его рукам, когда он за чем-то тянулся, то в его мозгу всплывала именно эта фраза. Он знал, кто ее бойф-рэнд, и знал, что этот Фрэнки Делессепс принадлежит к кругу тех, кто правит бал в этом городке, пусть да-же благодаря его дружбе с сыном Большого Джима Ренни. Но Дейл Барбара был здесь всего лишь пере-кати-полем. В мире Честер Милла он не имел собственного места.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |