Подобно этому и горчичное зерно, вмещающее в себя гору Сумеру. Горчичное зерно выдыхает гору Сумеру и тем самым актуализирует неистощимый феноменальный мир. Когда пучок волос или горчичное зерно выдыхают великий океан, выдох происходит в один момент и в мириаде вечностей. Выдох мириады вечностей и одного-единственного момента происходят одновременно. Чем порождаются пучок волос и горчичное зернышко? Их порождают великие чудеса. Что дает пучку волос и горчичному зернышку возможность сделать это? Чудеса дают им возможность сделать это. Чудеса порождают чудеса. Не следует думать, что чудеса иногда случаются, а иногда—нет. Будды всегда пребывают в чудесном.
***
Мирянин Пан-юнь был выдающимся человеком среди патриархов. Он не только учился у Ма-цзу и Ши-тоу, но и встречался и беседовал со многими пробужденными наставниками. Как-то он сказал: «Чудеса есть не что иное, как несение воды и собирание хвороста».
Вдумайтесь внимательно в смысл этих слов. «Нести воду» — значит зачерпнуть ее и принести. Иногда ты делаешь это сам, иногда заставляешь других. Все, практикующие это, являются чудесными буддами. Хотя чудеса замечают только изредка, чудеса остаются чудесами. Ведь вещи не исчезают и не гибнут оттого, что их не замечают. Вещи, даже если на них не обращают внимания, остаются такими же, какие они есть. Даже если люди не знают, что несение воды является чудом, тот факт, что это — действительно чудо, невозможно отрицать.
«Собирать хворост» —значит волочить его, как во времена Хуэй-нэна, шестого патриарха. Даже если вы не знаете, что чудеса происходят три тысячи раз утром и восемьсот раз вечером, чудеса все равно имеют место. Тот, кто видит и слышит непостижимое действие чудес будд-татхагат, непременно обретет путь. Обретение пути всех будд достигает совершенства благодаря силе чудес.
Заставлять воду вытекать из головы практика Низших
Колесниц. Это всего лишь малое чудо. С другой стороны, несение воды, о котором говорит мирянин Пан-юнь, есть великое чудо. Традиция несения воды и собирания хвороста не пришла в упадок, поскольку люди никогда не пренебрегали ей. Она дошла от глубокой древности до наших дней, она передавалась оттуда сюда. Вот почему чудеса никогда не прекращались ни на мгновение. Таковы великие чудеса, которые «очень важны».
***
Дун-шань Лян-цзе, великий наставник У-бэнь, одно время был помощником Юнь-яня, который как-то спросил его: «Лян-цзе, что такое чудеса?»
Дун-шань почтительно сложил руки на груди и встал рядом.
Юнь-янь повторил вопрос: «Что такое чудеса?»
Дун-шань попрощался и пошел прочь.
В этой истории слова — слышимы, а смысл чудес—явлен и понят. Они сливаются подобно тому, как соединяются коробка и крышка. Знайте же, что великое чудо — иметь такого ученика, как Дун-шань, который не изменяет взглядов, или такого наставника, как Юнь-янь, который не выступает вперед. Не следует думать, что чудеса, о которых они говорят, есть те же самые, которым учат пребывающие вне пути или последователи Двух Низших Колесниц.
На пути будд есть также такие чудеса, производимые либо верхней, либо нижней частью тела. Весь мир десяти направлений — это истинное тело одного-единственного монаха. Вот почему Девять гор и Восемь океанов, окружающие гору Сумеру, разно как и океан таковости и океан мудрости, есть нечто иное, как вода, проистекающая из верхушки, низа и центра тела. Это есть также вода, бьющая из верхушки, низа и центра бесформенного тела. Этому же подобно и истечение огня.
Существует не только истечение воды, огня и воздуха из верхней и нижней части тела, но и истечение будд из верхней и нижней части тела. Есть истечение патриархов из верхней и нижней части тела. Есть истечение бесчисленных вечностей из верхней и нижней части тела. Есть также истечение океана феноменального мира из верхней части тела и поглощение океана феноменального мира верхней частью тела. Семь или восемь раз выплюнуть все земли мира и два или три раза поглотить их тоже подобно этому. Четыре, пять или шесть великих элементов, вообще, все элементы, бесчисленные элементы также являют собой великие чудеса, которые возникают и исчезают, выплевываются и поглощаются. Великая земля и пустое пространство есть чудеса, которые поглощаются и выплевываются.
Чудеса могут приводиться в действие горчичным зерном и откликаться на пучок волос. Чудеса возникают, пребывают и возвращаются к источнику, недосягаемому для сознания. Мир чудес будд не знает длинного и короткого — как его можно измерить различающим мышлением?
Давным-давно к Будде явился колдун, обладавший пятью чудесными силами, и спросил: «Вы обладаете шестью чудесными силами, а я — только пятью. Какой же силы мне недостает?»
«Колдун», — обратился к нему Будда.
«Да», — с готовностью отозвался тот.
«О какой чудесной силе ты спрашиваешь?» — спросил Будда.
Глубоко проникните в суть этой беседы. Откуда колдун узнал, что Будда обладает шестью чудесными силами? Будда обладает неизмеримой чудесной мудростью, которая не ограничивается шестью чудесными силами. Даже если вы и видите эти шесть чудесных сил, вы не сможете овладеть ими. Как могут владеющие низшими чудесными силами мечтать о шести чудесных силах Будды?
Вы должны бы спросить: «Когда колдун смотрел на Старца Шакьямуни, видел ли он Будду? Когда он смотрел на Будду, видел ли он Старца Шакьямуни? А если колдун видел Старца Шакьямуни и видел Будду, то видел ли он также и себя, колдуна, обладающего пятью чудесными силами?»
Изучите вопросы колдуна и научитесь тому, как выходить за пределы слов этой беседы. Разве вопрос о шести чудесных силах Будды не сродни желанию сосчитать сокровища соседа? В чем заключается смысл слов Шакьямуни «о какой чудесной силе ты спрашиваешь»? Он не сказал, обладает ли колдун этой чудесной силой или нет. Даже если бы Старец Шакьямуни рассказал о ней, как колдун понял бы единственную чудесную силу? Хотя колдун и обладал пятью чудесными силами, они вовсе не те же самые, что пять чудесных сил Будды.
Даже если чудесные силы колдуна выглядят внешне точно так же, как и силы Будды, как могут его силы сравниться с силами Будды? Если бы колдун обрел хотя бы одну из сил Будды, благодаря ей он смог бы достичь состояния Будды. Когда мы смотрим на колдуна —он обладает силами, сходными с силами Будды; когда мы смотрим на Будду — он обладает силами, сходными с силами колдуна. Но колдун не обладал чудесными силами Будды. Если хотя бы одна из сил колдуна не равнялась одной из сил Будды, то и ни одна из его пяти сил не могла бы сравниться с силами Будды. Так какой же прок спрашивать Будду: «Какой чудесной силы мне недостает?» Старец Шакьямуни полагал, что колдун должен был бы спрашивать об одной из тех сил, которыми он уже обладал. Ведь колдун не овладел в совершенстве даже одной из тех сил. Таким образом, чудесные силы Будды и чудесные силы других людей внешне похожи, но на самом деле совершенно различны.
***
О шести видах чудес Будды Линь-цзи, великий наставник Хуэй-чжао, говорил так: «Если верить древнему наставнику, черты превосходства тела Будды Татхагаты перечислены для того, чтобы приспособиться к привычкам сознания обычных людей. Чтобы противостоять их обычной склонности к отрицанию, в качестве средств используются такие обусловленные названия, как "тридцать два отличия" или "восемь проявлений" Будды. Но все это — умозрительные понятия. Такое тело само по себе не есть пробуждение. Истинная форма Будды — неимение формы.
Вы говорите, что шесть чудес Будды великолепны. Дэвы, колдуны, сражающиеся духи и демоны тоже обладают чудесными силами. Разве они будды? Следующие пути, не совершайте ошибки. Дух, побежденный Индрой, взял восемьдесят четыре тысячи своих последователей и спрятался с ними в стебле лотоса. Вы называете это чудом?
Чудеса дэв, колдунов, сражающихся духов и демонов, о которых я говорил, являются следствием прошлых поступков либо нынешних умений. Но шесть чудес Будды совершенно отличны от них. Будда вступает в мир форм, звуков, запахов, вкусов, тактильных ощущений, объектов сознания, но не цепляется за них. Таким образом, будда овладевает всеми шестью чувственными объектами, за которыми—пустота. Будда свободен от условий. Даже если тело его состоит из пяти скандх, в сопровождении желаний, будда ни от чего не зависит. Будда практикует чудеса, которые присутствуют на земле.
Последователи пути, истинный Будда не имеет формы, а истинная Дхарма не имеет признаков. Признаки и проявления порождаются иллюзиями и заблуждениями вашего сознания. Вы получаете дух дикой лисицы—об этом говорят пребывающие вне пути, но не истинные будды».
Поэтому ни последователи Двух Низших Колесниц, ни дэвы, ни демоны не могут достичь шести чудес будд. Шесть чудес пути Будды невозможно измерить. Они передаются лишь ученикам пути Будды, от сознания к сознанию, но никак не чужакам. Тот, кто не унаследовал чудесных сил, тот и не знает их. Не унаследовавшие их не являются последователями пути Будды.
***
Бай-чжан, дзэнский наставник Да-чжи говорил: «Глаза, уши, нос и язык не загрязняются ни формами, ни бесформенностью. Это незагрязненность называется "получением четырех строк стихов клятвы» и «получением четырех плодов архатов''. Неоставление следов в шести чувственных органах называется "шестью чудесами". Чудеса—это когда тебе не препятствуют ни форма, ни бесформенное, когда ты не зависишь от умозрительного понимания. Нёпребывание в этих чудесах называется "выходом за пределы чудес". Бодхисаттва, выходящий за пределы чудес, не оставляет следов. Он —тот, кто выходит за пределы Будды. Он наиболее непостижим, он — несозданное "я"».
Чудеса, переданные патриархами, именно таковы, какими их описал Бай-чжан. Чудесный будда — тот, кто выходит за пределы Будды, самый непостижимый, несозданное «я», «бодхисаттва, выходящий за пределы чудес». Чудеса не зависят от умозрительного понимания, не пребывают в себе; им не препятствуют ни форма, ни бесформенное. На пути Будды есть шесть чудес, которыми будда обладает непрерывно. Не существовало ни одного будды, который бы не имел их. Лишенные их не являются буддами. Эти шесть чудес не оставляют следов в шести чувственных органах.
Наставник древности (Юн-цзя) говорил: «Шесть видов чудес не пусты и не не-пусты. Круг света не внутри и не снаружи».
«Не внутри и не снаружи» означает, что он не оставляет следов. Если практикуешь, постигаешь и реализуешь «неоставление следов», шесть чувственных органов не беспокоят тебя. Те же, кого они беспокоят, должны получить тридцать ударов. Вот как следует изучать шесть чудес. Как могут что-нибудь знать об этом те, которые не являются подлинными наследниками дома Будды? Они ошибочно принимают беготню и возню вокруг внутреннего и внешнего за практику возвращения домой.
«Четыре плода архата», упомянутые наставником Бай-чжа-ном — это сущность пути Будды. Но никто из проповедников сутр не передавал их правильным образом. Как могут обрести эти плоды изучающие тексты или странствующие в далеких землях? Удовлетворяющиеся незначительными достижениями не в состоянии овладеть ими. Четыре плода передаются только от будды к будде, от пробужденного к пробужденному. Чтобы заполучить эти плоды, необходимо унаследовать четыре строки стихов, а это значит, что глаза, уши нос и язык не загрязнены никакими вещами. «Незагрязнение» означает «незапятнанность». «Незапятнанность» означает неразделенное сознание: «я всегда близок этому».
Шесть видов чудес и четыре плода всегда передавались истинным образом именно так. Все отличное от этого не есть Дхарма Будды. Таким образом, Дхарма Будды неизменно воплощается в реальность через чудесное. Когда она воплощается, капля воды поглощает великий океан, а маленькая пылинка переворачивает огромную гору. Кто усомнится в том, что это есть чудо?
В шестнадцатый день одиннадцатого месяца второго года эры Ниндзи (1241) представлено общине монастыря Кан-нондори Косе Хорин.
Непрерьшная практика, часть первая
«Гёдзи» — самая большая по объему глава, входящая в «Сокровищницу ока истинной Дхармы», поэтому Догэн разделил это собрание биографий индийских и китайских учителей на две части. В первой части представлены истории жизни трех индийских патриархов, в хронологическом порядке, а за ними следуют биографии китайских наставников, сгруппированные, видимо, уже тематически. Во второй части рассказывается о китайских наставниках, от Бодхидхармы до Жу-цзина, причем биографии не всегда идут строго хронологически.
Послесловие ко второй части Догэн написал в пятый день четвертого месяца второго года эры Ниндзи (1242) в монастыре Косе Хорин. К восемнадцатому дню первого месяца следующего года Эдзё закончил переписывать первую часть и провел редакторскую работу над частью второй.
1242 год, Фукакуса
На великом пути патриархов всегда есть высшая практика, непрерывная и неуклонная. Она образует круг пути и никогда не отбрасывается. Между изначальной устремленностью, практико-ванием, пробуждением и нирваной не существует даже мгновенного пробела; непрерывная практика есть круг пути. А раз так, непрерывная практика чиста и незапятнанна, никто не в состоянии повлиять на нее. Сила непрерывной практики укрепляет как вас, так и всех остальных. Это означает, что практика ваша влияет на всю землю и все небо в десяти направлениях. И вы сами, и остальные можете не замечать этого, но это все равно так.
Поэтому, благодаря непрерывной практике всех будд и патриархов обретают реальность ваши собственные усилия, и великий путь открывается перед вами. Ваша непрерывная практика создает круг пути. Благодаря этой практике патриархи все время пребывают, как Будда, не-пребывают, как Будда, обладают сознанием Будды и достигают состояния Будды.
Благодаря этой практике существуют солнце, луна и звезды. Благодаря этой практике существуют великая земля и безбрежное небо. Благодаря этой практике существуют тело, сознание и окружающее. Благодаря этой практике существуют четыре великих элемента и пять скандх. Непрерывная практика вовсе не обязательно есть то, что любят обычные люди, но она должна быть истинным местом возвращения для каждого. Благодаря непрерывной практике всех будд прошлого, настоящего и будущего актуализируются все будды прошлого, настоящего и будущего.
Последствия такой неуклонной практики подчас вовсе не сокрыты. Вот почему вы устремляетесь к практикованию. Следствия порой неочевидны. Вот почему вы можете не видеть, не слышать и не знать о ней. Но вы должны понимать, что, даже если она не явлена, она все равно не сокрыта.
Поскольку она не запятнана тем, что сокрыто, очевидно, что существует либо не существует, вы можете и не замечать причинных условий, которые ведут вас к занятиям практикой, актуализирующей вас в этот самый момент не-знания. Причина, из-за которой вы не видите ее, заключается в том, что в сознавании ее вовсе нет ничего примечательного. Внимательно рассмотрите вопрос и поймите, что дело обстоит так потому, что причинная обусловленность (устремленность) есть не что иное, как непрерывная практика, но сама непрерывная практика не ограничивается причинной обусловленностью.
Самоактуализирующаяся непрерывная практика есть не что иное, как ваша собственная непрерывная практика прямо сейчас. «Сейчас» этой практики изначально свободно от «я». «Сейчас» этой практики не приходит и не уходит, не вступает и не оставляет. Слово «сейчас» не существует прежде непрерывной практики. Тот самый миг, когда она актуализируется, и называется «сейчас». А раз так, то ваша собственная непрерывная практика в этот самый день есть зародыш всех будд и практики всех будд. Ваша непрерывная практика актуализирует и подпирает всех будд.
Если вы не будете придерживаться непрерывной практики, вы будете исключать будд, вы не будете взращивать будд; вы будете исключать непрерывную практику, не рождаясь и не умирая одновременно со всеми буддами, не практикуя со всеми буддами и не обучаясь с ними. Распускание цветов и опадание листьев прямо сейчас есть актуализация непрерывной практики. Полировать зеркало и ломать зеркало —все это есть не что иное, как непрерывная практика.
Даже если вы попытаетесь пренебречь ею, чтобы скрыть неискренние намерения и вырваться из них, это пренебрега-ние также будет непрерывной практикой. Путешествовать здесь и там в поисках непрерывной практики — внешне это кажется устремленностью. Но на самом деле это подобно оставлению сокровищ в доме своего отца и странствованию и нищенствованию в далеких землях. Пробивающиеся сквозь ветер и дождь, подвергающие риску свои жизни, не отказывайтесь от сокровищ собственного отца. Если вы будете искать таким образом, вы все время будете терять сокровищницу Дхармы. А раз так, ни на мгновение нельзя ослаблять непрерывную практику.
***
Сострадательный Отец, Великий Учитель Будда Шакьямуни с девятнадцати лет занимался непрерывным практиковани-ем высоко в горах. В возрасте тридцати лет, в результате неустанного практикования, он одновременно со всеми чувствующими существами и великой землей обрел путь. Вплоть до восьмидесятилетнего возраста он все время практиковал в горах, лесах и монастырях. Он так и не вернулся в свой царский дворец и никогда не претендовал на какие-либо богатства. На протяжении всей своей жизни он носил одни и те же одежды и держал в руках одни и те же чаши для сбора подаяний. С того самого времени, как он начал проповедовать, он никогда не оставался один ни на день, ни даже на час. Он не принимал для себя подношений от людей и дэв. Он терпимо относился к осуждению и критике со стороны последователей внешних учений. Будда носил чистые одежды и просил только еду; вся его жизнь как наставника и проповедника была ничем иным, как непрерывной практикой.
Махакашьяпа был преемником Будды Шакьямуни. На протяжении всей своей жизни он неуклонно придерживался двенадцати аскетических практик: не принимать приглашений от людей; каждый день просить милостыню; не принимать денег вместо пищи; ост анавливаться только в горах, а не в городах и деревнях; не просить и не принимать одежды в качестве подношения, но брать ткань на кладбищах, шить из нее дхармовые одежды и красить их; искать прибежища под деревом в открытом поле; есть только один раз в день — это называется экаса-ника; не ложиться ни днем, ни ночью, но практиковать медитацию во время ходьбы и спать сидя—это называется иай-шадика; иметь только три дхармовых одеяния и больше ничего, и не ложиться в одежде; жить на кладбищах, а не в домах и монастырях; практиковать дзадзэн и искать путь, наблюдая за скелетами; искать уединенное место и не иметь желания возлечь с кем-либо или быть рядом с кем-либо; есть фрукты перед приемом пищи, а не после; сидеть на открытом месте и не вынашивать желания спать под деревьями или в домах; не есть ни мяса, ни пирожных и не натирать тело маслом из льна.
Перечисленные выше называются «двенадцатью аскетическими практиками». Почтенный Махакашьяпа никогда не отворачивался от них и не нарушал их. Даже после того, как он непосредственно получил от Татхагаты сокровищницу ока истинной Дхармы, он не отступил от них.
Однажды Будда сказал: «Ты уже стар. Ты должен есть то же самое, что и остальные монахи».
Махакашьяпа сказал: «Если бы я не встретил Татхагату, я остался бы наполовину пробудившимся, и жил бы в горах и лесах. К великому счастью, я встретил Татхагату. Это поистине благой дар Дхармы. Поэтому я не могу отказаться от своих аскетических практик и есть то же, что едят другие монахи».
Татхагата восхитился его решимостью и целеустремленностью. В другой раз, когда Махакашьяпа, вследствие занятия аскетическими практиками, выглядел особенно истощенным, монахи с презрением смотрели на него. и тогда Будда изысканно позвал Махакашьяпу к себе и предложил ему разделить с ним место. Так Махакашьяпа воссел на место Будды. Знайте же, что Махакашьяпа был первым из старших монахов в общине Будды. Все его практики, которым он следовал на протяжении своей жизни, перечислить невозможно.
***
Почтенный Паршва, десятый патриарх, за всю свою жизнь никогда не ложился на бок. Хотя он начал практиковать уже в возрасте восьмидесяти лет, он вскоре получил от учителя великую Дхарму. Поскольку он не тратил понапрасну ни минуты времени, за три года он овладел истинным оком всецелого и совершенного пробуждения.
Паршва находился во чреве своей матери шестьдесят лет и появился на свет с длинными седыми волосами. Поскольку он дал обет никогда не ложиться на бок, его называли Почтенным-с-Незагрязненными-Боками. Чтобы подобрать в непроглядной мгле сутру, он источал внутренний свет—способность, которой он обладал от рождения.
Когда в возрасте восьмидесяти лет Паршва собрался покинуть дом и облачился в монашеские одежды, один городской мальчик высмеял его: «Ты — невежда. То, что ты собираешься сделать, не имеет никакого смысла. Монахи придерживаются двух типов практикования: постижения самадхи и распевания сутр. Ты слишком стар и немощен, чтобы научиться этому. Ты будешь лишь осквернять чистый поток и даром есть монашеский хлеб».
Услышав такие слова, Паршва поблагодарил мальчика и подтвердил свой обет: «До тех пор, пока я не овладею Трипитакой, не освобожусь от желаний в трех мирах, не обрету шести чудесных сил и восьми типов освобождения, я никогда не лягу на бок».
После чего он ни на один день не прерывал созерцания, ходил ли он, сидел или стоял. Днем он постигал учение, а по ночам практиковал безмятежное сосредоточение. Через три года он полностью овладел Трипитакой. Он освободился от желаний в трех мирах и стал знатоком в трех видах знания.
Таким образом, в течение шестидесяти лет Паршва пребывал во чреве своей матери. Искал ли он путь, находясь в ее чреве? Через восемьдесят лет после своего рождения он покинул дом, чтобы постигать путь. с момента его зачатия к этому времени минуло уже сто сорок лет. Хотя способности его были выдающимися, он был старее и немощнее кого бы то ни было. Во чреве матери он был уже стар, и в момент рождения он тоже был стар. При этом он радовался, когда люди осуждали его, и ни на миг не ослаблял своей решимости. Вот почему всего через три года усилий его устремленность к пути обрела завершение. Наблюдая за мудрыми и вдохновляясь их примером, как мы можем ослаблять свои усилия? Ни старость, ни немощь не должны препятствовать нам.
Жизнь трудно измерить. Жизнь это или не жизнь? Взгляды на воду у четырех типов существ различны. Нам следует просто собрать воедино устремленность и усилия в практиковании пути. Мы должны понять, что практикование пути есть не что иное, как проникновение в рождение и смерть. Однако практика наша не связана ни рождением, ни смертью.
В высшей степени глупо, когда люди в наше время отбрасывают усилия в обретении пути, когда им исполняется пятьдесят или шестьдесят лет, или даже семьдесят или восемьдесят. Если мы будем беспокоиться о том, сколько месяцев и лет нами прожито, это будет лишь ограниченный взгляд человека, не имеющий ничего общего с постижением пути. Не стоит думать о том, молоды вы или стары и немощны. Необходимо упорно и вдохновенно, встав рядом с Паршвой, изучать и овладевать. Не оглядывайтесь назад и не цепляйтесь за кучу пыли на кладбище. Если вы не имеете решительной целеустремленности и не пробудились, кто пожалеет вас? Практикуйте, чтобы овладеть подлинным видением, и тогда вы сможете даровать глаза скелету, лежащему в пустынном диком поле.
***
Хуэй-нэн, шестой патриарх, был лесорубом в области Синь; он едва ли знал грамоту. Его отец умер, когда он был совсем маленьким, и его воспитывала престарелая мать. Он рубил дрова для того, чтобы заработать ей на пропитание. Услышав на одном из городских перекрестков фразу из сутры, он оставил мать и стал искать Дхарму. Он был великим сосудом, которые редко встречаются в любую эпоху, несравненным учеником пути. Покинуть любящую мать было для него пожалуй труднее, чем отрубить собственную руку; отбросить в сторону сыновний долг было очень непросто.
Вступив в общииу Хун-жэня, он в течение восьми месяцев без сна и отдыха толок рис. В полночь он унаследовал истинное одеяние и чашу для сбора подаяний. И даже после того, как ему была передана Дхарма, он в течение восьми лет продолжал толочь рис, путешествуя с камнем за спиной. После того, как он пришел в мир и начал проповедовать Дхарму, чтобы пробудить людей, он нигде не оставлял свой камень для толчения риса. С его непрерывной практикой вряд ли может сравниться какая-либо другая.
Ма-цзу из Цзянси в течение двадцати лет практиковал дзадзэн и получил сокровенную печать от Нань-юэ. Вот почему, проповедуя Дхарму и спасая людей, он не произнес ничего такого, что могло бы лишить людей мужества заниматься дзадзэн. Он всегда первым начинал любую работу в общине и не позволял себе расслабиться даже в старости. Ньшешняя школа Линь-цзи берет начало от Ма-цзу.
Юнь-янь и Дао-у учились у Яо-шаня. Вместе они дали обет, что будут отдавать учению все силы и в течение сорока лет не лягут на бок на возвышении. Юнь-янь передал Дхарму Дун-шаню, великому наставнику У-бэню. Дун-шань сказал: «Двадцать лет назад я решил обрести цельность и с тех пор практиковал дзадзэн». Ныне эти его слова превозносятся всеми.
Юнь-цзюю, великому наставнику Хун-цзюэ, когда он жил в хижине Саньфэн, всегда приносило еду небесное божество. В это время Юнь-цзюй отправился учиться к Дун-шаню и под его руководством разрешил великую загадку пути, после чего вернулся в свою хижину. Когда небесное божество вновь принесло ему еду, оно в течение трех дней искало Юнь-цзюя, но так и не смогло найти его. Юнь-цзюй более не зависел от небесных подношений и полностью отдался великому пути. Подумайте, насколько глубоко был он предан практикованию.
Бай-чжан, дзэнский наставник Да-чжи, с тех самых пор, как он стал помощником Ма-цзу, идо самой своей смерти, каждый день, без исключения, трудился на благо общины и других людей. Он явил нам величественный образец — «день без работы — день без еды». Уже в старости Бай-чжан по-прежнему трудился так, как другие в юности. Община беспокоилась за него, но он не прекращал трудиться. В конце концов как-то раз во время работы ученики спрятали от него инструменты. И в этот день Бай-чжан отказался принимать пищу, выразив сожаление по поводу того, что он не смог работать вместе с общиной. Это — самый яркий пример того, что означает «день без работы —день без еды». Ветер школы Линь-цзи, ныне широко распространившийся в стране Великой Сун, равно как и ветер других школ, олицетворяет непрерывную практику глубинного учения Бай-чжана.
Когда наставник Цзин-цин был настоятелем монастыря, он вел себя настолько неприметно, что божества той области никогда не видели его лица и даже не слышали о нем.
Сань-пин, дзэнский наставник И-чжун, обычно принимал пищу, которую ему доставляли дэвы. После того, как Сань-пин встретился со своим учителем Да-дянем, дэвы более не могли отыскать его.
Чан-цин Да-аня называли «поздним Гуй-шанем». Он говорил так: «Я жил на горе Гуйшань в течение двадцати лет. Я ел рис горы Гуйшань и укрывался простыней горы Гуйшань. Я не изучал слов наставника Гуй-шаня (Лин-ю), а просто приручал водяного буйвола, дни напролет блуждая по округе».
Знайте же, что приручение одного-единственного водяного
буйвола есть непоколебимая практика жизни на горе Гуйшань в
течение двадцати лет. Патриарх Гуй-шань учился в общине Бай-
чжана. Спокойно подумайте об этом и вспомните о двадцати
годах деятельности Чан-цина. Многие изучают слова Гуй-шаня,
но непрерывную практику «неизучения слов патриарха Гуй-
шаня» можно встретить очень редко.
***
Чжао-чжоу, настоятель Цун-шэнь, дзэнский наставник Чжэнь-цзи из монастыря Гуаньиньсы впервые устремил сознание к пробуждению-бодхи в возрасте шестидесяти одного года. Он много путешествовал, с ним были его бутыль из тыквы, наполненная водой, и посох с железными колечками на верхушке. Он говорил самому себе: «Я буду спрашивать о Дхарме каждого, кто превосходит меня, даже семилетнего ребенка. Я буду проповедовать Дхарму каждому, кто уступает мне в понимании, даже столетнему старцу».
Он изучал и постиг путь и учение Нань-цюаня. На это потребовалось двадцать лет усилий. В конце концов в возрасте восьмидесяти лет он стал настоятелем монастыря Гуаньиньсы, что к востоку от города Чжаочжоу. После этого он в течение сорока лет вел за собой людей и дэв.
Чжао-чжоу не написал ни единого письма с просьбой о пожертвованиях. Монашеский зал был очень маленький; в нем не было ни боковых, ни главного возвышений. Однажды у стула, с которого он проповедовал, сломалась ножка. Тогда он взял из очага обуглившуюся палку, привязал ее к стулу веревкой и проповедовал долгие годы, продолжая сидеть на этом стуле. Когда кто-то из членов общины попросил разрешения заменить ножку стула, Чжао-чжоу не позволил. Вы должны следовать духу этого пробужденного древности.
Чжао-чжоу стал настоятелем после того, как получил печать Дхармы в возрасте восьмидесяти лет. Это была истинная передача подлинной Дхармы. Люди называли его «Почтенным Пробужденным». Не получившие непосредственно печать Дхармы и сравниться не могут с Чжао-чжоу. А как можете вы, молодые и поверхностные, быть равными ему, даже когда он был уже глубоким стариком? Помня об этом, отдавайте все свои силы на пути непрерывной практики.
За те сорок лет, в течение которых Чжао-чжоу проповедовал, он не накопил мирских богатств. В его монастыре не было и зернышка риса. Монахи собирали орехи и желуди, и время трапезы менялось в зависимости от ситуации. Поистине то был дух драконов и слонов прошлого. Вам остается лишь мечтать о такой практике.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |