отличия группы людей, относящихся к одной расе, фиксируются обыденным сознанием, которое к тому же, наделяя их теми или иными социокультурными чертами (реальными или вымышленными), противопоставляет на этом основании данную общность другим по их расовой принадлежности группам.
Одним словом, различные человеческие общности, как и лежащие в основании большинства их отдельные виды деятельности, находятся в постоянном взаимодействии, в той или иной степени переплетаясь друг с другом.
Особое место среди всей этой чрезвычайно сложной иерархии человеческих объединений занимают общности, именуемые в специальной научной литературе «этносами». Однако, как уже отмечалось выше, вопрос о месте этносов в системе различных подразделений, на которые распадается человечество, остается дискуссионным.
Этим и определяется та задача, которая ставится нами перед следующим очерком.
Очерк третий КгВОПРОСУ О ВЫДЕЛЕНИИ ЭТНОСОВ СРЕДИ ДРУГИХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОБЩНОСТЕЙ
Преодоление разнобоя в употреблении термина «этнос» требует, как уже отмечалось, прежде всего предварительного выделения в объективной реальности того явления, для обозначения которого наиболее целесообразно использовать этот термин. При такой процедуре в качестве исходных ориентиров неизбежно приходится принимать те сферы действительности, которые уже имеют устоявшиеся наименования, принятые как в научном, так и в обыденном языке[168].
В рассматриваемом нами случае для термина «этнос», как мы уже знаем, одним из таких «ориентировочных» понятий в нашей отечественной науке традиционно выступает слово «народ». Но известно и то, что оно многозначно, так как используется для наименования различных общностей. В русском языке наряду с такими значениями[169], как «все население страны, государства», «трудящиеся массы», «толпа», «просто множество людей»[170], в это слово вкладывается еще одно значение, которое особенно отчетливо проступает в словосочетании «народы мира». Для выделения этого специфического смысла слова «народ» и предлагается использовать термин «этнос».
Такое употребление термина «этнос», однако, влечет за собой еще одно весьма существенное в «семантическом» отношении последствие. Дело в том, что словосочетание «народы мира» само охватывает целый ряд разновидностей человеческих общностей, подразумевая такие образования, как «нация», «национальность», «народность», «племя». Соответственно важнейшим назначением термина «этнос» оказывается выполнение роли общего, «родового» наименования этих образований. Так, по крайней мере, принято считать в современной этнографической науке[171].!
Приступая к рассмотрению вопроса о вычленении этносов среди других общностей людей, нельзя не обратить внимание на наличие и у племен, и у народностей, и у наций, и у национальностей одного общего весьма наглядного и вместе с тем непременного внешнего признака: каждое из этих образований имеет свое самоназвание — собственное имя. Стало быть, общим внешним ориентиром для определения явления, стоящего за термином «этнос», может служить то обстоятельство, что он прилагается к тем случаям употребления слова «народ», когда им (подобно тому как это имеет место при использовании терминов «племя», «народность», «нация» и «национальность») обозначаются общности людей, имеющие свои самоназвания. Нет и не было ни племени, ни народности, ни нации, ни национальности, у которых бы оно отсутствовало. Все они, будь то кривичи, сиу, эвенки, каталонцы, шотландцы, шведы, украинцы, японцы и т. д., имеют свои самоназвания [172]. Это собственное самоназвание принято, как известно, обозначать производным от слова «этнос» термином «этноним». Следует, однако, особо подчеркнуть, что в данном случае имеются в виду не вообще этнонимы, а этнонимы-самоназвания, или эндоэтнонимы. Дело в том, что этнонимы, даваемые данному этносу другими народами (экзоэтнонимы), нередко существенно отличаются не только от этнонима-самоназвания, но и друг от друга [173]. Иначе дело обстоит с эндоэтнонимами — они, как правило, не только однозначны, но и довольно устойчивы.
Вместе с тем необходимо учитывать, что само по себе наличиё самоназвания у совокупности людей, обозначенной словом «народ», может оказаться недостаточным ориентиром для выявления этноса. Это связано с тем, что такого рода сочетания в разговорном языке (как в русском, так и во многих других европейских) обычно употребляются в нескольких различных ситуациях. Прежде всего, когда надо обозначить всех людей (граждан), проживающих в пределах того или иного социального организма, т. е. потестарного, или политического, образования (как общегосударственного, так и областного). В таком смысле, например, говорят о «французском народе» (французах), имея в виду граждан Франции, или «бельгийском народе» (белг>гийцах), имея в виду граждан Бельгии. Для обозначения такого рода самоназваний, нам кажется, можно использовать термин «политоним» [174].
Группа людей, имеющих самоназвание, может обозначаться словом «народ» и тогда, когда ее расселение в той или иной мере не совпадает с границами одного социального организма (либо выходя за его пределы, либо охватывая лишь часть его). Здесь возможны два основных варианта: а) когда самоназвание группы восходит к наименованию территории, на которой она проживает, т. е. является топонимом; б) когда самоназвание группы отражает ее этнический характер, т. е. является этнонимом.
Как же отличить этнонимы от топонимов и политонимов? Представляется, что в данном отношении один из основных показателей — это устойчивость самоназвания. Ведь и племена, и народности, и нации — общности, как известно, весьма устойчивые, существующие под одним и тем же собственным именем в течение многих поколений людей. При этом в рассматриваемой связи, пожалуй, особенно показательны те случаи, когда отдельные части такой общности по той или иной причине оказываются на длительное время сравнительно далеко за пределами ее первоначального местонахождения. Если соответствующая группа людей устойчиво из поколения в поколение сохраняет свое самоназвание, то скорее всего это самоназвание — этноним и, стало быть, мы имеем дело с этнической общностью. Ведь политоним в подобных случаях сравнительно быстро выходит из употребления [175], во всяком случае группа граждан (подданных) данного государства, оказавшись за его пределами, обычно не сохраняет свой политопом во втором поколении (гражданство, как правило, не имеет наследственного характера). Нередко аналогична и судьба тбпонима [176]. Если же политоним у той или иной переселенческой группы сохраняется в течение нескольких поколений, то это значит, что данное самоназвание одновременно является и этнонимом[177]. Иногда это результат превращения политонимов в этнонимы, иногда — наоборот[178]. Более того, подчас бывает, что этноним дает начало политониму, а этот в свою очередь служит осноианнем для «нового» этнонима [179] . Все это неизбежно создает трудности для отграничения этнических общностей от политических и локальных. Однако и в этих сложных случаях критерий «межпоколенной устойчивости» самоназвания у представителей рассматриваемой общности, оказавшихся за пределами «изначального» расселения, позволяет довольно уверенно отграничить этноним от «чистого» политонима или топонима.
Наконец, этнонимы не следует также смешивать с копфессио- нимами (наименованиями религий) и лингвонимами (наименованиями языков)[180]. Правда, они могут быть взаимозаменяемыми или просто совпадать друг с другом (например, «православный» в значении «русский», японский язык и японский народ и т. п.). Однако обычно отличить конфессионим или лингвоним от этнонима довольно легко, поставив вопрос: сохранится ли рассматриваемое нарицательное имя при смене его носителями (носителем) религии или языка? Если в таких случаях мы будем иметь дело с изменением этого имени, то перед нами соответственно конфессионим или лингвоним, если же такого изменения не произойдет, то, значит, речь идет об этнониме.
Вместе с тем, разумеется, суть этнических общностей отнюдь не сводится к их самоназваниям, сколь устойчивыми бы они ни были. Поэтому для выделения этносов среди других человеческих общностей надлежит выяснить, что объединяет людей^од- ного этнонима, помимо этого чисто внешнего признака?
Отвечая на данный вопрос, прежде всего нельзя^не обратить внимание на то, что_наличие единого самоназвания-этнонима предполагает существование у каждой из интересующих нас общностей самосознания. Действительно, даже в том случае, если, например, отдельные группы русских, испанцев, армян, поляков проживают в разных странах, каждая из этих групп осознает свою определенную общность со всеми группами, имеющими такое же самоназвание. Вместе с тем представители каждой из таких одноименных совокупностей людей обычно отличают себя от членов всех ийых подобных общностей. При этом особую роль играет антитеза «мы» — «они». Примечательно, что само представление (в том числе обыденное) о существовании такой особой категории человеческих общностей (под каким бы названием они ни выступали: народ, этнос, племя, нация и т. д.) неизбежно предполагает подобное различение. И когда, например, речь идет о венграх как совокупности людей, имеющих общий этноним, то всегда само собой разумеется наличие у членов этой совокупности представлений о своем отличии от всех иных общностей такого рода14*
Нетрудно заметить, что пока мы имели дело только с внешними, притом субъективными проявлениями свойств этноса. И может сложиться впечатление, что перед нами весьма зыбкие показатели, особенно если при этом исходить из представления о произвольном характере определения людьми своей принадлежности к тому или иному этносу. Поводом для возникновения подобного представления может послужить тот факт, что подчас один и тот же человек относит себя то к одному, то к другому этносу, например, то к украинцам, то к русским. Однако эта «произвольность» легко объясняется тем, что такой человек в той или иной мере обладает объективными свойствами обоих этносов, к которым он себя относит, т. е. применительно к рассматриваемому примеру свойствами и украинского и русского этносов. Весьма показательно, что ни к какому третьему этносу (скажем, к турецкому t французскому, японскому и т. п.) данный человек себя никогда не причислит.
Этническое самосознание, как и любая форма сознания,— явление вторичное, производное от объективных факторов, ибо «сознание... никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием... а бытие людей есть реальный процесс их жизни»15. Именно поэтому совершенно неправомерно было бы сводить, как это нередко делают буржуазные ученые, сущность
этносов лишь к~самосознанию[181], оставляя в стороне то объективное бытие этих общностей, которое оно отражает [182].
Среди всего многообразия человеческих общностей этносы, несомненно, должны быть отнесены к тем, что возникают не по воле людей, а в результате объективного развития исторического процесса. Они охватывают многие поколения людей[183], т.. е. являются потомственными, имея соответственно переменный состав*! Одним словом, одно из характерных свойств этносов — устойчивость. Следует вместе с тем подчеркнуть, что этносы представляют собой сложные образования, каждое из которых обладает как общими свойствами с другими подобными образованиями (со всеми или по крайней мере с частью их), так и специфическими чертами, отличающими каждый из них от большинства или даже всех остальных этносов[184]. Иногда, правда, можно встретить мнение, что отличие этносов друг от друга — вопрос второстепенный для выяснения их сущности. Однако при этом упускается из виду, что этнос без отграничения от других подобных общностей — фикция. Конечно, само единство внешних отграничительных особенностей этноса представляет собой выражение его определенных внутренних связей[185]. Но все же характерная особенность этнических общностей как раз и состоит в том, что их непременным свойством, имеющим важное типологическое значение, является взаимное различение. Этносы — категория сопоставительная. И в основе этого сопоставления лежат несомненно те объективные свойства этносов-народов, которые существуют независимо от субъективного желания их членов и воспринимаются ими в качестве отличительных черт своей общности. Обычно такого рода свойствам присуща устойчивость.
Переходя к выяснению самих этих объективных свойств этносов, начнем с одного из наиболее сложных вопросов: насколько обязательна для их функционирования общность территории? При его решении следует иметь в виду, что такие служащие нам, в частности, в качестве важнейших ориентиров общности, как «нация», «народ», «национальность», обычно не вполне равнозначны в отношении придаваемых им пространственно-политических параметров. Так, ^термин «нация» в нашей литературе, как правилО| служит для обозначения совокупности людей одного этнонима*
живущих в пределах одного государства51. Несколько иные пространство i ию-пол итические параметры вкладываются в слово/_«на- род». Хотя, как не раз говорилось выше, оно также может обозначать совокупность людей, имеющих один этноним, однако подчас охватывает лиц, находящихся не только на территории одного государства, по и на общей (смежной) территории разных государств. Но для обозначения людей одного этнонима, проживающих на отдаленных несмежных территориях, это слово обычно не употребляется. Для таких целей применительно к новому и новейшему времени чаще используется термин «национальность» [186]. Для первобытного общества примерно такую же роль может выполнять, на наш взгляд, слово «соплеменность»[187], которым могут обозначаться не только те члены племени, что находятся на территории его основного расселения, но и оказавшиеся за пределами таковой. Впрочем, особенно распространено в рассматриваемых случаях (притом применительно ко всем эпохам) просто употребление множественного числа соответствующего этнонима (например, дулебы, цыгане, армяне, японцы, украинцы и т. п.).
В свете всего сказанного представляется достаточно очевидным, что вопрос о значении территориальных параметров для выделения этносов не может быть решен однозначно. При этом следует четко разграничивать территориальную целостность как условие возникновения этноса и как фактор его существования. Выступая в качестве важнейшего условия формирования этноса [188], целостность территории не является строго обязательным фактором воспроизводства всех его частей[189]. И носители одного этнонима (одной национальности), проживающие на отдаленных друг от друга территориях, нередко из поколения в поколение сохраняют свою этническую (национальную) принадлежность (например, армяне в СССР, Сирии, США и т. д.; украинцы в СССР, ЧССР, Канаде и т. д.).
Каковы же в таком случае (помимо самоназвания и самосознания) конкретные сферы объективного существования характерных для этносов свойств?
Эти свойства, как отмечалось выше, должны обладать и устойчивостью и способностью отличать этносы друг от друга. Поэтому на первый взгляд может показаться, что к ним относятся прежде
всего внешние отличительные особенности физического типа людей, т. е. расовые (антропологические) признаки. Характерно, что в житейской практике эти внешние весьма наглядные, устойчивые и дифференцирующие признаки нередко служат отправным, начальным показателем при решении вопроса об этнической принадлежности того или иного человека или группы людей.
Что касается научной трактовки этой проблемы, то обращает на себя внимание следующее, не лишенное определенной противоречивости обстоятельство. В работах советских этнографов последних лет подчас специально отмечается, что большинство народов мира имеют сравнительно однородный расовый состав [190]. Для работ же наших антропологов, напротив, характерно подчеркивание того, что физический тип отдельных этнических общностей, как правило, неоднороден; соответственно говорится о необходимости строго разграничивать расы и этнические общности[191].
Диаметральная противоположность этих суждений во многом объясняется тем, что в них за основу взяты антропологические единицы разных таксономических уровней. В первом случае главным образом имеются в виду большие расы (а лишь иногда и так называемые малые расы), во втором — преимущественно самая малая классификационная единица — антропологический тип.
Для наблюдателя, не обладающего специальными знаниями, различия между близкими антропологическими типами практически неуловимы. Поэтому он обычно воспринимает этносы-на- роды как нечто целостное в антропологическом отношении. Но, несмотря иа то что в повседневной практике иногда такие наблюдения и влияют иа этническую оппозицию «мы» — «они», в преоб-\ ладающем числе случаев различия между народами на уровне; антропологических типов не являются их сколько-нибудь сущест-/ венными этническими признаками.
Что касается внешних физических особенностей, характерных для больших рас, то они тоже, как правило, не выступают в качестве факторов, отличающих соседние этносы. Это обусловлено прежде всего тем, что преобладающим является отсутствие четких антропологических границ между смежными народами-этносами, принадлежащими к одной из больших рас[192]. А такая принадлежность довольно характерна для соседних этнических общностей, ибо каждая из больших рас имеет весьма обширные ареалы своего преимущественного распространения, охватывающие
обычно большое число «родственных» этносов. Показательно, в частности, что свыше 85% всех людей, входящих^в"индоевропейские народы, и около 95% говорящих на языках уральской лингвистической семьи принадлежат к европеоидной расе; почти 100% населения этносов, составляющих китайско-тибетскую языковую семью, относится к монголоидной расе и т. п. Некоторое разнообразие основных расовых типов отмечено среди народов семито-хамитской и алтайской лингвистической семей, но эти две семьи в сумме составляют лишь немногим более 3 % всего человечества*9. Следует учитывать также, что примерно 30% населения мира принадлежит к смешанным и промежуточным в расовом отношении группам[193], а это крайне затрудняет использование антропологических показателей в качестве этнодифференцирую- щих признаков. Наконец, необходимо напомнить, что значительная часть этносов состоит из людей, принадлежащих к различным расам (например, большинство латиноамериканских народов). А в таких случаях невозможность рассматривать расовые различия как этнические сама собой очевидна. Поэтому совершенно неправомерно утверждение, что расовое единство является обязательным признаком любой этнической общности81. Достаточно ясно, что принятие такого представления, если даже и иметь в виду только большие расы, неизбежно исключает из числа этнических общностей все неоднородные в данном отношении народы.
В силу всего вышесказанного встречающиеся в повседневной практике попытки определения этнической принадлежности людей на основе одних только внешних антропологических показателей обычно имеют весьма приблизительный характер82. Такие показатели выполняют этноотличительные функции лишь в тех случаях, когда сопоставляемые народы обладают расовыми отличиями, которые резко бросаются в глаза при повседневном общении83, приобретая значение социального знака[194]. Это свойственно преимущественно этносам, соседи которых принадлежат^ другим расам. Подобная ситуация складывается обычно на границах основных ареалов больших рас, т. е. в целом в условиях далеко не типичных. Еще менее типичны случаи, когда в результате изоляции этнос в целом оказывается в окружении народов другого расового типа [195]. В этих случаях перед нами так называемые этнорасовые общности, представляющие собой своеобразный «синтез» двух различных категорий объединения людей. Пожалуй, несколько чаще, чем'этносы-народы, антропологические особенности отличают их «осколки» — этнические группы, которые в этом случае представляют собой этнорасовые единицы. Подобные группы чаще всего возникают в результате перемещения части этноса в другое расовое окружение. Например, русских от бурят в Забайкалье или англичан от зулусов в Южной Африке можно без труда отличить по их расовым признакам[196]. Видимо, имея в виду прежде всего такие группы, подчас, как уже отмечалось, в число этнических признаков включают антропологические особенности [197]. Однако было бы неправомерно абсолютизировать это представление, распространив его на все этнические единицы, в том числе на этносы-народы. Ведь в подавляющем большинстве случаев, когда антропологические черты отдельной этнической группы выступают в качестве одного из ее этноразделительных признаков, эти же черты не выполняют подобной функции применительно к основной части этноса-народа, от которого данная группа обособилась. В данной связи остается напомнить, что на этнические группы приходится сравнительно незначительная часть населения мира. Между тем, как мы могли убедиться, для подавляющего большинства этносов-народов расовые отличия не являются характерной чертой.
Нет оснований также полагать, будто главная для всех этносов черта состоит в том, что они представляют собой биологические популяции38. Вопрос о соотношении этноса и популяции весьма сложен. Но, как показывает его специальное рассмотрение, в действительности сопряженность популяции с этносом — явление производное от образующих его социокультурных факторов, т. е. вторичное. В частности, преимущественное заключение браков в рамках этносов (эндогамия), обусловливающее существование сопряженной с ним популяции, вызвано не биологическими, а социокультурными факторами[198].
Как свидетельствует анализ данных, относящихся ко всем выбранным нами эквивалентам этносов («нации», «национальности», «народности», «племени»),/_среди свойств, присущих людям, для этнического размежевания, как правило, особенно существенное значение имеют характерные чорты культуры в самом широком смысле этого слова[199]. Именно в сфере трактуемой таким образом культуры обычно и сосредоточены все основные отличительные особенности народов-этносов.
Эти особенности проявляются как в материальной, так и в духовной культуре^Например, наглядно об этом свидетельствует своеобразие традиционного жилища у различных народов мира. Здесь и свайные постройки (например, у части меланезийцев и микронезийцев), и плавучие жилища (например, у оранг-лаутов и некоторых других народов Юго-Восточной Азии), и переносные жилища — юрты, чумы, тапи (у кочевников Средней Азии, народов Севера, индейцев прерий), и дома-башни (у народов Кавказа, у части арабов, некоторых народов Афганистана,) и жилища из снега — иглу (у «полярных» эскимосов), и т. п.
’ Весьма часто этнические особенности дают о себе знать в сфере такого компонента материальной культуры, как пища. При этом различия между народами касаются и состава потребляемой пищи, и способов ее приготовления, и времени ее приема^ Так, для одних народов основу пищевого рациона составляют продукты земледелия (например, для славянских народов), для других — мясо (например, для многих народов Севера), третьи являются ихтиофагами, т. е. употребляют в пищу главным образом рыбу (например, нанайцы, нивхи, ульчи). Хорошо известно существование у многих народов запретов на употребление отдельных видов пищи. В частности, народы Индии в большинстве своем не едят говядины; народы, исповедующие ислам и иудаизм, — свинины; ряд народов почти не употребляет в пищу молока (например, мон- кхмеры); у некоторых народов еще недавно деликатесом считалось мясо собаки (например, полинезийцы) и т. п.
Существенно различаются у народов мира также семейный быт, брачные обычаи и обряды. Наряду с моногамной (единобрачной) семьей, распространенной в настоящее время у подавляющей части человечества, до сих пор у некоторых народов все еще сохраняется как полигамия (многоженство), так и полиандрия (многомужество). Чрезвычайно многообразны брачные церемонии. У одних народов (например, у племени пунанов на о. Калимантаи) для заключения брачного союза достаточно, чтобы жених и невеста в присутствии старейшины рода заявили о взаимном согласии вступить в брак, у других народов (например, у племени коши в Афганистане) свадебная церемония длится двое суток, у третьих (у некоторых народов Индии) — восемь суток. Наряду с характерными для большинства европейских пародов свадьбами, на которых присутствуют лишь ближайшие родственники и знакомые, у некоторых этносов (например, у ряда народов Кавказа) на свадьбу, по традиции, приглашались сотни гостей. Вместе с тем на Кавказе до недавнего времени нередко встречалась «свадьба без новобрачных»: обычай запрещал жениху и невесте присутствовать на собственной свадьбе. По-разному обстоит дело и с разводом: есть народы (в частности, католического вероисповедания), у которых брак вообще нерасторжим, и есть народы (главным образом исповедующие ислам), у которых для того, чтобы развестись, мужу достаточно объявить об этом жене.
В сфере повседневного поведения этнические особенности бывают настолько своеобразными, что нередко воспринимаются представителями других народов как нечто странное и удивительное. Индийца, скажем, удивляет, что жена европейца называет мужа по имени, обращаясь к нему в присутствии его матери и без ее разрешения. Японцу кажется странным, как может человек в жилом доме находиться в той же обуви, что и на улице. Болгары в отличие от многих других народов кивают головой в знак отрицания, а в знак согласия покачивают ею из стороны в сторону. Когда японцы, например, рассказывают о печальном событии, они улыбаются, чтобы не огорчить слушателя.
| Всем этим и обусловлен тот факт, что в повседневной практике при разграничении этносов-народов, как правило, указывают на такие устойчивые и отчетливо внешне выраженные компоненты их культуры, как язык, религия, народное искусство, устное творчество, обычаи, обряды, нормы поведения, привычки и т. п. Сюда относятся также принятые жесты вежливости и приветствия, походка, этикет в еде, гигиенические привычки и многое, многое другое. Все эти бесчисленные компоненты культуры имеют у отдельных народов свои характерные черты — этническую окраску и, передаваясь из поколения в поколение, образуют так называемую этническую культуру[200], обладающую специфическим для нее стилем [201]. J
Правда, уже давно обращено внимание на то, что ни один из компонентов культуры не является непременным этнодифферен- цирующим признаком [202]. В одних случаях главная роль в этом отношении принадлежит языку, в других — религии, в третьих — характерным чертам поведения и т. д. Не случайно все попытки выделить один непременный для всех случаев основной этнодиф- ференцирующий признак оказывается обреченным на неудачу и. Это подчас служит основанием для игнорирования вообще культуры как носителя этнических свойств [203]. Между тем в действительности перед нами свидетельство лишь того, что этнос представляет собой не отдельный компонент культуры, а определенную культурную целостность, многие составляющие которой, как правило, в той или иной степени обнаруживают устойчивые специфические черты. Именно этим этнос и отличается от таких наиболее близких ему по своему характеру устойчивых общностей людей как языковая и религиозная. И если бы, скажем, язык и этнос, языковое и этническое деление всегда совпадали, то, видимо, различение этих понятий потеряло бы смысл; то же самое относится к соотношению этноса и религии 4в.
Однако далеко не всякая совокупность людей, обладающая комплексом характерных культурных черт, является этносом. Как уже говорилось, этносу присуща непременно антитеза: «мы» — «они». Поэтому этнос представляет только та культурная общность людей, которая осознает себя как таковую, отличая себя от других аналогичных общностей. Это осознание членами этноса своего группового единства принято именовать этническим самосознанием, внешнем выражением которого является общее самоназвание (этноним). Важным компонентом этнического самосознания выступает представление об общности происхождения всех членов этноса, под которым обычно понимается совместная историческая практика их предков [204].
Характеризуя этнос в целом, необходимо также упомянуть о том, что культурное единство его членов неразрывно связано с наличием у них определенных общих черт психики. Без учета данного обстоятельства невозможно, как будет показано ниже, уяснить механизм, обеспечивающий не только устойчивость общих черт деятельности членов отдельных этнических коллективов, но и передачу ими этих черт из поколения в поколение.
Рассматривая этнические общности в генетическом плане, особо подчеркнем, что они представляют собой динамические, исторически сложившиеся системы. Ни один этнос не является вечным, неизменным. Но изменчивость этнических систем, разумеется, нисколько не противоречит тому, уже неоднократно» отмечавшемуся нами факту, что~устойчивость — одна'из'их~ха- рактерных черт. Ведь при этом имеется в виду относительная стабильность, более медленная изменчивость этнических явлений по сравнению с другими компонентами социальной жизни.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |