Я весь взмок от непривычного труда и чувствовал раздражение, но старался себя сдержать. Про себя я думал — господи, как же хочется разобраться с этим типом. У нас ушло полтора часа, чтобы загрузить десять тонн различных продуктов. Водитель поднял брезентовый чехол фургона и подвязал края. Задний борт он оставил открытым. Недобро улыбаясь, сказал:
— Думаю, тебе лучше присмотреть за грузом в кузове.
Я стоял позади кабины, держась за тросы, пока он вел машину по всем ямам и колдобинам и лихо поворачивал на углах. Наконец шофер остановился у закусочной возле рынка. Он выпрыгнул из кабины и подошел к фургону. На его лице была широкая усмешка.
— Ты еще здесь? А я думал, тебя уже вытряхнуло. Это только начало, то же самое тебе придется выносить весь день. Может быть, хочешь уйти прямо сейчас?
На нетвердых ногах я спустился из грузовика. Я смерил его взглядом. Он был большой плечистый парень, и действовать надо было очень аккуратно. Ошибка могла дорого мне обойтись. Я наклонился, сделав вид, что поправляю отвороты брюк. Резко выпрямившись, я достал его левым хуком в челюсть. Он пошатнулся и отступил назад. Носком правого ботинка я ударил его в живот. Он упал, скорчившись от боли. Несколько грузчиков подошли к нам.
Один из них спросил:
— Что тут происходит?
Я ответил:
— Кажется, у моего друга схватило живот. — Наклонившись, я заботливо спросил: — Как дела? Надеюсь, тебе лучше? — Я помог ему подняться на ноги и прошептал ему на ухо: — Ну что, с тебя хватит? Или мне утопить тебя в реке?
Он посмотрел на меня и кивнул. Я ответил ему улыбкой. Я взял его под руку и провел в закусочную.
Стоявший за прилавком продавец спросил:
— В чем дело, Бутч? Ты выглядишь неважно.
Я сказал:
— Бутчу что-то нехорошо.
Продавец ответил:
— Скверные дела. Что берете, парни?
Я сказал:
— Бекон, яйца, тост и кофе для меня и для Бутча.
— Идет, — улыбнулся продавец.
Мы поели молча. Я взял с прилавка пригоршню сигар и заплатил по счету. Мы вышли.
Забравшись в кабину, водитель обернулся и поскреб подбородок. На его лице была неуверенная улыбка.
— Кажется, я повел себя глупо, — сказал он. — Садись в кабину. Как, говоришь, тебя зовут?
— Джек, — ответил я коротко.
— А меня Бутч. Ты умеешь за себя постоять, Джек.
Я скромно улыбнулся и протянул ему сигару. Он дал мне прикурить. Потом достал пачку квитанций:
— Наша первая остановка — госпиталь Бикман. Ты знаешь, как оформлять бакалейные заказы?
— Нет.
— Ничего страшного. Я покажу тебе, когда приедем.
— Хорошо, мне хотелось бы освоить это дело.
Он завел мотор, и мы поехали к госпиталю. Шофер поднял брезент, выкатил ручную тележку и загрузил ее доверху всевозможными консервами.
— Оставайся у грузовика, Джек, пока я отвезу товар.
Через десять минут он вернулся, убрал тележку в кузов и опустил брезент.
Бутч заглянул в квитанции и сказал:
— Следующая остановка — банк Симена.
Приехав туда, мы проделали все те же операции, что и у госпиталя. На этот раз я пошел вместе с ним в здание. Мы поднялись наверх на лифте и оставили товары в кафетерии.
— В каждом таком заведении есть кафетерий для своих работников, — заметил Бутч. — Ты в первый раз развозишь бакалею?
Я кивнул.
— Ну и как тебе это нравится?
— Не самое легкое занятие — целый день таскать все эти коробки и мешки.
— Ничего, когда привыкнешь, станет легче.
— Да, наверное, со временем я к этому привыкну, — согласился я. — Те жестянки, десятый номер — довольно большие штуки. Они здесь самые крупные?
— Да, это называется «корпоративный» размер. Наш торговый дом — один из самых солидных на всем побережье, мы поставляем бакалею крупным организациям и фирмам. — Он явно гордился своей компанией. — Если ты заметил, мы не занимаемся жестянками второго и первого размеров. Мы оставляем это разной мелкой шушере, торгующей в розницу.
Похоже, Бутч был очень невысокого мнения о торговле в розницу.
Мы завезли товар в шикарный клуб «Рэйлроуд Машинери».
— Здесь ничего особенного, — заметил Бутч. — А вот наш следующий пункт — это что-то.
— В самом деле? — спросил я равнодушным тоном.
— Да, там ты увидишь мешки денег и золотые слитки, которые ворочают целыми кучами, будто какое-нибудь дерьмо. Ты никогда в жизни не видел столько зелени, парень.
— Правда? А где это?
Мое сердце сильно стучало. Я старался скрыть волнение.
— Следующая остановка — Федеральный резервный банк, — многозначительно сказал Бутч.
Мы остановились у тяжелой стальной двери. Снаружи здание выглядело как неприступная крепость. На улице стоял вооруженный охранник.
Он махнул нам рукой:
— Как дела, Бутч? Вижу, у тебя новый помощник.
Я отметил про себя, что парень очень наблюдателен.
Бутч ответил:
— Как дела. Мак? Да, у меня сегодня новенький.
Я ничего не заметил, но, очевидно, стоявший на улице охранник подал знак людям, находившимся внутри. Стальная дверь медленно открылась. За ней стояли четыре охранника с револьверами сорок пятого калибра на поясе. От их цепких взглядов мне сделалось не по себе. Они показали Бутчу, что он может проезжать. Тот тронулся вперед. Дверь за нами закрылась. Мы были в крытом замкнутом пространстве размером с половину городского квартала. Охранник показал Бутчу, чтобы он отъехал в сторону. У большой разгрузочной платформы не хватало свободного места. Я вышел из кабины и встал рядом с грузовиком. Вокруг стояло около пятнадцати охранников. У каждого из них на офицерском поясном ремне висела большая кобура с револьвером сорок пятого калибра.
Вдоль разгрузочной платформы стояло несколько бронированных машин, из которых мешки с деньгами выгружались на маленькие деревянные поддоны. К одному из грузовиков были приставлены деревянные сходни, и по ним из фургона скатывали бруски тусклого золота. Судя по усилию, с которым грузчики поднимали бруски, я оценил вес каждого бруска примерно в пятьдесят фунтов. Три деревянных поддона были уже полны и стояли в ожидании, когда их спустят в подвал. Я сделал несколько шагов к платформе, чтобы рассмотреть все получше. Рядом мгновенно появился охранник и похлопал меня по плечу.
Он вежливо сказал:
— Вы должны вернуться к грузовику, мистер. По территории ходить запрещено.
Бутч рассмеялся.
Он сказал охраннику:
— Парень здесь в первый раз, Мак. Пусть немного походит и возьмет себе пару образцов.
Охранник сухо улыбнулся:
— Сегодня не день открытых дверей.
Бутч вылез из кабины и уселся на подножке. Я присоединился к нему.
— Могу поспорить, на этой платформе не меньше десяти миллионов долларов, — сказал он.
Я присвистнул.
Бутч многозначительно шепнул:
— Но это еще пустяки. Как-то раз охранник сказал мне, что они разгрузили пятьдесят миллионов баксов.
— Большие бабки, — согласился я.
— Верно, поэтому они неплохо охраняются. — Бутч кивнул на стены. — Посмотри вон на те отверстия.
Я оглядел стены внутреннего двора. В них было около пятидесяти смотровых окошек.
— Там стоят двадцать охранников с автоматами и наблюдают за платформой. Кроме того, у них есть специальный парень, который целый день снимает все на пленку.
— На пленку? — переспросил я обеспокоенно.
— Да, на пленку — тебя, меня и всех, кто здесь есть.
— Господи, — пробормотал я, стараясь закрыть лицо.
Одна из машин закончила разгрузку. Водитель хлопнул дверцей и уехал.
— Бутч, можешь причаливать, — сказал охранник.
Грузовик подъехал к платформе. Мы выгрузили десять пакетов с мукой и около десяти коробок разных бакалейных товаров.
Пока работник кафетерия проверял и подписывал наши документы, я стоял на платформе и наблюдал за разгрузкой денег. Потом мы медленно отъехали в сторону. К тому времени я уже знал, что попытка ограбить это заведение будет чистым самоубийством.
Мы заехали в еще одно место. Я сказал:
— У меня жутко разболелась голова. Придется тебе закончить одному.
Я выпрыгнул из кабины.
— Тебе полагается зарплата за четыре часа! — крикнул он мне вслед.
— Можешь оставить ее себе.
— Спасибо, Джек. — Он махнул мне рукой.
Я взял такси до «Толстяка Мо».
Входя в комнату, я встретил двух агентов транспортной конторы, которые тащили с собой ручную тележку. Они только что выгрузили у нас четыре металлических сейфа и столько же больших несгораемых шкафов, оставив их стоять посередине комнаты. Пат и Косой разглядывали их со всех сторон.
Макс увидел меня. Он указал на сейфы:
— Классные штуки, просто классные, Лапша.
— Зачем они?
— Чтобы положить в них наши деньги. Их надо спрятать.
— Спрятать? Для чего?
— Их надо спрятать, — нетерпеливо повторил Макс. — Фрэнк узнал через своих людей в налоговом управлении: будет большая налоговая чистка по всей стране. — Он выплюнул на пол жеваный окурок, закурил новую «Корону» и продолжал: — Они уже подготовили дело против Капоне. Скоро этот ублюдок сядет за решетку.
Неприятности у Капоне, похоже, вызвали у Макса удовлетворение.
— Ты думаешь, люди из налоговой полиции могут взяться и за нас? — спросил я.
— Откуда мне знать? Я не предсказатель. В главном офисе тоже ничего не знают наверняка. Но они дали инструкцию — забрать свои деньги с депозитов и банковских счетов и припрятать в надежном месте.
— Положив их в несгораемый шкаф? — спросил я.
— Черт возьми! Мы не можем таскать все свои деньги в бумажнике, — грубо сказал Косой.
— Тебе нужен большой шкаф для твоих бабок, да, Косой? — подколол его Патси.
— Ты лучше о своих подумай, Патси, у тебя тоже кое-что найдется, — ответил Косой.
— Да, ребята, благодаря мне вы разбогатели штук на двести, если не больше, — хвастливо заявил Макси.
Мы с Патси переглянулись. Значит, теперь Макс приписывал все наши успехи одному себе. Это было что-то новенькое.
Я сказал:
— Мне кажется, довольно рискованно оставлять столько денег в номере гостиницы или где-нибудь еще.
— Ты абсолютно прав, Лапша, — согласился Макс. — Он продолжал резким и надменным тоном: — Поэтому вы и должны слушать, что скажу вам я. Вот как мы поступим. У нас есть четыре сейфа. Каждый положит деньги в свой сейф. — Макс медленным и важным жестом стряхнул пепел на пол. Потом продолжил: — Сейф запирается в несгораемый шкаф. — Он отхлебнул из бокала. Я ждал. — Потом шкаф помещается в подвал одного из больших хранилищ, защищенных от пожаров и от взломщиков.
— Все четыре шкафа в одно хранилище? — спросил я.
— Да. Не вижу в этом ничего плохого, — грубо ответил Макс. — Все в один склад, но для каждого шкафа будет своя комната. Так тебя устроит, Лапша?
В голосе Макса прозвучала легкая насмешка. Он бросил на меня высокомерный взгляд.
Я спросил:
— У каждого из нас будет свой код для сейфа и отдельный ключ от комнаты?
— Вот именно. Можешь не волноваться, — сухо ответил Макс. — Эй, Лапша, — прибавил он с усмешкой, — ты что, никогда не бывал в больших складах, где хранятся разные ценные вещи, картины и прочее барахло?
Я покачал головой.
Макс презрительно поцокал языком:
— Наш умный парень не знает таких вещей. Что ж, давай я тебе расскажу. Во-первых, само здание сделано из бетона и стали. Это огнеупорный материал. Склад находится под неусыпной круглосуточной охраной. Кроме того, повсюду протянуты провода сигнализации. Каждая комната представляет собой изолированное помещение. Толстые бетонные стены, тяжелая стальная дверь и надежный замок, который не сможет открыть даже Джейк.
Я слабо улыбнулся:
— Звучит неплохо.
— Вот именно, неплохо, — властно подтвердил Макс.
— А федералы не смогут проверить склад и найти наши деньги? — спросил Патси.
— Наверное, мы положим наши сейфы под вымышленными именами? — предположил я.
— Ты попал в точку, Лапша, — снисходительно согласился Макс. — Именно в этом состоит мой замысел. И чем скорее мы спрячем свои деньги, тем лучше.
— Это так срочно? — удивился я.
— Да, чем скорей, тем лучше. Федералы уже начали работать.
— Здорово придумано — сейфы, шкафы и все эти дела, — сказал Косой.
Он открыл один из сейфов и начал пробовать разные комбинации цифр.
Макс обратился ко мне:
— А ты классно замаскировался под помощника водителя. — Он неторопливо закурил сигару и сплюнул на пол. — Ну, что ты там увидел?
Я сказал:
— С ограблением ничего не выйдет, Макс. Выброси из головы эту идею. Только сумасшедший может взяться за такое дело.
Едва произнеся эти слова, я понял, что совершил ошибку. Надо было сказать как-то по-другому. Получалось, что я назвал Макса сумасшедшим.
— Кто это здесь сумасшедший, ублюдок? — заорал он в бешенстве.
— Успокойся, Макс. — Патси схватил его за правую руку. — Он не то хотел сказать, правда, Лапша?
— Нет, как раз это он и хотел сказать! Он всегда считал себя умней всех!
— Без обид, Макс, я только хочу сказать, что такая работа не по плечу ни нам, ни любой другой банде, — попытался я успокоить его.
— Я сам знаю, что нам по плечу, и мне не нужны твои вонючие советы! — злобно выкрикнул Макс. — Все будет так, как я запланировал!
Казалось, он вот-вот взорвется от ярости.
Я умиротворяюще произнес:
— Ладно, ладно, Макс, ты здесь капитан.
Он сел с красным лицом и побелевшими губами, продолжая что-то бормотать себе под нос.
Вошел Мо с бокалами на подносе.
Макс рявкнул на него:
— Черт побери, не появляйся здесь, пока тебя не спросят!
Мо с изумленным видом поставил поднос. Он быстро вышел. Пат и я сели за стол.
Патси еле слышно прошептал мне на ухо:
— Наш Макси совсем спятил.
Я кивнул поверх своего бокала.
Косой сыграл несколько мелодий на гармонике. Макс молча курил. Потом он встал и подошел к шкафам. Открыв дверцу, стал набирать комбинацию цифр. После этого со вздохом вернулся к столу и взялся за бокал.
Выпив все до дна, Макси улыбнулся:
— Прости, что был так несдержан, Лапша.
Я кивнул и сказал:
— Все в порядке, Макс.
Он почесал в затылке.
— Не знаю, что со мной творится, — сказал Макс со слабой улыбкой. — Наверное, мне надо немного отдохнуть. Я чувствую себя слегка на взводе.
— Нам всем пора отдохнуть, — вставил Косой.
— Верно. Как только закончим это дело, устроим себе отпуск.
Мы с Патси обменялись многозначительными взглядами.
— Эй, Косой, — позвал Макси, — иди сюда и выпей с нами.
Косой послушно бросил играть и подошел к столу. Он сел и начал не спеша пить виски.
— Я считаю, что надо поскорей припрятать деньги, как нам посоветовали в офисе, — сказал Макс.
— Ты уже подыскал нам какой-нибудь склад? — спросил я.
— И да и нет, — ответил он небрежно. — Мы решим это завтра. У меня есть на примете несколько хороших местечек. В любом случае, чем быстрей мы снимем со счетов деньги, тем меньше нам придется беспокоиться по поводу людей из налоговой полиции. Предлагаю, ребята, собрать всю капусту завтра утром и сразу покончить с этим делом. Согласны?
В Максе появилось что-то от его прежней обаятельной манеры. Мы одобрительно кивнули.
— Наши деньги будут в надежном месте. По крайней мере, мы сможем выкинуть эту проблему из головы. — Он задумчиво пыхнул сигарой. — Потом я сосредоточусь на деле с Федеральным банком. Нам осталась всего пара дней, чтобы решить все проблемы.
— Так скоро? — Я решил сделать последнюю попытку. — Послушай, Макс, мне кажется, что в нашем положении просто глупо связываться с ограблением.
— Почему? Что ты видишь глупого в ограблении? Мы занимались этим с самого начала, верно? — Он бросил на меня холодный взгляд. — И были лучшими в своем деле, разве не так?
— Правильно, но теперь все обстоит по-другому, — возразил я. — До сих пор мы делали неплохие деньги. Все эти годы Синдикат платил нам по пятьсот баксов в неделю. — Я вытащил блокнот и сделал подсчет. — С учетом болтушек, игральных автоматов, похоронного бюро и прочих мелочей в год мы зарабатывали по сотне штук на брата. Это совсем не пустяки. Так зачем нам рисковать? Разве так поступают хорошие бизнесмены, Макс?
— А с чего ты решил, что я бизнесмен? Интересно, где бы я сейчас был, если бы с самого начала боялся рисковать? Да и вы все тоже? Вы были бы помощниками на передвижных прачечных, — сердито выпалил он мне в лицо.
Он встал и прошелся по комнате. Он уселся на свой трон. Это сразу придало ему вид уверенности и превосходства. Он развалился в большом кресле. Он откинулся на спинку и скрестил ноги. Посмотрев на потолок, он выпустил в воздух дым. Потом его взгляд спустился к нам.
— Что касается меня, то те двести штук, которые завтра я положу в сейф, для меня просто дерьмо. Не говоря уже о том, что мы потратили на них слишком много времени. — Он наклонился вперед и ткнул в меня пальцем. — Не забывай, что при этом мы все время рисковали. — Он ударил себя в грудь. — Не забывай и про то, что только я, и никто другой, запланировал все эти успешные дела, точно так же, как я распланировал дело с Федеральным банком. Черт побери, почему я должен объясняться и извиняться перед тобой за все, что собираюсь предпринять?
Он смотрел на меня со злобой. Могу поклясться — или мне это просто показалось? — что в эту минуту он щелкнул пальцами Косому и сделал ему знак играть. Во всяком случае, Косой вытащил гармонику и заиграл как безумный.
Макс откинулся в кресло и указал на меня:
— Ты, Лапша… ты стал слишком смело вести себя со мной. Ты должен выполнять мои приказы…
Я встал; я не знал, что мне делать. Я чувствовал себя маленьким и слабым в своей поношенной одежде. Мне пришла в голову дикая идея — будто Макси ждет, что я встану на колени перед его троном и попрошу прощения.
С чего я это взял? Может быть, на меня подействовал вид его большого кресла? Или на меня произвела впечатление величественная фигура самого Макси? Я выкинул из головы эту нелепую мысль, но поймал себя на том, что стою перед ним, низко склонив голову, и бормочу извиняющимся тоном:
— Ладно, ладно, Макс, ты здесь капитан. Лучше я пойду к себе и сменю эту грязную одежду.
Он отпустил меня надменным жестом:
— Хорошо, но завтра утром приходи сюда раньше одиннадцати. Я хочу избавиться от этих чертовых шкафов; они загромоздили всю комнату.
Я пробормотал: «Ладно, Макс» — и вышел из комнаты, чувствуя, что все нервы у меня натянуты, как струна.
Глава 45
Приняв душ, я лег в пижаме на кровать и стал думать о предстоящем ограблении. Может быть, Макс знает, что делает? Может быть, ему известен некий трюк, благодаря которому все получится? Всегда найдется какой-то способ. Почему Федеральный резервный банк должен быть исключением? Господи, если он возьмет такой банк, это станет действительно событием. Самое крупное ограбление в истории. Мне досталось бы не меньше миллиона баксов. Господи, целый миллион! Я мог бы уйти на покой. Что бы я стал делать с миллионом баксов? Путешествовать по всему миру. Спал бы со всеми красивыми женщинами в каждой стране. Делал бы это систематически, не пропуская ни одной расы и национальности. Коллекционировал бы все цвета и типы женщин на земном шаре. Останавливался бы в лучших отелях. В Турции я задержался бы подольше. Я много слышал о турецких женщинах. Интересно, смогли бы они меня чему-нибудь научить? Я самодовольно улыбнулся — вряд ли. Я бы курил опиум, то там, то здесь. Я покупал бы только самый лучший и в любых количествах. Господи, я забыл о Еве. Когда я вернусь из путешествия, то поселюсь вместе с ней. Мы поженимся.
Но чем, черт возьми, я занимаюсь? Лежу и мечтаю, как потратить миллион, которого у меня никогда не будет. Ограбление Федерального резервного банка — это самоубийство. Макс спятил. У нас нет одного шанса на десять миллионов, что мы выберемся оттуда живыми. Двадцать автоматов за стеной превратят нас в холодные гамбургеры прежде, чем мы успеем взять хоть один мешок. Черт побери этого Макса. Никто не может его переубедить. Ограбление Федерального банка стало его манией еще в те времена, когда он был ребенком. Я надеялся, что за эти годы Макс о ней забыл. Но она засела в нем, как неизлечимая болезнь, как раковая опухоль, которая будет все расти и расти, пока не убьет его, а вместе с ним и нас.
Он не станет никого слушать. Никого? Вот черт, почему же я не подумал об этом раньше! Этот сукин сын должен послушать Фрэнка. Он выполняет его приказы. Тут не может быть никаких сомнений. Я расскажу обо всем Фрэнку, и он решит эту проблему. Фрэнк может справиться с кем угодно. Почему до сих пор это не приходило мне в голову? Я с облегчением вздохнул. Я подошел к телефону и набрал номер офиса. Сердце у меня колотилось. Дьявольское невезение. Фрэнка не было в городе. В офисе не знали, где он. Фил тоже уехал. Не поможет ли мне кто-нибудь другой? Нет, другие ни черта не смогут сделать. Я сидел в унынии и нерешительности, не зная, что предпринять. Может быть, просто уехать? Покинуть город, отправиться к Еве? Не выйдет. Они решат, что я струсил. Кроме того, если сейчас я уеду, то уже навсегда. Больше не будет легких денег; мне придется исчезнуть — куда? Нет, так не пойдет. Я слишком привык к этой легкой жизни, к Нью-Йорку и старому доброму Ист-Сайду.
Может быть, Фрэнк уехал в Новый Орлеан? Где-то он должен же быть. Если понадобится, я просижу на телефоне всю ночь, пока не свяжусь с ним. Я позвонил в Новый Орлеан. Я нервно ходил по комнате, ожидая, пока мне ответит оператор. Прошло десять долгих минут. В Новом Орлеане мне ответил Дадли:
— Его здесь нет; попробуй Хот-Спрингс.
Я позвонил в Арканзас. Я наорал на оператора, потому что он соединил меня с задержкой в несколько минут, которые показались мне слишком долгими. Фрэнка там не было. Мне ответили:
— Попробуйте Чикаго.
Попробовать Чикаго? Я был близок к панике. Для меня это вопрос жизни и смерти, а они отвечают таким безразличным тоном. Они не торопятся, как будто им все равно, свяжусь я с этим парнем или нет. Но где, черт побери, он может быть? Это моя последняя надежда. Я должен его найти. Я в ярости теребил рычажок телефона, охваченный бессмысленной злобой. Я перепугал своим голосом телефонистку, потребовав соединить меня с Чикаго.
Я застонал, когда Фишетти из Чикаго ответил мне:
— Здесь его нет. Попробуй Детройт.
Обливаясь потом, я потребовал соединить меня с Детройтом. Мне захотелось разнести все вдребезги, когда в телефоне ответили:
— Его нет в Детройте.
Я заорал в трубку:
— Где он, черт возьми? Это срочно и очень важно. Я должен с ним связаться.
Спокойный голос из Детройта ответил:
— Кто знает, где он может быть? У него дела по всей стране. Вы пробовали Чикаго?
Я в ярости перечислил все города, в которые уже звонил: «Новый Орлеан, Чикаго, Хот-Спрингс, Детройт».
Спокойный голос спросил:
— А как насчет Джерси?
В самом деле, почему я не подумал о Джерси? Какой я болван! Он мог быть на другой стороне реки.
Почти не контролируя себя, я набросился на оператора и выкрикнул в трубку номер телефона в Джерси. Солли сообщил, что его там нет. Черт, что это за конспирация? Никто не хотел мне сказать, где Фрэнк. Кто-то должен был знать, где он находится, или хотя бы назвать номер, по которому с ним можно поговорить. Майами? Один шанс из тысячи, чтобы он был там в это время года. Я позвонил в Майами.
Смеющийся голос ответил:
— А что ему тут делать? Заведение закрыто.
Отчаяние продержало меня у телефона всю ночь. Я обзвонил все Западное побережье. Я звонил в Мексику. Я звонил в Канаду.
Все без толку. Начинало светать, и у меня больше не было телефонных номеров. Я чувствовал себя опустошенным. В горле пересохло, голос стал хриплым, как у Фрэнка. В ушах звенело. Меня тошнило от усталости, когда я в последний раз позвонил на коммутатор и попросил разбудить меня в восемь.
Телефонный оператор сказал:
— Вы знаете, что наговорили за эту ночь на четыреста долларов?
— А вам-то что за дело? — накинулся я на него. — Выставите счет.
Я с грохотом бросил трубку. Я опустошил на треть бутылку виски и погрузился в тяжелый сон.
Меня разбудил телефон. Телефонистка на коммутаторе сказала:
— Доброе утро, уже восемь часов.
Я пробормотал: «Спасибо» — и повесил трубку.
Я был взвинчен, меня мучила головная боль. Я взял бутылку и сделал большой глоток. Мне потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Что у меня там запланировано на сегодня? Ах да, я должен пойти в банк, закрыть свой счет и взять деньги из депозитного хранения.
Я быстро оделся, достал из шкафа большой саквояж и вышел из номера. Я посмотрел на часы — двадцать минут девятого, слишком рано, чтобы идти в банк. Я зашел в «Автомат» и просидел там некоторое время, выпив подряд несколько чашек черного кофе.
Я взял такси и поехал в Публичный национальный банк. Он еще не открылся. Минут пять я ходил взад-вперед по улице. Почему я так нервничаю? В банке я оказался первым посетителем. Закрывая свой счет, я подозрительно оглядывался по сторонам.
Без всякой необходимости я сообщил кассиру:
— Собираюсь уехать из города по важным делам.
Он улыбнулся:
— Какими купюрами?
Я ответил:
— Сотнями.
Я даже не пересчитал деньги, торопливо укладывая пачки в саквояж. Стоявший рядом посетитель посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.
Я грубо спросил:
— На что уставился?
Он поспешно отвернулся.
Я спустился по лестнице в депозитный зал. Охранник поздоровался со мной и открыл дверь. Я быстро вошел, вытряхнул содержимое своих депозитных ящиков в саквояж и поднялся наверх.
Я шел по улице с деньгами, нервно озираясь и ускоряя шаг. Мне казалось, что все прохожие смотрят на меня и каждый из них знает, что я несу в саквояже. Было бы очень глупо, если бы шайка каких-нибудь грабителей напала на меня в эту минуту и отобрала все мои деньги. Такой куш порадует кого угодно — целых двести штук.
И что мне тогда делать — сослаться на профессиональный иммунитет, заявив: «Руки прочь, ребята, я занимаюсь тем же, что и вы?»
Господи, я схожу с ума. Никто не знает, что у меня в саквояже. Или знает?
Рядом со мной появился высокий мужчина. Я переложил тяжелый саквояж в другую руку и полез в брючный карман. Я сжал нож. Я встретился с ним взглядом и посмотрел на его руки. Холодная дрожь прошла у меня по спине и подняла волосы на затылке. Он сунул левую руку в карман пальто. Карман был оттопырен. В нем выпирало что-то похожее на ствол. Мы шли по улице плечом к плечу. Он начал вытаскивать предмет из кармана. Я не выдержал.
Я рванул его к себе и прошипел в ухо:
— Еще одно движение, и твоя голова покатится в канаву.
Ошарашенный парень застыл на месте и пробормотал:
— Господи, на этой Деланси-стрит все чокнутые.
Я оглянулся на него — он стоял, держа в руках банан.
Махнув очищенным бананом, он крикнул мне на идиш:
— Meshuggeneh merder![36]
Саквояж становился тяжелее с каждой минутой. Я прикинул, сколько он может весить. У меня получилось не меньше сотни фунтов. Я сделал глупость, не взяв такси, но идти было совсем недалеко.
Вдруг я подумал: а зачем мне класть все яйца в одну корзину? Действительно. Я разделю деньги. Я как раз проходил мимо «Бэнк оф Юнайтед Стэйтс». Это очень хороший, надежный банк. Я вошел в здание. Лучше сделать вклад на вымышленное имя. Я открою два счета. Положу пятьдесят тысяч на имя Евы Макклейн, еще пятьдесят — на имя Джона Макклейна, а оставшуюся сотню спрячу в хранилище. Когда я уходил, мне пожимали руку все служащие банка, начиная с президента.
Я был рад, когда наконец добрался до «Толстяка Мо».
За столом сидел один Патси и пил виски.
Он приветствовал меня взмахом бокала:
— За удачное начало дня, Лапша. — Он взглянул на мой саквояж. — Вижу, ты притащил свои сбережения. А вот мои.
Он показал на саквояж, стоявший под столом. Я кивнул и налил себе бокал.
Патси небрежно спросил:
— Значит, тебе не нравится это дело с ограблением Федерального банка, Лапша?
Я ответил:
— А тебе?
Патси пожал плечами:
— Макси всегда знает, что делает. Последнее ограбление прошло без запинки. Думаю, что и с этим будет все в порядке.
Я безнадежно махнул рукой:
— Будем надеяться.
Патси потер руки со счастливой улыбкой на лице:
— Миллион баксов — это миллион баксов, и тут не о чем спорить. Макс знает, что делает. У него всегда припасен какой-нибудь фокус.
— Будем надеяться, — повторил я.
Мое мнение не изменилось. Какой фокус может придумать Макс, чтобы обмануть автоматы, нацеленные на нас сквозь стену? Нас перестреляют, как уток в загоне. Эта мысль заставила меня вздрогнуть. Она напомнила мне о нашей поездке в Чикаго и том, как мы нашпиговали пулями тех ребят. Я налил себе еще виски. Дверь открылась. Вошли Макс и Косой, оба с саквояжами. Макс был в хорошем настроении.
Поприветствовав нас, он взял бутылку и налил себе и Косому.
Он поднял бокал:
— Le’chayim.[37]
— Le’chayim, — ответили мы.
Он облизал губы.
— Есть повод выпить. — Взяв бутылку, он налил всем четверым. Потом поднял бокал с довольной улыбкой. — Завтрашний день войдет в историю, — сказал он.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |