пещеры и спускаясь с ее потолка. Они собрались вокруг камня и замерли, ни призраки, ни Эльфы
не обращали внимания друг на друга, точно их и не существовало. В зале стало ощутимо
холодно. Гарри поежился. Призраки были разные и представляли собой полупрозрачные фигуры
людей, одетых в какие-то странные балахоны и старинные кольчуги. Совсем близко от того места,
где стояли ребята и Валери Эвергрин, Гарри заметил двух древних воинов в низко надвинутых на
лоб тяжелых шлемах. Один был высок и худ, мощный разворот плеч показывал, что при жизни он
был невероятно силен, рука умершего воина покоилась на рукояти длинного тяжелого меча. На
его полупрозрачном лице Гарри разглядел тяжелую складку и кривой шрам на щеке. Огромные
глаза древнего героя с тоской смотрели в никуда. Рядом с ним стоял, опершись на прозрачный
круглый щит с изображенным на нем крестом, совсем молодой человек, юноша, еще почти
мальчик. Длинные волосы обрамляли его по-детски открытое лицо, любопытный нос с
породистой горбинкой и— Гарри удивленно заметил, что, когда он к нему приглядывается, дух
точно обретает более четкую форму, — длинные пушистые ресницы, благородные руки.
Окованная железными пластинками боевая куртка-доспех была явно велика этому мертвому
мальчику-воину.
Гарри с трудом оторвался от созерцания древних героев прошлого и вздрогнул, увидев, как
Рон так же напряженно уставился на высокого воина, стоящего прямо за плечом у Куно
Глендэйла. Длинная борода, пальцы, напряженно вцепившиеся в тяжелый щит перед собой, как и
у многих других призраков. И— тяжелый обруч с зубцами, в которых переливались драгоценные
камни, на лбу. Джинни, нервно схватившая Рона за рукав, Гермиона, что-то потрясенно шепчущая
Сьюзен, Драко Малфой, цепко вылавливающий из окружающей его тайны разные мелкие
детали… Гарри чувствовал, как его голова идет кругом. Он точно погрузился еще дальше в
глубину веков, дальше, чем сам сейчас находился. Это сон, сказал он себе неуверенно, глядя на
то, как мисс Эвергрин внимательно разглядывает женщину, стоящую рядом с призраком-королем;
высокая красавица с длинными волосами, усыпанными драгоценностями. Она выглядела такой
печальной, словно всю жизнь была очень несчастна, почему-то пришло в голову Гарри. И тут,
точно два ярких огня вспыхнули в зале. Обернулись все— и Эльфы, и призраки. Гарри вздрогнул.
Слева из темного малоприметного коридора на свет вышли двое. Гвеннол Дивир несла ту
самую чашу Зеленого праздника, из-за которой несколько месяцев назад разгорелся ужасный
скандал, после того как Гарри так неосмотрительно схватил ее в тайном подземелье Эльфов.
Чаша сияла, словно икона в драгоценном окладе. Маленькая Эльфийка двигалась тихо и
осторожно, ее голову и плечи прикрывало прозрачное покрывало, концы которого ниспадали на
чашу, но это не приглушало пронзительного сияния таинственного предмета в неверном свете
факелов. Рядом с ней бесшумно шагал Глориан. Он держал в руках большой до блеска
начищенный серебряный кувшин с орнаментом из листьев вокруг горлышка. Они обошли
каменный стол с обеих сторон, и все Эльфы, включая Куно, склонили головы перед ними, а
призраки преклонили туманные колени. Древние воины стояли, склонив лица и держась за щиты.
Гарри видел, как у высокого воина со шрамом на лице дрожит рука, покоясь на серебристом щите
с тремя темными полосами, и поразился тому, какое действие этот странный предмет оказывает
на загадочного призрака даже после его смерти. Гвеннол Дивир и Глориан Глендэйл встали по
обе стороны от Правителя Эльфов. Гвеннол опустила покрывало с чаши, и та сверкнула как
отражение звезды, а Глориан наклонил тяжелый кувшин и оттуда в чашу полился какой-то
странный напиток цвета гречишного меда. По пещере распространился тяжелый сладкий запах
каких-то трав и цветов, Гарри различил боярышник, мак, цветы бузины и еще что-то знакомое
почудилось ему в этом завораживающем аромате. Рядом беспокойно зашевелилась Гермиона.
Куно Глендэйл отпил и передал чашу своему сыну. Глор осторожно прикоснулся губами к
напитку и отдал его Гвеннол. Та с улыбкой взяла чашу, выпила немного и передала следующему
Эльфу мимо прозрачных лиц привидений, не отрывающих глаз от переходящей из рук в руки
чаши. Чаша обошла стол и вновь приблизилась к Правителю Эльфов.
— Подойдите, — тихо сказал Куно Глендэйл, и Гарри понял, что Эльф обращается к ним.
Валери помедлила и приблизилась к столу. Когда Куно протянул ей чашу, ее рука чуть дрогнула,
но она осторожно взялась за драгоценную святыню Эльфов и нерешительно посмотрела на
Глориана.
— Выпей и ничего не бойся,— улыбнулся он. Куно внимательно следил за тем, как ее рука
сжимает резную вязь ножки. Когда Валери подняла чашу, он тихо что-то прошептал.
Гарри увидел только, как Валери поднесла чашу к губам, затем эльфийская святыня
качнулась, но Валери удержала ее в руке. Когда она передавала чашу Гермионе, Гарри заметил,
как ее глаза расширились, зрачки стали совсем черные, а дыхание участилось…
Напиток в чаше, еще недавно отливающий золотисто-коричневым, теперь приобрел
бирюзовый оттенок. Гермиона не без страха взялась за чашу, отпила и передала ее Сьюзен. Та
пригубила и отдала Джинни, а та— Рону. Следующим в ряду был Гарри. Он осторожно принял из
рук Рона хрупкий сосуд (руки эти изрядно тряслись) и заглянул внутрь. Внутри плескался напиток
ярко-голубого цвета, и не думавший заканчиваться, точно чаша была рогом изобилия. Гарри
бросил взгляд на своих друзей и был поражен— все застыли, покачиваясь на месте, и смотрели
в одну точку. Рон что-то бессвязно шептал. Наркотик, вдруг понял Гарри, им дали какой-то
наркотик, одурманили— зачем? Чтобы было легче справиться с ними— беззащитными? Он
замотал головой, пытаясь оттолкнуть от себя чашу, отдалить приход— чего? Чего-то… Знакомый
запах, поднимающийся от напитка цвета весеннего утра, кружил ему голову, ему послышались
какие-то далекие голоса, а потом возникло лицо Глора и его рука, подталкивающая чашу к его
рту. Гарри, не в силах больше сопротивляться, покорно поднес чашу к губам и отпил.
Его глаза уставились в широкое горлышко странного сосуда. На поверхности жидкости
всплыли блестящие пузырьки, а потом напиток внезапно вспенился и снова стал густого медового
цвета. В голове загудело. Гарри понял, что сейчас или упадет, или уснет на месте, и успел только
почувствовать, как кто-то берет чашу у него из рук. Рядом с ним говорили два голоса, один,
кажется Драко Малфоя, визгливо кричал, что не позволит отравить или опоить себя… Второй—
Глора? Куно? Чей-то еще?— мягкий, но решительный голос, — убеждал Драко, что напиток не
принесет ему вреда, напротив… Мир начал расплываться перед Гарри, блестящие грани чаши
сверкнули перед ним ярким, ослепительным пятном, мелькнуло перекошенное ужасом лицо
Малфоя, а потом чаша внезапно исчезла, так и не коснувшись рук Драко, а свет стал таким
режущим, таким настойчивым, что Гарри пришлось прикрыть глаза и после этого он уже не
помнил ничего, кроме странного покалывания во всем теле и ощущения того, что на него
снизошло какое-то могучее весеннее откровение, которое пахло, как волосы Сьюзен в тот день,
когда он в первый раз поцеловал ее.
Глава 32. Снова в осаде.
ело было легким, точно перышко. Гарри счастливо засмеялся и протянул руки к сияющему
впереди него золотому пятну света. Солнце обжигало его пальцы… нет, это не солнце.
Пальцы покалывало, как маленькими иголочками: Гарри посмотрел на свои руки, и увидел, что
кончики его ногтей излучают яркий свет. Он удивленно потряс руками, но свет не исчез, его
нельзя было стряхнуть прочь. Где-то неподалеку послышался неясный вскрик Джинни, и Гарри
удивленно обернулся: как она может кричать, если от этого напитка им сделалось так хорошо?
Или только он видит перед собой этот свет и чувствует, что сейчас мог бы совершить какое-то
великое волшебство? Его переполняла магия, она пульсировала в нем, словно гигантское сердце,
перекачивая миллионы крошечных красных кровяных шариков из одной части тела в другую, неся
с собой колоссальные возможности. Гарри чувствовал, что сейчас он в состоянии сделать все, о
чем можно было только мечтать, исполнить любое свое желание. Он взлетел высоко-высоко без
всякой метлы и счастливо засмеялся: весь мир был у него под ногами, Инисаваль из
величественного острова стал крошечными ручонками, просяще протянутыми к нему; Лес Теней
оказался похож на кусочек зеленого мха посреди серых болотных клякс, а где-то там, далеко,
находился Хогвартс, миниатюрный и смешной, точно неловко слепленный из песка малышом.
Гарри поднимался все выше, солнце грело его все больше, его лучи жарко тянулись к юноше.
Гарри желал все и сразу— он хотел все знать, и чувствовал, что знания прибывают к нему, точно
внезапно нахлынувшая волна. Он видел все— прошлое, настоящее и будущее, видел огромные
толпы древних магов в плащах и остроконечных шляпах, из чьих посохов хлестал огонь, поражая
все вокруг. Видел бесчисленных троллей, ревущих от боли, когда в них вонзались стрелы
Убийственного проклятия. Он слышал яростные крики гоблинов и хруст их костей, когда на них
наступали огромные лапы гигантов. Видел бескрайние поля, потонувшие в крови и мертвых
телах, над которыми кружили вороны. Слышал оглушительные душераздирающие рыдания
женщин и писк детей. Вот две армии, закованные в железо, с грохотом столкнулись друг с другом
на поле брани… И везде, везде в воздухе свистели и искрились, прочерчивая яркие линии,
стрелы порч и проклятий.
Где я, в ужасе подумал Гарри и испугался, что упадет, если вдруг в него попадет какое-то
заклинание. И тут же, действительно, начал падать с головокружительной высоты, неровно
взмахивая руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Но воздух сделался горячим и
жестким, дышать стало трудно, а вопрос, который Гарри хотел задать, так и остался незаданным,
а что-то важное, что он хотел узнать, осталось не узнанным.
Кто я, запоздало мелькнуло в его голове, и последнее, что он вспомнил, это высокого мужчину
перед зеркалом в пустой комнате. Человек в мантии стоял, взявшись руками за тяжелую раму, по
верхнему карнизу которой бежала руническая надпись. Незнакомец изо всех сил ударил кулаком
по стеклу, встряхнул лохматыми черными волосами и начал разворачиваться к Гарри лицом, но
не успел. Тело Гарри встретилось с землей в остром взрыве боли и разлетелось на тысячи
осколков…
Гарри открыл глаза. Боль была во всем теле, точно он без седла проехал верхом много миль.
Где же небо, подумал он. Все сначала было так хорошо… Так прекрасно.
Он попытался встать, но у него не получилось. Судя по запаху трав и звонкому журчанию
воды, он был все еще на Инисавале, недалеко от миниатюрного водопада, скрывающего вход в…
И тут Гарри все вспомнил.
Пещера. Странный каменный круг. Призраки. Эльфы. Гвеннол с чашей и Глор— с кувшином,
в котором был удивительный напиток. Напиток, который не кончался в чаше, сколько бы народу к
ней не прикладывалось. Напиток, то меняющий свой цвет на голубой, то остающийся теплого
светло-коричневого оттенка. В зависимости от того, кто из него пил или нет? Гарри сделал
попытку снова открыть глаза, но вокруг была тьма. Он сперва испугался, но тут же сообразил, что
сейчас, должно быть, ночь, хотя где-то далеко за деревьями уже ползла по небу первая полоска
рассвета— валялся он без памяти несколько часов. Поэтому, когда глаза, наконец, привыкли к
темноте, он осторожно ощупал себя руками, убедился, что боль во всем теле начала затихать и
медленно сел на траве.
Крохотные зеленые и голубые весенние огоньки пикси перелетали где-то далеко от дерева к
дереву, изредка вспыхивая в глубине зарослей больших папоротников и прячась в свисающих с
деревьев и древних камней гирляндах мха. Ощущение боли проходило, и оставляло после себя
Ò
солоноватый привкус крови во рту, тупой зуд в голове, будто Гарри что-то забыл, да так и не смог
вспомнить, и густую патоку разочарования, в которой, как мухи, увязали мысли. Гарри почему-то
чувствовал, что еще недавно он мог все— мог увидеть будущее, мог снова оказаться вместе со
Сьюзен и своими друзьями, мог отправить всех домой.
Мог вернуть отца.
Да что же это… Гарри вновь попытался подняться, но в голове опять зашумело. Чем его
опоили Эльфы? Никогда не ожидал такого от Глора, подумал Гарри сердито, все еще злой на
себя из-за того, что он так и не успел распорядиться своими фантастическими возможностями и
его единственный шанс пропал зря. Или это ему привиделось, и все, что он чувствовал— всего
лишь галлюцинация? Напиток обладал странным вкусом, немного знакомым, и это тоже
заставило Гарри поломать голову (которая и без того гудела, как встревоженный улей) над тем,
где он мог пробовать такое зелье? Там явно были какие-то добавки— мак, немного цветов
белладонны, листья смородины, кажется,— чтобы смягчить запах. Наркотик. Еще не хватало. Ох,
нет, надо полежать. Еще чуточку. Гарри опрокинул свою беспрестанно кружащуюся голову
обратно в траву и затих. К тому же, сейчас, когда его мозг начал немного расслабляться после
пережитой встряски, он вдруг понял, что шум водопада заглушает два голоса, спорящих по-
эльфийски.
— Если бы я знала, что именно вы собираетесь дать детям, Глор, я бы ни за что не
позволила! — бушевало знакомое сварливое сопрано Валери Эвергрин.
— Это было необходимо,— ответил спокойный голос Эльфа.
— Необходимо? Необходимо!— нервно перекрикивала его Валери.— А если бы у них
оказалась аллергия на компоненты этого зелья? Если бы с детьми случился приступ? Джинни мы
еле откачали!
— Зато мы теперь знаем то, что должны были узнать, — Глориан был непреклонен. — Пойми,
милая, ради этого откровения мы, Эльфы, жили несколько сотен лет!
— К дьяволу ваше откровение! К дьяволу ваши дурацкие разговоры о Добре и Зле! Я не могу
больше это слушать!
— И не нужно. Мы, Эльфы, больше ни за что не отвечаем. Мы нашли того, кто возьмет на
себя эту ответственность.
— Но это же еще ребенок, Глор, ребенок, пойми! Не вздумайте втянуть ребенка в ваши
таинственные дела!
— Они— уже не тайна. Да ты и сама теперь все знаешь, ты сумела задать правильный
вопрос, правда?
Валери затихла, а потом нехотя признала:
— Да.
— Вот видишь. Он тоже смог. Он знает, кто он. Это— тяжкая ответственность.
— Вот именно. Не рано ли перекладывать ответственность на его плечи? Ему сейчас и так
несладко…
— Когда его пра-пра-прадед подошел к тому же камню, что и он, тот далекий мальчик не знал,
кто его отец, и что ждет в этой жизни его самого. Знание дало ему силу.
— Но даст ли знание силу этому бедному мальчику, Глор?
— Он готов к нему. Просто ты так привыкла кудахтать над ними, что иногда не замечаешь, что
они давно выросли. Они уже давно делают то, что считают нужным. Ты дала им тепло, дом, кров,
ощущение домашнего уюта…
— Домашнего уюта— я?— невесело усмехнулась мисс Эвергрин.
— Ты воспитывала в них душу.
— Ничего я в них не воспитывала. Они росли сами, без всякой опеки. Я никогда не вела с
ними душеспасительных бесед. Откровенно говоря, я была никудышным воспитателем.
— Ты была рядом. Разве этого мало? Я знаю по себе, что одно твое присутствие придает
уверенность. У тебя есть дар вести за собой, воспитывать не нудными нотациями, а своим
примером.
— Мои пример устал от воспитательной работы, — замучено откликнулась Валери. Гарри
услышал, как она без сил опустилась в траву.— Как был прав старик— это те еще сорванцы! Но,
если честно, я не совсем понимаю, почему это оказался не Гарри. Все-таки, с ним я была больше,
он дольше находился рядом со мной. Я привыкла считать Гарри мальчиком, у которого есть дар.
Они оба мне дороги, но Гарри… Он за последние полгода стал для меня как сын, которого у меня
никогда не было… Я не могу его постоянно держать в поле зрения, но я знаю, что если
понадоблюсь ему, то сверну полмира, чтобы помочь.
— Да, видишь, и в тебе говорит голос крови, — с каким-то особенным нажимом заметил
Глориан Глендэйл. — Он когда-то воспитывал одного мальчика, она— другого…
— И что из этого вышло?— горько спросила Валери. — Кончилось тем, что эти мальчики
подросли, да так и не смогли поделить одну женщину, которая любила их обоих и страдала от
этой любви так же, как они сами.
— Сейчас все зависит не от женщины, а от того, как мужчины могут держать оружие в своих
руках.
— Не говори так! — голос Валери дрогнул.
— Ты же это видела.
— Я не хочу этого знать! О, Ме… О, черт, видеть, как умирает тот, кого ты любишь!
— И не помешать этому? Я тоже хочу помешать ему. Поэтому я сделал все, чтобы вернуть
тебя. А знаешь?— спросил Глор с какой-то особенной интонацией. — Будущее… Валери, оно
ведь уже совсем близко.
— Близко, да,— устало согласилась женщина. Гарри вновь услышал, как зашумела трава:
видимо, Валери упала на нее без сил.— Ты же знаешь, что вон там, в скалах, сейчас родилось
ваше будущее, Глор. Ваше,— отрезала она. Помолчала, и добавила с тихой тоской.— Не мое.
Прости.
— Что ты сказала?— воскликнул Глориан.
— То, что ты слышал, Глор. Ты сказал, что если все будет в порядке с ребенком Алара и
Мэри, то мы сможем быть вместе навсегда. С ним не все в порядке. Это сейчас происходит…
— Что— происходит?— голос Глориана Глендэйла напрягся.
— То, что я увидела этой ночью. Странная вещь, это ваш напиток. Для вас это панацея,
исцеляющая любую рану, душевную или телесную, для людей— наркотик, расширяющий
сознание… Когда я ехала к тебе, сюда, я верила, что уже не вернусь обратно, что останусь на
Инисавале навсегда. Теперь, после встречи с призраками моего прошлого этой ночью, я
понимаю, что ошибалась. Прости меня, но я должна и дальше оберегать этих ребят. Сейчас это
важнее, чем сохранение рода Эльфов.
— Нет…
— Глориан Глендэйл,— печальный шепот Валери Эвергрин царапал слух, словно ножом. — Я
не выйду за тебя замуж… У нас не будет детей. Я не…
— Нет,— голос Глора был пуст и почти неслышим.— Не говори этого. Мне будет лучше, если
я прощу тебя за то, что, ты не захотела иметь ребенка-урода…
— Они— не уроды, Глор!..
—… Чем корить тебя за то, что ты отказалась выйти за меня замуж по любви…
А потом был шорох шагов, и их обоих больше не было, и звезды вновь закружились над лицом
Гарри, заставляя гадать, что это было— танец пикси или тяжелый ковшик Большой Медведицы.
Засыпая, он пытался поймать последнюю мысль— кого нашли Эльфы? Нет, это не Малфой. Не
он сам… Рон? Он— кто? Звезды превратились в одно сияющее кольцо, а кольцо растянулось в
широкую лунную дорожку на воде. По ней плыла лодка, а сидящий в ней Эльф шумно греб
единственным веслом, и луна освещала его безумные глаза, из которых лились слезы отчаяния.
А откуда-то издалека, как одинокий тоскующий крик птицы, доносился безумный вопль женщины:
— Алар! Ала-а-а-ар! Не уходи! Не уходи-и-и!
Женщина, спотыкаясь, брела по берегу и звала сидящего в лодке человека, но луна ушла,
туман скрыл лодку, Алара Аржантейля, сгорбившегося в ней, и истерично кричащую женщину. А
потом Гарри услышал ее безумный смех, близко-близко прошуршали по песку ее шаги, и
послышался плеск воды. Все дальше, дальше, дальше… В последний раз он потянулся рукой к
смутной фигуре, уходящей под воду, желая ее остановить, но круги на воде разгладились, и
вот— луна вновь переливается над зеркальной гладью безымянного озера, и никто не смеется
больше, и плеск весел не слышен. Только Добби сидит на берегу, нежно покачивая в сморщенных
зеленоватых ручках маленький плачущий сверток, и тихо напевает себе под нос:
Мальчик очень маленький,
Мальчик очень слабенький.
Дорогая деточка,
Золотая веточка,
Крохотные рученьки
К голове закинуты.
В две широких стороны,
Ушки твои вскинуты.
Баю-баю, махонькой,
Баю-баю, мой родной.
И пришел сон, и, наконец, успокоил Гарри. Но пока он засыпал, ему все еще мерещилась
безумная женщина, ушедшая под воду вместе со своей любовью, и перекошенное ужасом
красивое лицо Эльфа, в отчаянии бегущего прочь от маленького, беззащитно хнычущего свертка
в добрых лапках Добби, и большие ничего не понимающие жалобные глазки, длинные острые
ушки и старческие морщины на зеленоватом личике первого новорожденного домового эльфа…
— Гарри!!!
Гарри Поттер вскочил, не веря своим ушам: он был почти уверен, что ему это приснилось—
Рон зовет его по имени.
— Что?!
Рон действительно склонился над ним.
— Нам ехать пора…
Гарри поднялся. От того, что он провел ночь на траве под открытым небом, он порядком
замерз, а его суставы болели, как у старичка. Гарри зябко поежился и покрепче обмотал мантию
вокруг своего неудобного средневекового одеяния.
— Где остальные?— сонно спросил он, совсем не ожидая, что Рон ему ответит.
— Сейчас придут,— Рон вскарабкался на склон за водопадом, скрывающим тайную пещеру
Эльфов и подал Гарри руку.— Девочки с мисс Эвергрин там, внизу, у Эльфов. А Малфой исчез.
— Как— исчез?— Гарри от неожиданности чуть не выпустил руку Рона.
— Очень просто. Его уже по всему острову искали. Даже думали, что он снова в пещеру полез,
но его, конечно, там быть не могло. А потом кто-то из Эльфов обнаружил, что вместо одной лодки
не хватает двух. Смылся, трус несчастный…
— Вместо одной лодки?— Гарри внезапно вспомнил все, что ему снилось. — А где еще одна
лодка? Мне казалось… Кажется, это был только сон, но, Алар, тот Эльф, который присматривал
за нами в прошлый раз… Мне почему-то привиделось, что в той лодке был— он… Он плыл через
озеро.
— Привиделось?— Рон, наконец, втащил Гарри наверх и теперь стоял, уперев руку в бок.
Вторая нервно гуляла по лицу, убирая со лба отросшие рыжие лохмы и упрямо закрывая от Гарри
глаза. — Нет, это не сон был. Мне тоже вначале показалось, что это был всего лишь сон. Но
потом я узнал, что Алар Аржантейль на самом деле бежал с Инисаваля.
— Когда? Куда? И— почему?
— У него ночью родился сын,— объяснил Рон. Он помахал рукой трем маленьким фигуркам,
копошившимся на склоне холма. Фигурки начали подниматься к ним. — Но он оказался далеко не
таким, как хотели Эльфы…
В Гарри точно молния ударила.
— Так значит, это был не сон! — прошептал он.
— Окстись, конечно нет! Эльфы дали нам вчера свой волшебный напиток. Я сперва думал,
что они решили отравить нас за то, что мы тогда забрались в ту гро… в их святое место, а
оказалось, что… В общем, в эту ночь они как-то ухитрились вызвать у нас всех странные видения
из прошлого и будущего. Я сперва не понял, что это со мной происходит, но Джинни тоже много
чего видела. Того же, что и я.
— И что вы видели?— спросил Гарри. Он вдруг понял, что одежда Рона как-то странно
оттопыривается на груди, точно он прятал за пазухой какой-то длинный тяжелый предмет.
Рон промолчал. Все это время Гарри гадал, почему их страшная ссора, случившаяся уже не
один месяц назад, заставившая их не обращать внимания друг на друга, забыть об их
многолетней дружбе и ненавидеть саму мысль о том, чтобы помириться, в это странное утро
исчезла, точно ее и не было.
— Рон…
— Чего?
— Ты решил забыть о нашей ссоре?
— Решил, да, — Рон посмотрел на Гарри так спокойно и честно, что тому стало пакостно.
Гарри почувствовал, что в их с Роном ссоре был виноват он один. — Я хочу попросить у тебя
прощения, Гарри, за то, что не сдержался тогда и наговорил глупостей.
— Но это же я нарушил нашу клятву, помнишь, Рон? Я обещал никогда не поднимать на тебя
руку и ударил тебя, а просишь у мня прощения— ты! И почему— сегодня?
— Сегодня ночью я многое понял,— Рон устало жевал травинку и наблюдал, как мисс
Эвергрин, Гермиона и Сьюзен взбираются на холм. — Все это было так странно, но удивительно
реально. Гарри, мы, кажется, совершили с тобой совершенно идиотскую ошибку. Мы не должны
ссориться. И не только потому, что обещали это друг другу, просто… Просто поверь мне, нам
больше так поступать нельзя. От этого будет хуже не только нам. Так было уже, раньше, давным-
давно… Я не хочу этого, ты тоже этого не хочешь— зачем же мы причиняем друг другу боль?
— В самом деле, зачем?— пробормотал Гарри.— Я был вовсе не обязан говорить, что я
думаю о твоей девушке… Какой бы она мне ни казалась…— даже сейчас он изо всех сил
удерживался, чтобы не рассказать Рону о заговоре, который скрепила поляна, полная асфоделей.
— Я тоже… Знаешь, сам не понимаю, почему тогда сказал тебе такую гадость: Сьюзен совсем
не глупая, и никакая не уродина, чтобы я так по-хамски себя повел. К тому же, она, кажется,
втюрилась в тебя без памяти…
— О, нет, вот в этом ты ошибаешься!— мрачно усмехнувшись поведал ему Гарри. — Я ей
глубоко безразличен!
— Да ну, гонишь, Гарри. Она аж трясется, когда на тебя смотрит! Краснеет и тут же
отворачивается,— хмыкнул Рон, пихнув Гарри локтем в бок.
— Да ну тебя. Вокруг нее уже давно вертится Финч-Флечли. Думаю, ему недолго ждать
осталось. Рон, а ты не хочешь помириться с Гермионой?
Услышав эти слова от Гарри, Рон побагровел и стал нервно вертеться на траве.
— Я с ней не ссорился. Я просто… Ну, я не знаю, что теперь делать! — он умоляюще смотрел
на Гарри.— Гарри, ты прав, я поступил как последняя сволочь, но, пойми, сердцу не прикажешь!
Она такая…— по восторженному тону Рона Гарри понял, что тот говорил о Матильде.— Такая
прекрасная! Она— удивительна! И ко всему прочему, Матильда обещает стать могучей
волшебницей, она все знает о магии, она— потомственная ведьма. Пойми, дружище, я и сам не
знал, что меня так прихватит, но ничего не поделаешь. Я люблю ее!
Рон, по мнению Гарри, выглядел, как восторженный слепой кутенок. Но ему был слишком
дорог мир с Роном, чтобы высказывать свой взгляд на вещи. Поэтому он только похлопал Рона по
плечу, а потом крепко его обнял.
— Рон.
— Да?
— Ты когда-нибудь расскажешь мне, что увидел сегодня, кроме того, что происходит у
Эльфов?
— М-м-м… когда-нибудь, Гарри. Когда-нибудь, я обещаю, расскажу все-все. Но сейчас это
пока тайна. Куно Глендэйл просил меня не открывать ее никому.
— Они для чего-то выбрали тебя?— Гарри отстранился и пристально посмотрел Рону в лицо.
Тот мгновенно постарался сотворить суровую физиономию «рот на замке». От такого старания
его уши отчаянно зашевелились, а щеки покрылись краской. — Неужели, после рождения этого
маленького уродца Эльфы разочаровались в собственном будущем и своем предназначении?
Только не говори, что они теперь решили, что кто-то должен унаследовать их право на борьбу со
злом? Рон, объясни…
— Не могу объяснить! — отчаянно выкрикнул Рон. — Поверь, Гарри, это слишком важно! Я бы
хотел кому-то рассказать, меня душит изнутри это знание! Но я обещал Куно, что не
проговорюсь…
На пригорок, подобрав подол белого платья, наконец, забралась Валери.
— Ффух! Ну и подъем! — пожаловалась она.— Вы что не слышали, как мы снизу кричали? Не
могли помочь подняться? Джентльмены, называется, рыцари!
Глаза у нее были заплаканы.
Их никто не вышел провожать, кроме правителя Куно. Глориан не пришел. Гарри молча
рассматривал красивое старое лицо Эльфа и думал, что вот он, момент вечного прощания с
Древними Эльфами. Больше он никогда их не увидит.
— Прощайте, маленькие волшебники,— Куно Глендэйл подошел совсем близко к Гарри и
Рону и положил руки им на плечи. — Помните, что теперь все зависит от вас, от людей. Эльфы
больше не смогут охранять Добро. Отныне вам самим придется беречь его.
— Мы обещаем, что сделаем все, что в наших силах, — голос Рона прозвучал как-то особенно
сильно. Гермиона с удивлением повернулась к нему, но тут же, словно ведомая каким-то
непонятным чувством, опустила глаза. Джинни же смотрела на Рона странно, точно что-то
высчитывала, в этот момент она точно вновь погрузилась в пучину документов магазинчика
Уизли, как подумалось Гарри. А Сьюзен поверх голов Рона и Гарри следила, как на песок
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |