представилась ему вдруг в ином свете. Он вдруг вспомнил, какими наблюдениями когда-то с ним
поделилась Джинни. А если она была права? Мисс Эвергрин не была похожа сегодня на даму,
пылко влюбленную в снейповы достоинства, но кто знает, что кошмарный стресс ответственности
способен был с ней сделать за эти несколько месяцев? Он задумался о том, что чувствует
человек, будучи связанным с тем, кого он уважает, но не любит. А если ты еще и к кому-то
другому привязан?
— Эй!— джинн с приветливой пьяной улыбкой помахал у Гарри перед носом собственной
бутылкой.— Заснул? Или желание загадываешь?
— Нет пока…
— Тогда скажи мне, о мой маленький господин, Малик-бей ибн-Асад, как ты думаешь, если я
попытаюсь приударить за белокурой бриттской пери по имени Валери, тот злобный черный дэв
мне ничего не сделает? Он может…
— Я не знаю, на что он способен, — тихо ответил Гарри.— Особенно теперь… Джим!
— Ау!
— Мне так надоело, что все самое отвратительное происходит рядом со мной. А теперь у
меня кроме тебя вообще никого не осталось. Рон меня ненавидит, хотя я ему желаю только
добра. Гермиона больше не обращает на нас внимания, она, наверное, тоже влюбилась в этого
старинного паладина, поэтому так изменилась. Мисс Эвергрин скоро уйдет навсегда. Знаешь, мне
так домой хочется, и чтобы никаких дементоров и Упивающихся… — Гарри откинулся на спину и
сонно уставился на медленно тающий в небе рожок месяца и россыпь звезд, в которой ему
почему-то чудилась задорная морда, веселый вишневый глаз и шаловливая грива Риока…
Джамаледдин-ибн-Омар-ибн-Алим абд аль Азим сочувственно посмотрел на своего юного и
сейчас, кажется, совершенно захмелевшего с непривычки господина. Эх, бедняга… Если бы
можно было ему помочь, он, Джамаледдин, конечно бы исполнил ма-а-аленькое желаньице
своего хозяина в кредит. Но, увы, заклятия, накладываемые на каждого джинна, этого не
позволяли. Да и не согласился бы Малик-бей один отправиться обратно, без своих друзей:
госпожи Чайной розы, госпожи Свежей жимолости и господина Золотая голова. Джим осторожно
сотворил спящему Гарри подушку и одеяло, сел у него в головах и начал думать о том, что бы он
мог сделать для этого еще такого маленького, и уже такого взрослого мальчика, родившегося с
раной в сердце.
— Вы, кхе, кхе, свободны на весь сегодняшний день, уважаемые сэры и милые дамы,—
объяснил Годрик Гриффиндор Гарри, Рону, Джинни, Гермионе и Драко, когда они наутро
собрались в Большом зале после завтрака. От ежедневной пытки копьем и мечом у сэра Кэдогена
в этот день юноши были благополучно избавлены. — Принц Глендэйл лично просил меня
отпустить вас с леди Валери в его владения.
— Что он хочет от нас, этот сморчок?— немедленно взвился Малфой. Его, очевидно, пугала
перспектива еще более внушительной трепки, чем та, которую ему вчера закатил Норд. Визги
Панси, с воплями бросавшейся грудью защищать своего «милого Драко», широко обсуждались во
всех комнатах замка. Все парни и девушки единогласно посчитали Малфоя трусом за то, что он
прятался за женские юбки, даже его квадратные дружки Крэбб и Гойл, похоже, испытывали кое-
какие сомнения относительно поддержания дружбы с Малфоем, однако, самому Драко, на это
было, кажется, наплевать, и уже одно это казалось Гарри подозрительным. Драко Малфой был не
таков, чтобы позволять кому-то насмехаться над собой или пренебрегать его персоной, а эта
ситуация, когда он остался в дураках уже не в своем родном ХХ века, а гораздо раньше, в том
времени, где, по слухам, был твердо намерен сам выстроить свою судьбу, не могла не
действовать ему на нервы. Это только подтверждало версию Гарри о том, что Малфой,
несомненно, что-то задумал, иначе бы не решился сносить издевательства над собой, коими его
закормила уже половина Хогвартса. Но сейчас он принюхался и явно ощутил, что в воздухе
витает запах опасности. А ну как его забирают обратно на Инисаваль, чтобы наказать за то
преступление, которое он там совершил вместе с неразлучной (еще так недавно) троицей и их
подружками?
— Собственно, нас приглашают на праздник, Малфой, если тебя это так волнует,— сонно
ответил ему Гарри. Юноша совершенно не выспался, и поэтому прореагировал на вопли
слизеринца довольно вяло.— Они не станут марать руки о такое ничтожество, как ты, если ты об
этом.
Рот Рона Уизли довольно растянулся при этом заявлении Гарри, но он быстро вспомнил, что
они в ссоре и старательно сменил выражение лица.
— Поттер, если ты вякнешь еще хоть одно слово в таком тоне, то я вызову тебя на
поединок,— прошипел Малфой.— И тогда посмотрим, кто из нас— лучший, а об кого,
действительно, не стоит и рук марать.
— Да в гробу я видел твой поединок, придурок, — зевнул Гарри и осекся: Сью только что
вошла в зал. Гарри ревниво оглядел ее и решил, что у нее вид невыспавшийся— припухшие
глаза, немного встрепанные волосы. Скромное черное платье, которое было на девушке, только
заставляло сильней искриться ее золотые волосы, и у Гарри снова защемило сердце. Сьюзен
была здесь, но она пришла не к нему.
— Сэры, извольте соблюдать порядок!— рявкнул Годрик и пригрозил Гарри и Драко своей
сучковатой волшебной палочкой. — Лошади для вас будут оседланы через час. Счастливого пути
и…— легендарный основатель помялся, и вдруг на его покрытом конопушками лице мелькнуло
выражение детской зависти. — Надо же, снова Эльфов увидите… Везет вам, дамы и господа.
— Везет!— возвел Малфой очи к небесам, когда за Годриком Гриффиндором закрылась
дверь.— Не поеду я туда, и все тут! Надеюсь, никто меня не заставит?
— Заставит,— мрачно сказала Валери. Ребята не заметили, как она вошла через другую
дверь и остановилась в центре зала. Палочка в ее руке нервно дернулась.— Я заставлю.
Сегодня вы все мне будет там нужны. Там. На Инисавале.
Гарри обратил внимание на то, что Валери в это утро была как-то по особенному хороша.
Длинное белое шелковое платье, крошечный высоко зашнурованный жилет, подчеркивающий
тонкую талию, украшенное цветами декольте и— выражение безграничной усталости и
раздражения на лице. В последнее время оно стало ее визитной карточкой. Валери выглядела
так, словно она просидела всю ночь над книгами или провела несколько часов в седле, но Гарри
был уверен, что все дело— во вчерашней милой беседе на крепостной стене замка. Вид у
Валери был такой, словно она отправлялась не на праздник, за которым неминуемо последует ее
свадьба, а на похороны.
— Доброе утро, профессор Эвергрин,— по глупости рискнул сделать комплимент Рон.—
Прекрасно выглядите,— Рон, видимо, счел, что комплимент может поднять ее, мягко говоря, не
лучшее настроение, и ошибся.
— Доброе, доброе, — голосом человека, страдающего от зубной боли, откликнулась мисс
Эвергрин. — Не заставляйте меня второй раз повторять вам слова мастера Годрика. Марш
одеваться— и прилично, прилично! — затем спускаетесь вниз, во двор, и ждете меня там! Ясно?
Все пробубнили что-то, вроде «ясно». Не выдержала одна лишь Гермиона.
— Профессор Эвергрин, мы едем на вашу сва…
— Пока нет,— рыкнула Валери, моментально превращаясь из женщины, страдающей зубной
болью, в фурию, страдающую зубной болью.— Но сегодня— день Зеленого Праздника Эльфов,
и правитель Куно просил, чтобы вы обязательно на нем присутствовали. Это все, — с этими
словами она вынеслась из зала с такой скоростью, что показалась Гарри похожей на
взметнувшийся порыв метели.
Они переоделись (Гарри нашел на кровати в своей комнате белую рубашку с ужасающе
дорогими кружевами и совершенно кошмарное, по его мнению, средневековое одеяние, похожее
на женское платье из черного бархата; его пришлось укоротить настолько, насколько Гарри
позволяли его скудные познания в Магическом Домоводстве) и вышли наружу, все так же
скованно себя чувствуя в присутствии друг друга. Гермиона и Рон друг на друга не смотрели
принципиально, это у них было заведено уже около месяца. Издалека было видно, как Сьюзен
перебросилась несколькими фразами с Джинни, но с приближением Гарри обе девушки как по
команде отвернулись друг от друга и замолчали. Драко Малфой, в таком же, как и у Гарри черном
бархатном наряде стоял невдалеке от Рона и кормил морковкой свою лошадь, изредка бросая
презрительные взгляды на шевелюру рыжего гриффиндорца. Гарри обратил внимание, что на
Малфое старинный бархатный лапсердак смотрелся совершенно естественно, и не сумел
сдержать приступ зависти. Рон, не привыкший к такой роскошной одежде, нервно одергивал
обшлага на рукавах и раздраженно сопротивлялся попыткам Джинни поправить ему воротник.
Гермиона, похудевшая и бледная, стояла в стороне от всех в таком же простом белом платье, как
и на остальных девушках. Ее сильно отросшие волосы были насильно стянуты в две длинные
косы и перевиты лентами. Когда их с Гарри взгляды встретились, юноша заметил, как в глубине
темных миндалевидных глаз девушки мелькнуло что-то, похожее на застарелую тоску. Гермиона
выглядела, наверное, ужасней всех, настолько изменилась когда-то такая умная и шустрая
девушка, которую преподаватели всегда называли лучшей ученицей Хогвартса. Но когда
Гермиона увидела, что Гарри смотрит на нее, то помрачнела и отвернулась.
Вскоре подошла и Валери. Одетая в белый плащ, она сама походила на одну из Эльфиек,
такое неземной казалась теперь ее красота.
— Поедем,— она, не глядя на остальных, вспрыгнула на лошадь. Гарри заметил, как Рон
подсаживает Джинни, а затем направляется к Гермионе. Та, не слова ни говоря, сама вскочила в
седло и легко поскакала за Валери в ворота замка. Сьюзен последовала за ней, не дав Гарри
даже повода подержать ей стремя, за ней в ворота, язвительно усмехнувшись Гарри, понесся
Малфой. Когда он, поравнявшись с Гарри, специально направил свою лошадь в лужу, чтобы
обрызгать гриффиндорца, и она плюхнула копытом, облив грязью новый неприлично роскошный
наряд вчерашнего победителя первого квиддичного матча, Гарри услышал, как под рубашкой
Драко звякнул металл. Слизеринец явно застраховался, надев на себя кольчугу.
Уложенные в корону золотые косы Сью мучительно маячили прямо перед носом у Гарри, и он
так волновался, рассматривая их, что его конь чуть не вписался в вылетевшего из лесу всадника,
а затем другого. Гарри оказался совершенно затерт между лошадьми Ровены Рэйвенкло и
Невилла Лонгботтома.
— Мне так понравилось! — возбужденно что-то говорил Невилл Ровене.— Хотя для меня это
слишком большая честь, госпожа! Ой, Гарри…
— Напротив, это— честь для нас,— возразила Ровена, и тут ее белый конь запутался сбруей
в уздечке гарриного скакуна.— Осторожнее, юноша!
— Простите, — пробормотал Гарри. Он спешился и принялся распутывать клубок, который
образовался из сбруи трех лошадей, искоса наблюдая за тем, как Ровена меланхолично
расправляет свой белоснежный плащ (такой же, как у Валери) и отбрасывает длинные косы за
спину. Интересно, что они оба делали ночью в Лесу Теней? На завтраке их не было, и, кажется,
Дин сегодня говорил что-то о том, что Невилл не ночевал в своей комнате, вызвав бурю
восторгов и слухов по всем гриффиндорским спальням. Не тренировались же?
Гарри скосил глаза на пояс Ровены. Она привычным жестом придерживала меч на
серебристой перевязи. Голубые камни переливались на старинных кованых ножнах. Затем
парень перевел взгляд на Невилла. Тот был как огурчик, и уже приобретшей кое-какой опыт рукой
сдерживал приплясывающего на месте скакуна.
Подъехала Валери.
— Доброе утро, миледи Рэйвенкло.
— И вам доброго утра, леди Валери, — Ровена рассматривала мисс Эвергрин с каким-то
странным выражением слегка приглушенной на лице жалости. Валери, напротив, держалась
подчеркнуто гордо, что всегда было ей свойственно в присутствии леди Рэйвенкло. Валери
всегда была вежлива с Ровеной, и иногда Гарри даже казалось, что обе молодые женщины
исподтишка разглядывают друг друга.
— Время настало?— тихо поинтересовалась Ровена, испытующе блеснув синими гладами из-
под пушистых ресниц.
— Да,— равнодушно уронила Валери.
— Я говорила вам, леди Валери, что всегда есть выбор…— так же предупреждающе тихо
продолжила Ровена, и Гарри мог поклясться, что в этот момент она тщательно просматривает
мысли в голове мисс Эвергрин.
— Простите, леди Ровена, но, возможно, я не так смела, как вы, — сухо заметила Валери. — К
тому же когда вы принимали самое важное в вашей жизни решение, за вашу юбку не цеплялись
сто пятьдесят малых детей, верно?
— Что ж, тогда удачи,— высокомерно вскинула голову Ровена. Несмотря на свою явную
молодость, эта дама явно не любила, когда ее советами пренебрегают. Она нетерпеливо
вырвала повод своей лошади из рук Гарри и понеслась в сторону Хогвартса.
Невилл и Гарри обменялись непонимающими взглядами, а потом Невилл, виновато махнув
остальным на прощание, пришпорил коня и поехал вслед за Ровеной Рэйвенкло. Его грузноватая
фигура немного неловко раскачивалась в седле, а слегка длинноватый для него меч в ножнах
периодически шлепал его по боку.
— Мы задержались, — мрачно прокомментировала Валери, подтолкнув животное Гарри.—
Надо торопиться.
Ехать было ужасающе неприятно. Рон не разговаривал с Гермионой, Сьюзен не
разговаривала с Гарри, Малфой не разговаривал ни с кем, а после того, как Валери настигла его
в тот момент, когда он уже собрался улизнуть в обширные кусты папоротника, и заставила ехать в
двух шагах от себя, Драко угрюмо ей подчинился, но с этого момента ни на секунду не снимал
правой руки с эфеса меча. Джинни, угнетенная всеобщим смятением и дурным настроением,
тоже молчала. Все девушки ехали, сбившись в кучку, и лишь изредка перебрасывались словом-
другим, их тоже поглотил страх перед тем, что им предстояло увидеть на Инисавале.
Гарри тоже не знал, чему верить. С одной стороны, он не мог себе представить, что Глориан
Глендэйл, с которым они еще, казалось, так недавно слушали тихий вековой шепот ветра в
черных менгирах, может поднять на него меч в отместку за то, что он, Гарри, по незнанию и
случайности попал туда, куда ему не следовало попадать. В конце концов, это с ним происходило
не впервой. С другой стороны, блеск меча, с чавканьем входящего в глотку огромному лесному
троллю, так просто не забудешь.
Да. Эльфы. Неумолимы, как смерть, кажется, это пришло ему в голову так давно.
Их путешествие напоминало похоронную процессию. Странно было ехать рядом с Роном и не
иметь возможности переброситься с ним хоть словом. Странно было не слышать уверенной
болтовни Гермионы и вместо ее вечно ищущего, любопытного взгляда натыкаться на
опустошенное каким-то слишком большим для нее чувством лицо. Странно было ехать рядом с
Драко Малфоем и признаваться себе в том, что где-то в глубине души ты боишься смерти так же,
как и он сейчас.
И страшно было видеть покойное, умиротворенное лицо Валери Эвергрин, женщины, которой
ты восхищался, которая казалась тебе похожей на древних героинь старины, дух которой, ты
считал, невозможно сломить ничем, на магическую силу которой напоролся даже Вольдеморт и
почти потерпел поражение, и видеть, как по ее щеке воровато сбегает предательская слезинка и
падает, растворяясь в белом, так похожем на подвенечный, шелке. Сильная— да. Но— всего
лишь женщина. И— несчастная.
Но страшнее всего было ехать с девушкой, от одного вида которой у тебя сжимается сердце, а
потом взлетает куда-то высоко-высоко и поет, точно первый соловей этой весной, и не говорить
ей ничего, и спотыкаться об ее холодные и серые как камни глаза, и думать, что ты готов продать
душу за то, чтобы она тебя простила.
Если бы сейчас им на пути встретились тролли, Гарри бы выхватил оружие, небольшой чуть
затупленный от многочисленных тренировок меч и рубил, резал, колол бы… убивал, пока ему не
стало бы плохо от запаха крови, от воплей и хрипа его хищных жертв, пока эта золотистая корона
из светлых кос не исчезла бы за кровавым маревом, не забылось бы выражение ее лица в тот
момент, ее рука— на двери Большого зала. Ее глаза— серые на сером лице.
Но они никого не встретили. Было странно чувствовать себя таким— одним!— в лесу, полном
каких-то загадочных зеленых тайн. Весна обрушивалась на шестерых юнцов свистяще-шумящими
звуками леса, запахами травы и цветов, среди которых уже не чувствовался тонкий, чуть терпкий
аромат асфоделей, сквозь которые еще так недавно просвечивали горящие от страха глаза
Сью— от страха за ее первую и настоящую любовь. Он тоже что-то значит для нее… Не может
быть, чтобы все ушло просто так. Гарри верил в это.
Они достигли озера через много часов после полудня, когда солнце уже уверенно
продвигалось к западу, и вновь увидели единорогов, мирно пасшихся на берегу перед глубоко
ушедшей в песок длинной эльфийской лодкой. Инисаваль, как и прежде, покоился где-то там, за
стеной сплошного тумана, несмотря на солнечный яркий день, не было видно ни пальца. И никто
их не встречал возле воды, никто не предлагал помочь перевезти их на остров. Гарри счел это
дурным предзнаменованием. Спешившись, они отпустили своих лошадей пастись вместе с
единорогами, и Гарри заметил, как те недовольно зафыркали.
Общими усилиями они столкнули лодку в воду и сели на весла. Гарри наблюдал за тем, как
Малфой неохотно гребет в сторону густого пара, поднимающегося от воды и скрывающего
остров, как Рон равнодушно что-то говорит Джинни. Гермиона и Сьюзен, одинаково сжавшиеся на
корме, выглядели так, будто они обе замерзли и больше никогда не смогут согреться. Валери
безжизненно сложила руки на коленях и невидящим взглядом уставилась на медленно
вырисовывающиеся из-за стены тумана пальцы Инисаваля, точно в отчаянии протянутые к ней
руки тонущего исполина. Туман расступался, темные скалы, покрытые, точно зеленоватым пухом,
молодой травой и редкими кустами, приближались все быстрее. Течение подхватило лодку и
понесло их в сторону уже знакомого грота с древними ступенями, которые не одно столетие, а,
кто знает, может, и не одну тысячу лет мыли воды глубокого безымянного озера. Гарри помнил,
что давным-давно, еще задолго до того времени, в котором они теперь оказались, на островах
посреди таких озер жили хранители древних святилищ, охраняя тайны самой сокровенной из
магий. Вода и камень, огонь и ветер, все прорастало здесь, под сенью этих немыслимо старых
деревьев, которые мертво лежали сейчас на берегу Инисаваля, сваленные в бесформенные кучи,
мертво протягивая вверх сухие и черные обломки корней. Остатки старых священных римских
колонн громоздились между гранитных обломков старых дольменов и прорастали буйной травой,
осокой, камышом, а на местах посуше— и папоротником. Даже покрытый зеленью весны, остров
не перестал быть похожим на что-то невыносимо древнее, устаревшее, разрушавшееся на глазах
под действием наступающего на него беспощадного времени. Но тут лодка нырнула в грот,
ткнулась носом в первую же поросшую водорослями ступеньку и пришлось вылезать наружу.
Лестница вглубь острова тоже изменилась. Почти невидимая во тьме в прошлый раз, сейчас
она сияла переливами золотистых и фиолетовых цветов, которыми были увиты венки из
каменных листьев, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся на стенах темного хода. Пикси
смиренно сидели на венках и, болтая крохотными ножками и шелестя прозрачными
стрекозьевидными крылышками, испускали призрачный свет, который был им свойственен
исключительно весной: самцы— голубоватый, а пикси женского пола— зеленоватый. Лица
Джинни и Гермионы, поднимающихся сразу за Гарри, казались бесцветными, а глаза, казалось,
так глубоко запали в глазницы, что на их месте остались темные провалы. Подросшие до плеч
волосы мисс Эвергрин серебрились где-то впереди, ступенек на двадцать-тридцать, а за ней
тянулся длинный шлейф Сьюзен, и Гарри мучительно вдыхал аромат ее платья.
Когда они поднялись наверх, Гарри выдохнул спертый воздух подземелья и потрясенно обвел
взглядом вечереющее небо над островом. Под первыми звездами искрились обломки древних
разрушенных храмов— пикси обсели каждую колонну и теперь слабо мигали, как светлячки,
перелетая с место на место и освещая холмы и низины, поросшие зеленой травой и весенними
цветами. Старые римские капители белели в траве, как тела поверженных богинь, а одиноко
стоящие дольмены мрачно клонили над ними гранитные торсы. И везде были Эльфы. Они стояли
среди травы и цветов, держа на ладонях золотые огоньки живого пламени, их фигуры виднелись
из-за редких деревьев и осыпанных белыми звездочками кустарников. Лиц Эльфов видно не
было. Пахло бузиной и— неожиданно— свечным воском, как в церкви, что заставило Гарри еще
больше поверить в торжественность церемонии. Когда он увидел, что навстречу им степенно
движется Куно, то убедился в этом еще больше. Традиционные пушистые одежды Эльфов их
глава сменил на струящиеся белые шелка, и, будучи, довольно высоким по стандартам своего
народа, теперь почему-то казался совсем маленьким светлым пятнышком на фоне
торжественной церемонии. Глориана видно не было.
— Мы ждали вас,— произнес Куно, по-эльфийски сочно растягивая слова.
Валери Эвергрин склонила голову. Ее примеру последовали остальные. Гарри вскользь
заметил, как остро бегают глаза под светлой челкой Драко, точно он ждет нападения в любой
момент. Зашелестел край платья стоящей рядом Гермионы.
— Мы готовы, — спокойно ответила Валери.
Куно Глендэйл повернулся, приглашая их следовать за собой. Они прошли через поросшую
клевером лощину и спустились в глубокую расселину, осторожно обходя лежащие в траве
обломки белых колонн. Где-то рядом слышался шум воды небольшого водопада. Гарри мельком
увидел на одном из обломков старого храма исковерканное дождем и ветром лицо женщины—
осколок древней скульптуры— с чуть припухшими, по-детски полураскрытыми губами. По
белому, невидящему мраморному глазу ползла божья коровка.
Шум воды становился все громче, и вскоре они подошли к маленькому водопаду; вода,
несущаяся сверху, громко обрушивалась в небольшое круглое озерцо, по краям поросшее
камышами и желтоватыми купавами. Большая узловатая древняя черемуха, распространяя
вокруг удушающий аромат мелких бледных цветочков, наклонилась к самой воде, скрывая под
колючими пальцами старых ветвей узкую сырую тропинку, на которой отчетливо виднелись
маленькие аккуратные следы мягких эльфийских сапог. Куно приподнял верхнюю ветку черемухи,
осыпав Валери белыми точками лепестков, и женщина проскользнула в открывшийся перед ней
провал темного хода, подобрав край платья, чтобы не намочить его. Гарри последовал за ней.
Сзади сердито пыхтел Рон, выпутываясь из зарослей камыша, поймавшего его одной из стрелок
за бархатный средневековый наряд. Сью осторожно перешагнула через размазанную глину узкой
дорожки, проигнорировав протянутую ей Гарри руку. К ее левой щеке прилип лепесток черемухи.
Скользкая размытая тропка спускалась за каменистый выступ скалы, поросшей осокой, и
поворачивала вправо, во внезапно открывающуюся взгляду пещеру. Снаружи вход в пещеру был
надежно скрыт от посторонних глаз густым камышом, узловатой веткой черемухи и отвесно
несущимися вниз струями водопада. Гарри перешагнул через каменный выступ скалы и сердито
покосился на Малфоя, недовольно пихнувшего в спину Сьюзен, задержавшуюся на краю камня.
Вслед за Куно и Валери по витой тропке все начали спускаться вниз, в искрящуюся
таинственными отблесками мглу пещеры. Вокруг все было усеяно растущими с потолка пещеры
сталактитами и поднимающимися вверх сталагмитами; стены подземной пещеры были похожи на
абстрактную живопись, различные каменные породы причудливо сплетались, образуя странные
узоры и разноцветные разводы. Кое-где поблескивали блестящие вкрапления каких-то
драгоценных металлов. Малфой настойчиво их разглядывал, пока не получил сердитый тычок в
спину от Рона. Сзади Гарри услышал восхищенный вздох Джинни, но остановиться и
полюбоваться на эту красоту у них не было времени. Звука падающей воды уже было не слышно,
тропинка резко завернула вправо, и когда они оказались на месте, Гарри не смог сдержать
восторженного возгласа, вырвавшегося у него, потому что зрелище было невероятное по
масштабности.
Подземный зал, куда они попали, был настолько огромен, что его каменистый потолок
скрывался во тьме наверху, были видны только края свисающих сверху громадных сталактитов,
на которых чувствовалось какое-то шевеление, точно там засела целая стая летучих мышей. Зал
был неравномерно освещен можжевеловыми факелами, от которых исходил приятный и немного
терпкий запах, на стенах шевелились стайки пикси. Огромные неясные тени, испуганно жавшиеся
к стенам, оказались, когда Гарри пригляделся к ним, их собственными: его встрепанная голова
напоминала раздраженное темное привидение, силуэт Рона был похож на телеграфный столб, а
головка Сьюзен с уложенными на ней косами напоминала лицо королевы в короне. Но они и их
тени не были единственными присутствующими в зале, а каменные наросты и пикси на стенах
пещеры не были единственным украшением подземелья. Все пространство, сколько хватало
глаз, занимала огромная плоская каменная площадка, похожая на стол. Камень был невероятно
древним, по его краям бежали старые трещины, исчезая где-то внизу, выщерблины и ямки
покрывали его поверхность, как морщины— лицо старика. Но при этом камень представлял
собой идеальный круг. Кто сделал его таким, кто педантично придал огромной глыбе такую
правильную форму— Гарри терялся в догадках. Он не мог даже представить себе, что в древние
времена, когда магия волшебников была направлена больше на борьбу друг с другом за власть,
чем на усовершенствование мира, нашелся такой умелец, который бы смог проделать такую
гигантскую работу. А может, этот камень тесали именно гиганты? Или Эльфам был известен
секрет такой обработки? Но эту мысль Гарри тут же отмел: если бы Древние Эльфы могли так
обрабатывать камни, то почему они не жили в каменных домах, а в скалах или в деревянных
домиках странной формы, похожих на шалаши? К тому же Гарри не давала покоя мысль о том,
что он уже где-то либо слышал, либо читал об этом загадочном камне, но вспомнить сейчас у
него времени не было, потому что приведший их сюда Куно Глендэйл остановился, сделал им
знак оставаться на месте, в небольшой природной нише в углу пещеры, а сам прошел к
огромному каменному сооружению и встал «во главе стола». Во всяком случае, так показалось
Гарри, потому что небольшая светящаяся фигура правителя Эльфов располагалась как раз
между двух гирлянд сталактитов, напоминающих королевский трон, над которым симметрично
располагались искрящиеся факелы.
Эльф протянул руки к центру стола, и он пришел в движение. Гигантский столп света извергся
из его глубин, из самой середины. И тут Гарри понял, что почувствовал себя как-то иначе. Этот
камень, скорее всего, обладал какой-то очень древней и сильной магией, человеческой ли,
эльфийской— Гарри не знал, но он осязал ее в самых кончиках пальцев, ощущал, как она
пробегает у него по венам, подобно мощному электрическому заряду. Сзади него изумленно
вскрикнула Гермиона— она тоже чувствует это, подумал Гарри. Стоя рядом с Валери и глядя на
Куно Глендэйла, Гарри ощущал, как загадочная магия поднимается в нем все выше и выше,
приближаясь к мозгу. А потом последовал толчок, и его сознание точно осветилось изнутри, глаза
застил яркий свет, а по подземному залу поплыл аромат полевых цветов. Длинные тонкие руки
правителя Эльфов взлетели вверх, факелы вспыхнули зеленым пламенем, и тут же за столом
оказалось много Эльфов. Они молча стояли по краям каменного круга, точно ожидая чего-то, и
это что-то пришло. Пещера наполнилась неясным шепотом, и ее вдруг начали заполнять
странные тени. Над мигающими огнями факелов рядом с ребятами пронеслись два-три темных
силуэта, заставив Джинни и Сью тихо вскрикнуть. Размытые, нечеткие, призраки начали
обступать стол со всех сторон, просачиваясь сквозь стены, выступая из тьмы дальних закоулков
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |