что я такой толстый, на меня ни одна девушка не посмотрит. Если бы я захотел, то уже давно
похудел бы…
— Да ладно тебе, Невилл!— возмутился Гарри.— не внешность красит человека! Вот
посмотри, Эрни Макмиллан тоже не худенький, но он жуткий зануда, а ты— парень хоть куда!
— Не говори так, Гарри, — буркнул Невилл, отчаянно краснея. Он, прихрамывая, заковылял
к задней калитке Хогвартса.— Это я-то— хоть куда? Да я просто никчемный бесталанный
бездарь…— он с силой дернул на себя дверь и чуть не столкнулся с выходящей оттуда леди
Ровеной Рэйвенкло.
— Что случилось?— холодно спросила Ровена. Она не выносила, когда ученики прогуливали
уроки.
— Сэр Кэдоген выгнал Невилла,— пояснил Гарри.— Сказал, что не будет учить его, пока он
не похудеет.
Породистые брови Ровены поднялись почти до самой диадемы в волосах.
— В самом деле?— он перевела взгляд на Невилла. Тот только вздохнул.— Это
совершенная чушь. Я поговорю с ним…
Из разговора ничего не получилось. Сэр Кэдоген оказался обладателем в высшей степени
средневековых предрассудков. Странно, но даже тот факт, что он живет в замке, наполненном
колдунами и ведьмами, нисколько не изменил его взглядов на жизнь. Сэр Кэдоген совершенно
не боялся волшебников, что говорило не то о его бесстрашии, не то о совершеннейшей глупости.
— Благородная госпожа! — изрек он с самой светской улыбкой.— Оставьте эту проблему
мужчине. не пристало даме вникать в столь суетные дела, как обучение молодых господ ратному
делу,— он торжественно отдал ей честь источенным древностью мечом и важно удалился.
Ровена рвала и метала. Если бы у нее был с собой меч, то маленький рыцарь был бы давно
положен на лопатки, но палочку она не хотела использовать против магла. Это было бы
недостойно. Поэтому она развернулась и под ехидные замечания со стороны малфоевских
прихлебателей бросила Невиллу:
— Пойдем, мальчик. Если здесь тебе не хотят помочь, то можно найти помощь и в другом
месте.
Невилл, вздыхая, поплелся за Ровеной, сопровождаемый любопытными взглядами
одноклассников. Когда Гарри, Симус и другие ребята возвращались с тренировки, то в боковом
коридоре, ведущем к Большому Залу, услышали звон оружия и крики. из любопытства они сунули
носы в дверную щель и обнаружили Невилла, старательно сжимающего в руках здоровенный
меч. Напротив него стояла Ровена в легкой кольчуге, надетой прямо на белое платье.
— В позицию! — приказала она, и Невилл послушно встал в позицию. — Что ж, пожалуй, мы
на этом пока закончим. Неплохо двигаешься, мальчик, совсем не так безнадежно, как думает твой
учитель. Завтра в это же время.
— Вы теперь постоянно будете учить меня, миледи?— захлебываясь от восхищения спросил
Невилл.
— Пока да,— кратко ответила Ровена Рэйвенкло и удалилась, оставив Невилла любоваться
со спины ее точеной фигурой, которую не портила даже кольчуга и железные наплечники и
бледно золотистой косой, перевитой сверкающей нитью серебра. Гарри с Симусом и Дином
переглянулись и решили, что Невиллу, пожалуй, лучше сейчас побыть одному.
Вот с этого дня и началось их обучение. Каждое утро следовало вставать в шесть часов,
умываться ледяной водой, которую только с помощью палочки можно было сделать нормальной
комнатной температуры (обходиться без душа Гарри уже постепенно учился) и сбегать по одной
из извивающихся ужом лестниц вниз, в Большой зал, где их поджидал завтрак, минимальный для
того, чтобы не упасть с голоду— Годрик приказал экономить припасы. Впрочем, у доброго
дядюшки Лоуфа всегда можно было разжиться какой-нибудь едой, частенько повар сердито
выбрасывал требуемое за дверь, чтобы ему не мешали готовить обед. Дядюшка Лоуф
не выносил, когда голодные дети просят есть, его доброе сердце, скрытое под мощными
складками грудных мышц, покоящихся на здоровенном брюхе, всегда можно было тронуть
просьбой дать что-нибудь перекусить, потому что до обеда (ужина, завтрака) еще далеко. Он
периодически грозно ревел, бешено вращал глазами и размахивал прокопченной сковородой
на большой деревянной ручке, но это никого не могло ввести в заблуждение, и поэтому ссылка
на кухню за любую провинность считалась весьма удачным местом отбывания наказания.
После завтрака ученики разделялись. Мальчики отправлялись к сэру Кэдогену на прикладной
мордобой, девочки— на занятия по чарам и заклинаниям к Ровене Рэйвенкло или к Хельге—
на Гербологию или Уход за Волшебными существами. Хельга держала некоторых из них в грубо
сколоченных клетках в сарайчике возле конюшни, и девочкам частенько приходилось кормить
гномами раздражаров или тараканами— выскакунчиков. После обеда мальчики отправлялись
уже к Годрику— изучать на этот раз Боевую магию, кошмарное количество заклятий и проклятий
в которой, наверное, считал Гарри, не смогла бы запомнить даже Гермиона. Но девочкам туда
ходить не полагалось. Основатели, весьма демократичные в отношении общения парней и
девушек вне класса, настаивали на том, чтобы учились они отдельно друг от друга. Чтобы
джентльмены не отвлекались на уроках из-за прекрасных дам, подозревал Гарри. Валери
Эвергрин, как и Ровена, отдельно учила и девочек и мальчиков, но если леди Рэйвенкло читала
еще и историю магии, и Древние Языки, то Валери сосредоточилась исключительно на Защите
от сил зла и на том, чтобы найти заклятие возвращения. Снейпу было наплевать, кого учить,
главное, чтобы студент не отвлекался на занятиях во избежание возгорания собственного котла.
Исправно поставляемые ему Хельгой ингредиенты он тщательно изучал, осматривая их своими
цепкими черными глазами, обнюхивал их длинным крючковатым носом и складировал в разные
мешочки, горшочки и колбочки, которые самолично выдувал в подземелье, отведенном ему под
лабораторию. Занятия Снейпа были так же ужасны, как и раньше. Он с мрачным видом ходил
мимо длинных столов, над которыми подрагивали огоньки волшебных костерков, и раздраженно
порыкивал на недотеп, не умеющих отличить шинкованные кишки ежа от шинкованного желудка
скучечервя.
Но Алхимия оказалась не единственным предметом, который, к его неудовольствию ему
пришлось вести. После исчезновения Слизерина оставались не занятыми лекции по Геральдике.
Хельга их проводить, очевидно, не могла в силу своего происхождения и весьма отдаленного
знакомства с оной наукой. Годрик помимо своих уроков по Боевой магии, оставляющих ему
по шраму в день, был чрезвычайно занят хозяйственными делами и охраной замка. Ровена
могла бы вести их и в силу своего происхождения и в силу весьма основательных знаний в этой
области, но она и без того была загружена больше всех. Валери на вопрос, знакома ли она с этой
наукой, пожала плечами и заметила, что никогда не уделяла много внимания происхождению
человека и тому, что за картинка намалевана у входа в его дом. Оставался Снейп. Изрыгая
проклятия, от которых краснел даже Годрик с его простонародно откровенными ругательствами,
Снейп отказывался наотрез, но его схватили, скрутили и заставили. Профессор Снейп вырывался
и кричал, что не доверит поиски заклятия одной только Валери Эвергрин, но это его не спасло,
к тому же, оказалось, что он отлично знает Геральдику. Поэтому Гарри пришлось выносить еще и
пытку гербами, цветами, полями, разнообразными тварями, изображаемыми на них, и черт знает
еще чем. Гарри угасал от скуки под монотонно-сухое чтение Снейпа и каждый раз с трудом
удерживался от того, чтобы не зевнуть. за каждый зевок Снейп делал выговор и приказывал
ученикам либо рассортировывать его непрезентабельные зельедельческие запасы по банкам,
либо с ехидной ухмылкой отправлял чистить конюшни.
Так они провели больше трех месяцев. Заклинание до сих пор не было найдено, и,
поочередно пройдя периоды безумной надежды, глубокого отчаяния и истеричных детских плачей
в стиле «хочу к маме!» все впали в состояние глубокого ступора. А Гарри к тому же еще и
ежедневно ждал, что вернется Салазар Слизерин в обществе нового хозяина замка, но о нем
не было ни слуху, ни духу. Если бы Сью не было рядом, все эти дни были бы для Гарри сущим
адом. Мало того, что его выматывали до невозможности занятия с сэром Кэдогеном, ядовитые
реплики Снейпа, холодная требовательность Ровены и даже упрямство Годрика в отношении
вызубривания наизусть заклятий по Боевой магии. Странно было чувствовать отвращение
к предмету, который вел его собственный предок, и странно было переносить раздражение
на него— манеры Гриффиндора вытирать нос рукавом и скверно ругаться производили на него
не слишком приятное впечатление. Учителем Годрик оказался далеко не таким умелым и
опытным, как профессор Эвергрин или профессор Снейп. Та же леди Ровена обладала куда
большей педагогической сноровкой, несмотря на ее молодость. Она усаживала всех учеников
вокруг себя на небольшие скамеечки и, таким образом, все внимание их было направлено на то,
как она негромко, сухо и всегда по существу рассказывает о каких-то событиях Магической
Истории или объясняет, как пользоваться Сортирующим заклятием. Годрик же был прост, как
сапог.
— Ступефа-а-ай!!! — орал он, яростно взмахивая палочкой и отправляя очередной камень,
он же подручное средство, в стенку напротив прямо над головами учеников. в результате все
орали и разбегались. И хотя эффективности приобретенным заклятиям поведение Годрика
не убавляло, его простонародная дикость иногда коробила Гарри.
Но хуже было другое: сидеть рядом с Роном и не иметь возможности поговорить с ним— они
упорно дулись друг на друга, несмотря ни на что, — было слишком тяжело. Это— всего лишь
желание, всего лишь один из мучительных приступов, которые так часто случаются с парнями
в нашем возрасте, пытался объяснить Гарри себе поведение Рона, но его друг был другого
мнения. Он считал, что Гарри не вправе вмешиваться в его жизнь и оспаривать его выбор, и
Гарри, разозлившись, забыл, что раньше пытался объяснить роновы поползновения всплеском
гормонов. Он постановил для себя, что считает поведение приятеля не чем иным как
предательством, а влюбленные взгляды в сторону Матильды, кажущейся не просто
исключительно вежливой с Роном, но как подозревал Гарри, искренне заинтересованной в его
ухаживаниях, определил, как разновидность тяжелой болезни, которую Рон подхватил
от учеников Слизерина. Одним из осложнений этой болезни стала лютня. Рон постоянно таскал
ее с собой и периодически исчезал из поля зрения гриффиндорцев, чтобы поиграть. Но уже
не Гермионе.
Гермиона же, как показалось Гарри, вначале смертельно оскорбленная предательством Рона,
сейчас и сама влюбилась не на шутку. Она проводила с Робертом Эвереттом вечер за вечером,
сперва явно из чувства благодарности за попытку помочь, но затем, видимо, сама незаметно
увлеклась красивым черноглазым юношей, обычно немного мрачноватым, но неизменно
вежливым с ней. Гарри при виде этой странной пары вспоминал Крума, и нехотя признавал, что
если в Викторе Гермиону явно привлекала не внешность, а серьезный, мощный ум, то Роберт
выигрывал у Крума сто очков вперед в уме, а в привлекательности— все двести. И теперь
Роберт явно был поражен той же стрелой, что и Виктор когда-то. Глядя на то, как Роберт
с поклоном подает Гермионе очередную книгу и при этом смотрит на нее с почти болезненным
восторгом и желанием, Гарри осознавал, что это настоящая страсть. у них троих— у него, Рона и
у Гермионы теперь по молчаливому соглашению была своя жизнь, но странно было наблюдать
то, как его друзья, которые, как он считал раньше, были созданы друг для друга, сейчас даже
не разговаривают друг с другом, а все внимание дарят чужим, с точки зрения Гарри, людям. Нет,
он не имел ничего против Роберта, тем более что его все ученики Хогвартса считали очень
порядочным, но в этом юноше скрывалась загадка.
Роберт был ровесником Алистера Макъюэна, и, по словам Тео Квинтуса, ему тоже когда-то
предлагали присматривать за младшими, что-то, вроде, должности старосты. Но Роберт Эверетт
отказался, мотивируя это тем, что он здесь для того, чтобы учиться, а не для того, чтобы
вытирать малышам носы. И он учился, причем, отменно. по слухам, он был единственным
учеником Салазара Слизерина, который не платил ему за обучение, и единственным
из Салазаровых «детишек»— с темным происхождением. о его происхождении ходило немало
слухов, но основным был следующий. Роберт был сыном чистокровного волшебника, одного
из норманнских рыцарей— вассалов короля Вильгельма и ведьмы… крестьянки. Отец от него
отказался, и он влачил довольно жалкое существование в дальнем углу отцовского имения,
забытый и заброшенный, пока в этот дальний угол не заглянул Салазар Слизерин, возвращаясь
из Бургундии. Неизвестно, по какой причине Слизерин остановил на Роберте свой выбор, когда
искал учеников, но с первого же дня маг доверял мальчику безоговорочно: Роберт Эверетт был
единственным, кроме Матильды, кому разрешался доступ в святая святых его учителя. по слухам,
которые Тео Квинтус исправно приносил Гарри от Элинор Огден и Эльвиры Эгберт— главных
сплетниц Хогвартса, до встречи с Гермионой единственной страстью Роберта Эверетта было
знание, и он усиленно нападал на старинные летописи, пергаментные свитки и древние книги
в библиотеке Хогвартса, конкурируя в этом с самим Тео, готовил у себя в комнате невообразимые
зелья, владел мечом лучше всех учеников в Хогвартсе и ежедневно упражнялся в заклятиях
боевой магии так, будто каждую секунду ожидал нападения. Он носил кольчугу круглые сутки и,
как шепотом передавали друг другу девушки, никогда не ложился спать без оружия. Роберт
не был похож на гору мускулов, как Алистер, но в его движениях чувствовалась опасность. Да, он
был опасен. И красив, как иногда можно было понять по сдавленному хихиканью девчушек
за соседними столами. Но Гарри видел в нем и другое— мощный, изворотливый ум,
добивавшийся всего и любыми путями, слизеринские настойчивость и упорство в стремлении
к цели. к какой цели шел Эверетт, так жадно поглощая знания, никто не знал. Но его уважали,
причем уважали и побаивались Роберта даже юные слизеринские нахалы куда более
благородного происхождения. И Гарри сознавался себе, что ему импонирует этот юноша, что он
чем-то напоминает саму Гермиону— и не потому ли она сейчас смотрела на Роберта
взволнованными блестящими глазами и что-то быстро говорила, сбиваясь под его пристальным
взглядом?— и кого-то еще. Кого, Гарри не мог вспомнить, и это его пугало. Поэтому он взял
с самого себя слово приглядывать за Гермионой. Пусть она уперлась в своем отчаянии, пусть
не сводит глаз с этого типа, но он— темная лошадка и с ним следовало быть осторожнее. Дабы
не вызвать у Гермионы взрыв эмоций и не испортить отношений окончательно, Гарри решил
больше не наставлять ее на путь истинный, втайне чувствуя себя не вправе это делать. Но
с Эверетта спускать глаз не следовало.
Точно так же не следовало спускать глаз и с баронессы Матильды фон Гриндельвальд.
не только Гарри смущала страсть Рона, Джинни тоже устроила ему колоссальную выволочку и
орала, точно миссис Уизли, увидевшая гнома в банке варенья. Но Рон одержал победу на всех
фронтах, оставив младшую сестру в слезах в окружении единодушно осуждавших его поведение
подруг Джинни. Почему-то она только здесь смогла подружиться с другими девочками, хотя
раньше проводила время, в основном, в окружении своих братьев и их друзей. Сухость и
холодность, которые Джинни излучала последние несколько месяцев после смерти Фреда, куда-
то незаметно делись. Джинни стала более женственной, тихой и какой-то таинственной, будто ей
открылись некие потаенные женские знания. на нее стали обращать внимание многие парни, но
Рон, занятый исключительно своей новой любовью, этого не видел в упор, хотя раньше бы
с наслаждением набил морду любому, кого бы заподозрил в недостойном поведении
относительно его сестры.
Матильда, горделивая красавица, разбила уже много сердец. Рычание, которое издавал Рон,
при виде того, как перед ней стелется очередной поклонник, уже не смешило Гарри, а пугало.
Если бы он своими глазами не видел, как Рон впал в беспамятство при первой же встрече
с Матильдой, то решил бы, что его друга опоили любовным зельем. на вейлу юная баронесса
была совершенно не похожа, так что оставалась последняя версия: Рон влюбился в первого
взгляда. И трудно было сомневаться, что это возможно: глубокие зеленые искры, которые
высекали глаза Матильды, всегда били точно в цель, отскакивая, пожалуй, лишь от Роберта
Эверетта, остававшегося совершенно равнодушного к ее красотам.
Решению Гарри приглядывать за Матильдой весьма способствовал тот факт, что она явно
была притчей во языцех задолго до появления пришельцев в Хогвартсе. Поэтому девушек,
сплетничающих о ней, можно было найти в любом укромном уголке. в результате нехитрых
допросов Парвати, Лаванды и Эльвиры Эгберт Гарри выяснил, что юная баронесса Матильда—
весьма и весьма богата, и человек, который станет ее мужем, в придачу к громкому титулу
унаследует еще и крупное состояние. Гарри сомневался, что Рона интересует состояние
Матильды, такого он не хотел ожидать даже от Рона, который много лет втайне мечтал
о неожиданно свалившемся бы на него богатстве. Он предпочитал думать, что его друг просто
пал жертвой чар, обильно окружающих Матильду фон Гриндельвальд, где бы она ни появилась.
Когда он решил спросить мнения Сьюзен о том, как ему поступить, девушка решительно
запретила ему что-либо предпринимать.
— Гарри, если она действительно что-то замышляет, то он должен сам это понять. Твой друг
влюблен, сейчас он не увидит в ней ни единого изъяна, и обидится на тебя еще больше, если ты
захочешь открыть ему глаза.
— Но что же мне делать?— угрюмо спросил Гарри. Они разместились на подоконнике
в Большом зале, где еще недавно Гарри сидел с Гермионой и Роном.
— Нужно ждать, Гарри. Рон вернется, как только поймет, что неправильно ведет себя. Он
вернется, я уверена.
* * *
Уже в конце февраля Гарри ощутил привычную весеннюю ломоту в костях. Все тело ныло,
точно в ожидании чего-то незнакомого и волнующего. Вдобавок ко всему, у него, впервые
за много лет, обильно начали расти волосы, причем не только на голове. Гарри со странным
ощущением разглядывал темную дорожку, спускающуюся по его животу, и не знал, что бы это
могло значить; скорее всего, то, что он уже совсем не мальчик. Под мышками кололась черная
щетинка и заставляла Гарри нервно почесываться, когда он был уверен, что его никто не видит.
Что же до его шевелюры, то он с удивлением обнаружил, что она стала расти настолько быстро,
что вскоре ему понадобился шнурок, чтобы подвязывать волосы, доросшие до плеч. к счастью,
на этом дело и кончилось, но подстричь лохмы было трудновато: как когда-то тетя Петуния
мучалась с его стрижкой, так теперь и сам Гарри пришел к выводу, что ему самому не справиться
с этой проблемой. Волосы упрямо отрастали до плеч даже после радикального использования
Бреющего заклятия, которое на лице работало отменно. Да-да, и на лице! Гарри нервничал из-за
невозможности прилично помыться, волосы на голове постоянно скатывались в комок, из-за чего
Клара Ярнли, хихикая, дразнила его «маленьким Снейпом».
Первый день весны не задался. Странные ощущения прочно угнездилась у него в сознании, и
это никак не способствовало поднятию интереса к урокам. на утреннем занятии у сэра Кэдогена
Гарри поскользнулся на грязных наносах мокрого снега и разбил колено. После обеда на уроке
у Ровены Рэйвенкло он получил суровый выговор за то, что целиком пропустил мимо ушей ее
рассказ о том, как колдун Геркулес из Арголиды ухитрился с помощью волшебного зелья
увеличить свои силы и победить на поединке сильнейшего мага кровавого культа Земли Антеуса
Танжерского. И, наконец, на своем занятии Снейп ехидно поинтересовался, помнит ли Гарри
составляющие напитка Живой Смерти. Так как это была тема первого класса, Гарри естественно,
не мог ничего вспомнить, и в результате получил тройную порцию снейповой язвительности и
приказ собрать всех лягушек, которых Невилл рассыпал в коридоре перед уроком.
Именно там, возле аудиториума Алхимии, Клара Ярнли и настигла Гарри: он с несчастным
видом собирал в подол мантии разбегавшихся лягушек. Клара волокла за собой метлу.
— Гарри! Гарри! Ты не представляешь, что мы придумали! — она почти подпрыгивала
от возбуждения, и метла, подскакивая следом за ней, зависала в воздухе рядом с Кларой, а
потом устало плюхалась на каменный пол.
— Не представляю. Кстати, кто это— мы, и что вы придумали?— Гарри послушно выдал
именно ту реакцию, которой ждала Клара.
— Гарри, мы решили научить местных играть в квиддич, — гордо провозгласила Клара, сияя,
как новенький галлеон.
Гарри от неожиданности снова уронил лягушек на пол, и они радостно запрыгали во все
стороны, спасаясь бегством.
— Ты что, — заорал Гарри на Клару. Он прекрасно понимал, что так нельзя разговаривать
с младшими, с девочками и с представителями высшей знати, к коим Клара принадлежала, но
сдержаться Гарри не смог.— Ты спятила, что ли? Этого нельзя делать! Его же еще не изобрели!
— Так мы изобретем! — принялась убеждать его Клара. Она прислонила к стенке свою метлу
и, нагнувшись, стала помогать Гарри вылавливать лягушек из-под массивного щита, служившего
потайной дверью на единственную неподвижную лестницу. — Они и так уже слышали про
квиддич, даже не знаю, откуда, может, кто из наших проболтался…
— Кто же именно из наших?— ядовито поинтересовался Гарри, но Клара тут же уклонилась
от ответа.
— Мы тут от скуки помираем, занятий мало— Ровена и Хельга все время заняты, Годрик
достал со своей боевой магией, а геральдика в изложении Снейпа выглядит еще хуже, чем
Зельеделие! Тебе еще хорошо— ходишь учиться драться к психу Кэдогену, а нам, девчонкам, что
делать? Я уже загибаюсь со скуки! Тем более что тут ничего нельзя— в лес пойти погулять
нельзя, в деревню ходить тоже нельзя. Оказывается, в Хогсмите живут только маглы,
представляешь!
— Всегда в нем только волшебники жили, — возразил Гарри, водворяя последнюю зеленую
беглянку в карман мантии.
— А вот сейчас пока не живут! Гарри, я ужжжжасно тебя прошу— помоги уговорить
профессора Эвергрин, пусть разрешит нам тренироваться и учить играть здешних, а?—
умоляюще заныла Клара. — Мы бы тогда организовали чемпионат по квиддичу, как раньше!
Четыре факультета… Гермиона сказала, что у тебя и снитч есть! — разоблачающе прошептала
Клара и захихикала.
— Снитч я взял потому, что это подарок друга,— возразил Гарри.— Я не хотел, чтобы он
достался дементорам.
— Врешь! — торжествующе припечатала Клара.— Признайся, ты надеялся здесь поиграть,
верно? Да ладно, Гарри, не скромничай! Все знают, как ты квиддич любишь, так чего же
не сыграть? Мы с тобой, братья Криви, и Симус Финниган— он классно летает, а потом еще кого-
нибудь подберем. Соглашайся, Гарри, ну же!
Гарри задумался, и лягушки снова разбежались. Если мисс Эвергрин даст добро, то не будет
ли это значить, что путь к отступлению назад полностью отрезан, и они со Снейпом
разочаровались в попытках вернуть всех обратно? Когда он все же решился прийти к ней
за советом, то обнаружил, что он— далеко не первый, и с просьбами здесь нужно выстраиваться
в очередь. Возле Валери собралась большая компания ребят из всех колледжей, даже
слизеринец Монтегю маячил где-то сзади, и все уговаривали ее разрешить им играть.
Профессора по Защите от Сил зла оттеснили в угол от стола, загруженного листами пергамента,
исписанными формулами заклятий, которые она подбирала явно не для занятий. Своими
рассказами о квиддиче фанаты этого вида спорта явно заразили и аборигенов, потому что Гарри
увидел среди упрашивающих и братьев Эгбертов. Под таким натиском упорство Валери начало
слабеть.
— Ну, хорошо!— взвилась она, громко стукнув кулаком по столу, заглушая многоголосное
нытьё. — Разрешаю! Но с одним условием!
Торжествующий рев поглотил ее условие, но, прочистив горло, Валери громко и
требовательно рявкнула:
— С одним условием: далеко не залетать, никого не оскорблять и играть честно!
— Обещаем!— завопили все. Гарри увидел, как братья Криви в углу обменялись
торжественным рукопожатием с Эдмундом и Эдвином Эгбертами.
— И если вы посмеете нарушать правила и мухлевать, то…
— Вы превратите виновника в бородавчатую жабу, знаем, знаем,— счастливо закивал Тед
Тойли, с трудом гася довольную ухмылку на добродушной физиономии.
— О, нет, я попрошу разобраться в ситуации профессора Снейпа, а у него, кажется, более
изощренная фантазия в области наказаний,— успокоила его мисс Эвергрин.
Имени Снейпа оказалось довольно, чтобы все тут же клятвенно заверили профессора
Эвергрин в своей честности и порядочности. Она милостиво согласилась принять к сведению их
обещание и прорычала:
— Добились, чего хотели? А теперь проваливайте, и не мешайте работать!
Все с восторженным воем вылились в коридор и принялись поздравлять друг друга.
— Гарри, здорово, правда?— восторженно проорал Колин Криви, шлепая Гарри по спине.—
Снова будем вместе играть! А когда устроим просмотр для новых игроков? Денниса возьмем? Я
его натаскивал этим летом, он здорово битой работает, в отбивалы сгодится! И еще Клару…
— Колин! — возвел Гарри глаза к небу.
— Гарри, если бы ты видел, как она летает! Мелкая еще, а балансировка первоклассная,
почти профессиональная. И у нее такая интересная манера нагибаться в сторону, когда она
разгоняет метлу вверх, это замечательно помогает маневрировать на больших скоростях, когда
метлу можно с трудом останавливать вручную, а переброска веса…
— КОЛИН!
— Ладно, ладно, молчу, молчу. Но мы обязательно должны собраться после занятий. Я побегу
заказывать метлы у мастера Мастерса!..— и Колин умчался.
Гарри вздохнул: все началось по новой. Но в глубине души он был рад, что возникла
необходимость думать о чем-то другом и не концентрироваться на тех проблемах, что мучили его
все это время, к тому же на тренировках не будет возможности думать о предательстве Рона и
Гермионы. Утешало это слабо, но Гарри ужасно любил квиддич. Может, это хоть как-то поможет
забыть?
Весь древний Хогвартс одиннадцатого века немедленно встал на уши. Кто был виноват
в утечке информации, Гарри так и не довелось выяснить, но процесс тренировок жадно захватил
его целиком, сказывались несколько лет без квиддича. Он не играл с того года, как было
объявлено о Тремудром турнире, поэтому решил посвятить тренировкам все свободное время.
Главным камнем преткновения тут же стали метлы. Аэродинамические свойства созданий
мастера Мастерса были из рук вон плохи: метлы заваливались в обе стороны, обожали резко
нырять вниз и прямо в полете некстати распушать прутья в разные стороны. Но выбора не было и
приходилось летать на таких, хотя страдали все от этого просто ужасно. Симус Финниган,
оказавшийся действительно первоклассным игроком, однажды не вытерпел и, спикировав в неба
на задний двор, принялся трудиться над своей метлой, накладывая на нее заклятие за заклятием.
Через пару часов он гордо продемонстрировал всем свое творение: рукоятка метлы стала
гладкая и удобная после наложенных на нее десятка Шлифовальных и Полировочных чар, прутья
равномерно подстрижены, а с обеих сторон метлы появились удобные тормоза. Все возликовали,
и на Симуса посыпался град заказов. не желая обижать и так недовольно бурчащего от обилия
работы старика Мастерса (втайне он был жутко доволен своей популярностью) народ тайком
приносил Симусу свои метлы, и он довольно трудился над ними от зари до зари, чуть ли не с
трудом вспоминая о занятиях. Многие пытались последовать его примеру и тоже шлифовать свои
метлы, но талант Симуса остался непревзойденным, и только на метлы, обработанные его
способом, можно было садиться без опасения унести на себе после тренировки десяток заноз.
Гарри доверял Симусу и вместе со всеми превозносил его внезапно открывшийся талант, но свою
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 16 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |