Парвати, которая, явно, нашла себе рыцаря на стороне и неопределенно пригрозил, что вызовет
учителя по дракам на поединок и растерзает его на сотню маленьких кэдогенов. После этого
Кларенс медленно убрел в тот угол, где Джинни, Эльвира, Элинор, Итис Свейн из ровенининых
учеников и еще несколько девушек затеяли какую-то игру, похожую на горелки, попутно высекая
из палочек искры разного цвета, и попытался присоединиться к их кружку, вызвав тем самым
приступ хиханек. в противоположном углу ребята громкими возгласами подбадривали двух
молодых гиппогрифов, яростно сражавшихся в наколдованном загончике. Невилл ставил свою
шляпу против палочки Денниса Криви на то, что победит большой гиппогриф с искрой цвета
электрик на правом крыле. Судьба не меняла своего отношения к Невиллу Лонгботтому и
привычно повернулась к нему спиной и на этот раз: Деннис, ухмыляясь во весь рот, уже
напяливал шляпу Невилла на себя, утопая в ней по самый подбородок. Клара под потолком
выделывала фирменные пируэты на своей победоносной метле, а за ней тянулся заколдованный
шлейф пестрого дыма в виде надписи «Эльфы— форева!». за ее плечо отчаянно цеплялась
Северина. Ведьмы— подружки Гвеног МакГилликади— степенно посиживали за чашечкой
травяного отвара за столом рядом с Хельгой, неодобрительно косились на визжащую молодежь
и, судя по их виду, единодушно обсасывали мысль «а мы в их годы вели себя куда приличней».
Гарри окутали пары эля, исходящие от Блаунта, старосты слизеринцев. Спьяну не разобравшись,
кто сидит рядом с ним, Блаунт мрачно обвинил «этого маленького засранца Поттера» в том, что
он, как всегда, привлек к себе всеобщее внимание своими выкрутасами, а «этого гаденыша
Малфоя» за то, что он вообще появился на свет. Потом Блаунт повалился на плечо Гарри и
попытался уснуть, дыша ему в лицо парами эля, а Гарри почти полчаса пытался от него
избавиться, насупясь, наблюдая за тем, как столы раздвигают, освобождая место, и Джастин
несется к Сьюзен сломя голову, чтобы пригласить ее на средневековый пляс, что-то вроде
хоровода с притопами и игры в «ручеек» вместе взятых. Гарри, конечно, опоздал и теперь ему
приходилось только молча наблюдать, как Джастин кружит Сьюзен (черт! ей, кажется, это
нравится!), как Колин Криви скрипит рядом с ним зубами на Невилла (они оба посмели пригласить
Джинни на танец), как Дин Томас ангажирует маленькую второклассницу Стеллу Таргет, для
такого дела отложив очередной набросок портрета сэра Кэдогена. Рон, жадно глядя во влажные
глаза Матильды фон Гриндельвальд, заиграл на лютне что-то проникновенное и вполне
подходящее по ритму, какой-то колдун рядом наяривал на древнем подобии скрипки, другой
управлялся с арфой, звучавшей весьма и весьма мелодично, а третий резво выдувал задорные
переливы из рожка. Вечеринка удалась на славу, за исключением того, что Гарри на ней совсем
не нравилось. Без Гермионы, которую осторожно, будто она хрустальная, вел в танце Роберт
Эверетт, без Рона, не обращавшего ни на Гермиону, ни на Гарри никакого внимания, и, главное,
без Сью, которая, как ему казалось, отнюдь не скучала в объятиях Финч-Флечли, Гарри мрачнел и
уже который раз сдерживал себя, чтобы с горя окончательно не напиться вдрызг, когда вдруг
увидел Китто. Маленький ученик Хельги смиренно сидел за столом недалеко от Гарри перед
полной тарелкой всякой снеди, которую ему притащили сестры Патил, и не прикасался к еде.
Гарри поразил вид мальчика: Китто склонил голову набок, точно слушая чей-то далекий голос,
рассказывающий ему страшную сказку. Серебристые бельма смотрели прямо на Гарри, и от этого
юноше стало жутко.
Он еле удержался, чтобы не встать и подойти к ребенку, но внезапно к Гарри подсел мастер
Мастерс. Он уже был сильно навеселе, но еще старательно держался на ногах. После того, как он
спьяну осмелился пригласить на танец леди Ровену и ему было отказано в самой решительной
форме (теперь на носу у него как сигнальная лампочка, вспыхивала красным и тут же гасла
большая бородавка), он приставал к Гарри и выпрашивал у него снитч — «полюбоваться, черт
возьми, на эту заковыристую штуковину». Уставившись глазами, в которых отчетливо вскипала
пивная пена, на золотой шарик, дядюшка Мастерс клятвенно заверил Гарри, что когда-нибудь
сделает эту штуку. Ах, техлоно… технологии еще не дошли? Ну не он, так его внук сделает когда-
нибудь…
Гарри только избавился от настырного старикашки, как на лестнице, ведущей в подземелья,
показался Годрик Гриффиндор. Он прошел мимо, был угрюм и нервно погромыхивал небольшой
коллекцией кинжалов на поясе, направляясь к преподавательскому столу. Так как Гарри было уже
море по колено, ему пришла в голову неожиданная мысль— а не сказать ли Годрику сейчас, что
он, Гарри Поттер,— его потомок? Все-таки я теперь чемпион по квиддичу, лениво
поворачивалась мысль у Гарри в голове. Он сказал, что гордится мной… почему бы и мне
не объяснить ему, кто я такой? Гарри только собрался выполнить свою гениальную задумку, как
из подземелий показался профессор Снейп, тоже мрачный, как никогда. Северус Снейп
прошествовал мимо, оскорбленно косясь на развеселую толчею в зале и явно воспринимая ее как
личное ему оскорбление. Уголки его рта подергивались не то от напряжения, не то от злости. Он
только собрался пройти к компании второклассников, развлекающихся превращением метлы
в гигантскую стрекозу и как следует отчитать их, как дверь на лестницу скрипнула и показалась
Валери. Ее придерживал за руку Глориан Глендэйл, но из-за небольшого роста наследного
принца Леса Теней казалось, что он просто висит у нее на руке. Валери блистала ярко-алым
платьем с вышитым на юбке золотым гриффиндорским львом. Снейп поглядел на нее с таким
видом, словно у него прихватило живот, и гордо удалился в сторону Ровены Рэйвенкло, даже
не поздоровавшись с Эльфом и явно забыв о желании надрать второклашкам уши.
Валери не обратила на это ни малейшего внимания. Поравнявшись в Гарри, она потрепала
его по взлохмаченным волосам.
— Гуляешь, герой дня?
— Что-то, вроде,— пробормотал Гарри, глядя на то, как пушистое одеяние Глора
переливается в свете свечей и факелов.
— Не похоже, чтобы ты радовался, — нахмурилась Валери.— в чем дело?
— Да… так,— пожал плечами Гарри.— Я, наверное, пойду проветрюсь, душно тут…
— Гарри!
— Да,— хмуро повернулся к ней юноша.
— Мы с тобой еще поговорим. После праздника.
— Ага…
— И, Гарри…
— Да, Глор?
— Завтра я приглашаю всех вас на Инисаваль. Собственно, я приехал, чтобы сказать вам
об этом.
— Не понял, — Гарри потряс головой, прогоняя дымку эля.— Разве вы с нами ничего не…
Зачем вы зовете нас? Кстати, кого это— нас, а? Всех— из Хогвартса?
— Нет, Гарри. Тех, кто тогда проник в нашу пещеру— тебя, Рона Уизли и его сестру,
Гермиону Грэйнджер, Сьюзен Боунс и Драко Малфоя.
— И— Малфоя? Зачем?— против своей воли, Гарри ощутил холодок, пробежавший
по спине.
— Завтра— день Зеленого Праздника Эльфов. Мы хотим позвать вас всех для того, чтобы
кое-что проверить. Да, и Валери, конечно, тоже.
— Заче…
— Я подумала и окончательно согласилась принять предложение Глориана,— ободряюще
улыбнулась Валери Эвергрин и потащила своего будущего жениха дальше в тесный круг
танцующих.
Все-таки согласилась. Она согласилась. Это значит, что… Гарри машинально завернул
за угол, еще даже не зная, куда идет, как натолкнулся на захватывающую картину: возле окна,
прямо среди протянувшихся по полу бледных линий лунного света стоял на одном колене Роберт
Эверетт. Над ним склонилась Гермиона, и лицо у нее выражало удивительную, обычно
совершенно не свойственную ей страсть. И— нежность. И— мягкость. И… любовь?
Гарри торопливо смылся за статую какого-то древнего колдуна с лопатообразной бородой, он
не был уверен в том, что Гермионе не понадобится помощь. Кто знает, что этот слизеринец
может ей сделать? Но Гарри ошибался: Роберт осторожно коснулся ладонью руки Гермионы и
что-то быстро заговорил. При свете луны Гарри заметил, как расширились и блеснули глаза
у Гермионы, как она опустилась на каменный пол рядом с Робертом, ее длинные кудрявые,
изрядно выросшие волосы защекотали щеки угрюмому юноше, и Роберт бережно откинул их и
наклонился к ее губам. А потом Гарри уже ничего не видел, потому что повернулся и просто ушел;
ему совершенно не хотелось, чтобы они заметили его в такой важный для них обоих момент.
Ветер на башне немного освежил Гарри голову, и он вновь обрел способность соображать. Он
потряс головой и попытался осознать, что он только что видел. Гермиона в объятиях этого,
по сути, совершенно незнакомого юноши, а еще раньше— Рон с этой… Гарри никак не мог
справиться с мыслью, что Рон действительно любит Матильду. Может, я ошибаюсь, с тоской
подумал Гарри. Может, я уже единственный, кто хочет вернуться домой? Мисс Эвергрин тоже,
видимо, потеряла надежду. А ребята? Да нет, не может быть, чтобы Невилл не хотел вернуться.
А Джинни? Она-то страшно переживала, что будет с ее родными? Но тут же память подбросила
Гарри воспоминание о том, как вела себя Джинни еще недавно. Девушка не один месяц
пребывала на грани истерики, потому что ей приходилось держать на себе всю семью, финансы
магазинчика Уизли и собственное горе. И собственные переживания— тоже. Гарри вспомнил
джиннины растерянные и смущенные взгляды— первый класс, второй, третий… Он был,
конечно, неправ тогда, когда так решительно дал ей от ворот поворот, это было чересчур жестоко
по отношению к бедной девочке. Весь этот год Джинни по-настоящему поддерживал только ее
дядя Джон, сейчас она, наверное, скучает по нему. Но у нее, кажется, только здесь появились
первые настоящие подруги, раньше Джинни общалась исключительно с друзьями своих братьев.
А Невилл, как бы он ни переживал за свою бабушку и дядюшку Элджи, только сейчас обрел
настоящую поддержку в лице леди Ровены Рэйвенкло. Гарри видел, как Невилл меняется
на глазах: неповоротливый увалень превращался в сильного, крепкого парня, на которого
начинали заглядываться девушки. Вон, как ему сегодня строила глазки Элинор Огден. Когда
после матча Алистер в порыве восторга хлопнул по плечу Невилла своей огромной лапищей, тот
и не подумал прогнуться под таким могучим дружеским тычком.
Наверное, из моих друзей больше некто уже всерьез не думает о возвращении домой,
пронеслось в голове у Гарри. Кроме Клары, конечно. Удивительно, до чего же она уверена в том,
что они вернутся обратно, я бы сейчас на это ни за что не поспорил. Смелая девчонка, хотя,
возможно, она просто еще не все понимает, она же совсем маленькая. Остальные радуются
сегодняшнему дню, не думают о том, что будет завтра. А если завтра вернется Салазар
Слизерин? Если он приведет с собою нового владельца Хогвартса? Он, конечно, обманет и его, и
всех остальных. Интересно, если попробую прочитать мысли Слизерина, он это поймет? Надо
постараться. Постараться поставить защиту, Снейп же учил его. Если тренироваться в чтении
мыслей у Гарри времени вполне хватало, взять хотя бы сегодняшний матч, то защищать сою
голову от постороннего вмешательства он так и не научился. Гарри пообещал себе, что
попробует сделать это снова как только у него выдастся время. Попрошу Снейпа снова мне
помочь, решил парень, но не сегодня, конечно. Если я к нему подойду сегодня, он меня заживо
проглотит после поражения его любимчиков. Или Глориана попрошу…
Мысли Гарри перескочили на Глора и его странную смену отношения к Гарри. Непонятно,
почему после того, как его отец чуть не убил всех нас, после того, как все Эльфы были к нам
настолько враждебно настроены, он вернулся и вновь приглашает их на Инисаваль. Всех, кто
побывал в подземелье Эльфов на острове в тот злосчастный вечер, даже Драко Малфоя. Нет ли
здесь какой-то ловушки? Но Гарри тут же отверг эту возможность: Глориан был не таков, чтобы
хитро завлечь кого-то на Инисаваль, а затем убить. Глор на такое не способен. Он или убил бы их
на месте, или не причинил бы им никакого вреда. И Валери идет с ними, а при ней… Что все-таки,
Эльфы хотят от нас?
И, интересно, Зеленый Праздник— что это? Зачем он Эльфам, что он для них означает?
Гарри ничего не знал про него, кроме кое-каких мелочей, которые Глориан поведал ему еще
летом и теперь Гарри не терпелось увидеть все своими глазами. Волновало его еще и другое
обстоятельство: Валери обещала дать Глору ответ на Зеленом празднике. Неужели она
останется с ними, с Эльфами, при том, что кроме Глориана, который ее любит, и Куно Глендэйла,
который ее уважает, там не будет ни одной близкой ей души? Гарри передернуло. Эльфы,
конечно, хорошие по сути своей, но когда что-то делается не по их правилам, он становятся
похожими на ледяные статуи или хищных зверей. Неужели Валери согласится? Оставит его
одного?
Рона больше нет рядом, Гермионы— тоже. После того, как Гарри увидел, как Сью сегодня
вечером танцует с Джастином Финч-Флечли, он уже пришел к выводу, что девушка больше
никогда не простит ему его пошлый промах. Это же надо было ей такое сказать… его Сью, такой
родной, светлой и чистой. А теперь и Валери уйдет, и больше рядом не останется никого.
Совпадение. Не успел Гарри додумать эту мысль, как Валери вышла на широкую замковую
стену прямо под окном, на котором сидел Гарри. Она наклонилась и помахала кому-то внизу
рукой, а потом Гарри услышал, как открылись ворота, пропуская всадника, послышался топот, и
на дороге, ведущей к Лесу Теней, сверкнула серебристая точка. Глориан Глендэйл верхом
на единороге возвращался в свои владения.
Валери смотрела вслед Глору, и Гарри не мог видеть ее взгляда, потому что стоял к ней
спиной. При свете чадящих факелов он только заметил, как тяжело опустились у нее плечи, а
потом ладонь заскользила от камня перил и судорожно сжала другую руку. Гарри хотел окликнуть
ее, но тут где-то внизу упрямо заскрипела тяжелая дубовая дверь, обитая железом, и знакомый
сварливый голос осведомился:
— Профессор? Что вы здесь делаете? Дышите ночным воздухом?
— А, это вы, — безо всякого выражения отозвалась мисс Эвергрин. — Что вам здесь нужно?
— Вы, как всегда, предельно вежливы,— заметил Снейп саркастически. Он закрыл за собой
створку двери, и его темный силуэт остановился в двух шагах от красного с золотом пятна в круге
света— Валери. Она заметно дрожала. — Вам холодно?
— Нет,— ответила Валери, но Северус Снейп все равно заметил, как дрожат ее руки.
— Врёте, профессор, — ехидно прокомментировал он. — Снова врёте. Вам холодно. И
страшно. И— мерзко.
— С чего это бы… А-а-а, опять вы за свое! И что, почерпнули что-то интересное в моих
мыслях?
— О, да, очень многое,— хмуро заметил Снейп. Он сбросил свой длинный черный плащ и
накинул его на плечи женщине. — Сегодня вы слишком много лгали, поэтому так паршиво
чувствуете себя, не правда ли? Лгали, когда приняли предложение от этого карлика, лгали, когда
счастливо улыбались всем и принимали поздравления. А сейчас вы лгали своему коротконогому
избраннику, когда махали ему с крепостной стены, как героиня какого-то пошлого магловского
романа.
— Не все магловские романы— пошлые, как вы изволили выразиться, профессор, — Валери
говорила в знакомой Гарри манере общения, которую она включала лишь тогда, когда
на горизонте возникал профессор Зельеделия. — Вероятно, это вы прочитали лишь самые
пошлые из них, и составили по ним мнение обо всех остальных.
— Это не меняет дела. Представляю, как вам пакостно сейчас.
— Что, по опыту представляете?— немного раздраженно и поэтому зло парировала
Валери. — Уж вы-то за свою жизнь лгали куда больше меня!
— Я скрывал многое, это верно. Но не лгал. А вот вы сегодня перешли все границы. Отдаться
этому сморчку— зачем? Иногда мне становится страшно, когда я думаю, до каких пределов
унижения может дойти женщина.
— Вы начинаете хамить!
— Не прикидывайтесь нежным цветочком, профессор! Когда вам что-то не нравится, вы тоже
принимаетесь хамить и ругаться да так, как даже бывалый докер не смог бы вас переплюнуть! —
торжествующе припечатал Снейп.
Валери обернулась. Ее глаза метали молнии.
— Ах, так вы вспомнили…— она была разъярена, как кошка. Гарри показалось, что она
собралась выцарапать профессору Алхимии глаза, если он произнесет еще хоть слово.
— Именно, — лицо Снейпа пылало в тусклом факельном освещении. — Никогда не забуду,
как вы дернули ту тварь за хвост… а когда она зашипела на вас, что ж, вы выразились очччень
своеобразно! не припомню, чтобы подобная лексика раньше звучала в вашем исполнении!
— О да, грязно ругнуться прямо в морду мантикоре— кто бы знал, что это, оказывается,
лучшее заклятие против этих чудовищ,— ядовито рассмеялась Валери. — Но это же сработало,
не так ли? с тех пор в моей новой палочке даже сидит презент от одной из мантикор— волос
из ее гривы. Помнится, покойный Огден Олливандер уговаривал меня не афишировать это
обстоятельство и говорить всем, что это— шерсть единорога.
— Жаль, что нельзя об этом рассказать во всеуслышание, не правда ли?— насмешливо
бросил Снейп, складывая руки на груди. — Интересно, вы бы написали об этом статью в Вестник
Аврора или в Очерки по монстрологии? Насколько я вас помню в том возрасте, вы все свои идеи
превращали в научные статьи, должно быть, набивали себе цену, пробивали дорогу в будущее…
— Ох, профессор, идите вы к… троллям! Представляете, как я бы написала научную работу
о том, что открыла противомантикорное заклятие, когда выругалась после того, как одна из этих
дряней наступила на мою волшебную палочку своей лапищей и сломала ее самым подлым
образом? И о том, что все это произошло в подземельях Хогвартса, в присутствии неадекватно
ведущего себя профессора Зельеделия, декана факультета Слизерин, страдающего
суицидальными наклонностями…
— Вы забываетесь…— прошипел Снейп, меняясь в лице.
— …который полез туда, для того, чтобы…
— Заткнитесь, Валери!
— Которого даже без помощи палочки сумела оттуда извлечь выпускница Гриффиндора и
привести в чувство крепкой пощечиной… Что вы сказали?
— Я сказал— заткнитесь!
— Нет, я о другом. Если не ошибаюсь, вы сейчас меня назвали по имени?— Валери
повернулась к нему лицом, и Гарри увидел, как она тяжело и нервно дышит.
— Назвал, — вызывающе бросил Северус Снейп.
И тут произошло что-то необъяснимое, во всяком случае, с точки зрения Гарри. Вечно
грязный, отвратительно пахнущий профессор Алхимии с мерзким характером и отталкивающей
внешностью, бывший предатель и Упивающийся Смертью в один шаг преодолел расстояние
между ним и изумленной Валери Эвергрин и, прежде чем он успела что-то возразить, схватил ее
за плечи, рывком притянул к себе и начал бешено целовать с такой страстью, словно это был его
последний шанс что-то получить от этой жизни.
Куда идет мир, успел подумать Гарри Поттер, медленно сползая по подоконнику. Мисс
Эвергрин— и этот… но он же грязный! Да, он, возможно, внутри не так плох, как кажется снаружи,
но… он же Снейп! Слизеринец! И— с нами Мерлин!— сын Вольдеморта!
О чем она думает? Фу-у-у!
Эти мысли пришли в голову Гарри, когда он заметил, как одна маленькая рука Валери,
решительно отбивавшаяся от наглого завоевателя, крепко вцепилась в его рукав, а вторая—
проникла в как всегда сальные волосы Северуса Снейпа и осторожно, точно пробуя его на ощупь,
погладила по голове.
Глава 31. Зеленый праздник.
то видение (Гарри уже начал сомневаться, не выпил он сегодня гораздо больше, чем
следовало) продлилось какие-то секунды. Не успел Гарри осознать, чему он только что
стал свидетелем, как две фигуры, осиянные искрящимся чадом факелов,— красная и черная, —
резко отстранились друг от друга. Потом взметнулся красный рукав, и тишину точно ножом
разрезал звук пощечины.
— Мерзавец!
Даже с того места, куда Гарри предусмотрительно сполз, было видно, как на щеках у Валери
горят красные пятна. Снейп оказался обладателем всего лишь одного пятна на щеке, но зато куда
более яркого оттенка. Почти такого же, как губы мисс Эвергрин, ох-хо-хо…
— В самом деле?— губы Снейпа, всегда бледные, а сейчас— кроваво красные, точно у
вампира, растянулись в привычной усмешке, которая сейчас выглядела довольно жалко.— Вам
не понравилось?
— Вы слишком много о себе возомнили, профессор! — никогда Гарри еще не видел мисс
Эвергрин такой разозленной. Сейчас, если бы ей попался под руку средних размеров черный
гебридский дракон, то от него бы ничего не осталось. — Думаете, что любая женщина, увидев на
горизонте существо, подобное вам, тут же устремится к нему в объятия?! У вас нет совести! Я—
почти замужем!..
— Вот как? Вы хотите сказать, что ваш карлик лучше целуется? Даже когда встает на цыпочки,
чтобы до вас дотянуться?
— Наглец! Неужели вы не понимаете, что я на это согласилась потому, что люблю его?
— Вы лжёте!
— Нет, не лгу! Он в тысячу раз лучше вас! Он умен, красив, добр, и знаете, какое у него
главное достоинство? Он уважает меня! Он никогда в жизни бы не оскорбил меня, как вы это
только что сделали!
— А мне показалось, профессор, что вы не восприняли мое поведение, как оскорбление,—
медоточивым голосом заметил Снейп. Он снова скрестил руки на груди и принял обыкновенно
самоуверенный вид.
— Значит, вам показалось, профессор! — рвала и метала Валери.— Даже если бы я не
любила Глориана, думаете, я бы соблазнилась когда-нибудь на такого, как вы? Бред! Посмотрите
на себя— вы вечно грязны, от вас несет, как из конюшни, вы постоянно мрачны, ненавидите всех
вокруг, оскорбляете детей, бросаетесь на людей, будто они виноваты в том, что вы сами
выстроили вокруг себя непроницаемую стену и ведете себя, как трагический герой из пошлого
магловского романа!
— Ах, пошлого магловского романа… Помнится, вы говорили…
— Плевать на то, что я говорила! Вы строите из себя несчастненького, хотя если бы хотели, то
давно бы уже сами освободились от того, что связывает вас с вашим отцом, раз вы считаете его
таким ужасным. Ваши комплексы больше подходят ребенку, а не взрослому человеку! Вы
инфантильны до отвращения! Какая женщина сможет полюбить такое существо, как вы!
— Дракон меня раздери, я клянусь, что вам понравилось, когда я…— заревел Снейп.
— Не клянитесь, профессор, — ядовито бросила Валери.— Если вы и придумали себе что-то
относительно меня, что проливало бы бальзам на ваше мужское самолюбие, то вы ошиблись.
Мне просто стало вас жалко!
— Что?
— То, что слышали! Я пожалела вас!
— Только и всего?— свистящим шепотом переспросил Снейп. Его всего трясло.
— Только и всего,— отрезала Валери Эвергрин. Она швырнула плащ обратно в руки
профессору Алхимии и тяжело грохнула дверью, ведущей в галерею нижнего этажа, оставив
Снейпа в ярости кусать губы, а Гарри— удивляться тому, сколько еще сюрпризов ему
преподнесут эти двое.
Проходя по галерее, Гарри увидел, как профессор нетвердыми шагами возвращается в
подземелья по другой лестнице, ведущей с внешней стены вниз. Потом Северус Снейп
остановился, и Гарри услышал, как по безразличной каменной стене несколько раз глухо и
отчаянно стукнул кулак. А за спиной профессора вдруг возникла крошечная белая точка,
мелькнула и понеслась в сторону Леса Теней. Гарри бросился к окну, но не смог различить
Ý
всадника, торопящегося куда-то в полночь. Точка в последний раз блеснула на дороге в полях и
исчезла за освещенным луной озером.
В эту ночь Гарри не смог лечь спать, не поговорив с кем-нибудь.
Джинн выскочил из бутылки с таким видом, словно ему в постель подложили ежа. Его смуглую
лысину аккуратно прикрывал фланелевый ночной колпак с небрежно болтающейся на конце
розовой кисточкой, а с одного уха свисала резинка с наглазниками, отороченными по краю
ирландскими кружевами.
— Мой прекраснейший и мудрейший! — взвыл он, недовольно оправляя на себе голубенькую
ночную сорочку, симпатично разукрашенную желтыми слониками.— Что за надобность заставила
твой благословенный взор обратиться на мое скромное жилище в такой неурочный час?
Надеюсь, причиной было твое последнее желание, иначе я за себя не отвечаю,— пригрозил он
Гарри кривоватым пальцем. — Ты разбудил меня посреди сна о саде, полном прекрасных пери,
обнаженных и страстных…
— Джим, скажи, почему люди так несовершенно устроены?— Гарри пристроился на
подоконнике рядом с открытой бутылкой.
Джамаледдин несколько отупело посмотрел на Гарри.
Когда мы кого-то любим, этот кто-то не любит нас… Или наоборот: когда кто-то любит тебя—
он сам тебе не нра…
— Чего?— не понял Джим.
— А, ладно… Если ты не понимаешь, то…— Гарри начал слезать с окна.
— Погоди, погоди, о мудрейший! — джинн, развевая полы ночной рубашки, перелетел через
Гарри и преградил ему дорогу. — Если твой ничтожный слуга не ошибается, тебя что-то гнетет?
Не желаешь ли облегчить душу, о величайший? Не желаешь ли поговорить о том, что наболело, с
презреннейшим из твоих слуг? Возможно, собака Джамаледдин сумеет дать тебе хороший
совет?— намекнул он и щедро добавил. — Взаймы. За желание считаться не будет.
Гарри кивнул, снова опустился на холодный камень подоконника и начал рассказывать. Ночь
проходила очень быстро. Луна стремительно неслась над вершинами Леса Теней, отражаясь на
поверхности озера, приятно щекочущий холодком весенний ветер задумчиво посвистывал где-то
на вместительных чердаках Хогвартса, шевеля соломенную кровлю крыш. Время шло.
— И ты сказал ей это?— задумчиво переспросил Джим Гарри. Он сидел перед своим
господином в совершенно неподходящей позе: на корточках, со смятой на волосатых бедрах
рубашкой, и почесывался с серьезным видом. Колпак съехал ему на ухо.— Так и сказал? Она же
женщина! С ней нельзя так! За женщиной нужно ухаживать постепенно, сперва— цветы, потом—
сюрпризы, потом— хурму и рахат-лукум, и когда ей станет уже совсем больше нечего
предложить— тогда говорить о том, как ты ее сильно любишь и вести себя соответственно, а ее
в… Гхм!..
Они уже несколько часов, как окончательно перешли на «ты».
— Сью не такая, — уныло сообщил Гарри, задумчиво вертя в руках дорогущий золотой кубок
(из запасов Джима) с подозрительной травяной настойкой, по запаху напоминающей желудочное
варево Снейпа, а по вкусу— хороший коньяк двадцатилетней выдержки. Джинн расщедрился, и
теперь они сидели и по-братски смаковали эту смесь, пока небо постепенно бледнело на востоке.
Снизу, со двора, еще доносились обрывки песен и нетвердая речь загулявших колдунов. — Она…
как тебе объяснить… Она…— Гарри нетвердой рукой попытался изобразить в воздухе силуэт
Сьюзен, но не обладая артистичностью фантазии, не сумел приблизить к реальности свои
представления.— Нежная… Она— теплая такая… Добрая. И— лучшая. Она— лучше всех
девушек, которых я знаю…
— Лучше госпожи Гермионы?— присосался к своему кубку Джим. — А ведь у нее такие
ножки… А волосы!..
— Гермиона, ну… она тоже милая. Только она— другая… Не могу сказать, что Гермиона мне
никогда не нравилась, просто мы были всегда друзьями и я… я знал, что Рон к ней
неравнодушен, вот и… Нет! Книжки, зубрежка… не-е-ет! Это не по мне!
— А леди Валери,— игриво подмигнул Гарри Джамаледдин. — Ух! Вот это женщина, я
понимаю: глаза голубые, как бирюзовое море у берегов Испании, губки— как пурпурная роза из
лучших оазисов Алжира… Если бы я жил с ней в соседних комнатах, я бы…
— Нет,— не очень уверенно из-за витающих над ним винных паров изрек Гарри. — Она—
старше!— и тут же вспомнил, какие круги нарезал Рон вокруг Валери Эвергрин в прошлом году.
— Ну, а этот черный мрачный… злобный… Он-то чего смотрит? Чего он медлит? Или он в нее
не..
— Не-а, он— уже. И давно, — Гарри поискал остатки пойла на дне кубка, но к величайшему
своему сожалению ничего не нашел.
— А— она?— с захватывающим интересом спросил Джим.
— Она… Не знаю…— задумался Гарри. Сегодняшняя сцена на замковой стене
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |