В19 Мужчина и женщина — тайна сакрального брака. СПб.: Речь, 20 страница

Итак, «вынашивание» следует отличать от гииерматеринской за­щиты, от ее сверхконтроля и гиперопеки, осуществляемых под флагом с надписью: «Другие не справятся, поэтому я должна сделать все сама, под­менить их собой». Эти бессознательные мотивы внутренней сверхМатери пожирают любую инициативу, кроме ее собственной. Во время «вына­шивания» же зрелое женское объемлет ослабленное мужское и выходит на ведущую позицию только на необходимое время. Женское, помещая истощенное мужское в свою целебную восстанавливающую среду, создает

для него атмосферу абсолютного принятия, покоя и отдыха, по-прежнему воспринимая мужское как главное, правящее начало (рис. 10).

Из практики работы с участниками инициаций с использованием архетипической мандалы выяснилось, что «вынашивание» может осу­ществляться и на «земном», и на «небесном» уровнях личности.

«Земной» аспект «вынашивания» заключается в передаче энергий от переполненных силами архетипических областей Ведьмы, Амазонки и Гейши соответственно Разведчику, Защитнику и Кормильцу. Ведьма во внутренних сюжетах таких инициаций делится с неопытным Развед­чиком своим избыточным потенциалом: потчует пирожками, отпаивает настоями из целебных трав, если он ранен или болен; готовит ему бань­ку, изгоняет его недуги. Амазонка в образах участников инициаций учит юного неопытного Защитника метать копье и стрелять, удачно охотить­ся и сражаться. Амазонка радуется его успехам, постепенно обретая все больше уважения к нему как к воину. Гейша насыщает Кормильца энерги­ями отдыха и уюта, создавая для него атмосферу комфорта, наслаждения искусствами и красотой мира, дарит ему свои любовь и почтение.

«Небесное» «вынашивание» осуществляется за счет передачи энер­гий Королевы, а также энергий Феи и Богини (Души) соответствую­щим мужским архетипическим областям: Королю, Целителю и Творцу (ДУХУ)- Высшие женские архетипические персонажи, обладая вечным неисчерпаемым потенциалом, могут легко восстановить силы верхов­ных мужских структур «небесной» области (рис. 3).

Напомним, что процесс «вынашивания» не содержит никаких страхов, в том числе и страха, что восполнение мужских сил никогда не закончится, продлится вечно. В процессе «вынашивания» женщина не ждет, когда мужчина поскорее восстановится и снова станет защи­щать ее. Она понимает, что его пассивность продлится лишь необходи­мое время. Зрелая женщина не беспокоится, потому что она внутренне защищена достаточно чуткой мужской силой в пределах собственной личности. Именно поэтому ей несложно верить в природные силы ре­ального мужчины, поэтому она не сомневается в его способности вос­становиться и встать, будучи готовым к новым свершениям. При этом женщина излучает энергию безусловной, божественной любви, которую всегда сопровождает бездонный источник — энергия Вечности.

Таким образом, обладая доверием к мужской мудрости и к миру в целом, зрелая женщина интуитивно знает, что «вынашивание» всегда на­чинается и завершается вовремя. Время «вынашивания» зрелое женское начало определяет интуитивно с космической точностью. Пять минут или пять месяцев уйдут на это — для истинной женственности не важно.

Если мужское начало не просто истощилось, а травмировано, «вы­нашивание» становится подобным выхаживанию «раненого короля». При этом воля и ответственность неподвижного, спящего или пребы­вающего в забьггьи «короля» остается для женщины безусловной.

Вынашивание — элемент божественного обмена между женским и мужским началами. Оно представляет тот поток женской силы, кото­рый в ответ на поток защищающей мужской энергии идет от женского начала к мужскому. Женский поток приносит большую радость и муж­чине, и женщине. Может возникнуть естественный вопрос: способно ли женское вынашивать мужское, если оно не защищено или не достаточно защищено мужским началом? Разумеется, незащищенное женское не имеет вынашивающего потенциала и само нуждается в подпитке, росте или исцелении. Выход мы видим в проживании инициаций, направлен­ных в первую очередь на укрепление мужского начала личности, а затем уже — на пробуждение вынашивающих способностей женственности. Тогда любая женщина, не имеющая в реальной жизни ни одного на­дежного защитника, может достичь высот женской зрелости и искусства вынашивания за счет проживания соответствующих инициаций.

Процесс «вынашивания» представляет собой не исполнение долга, а удовлетворение глубинной потребности дающей стороны — потребно­сти женского в дарении. «Вынашивание», будучи добровольным духовным действием, переживается женским началом и реальной женщиной как по­лет Души, как духовное наслаждение. Оно полностью исключает какое бы то ни было напряжение. В этом фундаментальное отличие «вынашивания» от гшмрматеринской опеки, сопровождающейся ощущением перенапряже­ния, некого подвига, утомления, одиночества и беспомощности, и как след­ствие — требованием поддержки, благодарности, уважения и повиновения.

Рис. 11. «Вынашивание» женским началом истощенного мужского начала

Во взаимоотношениях реальных мужчины и женщины «вынаши­вание» — это потребность и умение женщины создавать для мужчины не только условия, в которых он мог бы накопить энергию для новых свершений, но и условия, при которых он мог бы дозреть, вырасти как мужчина, стать более взрослым и мужественным.

Как реальная зрелая женщина, так и здоровое женское начало во внутреннем мире человека любого пола прибегают к «вынашиванию» периодически, умея точно определить момент, когда отдых и восста­новление сил или процессы роста необходимы мужчине (как реальному, так и Внутреннему Мужчине реальной женщины).

Понятно, что женщина, имеющая в структуре своей личности за­щитный гииерматеринский комплекс, не «вынашивает», а подменяет собой не справляющихся с мужскими задачами мужчин (мужа, сына, брата, зятя и т. д.). Она стремится взвалить все на себя, вытесняя муж­чину на позицию ребенка, решая не только задачи выживания, но и за­дачи воспитания и исправления мужчины, страдая и гневаясь при этом. «Вынашивая» же, женщина ни на минуту не забывает, что окружает и питает своим исцеляющим женским теплом именно мужчину, а не ребенка. Поэтому ее высшее женское излучение наполняет и питает, прежде всего, мужское начало личности мужчины, а не детское его на­чало. Зрелая женщина почитает мужчину как короля.

Что же касается мужчин, то Внутренняя Женщина любого зрелого мужчины в норме периодически восстанавливает его силы, наполняет его любовью и радостью жизни. Поэтому зрелый мужчина никогда не страдает от одиночества. Его Внутренняя Женщина всегда вовремя под­держивает его, а он — всегда рад заглянуть в глубину ее лучистых глаз (в глубину своей Души) и подарить ей самое заветное. В результате ре­альный зрелый мужчина воспринимает себя одновременно как напол­няющего своей силой весь мир и как содержащего этот мир в себе.

Способность к «вынашиванию» является не только высокодухов­ной функцией женского начала, но и залогом духовного здоровья чело­века любого пола. Развитая способность к «вынашиванию» — необхо­димое условие гармоничного созревания личности.

Итак, мы выяснили, что между мужским и женским мирами должен происходить естественный обмен. С женской стороны в адрес мужского начала должно осуществляться «Вынашивание», с мужской стороны в адрес женского — Великая защита. Такой обмен обеспечивает вечное восстановление и обновление сил во внутреннем мире, поддерживает здо­ровый баланс мужских и женских энергий и создаетусловия для здоровой автономии личности, которая является важнейшим признаком зрелости.

«Вынашивание» щедро описано в сказках и мифах как один из важнейших, а подчас и решающих аспектов развития отношений между мужчиной и женщиной. Нить Ариадны, различные виды ведающей по­мощи, которые посылают плененные сказочные красавицы своим осво­бодителям — знаки и сигналы в виде волшебных клубочков, путеводных перышек и пр.; различные посланцы и посланницы, которые несут вести с женской стороны личности на мужскую ее сторону — птицы, рыбы и т. д. Старушки-ведуньи, добрые колдуньи, и сама знаменитая Баба Яга в своей помогающей ипостаси, все феи, добрые волшебницы и т. п. символизи­руют вынашивающую функцию женского начала. «Вынашивание» отраз­илось и в чудесных способностях Царевны-лягушки, изготавливающей ковры, чудо-рубахи и дивные хлеба ради спасения чести своего супруга; и в исцелении многочисленными сказочными и мифологическими герои­нями заколдованных принцев; и в героических образах сестер милосердия всех времен и т. п. На языке этих символов сказки, мифы и сама жизнь говорят нам, что для функционирования сакрального брака мужского и женского начал «вынашивание» является необходимым условием.

В знаменитом произведении К. П. Эстес «Бегущая с волками» есть среди прочих сказка о «вынашивании»: «Шел по лесу старик, один- одинешенек. Ветки царапали ему лицо, слепили глаза, но он дер­жал перед собой маленький фонарь, свеча в котором становилась все короче и короче.

Странный это был старик: длинные желтые волосы, обломан­ные желтые зубы, загнутые желтые ногти, спина круглая, как ме­шок с мукой. И к тому же такой древний, что кожа на шее, руках и ногах обвисла складками.

А двигался он по лесу так: схватится за одно деревце — под­тянется, схватится за другое — снова подтянется. Так, загребая руками и еле дыша, он пробирался сквозь чащу.

Каждая косточка у него болела, будто ее жгло огнем. Суставы скрипели, как ночные птицы на деревьях, но он упрямо тащил­ся сквозь тьму. Где-то вдали виднелся крошечный мерцающий свет — хижина, огонь, дом, приют, — и старик стремился к этому мерцающему свету. Он добрался до двери измученный, в полном изнеможении. Огонек в его фонаре потух, и бедняга без сил рух­нул на пороге.

В доме жила старуха. Она сидела у ярко пылающего огня. Уви­дев старика, она поспешила к нему, подняла и поднесла к огню. Она обняла его, как мать обнимает дитя. Держа его на руках, она стала качаться в качалке. Так они и сидели — ветхий старик, кожа да кости, и сильная старая женщина. Она баюкала его и пригова­ривала: „Ш-ш-ш, все пройдет“.

Так она баюкала его всю ночь, а когда ночь стала клониться к утру, он помолодел — то был красивый юноша с золотыми во­лосами и длинными стройными ногами. А старуха все баюкала его: „Ш-ш-ш, все пройдет*⁴.

С наступлением утра юноша превратился в миловидное дитя с золотыми волосами...

В миг восхода... мальчик слез с ее колен и побежал к двери. На пороге он оглянулся на старуху, ослепительно улыбнулся ей, а потом повернулся и, взлетев на небо, превратился в сверкаю­щее утреннее солнце» [с. 322-323].

Мудрая старая женщина — символ женской зрелости, выходящей на уровень божественного сознания. Ее имя La Que Sabe — «Та, кто зна­ет». Женская мудрость в высшем своем проявлении всегда точно знает, когда наступит момент истощения мужских сил. Она готова вовремя подхватить обессилевшее мужское начало и «качать» его, сколько по­надобится, чтобы оно «исцелилось и воскресло» [с. 324].

Вот что пишет К. П. Эстес о том, как проявляется процесс, который мы назвали «вынашиванием»: «Я работаю со многими женщинами, которые активно занимаются общественной деятельностью. В ко­нечной точке этого цикла их неизменно подстерегает усталость... В такие минуты они говорят: „С меня хватит. Я ухожу. Возвращаю свое удостоверение, свой значок, свою форму, свое...⁴⁴ — все что угодно... Творческая женщина обязана сначала отдохнуть, а по­том вернуться к своей напряженной работе. Она должна наве­стить в лесу старуху, которая умеет оживлять, Дикую Женщину в одном из ее многочисленных обличий. Дикая женщина ожида­ет, что Анимус будет время от времени выдыхаться... Она не вы­казывает изумления, она просто поднимет нас и будет баюкать, пока мы не восстановим силы» [с. 324-325].

Таким образом, периодически наступающая усталость женщин может быть результатом переутомления не только женских защищающих сил, но и Анимуса. Доступ центральной осознающей части Я к истинно женским энергиям в этих случаях обычно блокирован. Но как только женское нача­ло освобождается прибывающими силами внутренней мужской защиты, мы наблюдаем умиляющую картину неожиданной смены приоритетов в деятельности реальной социально успешной женщины. Ее вдруг начи­нает больше, чем обычно, интересовать обустройство домашнего очага, своего гнездышка, ей хочется побыть с детьми, она возится с животными, растениями, ее одолевают чисто женские причуды: радуют «милые пустя­ки» и повседневные бытовые мелочи. У женщины появляются не только созерцательность и желание украсить дом, не только стремление к безо­пасности, уюту, но и умение создавать в любом месте пространство любви, атмосферу домашнего праздника. Истинная женственность стремится на­полнить окружающий мир теплом, поддержать и утешить близких, не про­сто накормить их, а поделиться с ними любовью, создавая особые блюда. Восходя к высоким ступеням зрелости, женщина осознает, что через то духовное содержание, которое она вкладывает в пищу во время ее при­готовления, можно исцелять отношения, душевные раны, подпитывать с помощью особых энергий пищи не только тело, но и атмосферу в доме. Растративший силы Анимус женщины (как и реальный утомленный муж­чина) жадно впитывает эти живительные энергии в течение определен­ного срока и в один прекрасный момент снова расправляет свои могучие плечи, становясь сильным и созидательным, вдохновленным и окрылен­ным своей вечной Музой — божественной женственностью.

«Вынашивание», осуществляемое во внутреннем мире реального мужчины его женским началом в адрес его мужского начала, не только является для мужчины источником душевного здоровья, но и развивает его сознание. Вынашивающие силы женского помогают мужскому началу достичь ступени духовного отцовства. Реальный мужчина, внутреннее женское начало которого уже способно вынашивать, ощущает себя от­цом не только по отношению к своим детям, но и по отношению к жене, и к людям в целом.

Один из важных элементов «вынашивания» — умение женщины ждать. Речь идет не столько о том, как по вечерам женщина ожидает возвращения мужчины с работы, сколько об ожидании как о духовном помогающем действии женского начала, направленном в адрес мужско­го. Истинная женственность прозрачна, и события мира как бы проходят сквозь нее. Таков духовный механизм понимания и принятия явлений жизни, которым обладает высшая женственность. Она умеет наблюдать явления, не контролируя их. Чистая женственность содействует гармо­ничному течению событий одним только своим созидательным настроем.

В сказках символически представлено классическое умение зрелой женщины ждать мужчину без напряжения и агрессии. Прекрасные сказоч­ные героини ждут, пребывая в особенном состоянии веры в победу героя и в успех его предприятия. Они пребывают в союзе с мужчиной, даже нахо­дясь в разлуке с ним, на любом расстоянии от него. Трудно представить ска­зочную Василису, которая нервно бегает по комнате в башне, куда ее зато­чили Кощей или Дракон, и на чем свет стоит ругает своего замешкавшегося освободителя. Василиса спокойна и если даже грустна, то грусть ее светла и прекрасна, она предстает проявлением любви, а не депрессии.

Что же делает Василиса, пока находится в плену у злодея? Ждет. И это ожидание деятельно и созидательно не меньше, чем стремление к ней ге- роя-освободителя. Сказочная Василиса хорошо чувствует его на расстоянии и даже умудряется помогать ему, посылая различных помощников и путе­водные знаки. Это умение женщины даже в разлуке с мужчиной хранить и поддерживать сакральное пространство их мужско-женского союза, сле­дуя своим предчувствиям и интуитивным знаниям, — важнейший аспект «вынашивания». Плененные сказочные красавицы, несмотря на то что на­ходятся в плену и ограничены в физическом мире, духовно помогают геро­ям преодолеть сложные препятствия. Сказочная Василиса или любая другая царевна, посылая своему освободителю ведающие путеводные силы — голу­бя, волшебное перышко, заветный путеводный клубочек и т. д., — дают, а не просят. Они посылают символы своего духовного присутствия, с помощью которых их вынашивающая женская сила находится рядом с мужчиной. Это не только направляет, но и вдохновляет героя в его борьбе за освобожде­ние женского из сакрального плена. Путеводные символы говорят мужчине о женской вере в его победу и подтверждают, что любовь героев взаимна.

Все элементы активного ожидания — по сути, волшебные вклады женского в героическую освободительную миссию мужского. Вынашива­ющие силы женского ожидания обладают большим могуществом и часто становятся решающими условиями мужской победы. Известные со времен Великой Отечественной войны строки К. Симонова «Как я выжил, будем знать только мы с тобой: просто ты умела ждать, как никто другой... Ожи­данием своим ты спасла меня...» перестают в этом смысле быть только поэтической метафорой. Они являются сакральным законом успешно­го взаимодействия мужского и женского начал, преодолевающих любые, даже кажущиеся непреодолимыми преграды на пути к их союзу.

Итак, умение ждать — свойство зрелой женственности. Напомним, что понятие «зрелость» используется не в отношении возраста человека, а как духовный статус. Он зависит от того, насколько полно и гармонично взаимодействуют мужское и женское начала личности. Другими слова­ми, чем более полноценно осуществляется контакт и совместное творче­ство мужского и женского во внутреннем мире, тем более зрелыми явля­ются эти начала и личность человека любого пола в целом.

Умение ждать — синоним женской мудрости. Глубина ее — в осозна­нии сакрального предназначения целительных свойств женственности. Как мы выяснили, основное предназначение женских сил — сохранять и восста­навливать растраченные мужские силы, исцелять мужское и сотворить ему.

ОТЦОВСТВО — ВЕРШИНА МУЖСКОЙ ЗРЕЛОСТИ

Мужчина обретает зрелость, когда его мужское начало достигает одного из важнейших духовных пиков развития — сознания отца. Ар­хетип Отца поднимает мужское сознание на высокую ступень ответ­ственности и созидания, что еще больше преобразует природу мужских энергий, сообщая им не только защищающую, но и творящую функ­цию. Недаром одним из могучих символов дающего жизнь отцовского начала является образ солнца. В ходе созревания реальной женщины при формировании ее мужского защищающего начала фундаменталь­ную роль играет именно отцовский аспект ее Внутреннего Мужчины.

К сожалению, многие современные мужчины страдают от дефицита прежде всего отцовского, а не мужского компонента мужественности. Что касается женщин, то они переживают дефицит женского, а не мате­ринского аспекта женственности. Мы уже отмечали, что неженственная мать превращается в Мачеху, а если сгустить краски этого персонажа — в Ведьму. Мужчина же, лишенный отцовского отношения к миру, не­вольно становится Злодеем.

Незрелый мужчина воспринимает любую женщину как ребенок: он ожидает от нее большой отдачи, самопожертвования и дающего Потока, избегает ответственности, ведом в сфере отношений, что естественно в отношениях матери с маленьким сыном.

В то же время реальный мир воспринимает любого мужчину как Правителя. И когда мужчина оказывается несостоятелен как Правитель, то есть, будучи взрослым на вид, внутренне остается маленьким и ис­пуганным мальчиком, мир, оставшись без управления, начинает вокруг него разрушаться — возникают анархия и хаос.

Женщина рождается с заложенным в ее природу материнским ин­стинктом и, созревая духовно, развивает свою женственность. Муж­чина же от рождения имеет инстинкт оплодотворения женщины, но не имеет развитого отцовского начала. Созревая, он движется в обратном женскому духовном направлении: если женщина поднимается от мате­ринского к вершинам женственности, то мужчина — от мужественности к отцовству. Мужественность, как воля и сила, также даны мужчине от природы, как материнский инстинкт дан от природы женщине.

К отцовству же, как к своей высшей духовной ипостаси, мужчина поднимается, восходит по ступеням зрелости.

Земное отцовство является одной из важнейших вершин на пути к божественному творчеству Духа. Только достигнув уровня зрелого зем­ного отцовства, можно разглядеть еще более высокие и прекрасные пйки и ландшафты Великой мужской защиты как божественной силы. Об­разы Добрых Волшебников, Мудрецов, Духовных Учителей символически олицетворяют созидающую силу Великого Отца. Поэтому в инициаци­онной терапии архетипические темы «Добрый Волшебник», «Духовный Учитель» и т. п. в числе ведущих на продвинутых этапах инициационной работы, формирующей в личности фигуру зрелого Внутреннего Отца. Теме возрождения, восстановления и исцеления внутренней отцовской фигуры в инициационной терапии посвящается целый курс «отцовских» инициаций.

Выращивать фигуру Внутреннего Отца нередко следует, исполь­зуя наиболее архаичные образы, символизирующие отцовскую защиту, адресованную детскому слою личности. Тема «Слон», которую предла­гает символдраматическая техника Ханскарла Лейнера [1996], способ­ствует установлению контакта с позитивной, оберегающей стороной отцовского начала. Интегрировать естественную природную агрессию отцовской фигуры помогает используемая в символдраматической тех­нике тема «Бык». Для дальнейшего строительства внутренней отцов­ской фигуры целесообразна работа с наиболее близким детскому слою личности образом защищающего и творящего отца в облике Доброго Гнома. Для этого используется архетипическая тема «В гостях у Гнома». Инициации «В гостях у Деда Мороза» и «В гостях у Доброго Волшеб­ника» или «Добрый Волшебник» также служат важным архетипическим материалом для формирования внутренней отцовской фигуры.

Мы уже говорили о том, что, становясь истинным отцом, мужчина обретает творящую мужскую волю, а также глубинную потребность быть отцом не только по отношению к своим близким, но и к миру в целом. С появлением потребности оберегать и воссоздавать мир вокруг себя мужчина достигает подлинной зрелости. То же относится к Вну­треннему Мужчине реальной женщины. Когда Внутренний Мужчина не только по-мужски, но и по-отцовски (по-царски) возглавляет личность женщины, ее женственность наконец расцветает и источает ароматы всех своих прекрасных качеств. Царить в здоровой личности любого пола — это естественная природная функция мужского начала. Выражение «без царя в голове», возможно, означает не только «без ума», но и «без правя­щего мужского начала — без внутреннего царя».

Самая женственная, милая и хрупкая на первый взгляд женщина является такой именно потому, что очень надежно защищена ее зрелым Внутренним Мужчиной. Со второго взгляда нетрудно заметить и почув­ствовать в ней ту глубинную силу, то внутреннее спокойствие и вдохно­вение, которые рождают у окружающих мужчин желание оберегать ее, делать для нее что-либо хорошее, служить ей в самом светлом смысле слова. Мужчины неосознанно подражают Внутреннему Рыцарю зрелой женщины, им хочется походить на него. Другими словами, зрелый Вну­тренний Мужчина любой женщины может незримо инициировать ре­альных мужчин, окружающих ее. Незрелые же мужчины испытывают одновременно большое воодушевление и большой дискомфорт, оказав­шись рядом со зрелой женщиной, так как не выдерживают столь серьез­ной конкуренции в лице ее могучего внутреннего Защитника. Незрелый мужчина чувствует себя рядом со зрелой женщиной проигравшим.

Дед Мороз и Санта-Клаус — символы чистоты мужской духовной зре­лости, восходящей у этих персонажей до уровня созидательной волшебной силы, которая чаще всего проявляется в дарении. Они заботятся о детях и взрослых, спасают попавших в беду, дарят подарки, радуя своих подопеч­ных. Мужское волшебство как символ высшей отцовской силы и функция дарения в образах Санта-Клауса и Деда Мороза выделены коллективным сознанием для того, чтобы можно было не только осознавать и исполь­зовать, но и инициировать, интроецировать (помещать) в личность этот высокий мужской духовный потенциал, бесконечно к нему стремясь.

Образ Санта-Клауса отражает больше мужское дарение, а деда Мороза — отцовское. Дед Мороз дважды отец, так как является дедом. Роль деда — самая духовная из семейных ролей. Синяя шуба Деда Мо­роза указывает на его силу во внутреннем мире, а красная шуба — на силу в мире внешнем.

Деда Мороза сопровождает внучка Снегурочка — нарождающаяся женственность, перенимающая у него созидательную науку дарить лю­дям радость. Снежная чистота и холодность (асексуальность) отражают чистоту и высоту духовных задач этих архетипических персонажей. Они свободны от земных страстей и человеческих слабостей.

Обратимся теперь от реалий коллективной Души, «мира между ми­рами», как называет ее К. П. Эстес, — к социальной реальности, в кото­рой развивается отцовская функция.

Доктор психологических наук, профессор В. Н. Дружинин пишет: «При социализме у мужчин отсутствовал естественный опыт отцовства. Социализм — это крушение семьи: масса матерей-одиночек, в армии власть кулака, нереализованность супругов в сексе и в общении. Мас­совая пропаганда высмеивала женщин, которые направлены на вос­питание детей, на семью. Женщины устремились в профессиональную карьеру. Результатом явилось разрушение эмоциональных связей между ребенком, матерью и отцом.

Каким же должен быть... идеальный отец? Его функции состоят в том, чтобы охранять и передавать историческую памят* (все мы носим фамилии отцов) и быть первым образцом правителя... (выделено нами. — Примеч. авт.)» [Дружинин, 1990].

«Передавать историческую память» означает, что отец предстает но­сителем родового сознания. Отец — связующее звено поколений. Именно ему культурой отведена роль воспитателя родового сознания — важнейшего составляющего аспекта защищенности. Родовое сознание — буквально это осознание принадлежности к своему роду, знание его особенностей и ин­формация обо всех членах рода — позволяет человеку не только осознать свое место в мире, но и является необходимым стартовым условием для формирования здоровой идентичности, целостности и личностной силы че­ловека. Имея здоровое родовое сознание, дети через принадлежность к сво­ему роду естественным образом ощущают свою значимость, а мальчики — осваивают ответственность за судьбу родной земли, за благополучие своего рода и нации. И исходить это обучение должно прежде всего от отца.

Что же произошло с отцовской функцией в советском и постсовет­ском пространствах?

Убийство последнего русского царя (для русского народа царь — всегда отец) и его семьи стало последней каплей в чреде российских цареубийств (отцеубийств) и привело к катастрофическому низложе­нию роли отца в коллективном сознании русской нации. Дальнейшим проявлением этого кризиса был распад семьи как таковой на духовном, психологическом и социальном уровнях.

Специалист в области истории, теории и практики психоанализа, доктор философских наук В. М. Лейбин в своей книге «Эдипов ком­плекс: инцест и отцеубийство» [2000] пишет: «Основанная на сим­биозе соборности и самобытности российская святость породила своеобразное явление, уходящее глубокими корнями в коллек­тивное бессознательное и представляющее собой то, что может быть названо социальным Эдипом...

...В дореволюционной России неоднократно предпринимались попытки по убиению социального отца (царя) во имя любви к роди- не-матери... Эдипов комплекс приобретал социальное звучание, бло­кируя сознание индивидов, бессознательно отстраняющихся от вну- триличиостных конфликтов, сопряженных с кровнородственными отношениями... Предательство по отношению к собственному отцу не воспринималось в качестве трагедии, не вызывало внутрилич- ностных переживаний, поскольку ответственность за содеянное со стороны сына брал на себя социальный отец. Вытесненный из инди­видуального сознания Эдипов комплекс превращался в своего рода добродетель, следование которой отождествлялось с долгом сына перед родиной-матерью. Социальный Эдип порождал не Эдипов комплекс в его психоаналитическом значении, а образ героя, с кото­рого следовало брать пример и которому следовало подражать.

В постсталинской России социальные отцы сменяли один дру­гого. В отличие от предшествующих периодов истории, главы го­сударства хотя и претендовали на роль социальных отцов, тем не менее часто воспринимались россиянами в качестве шутов и при­дурков, ради жизни и процветания которых никто не собирался жертвовать своим биологическим отцом. Пришло осознание того, что, обладая властью, очередной социальный отец не пользует­ся авторитетом у сыновей... Сегодня социальный Эдип в России оказывает свое воздействие не столько на поведение, сколько на мышление значительной части россиян, бессознательно отверга­ющих возможность проявления Эдипова комплекса в их жизни».

В. Н. Дружинин так видит роль отца: «...Связь времен» — тонкая нить, связывающая поколения. Связующий — всегда мужчина... Если мужчина несет ответственность за себя и семью, ее настоя­щее и будущее, — семью можно считать „нормальной“».

Социальная структура советского общества, по Дружинину, привела к трагедии отцовства: «Наиболее яркое проявление краха нормаль­ной семьи — семья в СССР... Лишение мужчины социальных и эко­номических возможностей обеспечивать семью и нести за нее от­ветственность, а также воспитывать детей, привело к краху семьи как социального института. Тоталитарное государство взяло на себя весь груз ответственности и заменило отца собой». Внутри же семьи ответственность легла на плечи работающей матери.

Сегодня можно наблюдать признаки восстановления статуса отцов­ства: растет численность обеспеченных слоев общества, где кормильцем в семье чаще всего становится мужчина, а материальный вклад женщины в бюджет семьи постепенно перестает быть обязательным. Растущая соци­альная ответственность мужской фигуры все более придает ей очертания отцовской и выводит ее в иерархической структуре семьи на первый план.

Дата добавления: 2015-11-04