- Ты летал на Бростуфе? – встрепенулся император. Отцовскому сердцу стало тесно в груди, душе стало больно. - Да, хороший грифон. Эровинг посоветовал?
- Да, а откуда ты знаешь?
- Догадался, - задумчиво ответил Константин и погрузился в воспоминания.
Уголки его бледных губ поползли вниз.
- Отец, как ты себя чувствуешь? – боясь своих слов, спросил Сандро.
- А? Врачеватели стараются, из кожи вон лезут, чтобы у меня ни тут, ни там не болело. Амелсвельские травники всё спорят с Мнаджаранскими лекарями. А по мне, только Создателю одному и известно, что со мной не так, - проворчал император.
- Рад, что с тобой всё в порядке, - изображая спокойствие, сказал Сандро.
На самом же деле всё его нутро бунтовало против собственных слов. Приближающаяся отцовская старость давно уже казалась ему нездоровой. Отец тем временем улыбнулся, подумав о своём сварливом нытье.
- Отец, расскажи мне, про грифонов. Сколько они живут?
Константин неожиданно потерял интерес к разговору.
- Вот завтра с тобой пойдём в Цитадель грифонов, там всё и спросишь. Давай пить чай.
Выпитый крепкий чай не давал Сандро заснуть. Нахлынувшую бессонницу он занял чтением и с собой в кровать захватил толстую книгу по истории Ацвега. На обложке под названием стояла дата написания - 1010 год В. И., то есть она была ровесницей Фирийской империи. Принц не один раз перечитывал её от корки до корки, но ему всегда было приятно прикоснуться к такой старине ещё раз. Стечение событий в былых веках околдовывало и пленяло его разум. Громада прошлого представлялась ему вечной, незыблемой. Он испытывал трепет, снова и снова путешествуя по глубинам и просторам истории.
«Коркарская держава распространилась на территории от устья Дорка до самого восточного края континента. А северо-западнее, на берегах нижнего Дорка, озера Цемак и реки Фоны раскинулся Великий Дустарэк. Столицей его был город-крепость Волк. Эта огромная страна была современницей Великой Казэ, но пережила её ненадолго: она распалась под ударами диких северных племён пэлов, гоблинов и своих восточных соседей коркаров. Пять тысяч лет назад на реке Алипле был основан город-крепость Белод, сохранившийся до наших дней. Он упоминается в летописи, как удел сына последнего князя Дустарэка. После того как князь умер, его страна распалась окончательно из-за междоусобных войн…
К этому времени и в Коркарской державе царила нестабильность. В стране процветали разврат, упадок, пьянство и алчность. Богатства великой страны иссякли, а новых коркарские захватчики не наживали. Из грозной силы они превратились в земледельцев и ремесленников и уже не могли отражать гоблинских набегов. Города Гэдрэша объединились вокруг Айя-Шумдада и в ходе кровопролитной освободительной войны вышли из-под гнёта. Дальше последовала тысяча лет расцвета свободного Гэдрэша, основывались новые города: Фушу-Каэ, Иклейя-Зарацказ, Фрол-аби-Бужли, Шия-Глей. Самым значительным событием древней, доэнрельской, эры было учение Меларикса. Он был первым настоящим магом и собирал вокруг себя алхимиков, изобретателей, астрономов и других магов. Вскоре в Шия-Глей они образовали влиятельный круг, создали свой собственный язык, названный оспурским. Сообщество так и вошло в историю под названием оспурский круг. Те, кому симпатизировал Меларикс, считали, что его труды помогли в борьбе с засухами, повысили урожайность почв, спасли людей от многих болезней. В своих заблуждениях они упорствовали. Они изменили облик страны. Население росло, и оспурский круг участвовал в основании новых поселений: Дэтчжа и Нархиба, названных уже на оспурском языке. Возле деревни Алаош-Айфлидий Меларикс обнаружил неиссякаемые золотые жилы, быстро превратившие крохотное поселение в большой город. Вероломный и надменный Меларикс влиял на людей, и они переименовали крупнейшую реку Гэдрэша Каверзэ в его честь. Эта река и поныне носит название Меларикса. Благодаря этому человеку территория Гэдрэша распространилась на западный берег Золотого моря, увеличившись вдвое. В то далёкое время эти места были домом для ещё одного мыслящего народа – змеелюдей наг. Развращённый оспурский круг имел связи с этой дремучей цивилизацией, и властям Гэдрэша это само собой было не по нраву. Тщеславный Меларикс не оставил после себя сильных продолжателей, и после его смерти круг подвергся гонениям. Его обвиняли в использовании магии, изобретений и отрав, заставляя переселяться всё дальше на запад, и тем самым усиливать связи с нагами. Агрессивный народ наг помогал магам держать натиск язычников. В сердце Большой солевой пустыни круг основал Бинзар, который стал центром Оспурсии. Где-то в той пустыне маги научились создавать титанов – очень могущественных воинов колоссальных размеров, но и они не принесли кругу долгожданной свободы. Деспотичный царь Гэдрэша давно засматривался на Лэрскую равнину, питаемую реками Дорк и Алкасус, но поселиться там людям мешали грамагхонские драконы, обитавшие там в великом множестве. Тогда царь создал орден драконоборцев и вооружил их теми самыми титанами. Рыцари ордена вытеснили драконов в места их гнездования в Грамагхоне и почти полностью истребили их. Так Лэрская равнина стала пригодной для жизни людей. Там драконоборцы приручили грифонов, которые стали символом их ордена. С уничтожением драконов людям стали доступны неисчислимые природные богатства, месторождения драгоценных камней, золота и руды Грамагхона – всё это рекой потекло в Айя-Шумдад. Гэдрэш разбогател, как никогда. Отсюда начинается новое летоисчисление и новая эпоха, вошедшая в историю под названием Веха Империй, в которой мы собственно и живём. А первой империей стал сам Гэдрэш. Население Лэра росло, но было в основном представлено рыцарями ордена. На берегах Алкасуса был построен новый центр – город Коготь.
В Лэре орден драконоборцев всё дальше выходил из подчинения царя. В сотом году В. И. он объявил о независимости от Гэдрэша и включил в свой состав Оспурсию. Новая страна получила название Империя Сокола, императором в которой стал глава ордена. Это случилось молниеносно и прошло бескровно, потому что гэдрэшский царь ничего не мог ему противопоставить. Все богатства Грамагхона стали делиться между Бинзаром и Когтем. В Гэдрэше начался упадок, а Сокол переживал эпоху расцвета. Имея в своём распоряжении титанов, они быстро возводили новые крепости, занимали новые земли и отстраивали новые города. Так продолжалось четыреста лет. Всё изменилось в 510 В. И., когда орден вытеснил варваров из старинной дустарэкской крепости Волк, а в ответ варварские колдуны наслали на Сокол страшные проклятия. После того сражения драконоборцев покинула их главная сила – Оспурсия с её титанами. В тот же год, углубляющиеся в недра Грамагхона искатели натолкнулись на нечто, что в корне изменило их представления об Ацвеге. Они образовали мистический культ Бездны и в 513 В. И. окончательно развалили орден драконоборцев. Просуществовав почти четыре столетия, орден был уничтожен, успев навсегда изменить Ацвег. Уже через несколько лет под натиском драконов Сокол потерял три города в северном Грамагхоне. Над страной нависла угроза полного уничтожения.
Пользуясь неразберихой, Гэдрэш пытался силой вернуть Оспурсию под свою власть. Началась так называемая волшебная война, которая была куда менее красива, чем её название. Она не утихала двести пятьдесят лет и привела обе страны на порог гибели. В 759 В. И. в полуразвалившемся Гэдрэше зародилась великая мировая религия – вера в светлого Создателя Энреля, которая быстро распространилась в обоих воюющих государствах, а также в других странах. Её основателем был великий гэдрэшский мыслитель Берниасс и его последователь Волдир, озвучившие первые стихи Светлой Песни и начавшие проповедовать новую религию. Это величайшая дата в истории Ацвега! В войне Гэдрэш был чуть сильнее и в решающий момент мог поработить пустынную страну. Тогда магам Оспурсии предложили свою поддержку поклонники Бездны, на что маги ответили согласием. В 760 В. И. под городом Аварп поклонники Бездны помогли построить некое сверхоружие и предлагали активировать его прямо перед наступающими войсками гэдрэшского царя. Аварп уже тогда был крупным религиозным центром новой энрельской веры, но развращённые маги привели оружие в действие. Они просчитались. Оно оказалось порталом в Оший – мир демонов. Из него в Ацвег ворвались тёмные силы и осквернили всё, что находилось вокруг. Из людей получились орки, из лошадей – кентавры, из титанов - циклопы. «Страшной ценой был закрыт портал». Царь Гэдрэша испугался и заключил перемирие, но ненадолго. Обе стороны спешно взялись эксплуатировать получившихся могучих существ, отстроились, и в 776 В. И. война развязалась с новой силой. Приблизительно в это же время происходили столкновения между Соколом и страной тёмных эльфов Угушлом, в ходе которых тёмные эльфы были порабощены, а их территория присоединена к империи.
Вера в Энреля распространялась тяжело и встречала не только новых сторонников, но и великое множество ярых противников. 766 В. И. знаменателен тем, что близ замка Брэздиц (северо-восточнее Пепла) император Сокола Анталац сжёг проповедницу Арамзеллу, ставшую тем самым первой великомученицей новой религии. В 800 году на месте сожжения Арамзеллы основан город Святослово, ставший крупнейшим центром энрельской веры. За несколько лет территория графства Брэздиц увеличилась в пять раз. Это фактически означало появление внутри империи Сокола нового государства, получившее название Фирия. На это старая аристократия Когтя ответила огнём и мечом. С 830 года Сокол боролся за власть над Фирией, однако империя была уже не той, что раньше, поэтому она заключила союзный договор с королевством Пэлия. В 900 году произошли два переломных сражения: одно под Овделем, второе под Пеплом. Фирия подчинилась Когтю и возвратилась в состав Сокола, отдав по договорам город Овдель Пэлии, но сохранила за собой истинную светлую веру. Продержаться 70 лет в войне на два фронта молодой энрельской стране помогла Небесная армия из воинов, летающих на грифонах. Слабым местом империи было то, что с распадом ордена драконоборцев на грифонах в ней летать перестали. А вот Фирия переняла этот сильный род войск и даже сделала его символом своей освободительной войны. Также ей значительно помогли переселенцы из Гэдрэша, волной хлынувшие на север за новой верой.
В 966 В. И. графиня Жаммин из рода Брэздиц прибегла к тёмной магии, за что была сослана императором в Грамагхон, а род её оставлен Создателем. По стране прокатился резонанс и культ Бездны обрёл своих новых поклонников. Однако вскоре самой империи Сокола пришлось пережить сильный упадок, которым не могла не воспользоваться Фирия. В 985 году В. И. Фирия подписала договор с империей и вышла из её состава, вернув себе и Овдель. В 999 году род Брэздиц прервался и королём Фирии стал молодой полководец Занельсев Иссимер.
1010 В. И. – год коренного поворота в истории Ацвега. Война между Гэдрэшем и Оспурсией достигла страшного апогея, в неё ввязались и титаны, и наги, и огонь войны был готов перекинуться на весь Ацвег. Тогда извращённые маги вновь открыли портал в Оший. На этот раз демонов остановить было невозможно. Видя угрозу полного уничтожения всего Ацвега, король Занельсев собрал колоссальную армию верующих, укрепил её ряды монахами, паладинами, грифонами и призвал на помощь ангелов. За несколько месяцев демоны были наголову разбиты, а Занельсев получил титул Императора-Освободителя. Чтобы история с демонами не повторилась и чтобы люди впредь не воевали друг с другом, он соединил Оспурсию, Гэдрэш, Угушл и Сокол вокруг Фирии, создав таким образом светлую Фирийскую Империю. Наги, титаны и аварпский портал были начисто уничтожены ангелами. В новой империи духовенство организовало неусыпное бдение, чтобы пресекать магию и колдовство, благодаря чему новая страна стала воистину светлее и чище.»
- История как она есть! – с восторгом подумал Сандро. - Только, святая Арамзелла! Чем больше читаю, тем больше замечаю нестыковок! К примеру, за один год Аварп не мог стать крупным религиозным центром, да к тому же в стране, в которой вообще ни в каких богов не верили!
Эти недочёты не давали юному принцу покоя. Он ещё долго лежал в темноте, не выпуская из головы мельчайших исторических подробностей, которые, по его мнению, никак не укладывались в одну складную картину.
Восемь лет Сандро не посещали ночные кошмары про Айлеха, будоражившие его в детстве. Нынешняя ночь стала исключением. Ему приснился тот же благоухающий сад. Айлех сцепился с чудовищным котом, как тряпку швырнул его об дерево и побежал за ним в дом. Двери и ставни заходили ходуном, будто пережёвывая молодого человека. Сандро потянуло вслед за братом. Как бы он ни упирался, за что бы он ни цеплялся, он неотвратимо оказался в доме. Внутри не было ничего, одни голые стены и полы. Дикий сквозняк гулял по комнатам, в одной из которых Сандро заметил маму в окровавленном белом платье. Она плакала над мёртвым Айлехом. Заливаясь слезами, мать принялась целовать обезображенную кошачью морду мёртвого сына. Она будто не замечала, что белая шерсть проклятого кота начала перекидываться на неё, укореняясь и разрастаясь, как у Айлеха. У покойного юноши не было глаз, и в их ямки вдруг выпали материнские глаза. «Возьми мои, сынок», - приговаривала мама. Потом она повернулась и произнесла: «Ты нужен нам, Сандро! Нужен нам!» К ней присоединился Айлех, и Сандро уже хотел убежать от них, но на пути его возник безглазый белый кот и бросился на юношу. Сзади всё громче раздавались страшные голоса: «Ты нужен нам, Сандро! Ты нужен нам, Сандро…»
Следующий день был праздничный: день имперской Армады. По этому случаю в империи был всеобщий выходной. Погода стояла как по заказу. И, конечно же, император Константин начинал этот день с пышного военного парада. По Святослову гордо маршировали солдаты, грохотали рядами толстых колёс батареи осадных орудий. Разноцветные знамёна, свежие – ещё не слышавшие ора войны – мундиры, блестящие доспехи. Военный оркестр, чеканящий шаг солдат, ровное цоканье подкованных копыт. На параде впервые был представлен новый класс тяжёлой имперской кавалерии – броненосцы, созданные по подобию пэлийских орденоносцев на конях-великанах. В ясном небе над головами восторженных зрителей властно пролетали грифоны. Они летели разлинованными рядами и несли яркие штандарты. Константин I торжественно принимал парад. В такие дни он всегда чувствовал прилив сил. Он чувствовал в своих руках сосредоточие колоссальной военной мощи и втайне от всех мнил себя властелином мира. В какой-то мере так оно и было. Лекари позаботились, чтобы сегодня он был на коне, но ему-то хотелось быть на грифоне….
После праздничных мероприятий император, как и обещал, вместе с принцем приехал в Цитадель грифонов. Сандро очень интересовал вопрос: «Как грифоны появляются на свет?» Император и генерал Эровинг отвели его на самые верхние ярусы Цитадели, которые едва не утопали в облаках. Это была самая высокая рукотворная точка в Ацвеге. Во всяком случае, так тогда считал Сандро….
- По своей природе грифоны должны гнездиться на утёсах Грамагхона, - рассказывал по пути Эровинг. – Поэтому в 1087 году Цитадель построили здесь, в благоприятных для человека условиях. А размножаем мы их на самых верхних ярусах, чтобы у них правильно работали родительские инстинкты. Раньше их разведением вне воли никто не занимался, а брали птенцов прямо из горных гнёзд. Они обходились невообразимо дорого, но дело того стоило: человек получал полезных боевых животных и одновременно истреблял их опасных диких сородичей. И сколько дикие грифоны ни обзаводились потомством, весь их молодняк нещадно разворовывался человеком. Эта грифонова Цитадель самая большая в Империи и самое большое сооружение во всём Ацвеге. В ней одновременно могут содержаться пятьсот грифонов. Так, мы пришли. Я открою эти ворота, а вы, мой принц, стойте здесь.
Генерал открыл ворота, и Сандро увидел каменный вольер с парой грифонов. Увидев людей, животные насторожились, на головах поднялись высокие хохолки. Константин бесстрашно подошёл к более крупному и взъерошенному, который не двигался с места.
- Это самка, - пояснил он сыну.
Он нежно погладил грифона по груди, тот нехотя поднялся на четвереньки и потянулся, размахивая крыльями. А под ним в гнезде из шкур, перьев и веток позёвывали два пушистых белых комочка с большими круглыми глазами. Эровинг очень аккуратно поднёс одного из них и к принцу. Размером он был чуть больше кошки. Сандро был в восторге. Ему сразу же захотелось потрогать малыша-грифона.
- Дикие грифоны, - увлечённо рассказывал генерал, - конечно, так легко бы со своим птенцом не расстались. Да и эти тоже, если бы они нас не знали. Его нужно держать вот так, чтобы он чувствовал опору под лапами. Иначе он почувствует опасность и начнёт кричать, а его мама устроит тут Энрель знает что!
- Он весь будто покрыт пухом!
- Так и есть. Молоденькие пёрышки и шерсть появятся позже. Он всего два дня как вылупился. У него впереди ещё долгие сорок лет. А может и больше. Ну, всё, пора отнести его обратно. Вот ваш птенец, мамаша.
- Посмотри-ка, Сандро! – позвал Константин сына, показывая на самку грифона. – Видишь, сколько перьев у самки? Энрель предусмотрел это, чтобы она могла согревать яйца и птенцов. Воистину, мудр наш Создатель!
Оглядев вольер, Сандро увидел осколки синей скорлупы. Судя по их размерам, он прикинул, что размеры яйца не уступали солидному арбузу. В противоположной стене имелись решётчатые ворота, а сразу за ними громоздились ещё какие-то решётки. И у Сандро сразу возник новый вопрос: «А они же выходят отсюда?»
- Разумеется, мой принц! Вот через эти ворота. Но родители могут быть агрессивны, поэтому, чтобы они свободно не летали над городом, мы сделали переход, по которому любая гнездящаяся пара может время от времени вылетать в общую клетку на крыше.
- А мы можем на неё посмотреть?
Общая клетка напоминала каркас гигантского купола, ещё большего, чем капитолийский. Вот где выгуливались гнездящиеся грифоньи пары. Сейчас их там было около сорока особей. Вместе с гулом ветра здесь стоял настоящий балаган перекрикивающихся грифонов.
- Ого, как они кричат! Не хотел бы я жить по соседству с Цитаделью. Тут не уснёшь, - отметил принц.
- Сын, у этих животных острое зрение, но в сумерках и ночью они уже ничего не видят, поэтому засыпают, - внёс ясность Константин.
Сандро наблюдал за этими крылатыми созданиями и пришёл к выводу, что им тут вполне просторно. Сразу вспомнился вчерашний опыт, и захотелось полетать.
- Красивые животные! А какие умные. Всё понимают, как люди, – восхищался монарх.
- Только честнее, - добавил Эровинг. - Мой принц, кстати, у них сейчас кормёжка. У родителей мы поддерживаем охотничье поведение: работники выпускают в общую клетку скот. Не хотите понаблюдать? – спросил небесный генерал.
Юноше сделалось неприятно от одной мысли о крови и смерти:
- Нет, давайте лучше полетаем.
Отец и сын взяли своих грифонов и приготовились по воздуху покинуть Цитадель.
- Учти, сын, что вот так они летают без брони, а с ней гораздо медленней, - сказал император, надевая свой крылатый шлем.
- Ага, учту, - откликнулся Сандро, опуская полумаску. Он был весь поглощён подготовкой к предстоящему полёту. О себе давал знать тот самый первоначальный страх, который должен постепенно пройти.
- Сандро, покажи мне всё, чему ты вчера научился, - сказал Константин.
Они вылетели из ворот Цитадели, точно стрелы. Император был на своём старине Астуфе, который, между прочим, не уступал более молодому Бростуфу. Они опускались и поднимались, пролетали над городскими шпилями и флагами, брили верхушки деревьев, проносились над самой поверхностью реки и снова уносились в глубины небесного океана.
Сандро бесстрашно поднялся под самые облака и оттуда посмотрел на юг. Где-то там за горизонтом в безумно далёком Гэдрэше находилась его мама, которой он не видел целых восемь долгих лет. Церковь запрещала даже переписку, и юноша не знал о матери абсолютно ничего, но все эти годы он верил, что она всё так же любила его и так же ждала с ним встречи, как он с ней.
«Нет, чтобы там ни снилось, что бы там ни говорили священники, всё это предрассудки. Если бы даже и существовал какой-то незримый мир духов и умерших или светлые Небеса, с которых однажды Создатель спустил человека, то мама и после смерти навещала бы меня исключительно с добротой и заботой, защищала от злых душ. Она бы никогда не предала своё золотце».
Константин немного отпустил сына вперёд, чтобы со стороны полюбоваться его неуклюжими, но смелыми, виражами. Он смотрел на него и радовался, смеялся и невольно прослезился. Перед глазами проплывали волнительные образы давно минувшего времени. Он бы всё отдал, лишь бы с ним летал его старший сын. В какой-то момент он даже заметил, что на Бростуфе сидит Айлех и что он здоров и счастлив. Слезами скорби это не ограничилось: в области сердца престарелый монарх почувствовал острейшую боль.
Сандро обернулся, потому что Астуф завопил, как раненый – умное животное звало на помощь своему погонщику. Сандро тут же подлетел к отцу. С искривлённым лицом император держался за сердце, часто дышал и был очень напуган.
- Отец, что с тобой? – испугался Сандро.
- Схватило что-то в груди. Мне очень нужно в замок. Скомандуй Астуфу, чтобы летел за тобой, я не могу вести его, - он сильно напрягался, чтобы пересилить боль; слова давались ему тяжело.
- «Валь-цо-фер!» - скомандовал Сандро и помчался в замок, выжимая из Бростуфа небывалую скорость. Астуф летел у него на хвосте.
Сандро посадил грифонов рядом на крыше замка рядом с капитолийским куполом.
- Быстрее зовите врачевателей! Отцу плохо! – закричал он дозорным.
В императорских покоях стояла глухая тишина. Старший придворный врачеватель – травник из Амелсвеля – собрал вокруг императора консилиум. Они смотрели, щупали, вертели и слушали больного монарха. Сандро стоял неподалёку и нервно теребил отцовский шлем, который он успел с него снять ещё на крыше. Рядом тихо всхлипывала в платочек принцесса Изабель. Наконец к ним подошёл старший врачеватель.
- Император серьёзно болен, - осторожно сказал он. - Сейчас он пережил сердечный приступ, уже второй за эти полгода. Но боюсь, это лишь следствие других его недугов. У него сильно увеличены печень и селезёнка. Уверяю вас, мы делаем всё, что в наших силах.
- Скажите откровенно, что с моим отцом? – вполголоса настояла девушка.
Пожилой врачеватель тяжело вздохнул, бегло посмотрел в глаза Сандро и Изабель, потом, потупив взор и прикусив губу, ответил:
- Его состояние очень тяжёлое, он только что был на волосок от гибели. Болезнь прогрессирует. Не допусти Энрель, случится ещё один такой же приступ, и он может не выдержать. Мы назначим ему строгую диету. Ему нельзя будет выпивать, волноваться и напрягаться.
Изабель побледнела до губ.
- Да. Понятно, - выдохнула она. Она приняла это мужественно.
Слова врачевателя напугали Сандро сильнее, чем отцовский приступ. Вокруг жизни его отца сужались страшные рамки, отчего юный принц ощутил тяжеленный камень в груди.
Прибежала обеспокоенная Октавия.
- О! Энрель, наш Создатель! Ваше величество! – писклявым голосом закричала она.
За прошедшие восемь лет она нисколько не постарела, а наоборот, стала выглядеть так, будто она ровесница Изабель. Она склонилась над постелью императора и заплакала.
- Глава Совета, его величеству нужен полный покой. Пожалуйста, не беспокойте его, - осмелился сказать один лекарь в длинном жёлтом халате и в тюрбане.
Имя его было Акиз Касар. В ответ женщина ничего не сказала, плач её вмиг утих, слёзы высохли, и на храбреца она бросила крайне озлобленный угрожающий взгляд. Она отошла в сторонку, но периодически хлестала лекаря злобным взглядом.
Вошёл высокий статный мужчина на вид лет сорока. Он был главой Герцогства Сокола и супругом Изабель.
- Мой принц, моё почтение, - поклонился он Сандро. - Изабель, как его величество?
- О, дорогой…, - едва не заплакала принцесса, уткнувшись ему в грудь.
- Врачеватели сказали, что всё будет хорошо, но лечиться ему придётся долго, - ответил за сестру Сандро. – А вы приехали сразу из Когтя? – принцу показалось странным, что герцог не вошёл вместе с Изабель.
- Да, я приехал вместе с Изабель. Бедняжка моя, - успокаивал он молодую жену, увиливая от ответа.
- О, герцог Бозель! – подошла Октавия. От печали на её лице не осталось и следа. – Вы привезли Изабель? Как трогательно!
- Госпожа Белед, как я рад вас видеть. Мне пришлось прервать охоту. Родственники должны быть вместе в трудное время и поддерживать друг друга.
Сандро его взгляд показался похожим на взгляд стервятника, почуявшего добычу:
- Вы правы, герцог. Но, я уверен, сегодня же отец встанет на ноги и будет прежним. Он крепкий, как грифон! Так что можете возвращаться в своё герцогство, у вас наверняка много дел.
- Сандро, нельзя же так выпроваживать гостей, – воспротивилась Октавия. - Тем более близких, приехавших издалека. Они же переживают за своего государя!
Даже Изабель заметила, что глава Совета вероломно пренебрегла субординацией, обращаясь к принцу по имени. Сандро воздержался от своих замечаний, сочтя ругань с чиновниками уделом отца, но и промолчать всё же не смог:
- Я и не выпроваживаю! С чего вы взяли, глава Совета?
- Вы не вежливы. Я сама слышала, Энрель - свидетель, - парировала женщина.
- Да что с вами спорить! Просто тут ничего страшного нет. Отец поправится, вот увидите, – не отступал Сандро.
- Простите, принц…, – начал герцог.
Словесную перебранку пресёк на корню старший врачеватель:
- Я попрошу тишины. Врачеватели выслушивают императора.
- Господин врачеватель, а можно с ним поговорить? – спросила принцесса.
- Можно, госпожа Бозель, но позже. И говорите с ним только о хорошем. Старайтесь не говорить о его состоянии и о делах. Ему нужно оставаться спокойным.
Октавия внимательно слушала старика, а когда он закончил, то угрожающе сказала: «Мы вас поняли, господин врачеватель. Но и вы учтите, что на вас жизнь императора!»
Изабель заметила, как дрогнули колени врачевателя, и поняла, почему он говорил с ними так осторожно. Он больше всего боялся услышать подобную фразу.
Но уже этим же вечером император был пьян. Он сидел в обеденном зале в компании Дорлиха, Эровинга и, как ни странно, Офи Гнериен. Лицо начальницы стражи было почти симметричным, швы между лоскутками кожи были почти не заметны, но о травме напоминали отвисшие, как у дремучей старухи, мешки под глазами. Волосы, по виду напоминавшие паклю, были отпущены до плеч. Она заметно прибавила в весе. Весь её внешний вид и одежда делали её похожей скорее на чиновника-мужчину, чем на женщину. Генералы и император давно к этому привыкли.
На этих посиделках старых друзей, в отличие от прежних лет, не было приподнятого настроения, оживлённых бесед или горячих споров. Дорлих и Эровинг сидели унылые, как на поминках, и с серыми лицами слушали императора. Он говорил так, будто прощался со всеми, обижаясь на жизнь и на самого себя.
- Можно иметь всё на свете, - угрюмо толковал Константин, подперев руками обрюзгшее от пьянства лицо, - можно быть кем угодно, где угодно, но если человек одинок, то всё становится для него бесполезным.
- Что-то мы плохо пьём. Я долью, - сказала Офь и, взяв наполовину пустые бокалы, отошла в сторонку, чтобы их наполнить.
В зал вбежал посыльный и низко поклонился.
- Ваше величество, вам срочное сообщение!
- Зачитывай, - равнодушно ответил император.
- Во многих уделах Пэлии отмечаются многочисленные побеги орков. Беглые рабы объединяются в шайки и совершают набеги на деревни и небольшие города. Уже привлекли герцогские войска, но они не справляются со сложившейся обстановкой. Мобилизуем гарнизоны. Подпись: генерал Орнэн, командующий северными гарнизонами.
Константин раздражённо вздохнул:
- Опять эти орки. Два месяца как перебили, а они опять бегут.
- Вышлем помощь? – встрепенулся Дорлих.
- Не стоит, - отрешенно, как будто сам себе, проговорил император. - Думаю, генерал Орнэн справится и сам, - и жестом отпустил посыльного.
Наступила тишина. В зале какое-то время был слышан только удаляющийся топот посыльного.
- Сколько войн я развязал. Сколько крови на моих руках, - чуть не плача, потупив в стол пустой безнадёжный взгляд, сказал Константин. - Я вам признаюсь. Я только тогда понял, что такое война, когда она забрала у меня любимого сына. Я бы отдал свою жизнь, чтобы он сейчас жил. Я бы попросил прощения у всех матерей и отцов, чьи дети тогда не вернулись. Но кто из них простил бы меня? Жизнь – не игра, тут нельзя остановиться, подумать и переиграть. Думаю, это я и скажу Создателю, когда он заберёт меня на Небеса….
Офь достала маленький пузырёк и незаметно подлила в три бокала какой-то жёлто-зелёной жидкости. Затем долила в них вина и с доброжелательной улыбкой отнесла их на стол, сказав: «Залейте вашу грусть вином, ваше величество».
- За Айлеха! За моего любимого сына! – произнёс Константин и залпом опустошил бокал.
Содержимое подействовало мгновенно, и он заснул сидя. Генералы переглянулись и сделали по несколько глотков.
- Что? Что вы делаете, ваше величество! – неожиданно войдя в зал, воскликнула Октавия. – Госпожа Гнериен, как вы допустили? Врачеватель же строго запретил императору выпивать и волноваться!
- Я не знала! О, Энрель! Мне никто не говорил! – театрально оправдывалась Офь.
- В чём дело, глава Совета? – прогремел Эровинг.
- Императору было плохо, он чуть не умер. Неужели вы не слышали? – кричала Октавия, сметая всё со стола.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |