Книга должна быть возвращена не позднее указанного срока 14 страница

Это обусловило значительный интерес к общественно­му мнению со стороны отечественного законодателя, пик которого пришелся на период первых съездов народных депутатов СССР. Так, опрос, проведенный социологиче­ской службой одного из съездов с участием автора на­стоящей работы, показал, что 74% депутатов считали социологические данные о состоянии общественного мне­ния важным аргументом при решении спорных вопро­сов. И если вспомнить атмосферу съездов тех лет, то она вся была пронизана ссылками депутатов на мнение своих избирателей и народа в целом, высказываниями типа «народ нас не поймет», «народ нам не простит», демонст­рацией пачек писем и телеграмм от избирателей и т. п. За этими преувеличенными апелляциями депутатов к «мнению народному» зачастую стояло ощущение некото­рой самонедостаточности, желание укрепить свои пози­ции ссылкой на некий безусловный авторитет.

Переломным моментом на пути становления и разви­тия общественного мнения в России стал переход от сис­темы Советов народных депутатов к парламентаризму и разделению властей, связанный с принятием Конститу­ции РФ 1993 г. С этого периода наблюдается снижение роли общественного мнения как фактора социальных преобразований.

В настоящее время ситуация с общественным мнени­ем внешне выглядит вполне благополучно. Общественное мнение заняло подобающую его природе нишу в социаль­ной жизни и уже не претендует на роль института пря­мой демократии. Люди смело высказываются по самым острым и злободневным проблемам, проводятся много­численные опросы общественного мнения, результаты которых публикуются в печати и транслируются по элек­тронным средствам массовой информации. Однако все же на вопрос о том, может ли современное российское обще­ственное мнение рассматриваться в качестве института гражданского общества, следует дать отрицательный от­вет. И дело не только в том, что еще не сложилось само гражданское общество, отсутствует средний класс, пози­ция которого в развитых демократиях составляет основу общественного мнения. Ведь, в конце концов, обществен­ное мнение в своем становлении могло бы опередить про­цессы формирования гражданского общества. Однако опыт показывает, что наше общественное мнение, кото­рое на первых порах успешно взяло на себя роль локомо­тива, вытягивающего общество из тоталитарного состоя­ния к цивилизованным общественным отношениям, в на­стоящее время не способно справляться с этой задачей. Одна из главных причин такого положения дел заключа­ется в том, что в результате шоковых реформ 1992 г. и последующих преобразований в экономической сфере об­щественное мнение оказалось расколотым на привержен­цев принципиально различных взглядов на пути, цели и средства реформирования общественных отношений. Это уже не прежнее, достаточно монолитное общественное мнение, сплотившееся в борьбе против всевластия КПСС.

Раскол существенно ослабил позиции общественного мнения в его взаимоотношениях с органами власти. Об­щественное мнение перестало быть сколько-нибудь влия­тельным фактором социально-политической жизни, и власти все меньше и меньше считаются с ним. Ярким свидетельством безразличия органов власти к обществен­ному мнению является то обстоятельство, что многочис­ленные политические скандалы последних лет, которые в странах с развитым и сильным общественным мнением привели бы к крушению многих политических карьер, у нас обычно мало отражаются на судьбах лиц, дискреди­тированных в глазах общественного мнения. И лишь в периоды избирательных кампаний общественное мнение становится объектом усиленного внимания и массирован­ного воздействия со стороны как властных структур, так и их оппонентов.

К тому же нельзя не признать, что качество нашего общественного мнения (в силу очень небольшого по исто­рическим меркам опыта его функционирования) во мно­гих отношениях оставляет желать лучшего. Современное общественное мнение в России очень подвержено мани­пулированию, готово впадать в крайности, характеризу­ется низкой способностью к поиску компромиссов, мар-гинальностью оценок и суждений.

В сложившейся ситуации состояние российского об­щественного мнения можно охарактеризовать следую­щим образом: общественное мнение в России существует, однако в силу своей неразвитости и раздробленности (а точнее — раскола, который демонстрируют опросы по всем наиболее принципиальным проблемам обществен­ной жизни) оно не оказывает сколько-нибудь существен­ного влияния на общественную и политическую жизнь страны, а потому оно не может рассматриваться в качест­ве вполне сформировавшегося института гражданского общества. Очевидно, что качественное состояние общест­венного мнения и перспективы его становления как пол­ноценного социального института во многом будут зави­сеть от общего хода преобразований в стране, от успехов на пути к гражданскому обществу и правовому государ­ству.

Приведенный выше экскурс в историю формирования российского общественного мнения и анализ состояния исследований общественного мнения на современном эта­пе — это тот необходимый контекст, в рамках которого следует рассматривать актуальный для социологии права вопрос о значении общественного мнения для законода­теля. По сути дела, речь идет о возможностях и пределах использования знаний об общественном мнении для вы­работки социально обусловленного законодательного ре­шения. В позиции науки по этому вопросу обозначились две крайности.

¹ Карцева Н. Общество, лишенное мифов. Изложение содер­жания доклада В. Э. Шляпентоха в Институте социологии АН СССР // Социологические исследования. 1991. № 1. С. 157.

Первая состоит в представлении о том, что в периоды социальной нестабильности, когда общественное мнение возбуждено и крайне неустойчиво, изучать его надо «лишь для того, чтобы учитывать как ограничивающий фактор, который надо знать, чтобы убеждать, воспитывать, избе­гать взрывов». В такие моменты гораздо важнее, считают сторонники данной позиции, «наличие компетентных людей, способных принимать квалифицированные ре­шения»¹. Подобный взгляд довольно распространен среди экспертов, советников, аналитиков, занятых интеллекту­альным обслуживанием властных структур. Но мы уже имели опыт пребывания у власти «компетентных людей», занимавшихся «убеждением и воспитанием граждан» вместо того, чтобы считаться с их позицией. Сохраняя принцип такого подхода, мы не гарантированы от возврата прежних методов «убеждения и воспитания». Предлагае­мая модель отношения органов власти к общественному мнению, по сути дела, мало чем отличается от советской. Разница лишь в том, что если тогда общественное мнение вообще не бралось в расчет ввиду его фактического отсут­ствия, то сейчас нам предлагают рассматривать его в каче­стве ограничения, которое непросвещенное общество на­кладывает на деятельность властей по облагораживанию этого общества сверху. Вместо того, чтобы познать и адек­ватно выразить в законе ожидания и интересы общества, ему вновь хотят навязать «компетентную» позицию свер­ху. Но где гарантия, что и на этот раз не будет совершена ошибка? Да и будут ли реализованы такого рода решения без прежних репрессивных механизмов, обеспечивавших их действие?

Другая точка зрения на роль и значение общественно­го мнения для законотворчества сводится к тому, что «надо законодательствовать в соответствии с обществен­ным мнением»¹. Показательно, что даже такой автори­тетный специалист в области социологии права, как французский ученый Ж. Карбонье, недвусмысленно за­являет: «Опрос общественного мнения, проведенный в национальном масштабе, равнозначен выявлению той об­щей воли, которая призвана создавать закон»².

¹ Карбонье Ж. Указ. соч. С. 335.

² Там же.

³ Вятр Е. Социология политических отношений. М., 1979. С. 395—396.

Подобный подход, основанный на убеждении, что соз­дающая закон общая воля напрямую выражена в общест­венном мнении, представляется упрощенным. И дело не только в том, что для выявления общей воли в разного­лосице общественного мнения нужно как минимум су­меть отличить в нем истинное от ложного. Но даже если отбросить проблему ложного в общественном мнении (к которой мы вернемся позже), то остается вопрос — на чью именно волю должен ориентироваться законодатель? Известно, что общественное мнение имеет сложную структуру. И хотя, как заметил известный польский со­циолог и политолог Е. Вятр, «языковая привычка навя­зывает в данном случае единственное число», в обществе публично высказываются различные точки зрения и «пу­тем их столкновения формируется доминирующее тече­ние общественного мнения, часто называемое попросту общественным мнением»³. Именно в этом обыденном смысле употребляются выражения типа «общественное мнение поддерживает» или «общественное мнение возра­жает». На самом же деле в общественном мнении поми­мо мнения большинства присутствует целый спектр иных, зачастую весьма значимых позиций. Поэтому во­прос следует поставить таким образом: выражает ли большинство в общественном мнении всеобщую волю, которая может стать основой нормы закона?

Анализ этой проблемы, лишь недавно ставшей для нас актуальной, имеет давнюю традицию в истории по­литической и правовой мысли. Так, еще Ж.-Ж. Руссо в трактате «Об Общественном договоре» проводил разли­чие между общей волей и волей всех. «Общая воля, — писал он, —...стремится всегда к пользе общества, но из этого не следует, что решения народа имеют всегда такое же верное направление... Часто существует немалое раз­личие между волею всех и общею волею. Эта вторая блю­дет только общие интересы; первая — интересы частные и представляет собой лишь сумму изъявлений воли част­ных лиц»¹.

В переводе на современный язык «воля всех» (т. е. сум­ма, точнее — набор воль отдельных индивидов) в опреде­ленном смысле аналогична тому, что мы сейчас называем общественным мнением. Всеобщая же воля — это та един­ственная точка пересечения различных воль, находящих­ся в состоянии противоборства, та равнодействующая векторов направления этих воль, в которой фиксируется момент общественного согласия. Это не позиция большин­ства в общественном мнении, а приемлемый для всего об­щества баланс соотношения воль, который должен быть основой законодательства. В общественном же мнении представлена не эта, говоря словами Руссо, общая воля народа, а суммарное выражение комплекса различных из­менчивых суждений определенной совокупности индиви­дов.

¹ Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969. С. 173.

В советской социологической литературе получила распространение точка зрения, согласно которой «обще­

ственное мнение не является суммой индивидуальных мнений»¹. При таком подходе предполагается, что из сложения выявляемых в ходе опроса индивидуальных мнений вырастает (непонятно, почему и как) нечто каче­ственно иное, характеризующееся большей, чем просто сумма мнений, степенью всеобщности. Именно на этом и строится представление о том, будто общественное мне­ние непосредственно выражает ту общую волю, которая является основой всеобщего законодательства. Ошибоч­ность такого подхода особенно очевидна применительно к состоянию массового сознания переходного общества, когда за противоречивыми, нередко прямо противопо­ложными суждениями общественного мнения очень труд­но, а иногда и невозможно разглядеть тот момент общест­венного согласия, в котором может быть выявлена общая воля.

Для понимания истоков различия между обществен­ным мнением и общей волей важно иметь в виду следую­щее. Законодательный орган как институт государствен­ной жизни базируется на воле и мандате сформировавшего его народа (в лице избирательного корпуса, электората), а не на изменчивом и текучем общественном мнении. Ведь свои полномочия законодатель получает не от членов граж­данского общества как частных лиц, а от граждан как по­литических субъектов (точнее — от избирателей, т. е. граж­дан, наделенных избирательным правом). И хотя общест­венное мнение формируется теми же людьми, они высту­пают здесь уже в другом качестве — не как граждане-изби­ратели, а как частные лица.

¹ Коробейников В. С. Пирамида мнений. М., 1981. С. 12.

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 392—393.

В свое время К. Маркс, анализируя вслед за Гегелем эту проблему, отмечал, что «раскол между политическим государством и гражданским обществом» означает вместе с тем «раздвоение человека на публичного и частного че­ловека»² — на гражданина государства и члена граждан­ского общества. В условиях отделения государства от гражданского общества человек, по оценке К. Маркса, ведет двойную жизнь: в государстве (политической общ­ности) он выступает как всеобщее, родовое существо, как «равноправный участник народного суверенитета», а в гражданском обществе «он действует как частное лицо»¹.

Такая же логика прослеживается и во взаимоотноше­ниях между законодателем и общественным мнением. На выборах законодательного органа позиция гражданина-избирателя ориентирована на всеобщие (общегосударст­венные) интересы и продиктована необходимостью реше­ния общих задач государства. Институт народного пред­ставительства и процедура выборов подразумевают, что выбрать нужно тех, кто способен лучше других выразить общие интересы. Все это предопределяет более взвешен­ную, осторожную и, можно сказать, более скромную пози­цию человека как гражданина-избирателя по сравнению с его же позицией как носителя и выразителя частного мне­ния.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 390—391.

Эта разница в позициях человека как избирателя и как носителя частного мнения достаточно наглядно про­сматривается из сравнения итогов прошедших в стране общероссийских референдумов и выборов в федеральные органы власти с результатами предшествовавших им оп­росов общественного мнения. Если бы события в стране развивались в соответствии с прогнозами, полученными напрямую из опросов общественного мнения, то давно бы наступил крах. Тем не менее этого не происходит. Напро­тив, в отличие от резких словесных заявлений, фиксируе­мых опросами общественного мнения, в своем реальном поведении население явно демонстрирует умеренную, взвешенную и компромиссную позицию, в значительной мере сдерживающую радикализм (левый или правый) по­литических элит. В ситуации, когда граждане должны принять решение, исходя не из эгоистичных частных ин­тересов, а из своих представлений об общем благе, они своей позицией достаточно четко демонстрируют разницу между общей волей и волей всех.

Эта двойственность позиции человека как гражданина государства и как члена гражданского общества зачас­тую не учитывается при анализе проблем взаимодейст­вия законодателя и общественного мнения. Характерно, например, высказывание немецкого юриста К. Адомайта о том, что содержащиеся в общественном мнении «пред­ставления и ощущения могут быть настолько полярны­ми, что ни о каком выражении истины не может быть и речи. И в то же время именно общественное мнение или мнение большинства, выраженное через выборы и рефе­рендумы, детерминирует в условиях демократии законо­дательство»¹. С этими положениями трудно согласиться. Во-первых, неверно напрямую увязывать истинность и ложность суждений общественного мнения со степенью его поляризации. Ведь далекими от истины вполне могут быть и суждения монолитного по своей структуре обще­ственного мнения. Во-вторых, и это здесь главное, пози­ция населения, выраженная через выборы и референду­мы, — это уже не общественное мнение, а общая воля, получившая государственно-правовое оформление.

¹ Адомайт К. Нормативная логика — теория метода — юри­дическая политология. Сб. статей по теории права // Общест­венные науки за рубежом. Сер. 4. Государство и право. 1988. № 3. С. 10.

И еще одна ошибка данного высказывания заслужива­ет специального внимания. Дело в том, что если в рефе­рендуме действительно именно большинство непосредст­венно принимает законодательное решение, то с выбора­ми в представительные органы дело обстоит иначе. Технология этих выборов строится таким образом, чтобы обеспечить представительство в них интересов не только большинства, но и других слоев населения. В большей мере это обычно достигается на основе пропорциональ­ной избирательной системы, но и мажоритарная система, как правило, не лишает меньшинство возможности иметь своих представителей в законодательном органе. Именно в силу этого законодатель и может выражать об­щую волю, а не только волю какой-то части общества, пусть даже и большинства. И поэтому трудный поиск ре­шения проблемы на базе согласования различных соци­альных интересов в рамках представительного органа за­частую предпочтительнее вынесения вопроса на референ­дум.

Рассмотренный выше подход, согласно которому «на­до законодательствовать в соответствии с общественным мнением», по сути дела, обесценивает роль и значение представительных органов. Ведь если бы общую волю можно было определять, опираясь только на знание об­щественного мнения, то общество не нуждалось бы в представительных органах власти. Между тем история становления представительной демократии как раз де­монстрирует жизненную необходимость представитель­ных органов наряду с развитым, эффективно функциони­рующим институтом общественного мнения.

Итак, законодатель должен знать общественное мне­ние, но отнюдь не обязан непосредственно руководство­ваться его суждениями как велениями общей воли. Ка­кую же роль в выявлении законодателем общей воли должна играть информация о состоянии общественного мнения? Очевидно, лишь роль исходного материала, из которого законодатель делает нечто качественно иное. Представленный в общественном мнении неупорядочен­ный, хаотичный конгломерат мнений законодатель дол­жен (с учетом всех других многочисленных факторов, значимых для социально обусловленного законодательст­ва) свести к такому общему знаменателю, который мо­жет быть сформулирован в виде всеобщей нормы закона. Разумеется, он должен учитывать всю разноголосицу об­щественного мнения, но в конечном счете ему нужна од­на позиция, которая не может быть результатом каких-то арифметических действий с информацией о структуре общественного мнения. Требуется иной, качественный подход к осмыслению этой информации, в ходе которого должны быть задействованы знания самих депутатов, их жизненный опыт, интуиция, а также позиция и реко­мендации ученых-юристов, консультантов, экспертов и т. д. Ведь в конечном счете законодателю нужно не мнение (даже если это и общественное мнение), а знание, точнее — знание о тех социальных потребностях и ин­тересах, которые скрываются за теми или иными мне­ниями.

Как бы ни было неустойчиво общественное мнение, за ним всегда стоят объективные потребности общественной жизни. Зачастую эти потребности могут быть неосозна­ваемы носителями общественного мнения, представлены в суждениях общественного мнения в завуалированном или искаженном виде. Однако если за изменчивыми и внешне противоречивыми высказываниями и оценками общественного мнения исследователям удастся увидеть пульсацию жизненных интересов, их коллизии, пересе­чения и совпадения, выявить опорные ценностно-норма­тивные ориентации населения, то они получат информа­цию, которая необходима для создания социально обос­нованных правовых законов, отвечающих потребностям общественного развития. В этом смысле общественное мнение должно быть для органов власти прежде всего не «ограничивающим фактором», который они стремятся нейтрализовать путем «убеждения и воспитания» населе­ния (хотя, разумеется, есть и такая проблема, как про­свещение общественного мнения), а индикатором соци­альных потребностей и интересов, которые необходимо знать и учитывать.

Какое знание должна нести законодателю информа­ция о состоянии общественного мнения, получаемая им от социологов? Очевидно, что характер такой информа­ции должен определяться содержанием работы на раз­личных стадиях процесса создания закона. Так, на на­чальных этапах, связанных с выявлением потребности в правовом регулировании, законодатель должен получить сведения о наличии социальной проблемы, требующей правового решения. На стадии работы над концепцией правовой новеллы исследования общественного мнения должны дать информацию о соотношении различных со­циальных интересов и о возможности их согласования на правовой основе. В конечном счете законодателю нужен здесь выражающий общую волю всеобщий (правообра­

зующий) интерес, который представляет собой результат согласования разнонаправленных социальных интересов. После того как проект закона готов, нередко бывает важ­но знать общественное мнение по поводу наиболее прин­ципиальных его положений. И наконец, после введения закона в действие законодатель должен регулярно полу­чать сведения о соответствии закона общественным ожи­даниям, о степени его эффективности, причинах его не­эффективности и т. д.

К сожалению, в настоящее время есть все основания говорить о недооценке органами власти значения инфор­мации о состоянии общественного мнения. Практика по­казывает, что сведения об общественном мнении интере­суют властные структуры не как источник информации о социальных интересах, а как показатель лояльности масс по отношению к деятельности властей. При таком подходе к общественному мнению власть лишается над­лежащей опоры на рациональные аспекты общественно­го сознания, на то, что обычно называется здравым смыслом народа и что резюмирует в себе осознание людь­ми своих интересов, корневые для общественного созна­ния ценности, представления, ориентации и т. п.

Глава 6. Социальные функции и социальный механизм действия права

Когда мы говорим о праве в системе его социальных связей, то различаем, с одной стороны, социальные пред­посылки формирования права и связанную с этим про­блему социальной обусловленности законодательства, а с другой — социальные последствия действия права и про­блему эффективности законодательства. В первом случае речь идет о социальных факторах, влияющих на форми­рование и развитие права, во втором — само право рас­сматривается как фактор, влияющий на общественные отношения. Между этими пластами социальной реально­сти, составляющими объект исследований социологии права, находится обширный комплекс социально-право­вой проблематики, в рамках которой право как фактор общественной жизни может быть рассмотрено в его взаи­модействии с другими социальными факторами. Эту сфе­ру исследований социологии права составляет проблема­тика социальных функций права (включая интегратив-ную функцию права, функцию социализации и функцию социального контроля) и социального механизма дейст­вия права.

§ 1. Интегративная функция права

По своим социальным, национальным, политическим, идеологическим и т. д. характеристикам общество разно­родно. Это разнообразие является источником обществен­ного развития и в то же время — источником неизбеж­ных для всякого развития конфликтов. Для нормального общественного развития необходимо, чтобы конфликты не приобретали разрушительного для социальной систе­мы характера. Данной задаче и подчинена интегративная функция права, направленная на интеграцию социума путем удержания его от чреватых распадом конфликтов и потрясений. Она нацелена на достижение объединяющего общество социального согласия через разрешение соци­альных конфликтов в рамках всеобщей правовой формы.

Право — это важнейший инструмент обеспечения единства общества. Общество, представляющее собой сложный конгломерат различных, зачастую противобор­ствующих друг с другом субъектов социального действия, находит свое единство именно в праве и в государстве.

Важно иметь в виду, что социальное единство на ос­нове права — это единство различий, а не их отрицание или нивелировка. Право интегрирует общество, не уни­фицируя его. Интеграция общества может быть достиг­нута различными способами, в том числе и силовым пу­тем, характерным для обществ авторитарного и тотали­тарного типов. Примером в данном случае является унификация в социалистическом обществе. Причем для нашей страны характерна была не только идеологиче­ская и социальная, но и национально-этническая унифи­кация, когда политика государства направлялась на фор­мирование так называемой единой общности «советский народ», в рамках которой зачастую игнорировались на­ционально-этнические различия. В отличие от этого пра­вовая интеграция осуществляется не путем подавления различий и навязывания обществу сверху чьей-то поли­тической воли, а посредством взаимоувязки многообраз­ных интересов различных социальных субъектов, кото­рые находят в праве свою защиту.

Право, конечно, не единственный фактор социальной интеграции. Общество удерживается в рамках единой системной целостности благодаря взаимодействию слож­ного комплекса ценностных, нормативных и иных регу­ляторов — права, нравственности, религии, культуры, моды, нормативов делового общения и т. п.

Под влиянием интеграционного воздействия различ­ных регуляторов у членов общества формируются уста­новки на следование групповым стереотипам, стремление оправдывать социальные ожидания, улучшать свой соци­альный статус путем достижения общепризнанных, как правило, нормативно зафиксированных целей.

Благодаря своей общезначимости и общеобязательно­сти право занимает особое место в этой системе социаль­ных регуляторов. В данной связи американский социо­лог права Л. Мейхью (1939—2000) говорил о том, что право стимулирует процесс социальной интеграции, с од­ной стороны, путем адекватного истолкования смысла основных социальных ценностей, а с другой — с помо­щью репрессивных механизмов, которые имеются в рас­поряжении различных правоприменительных органов (суда, прокуратуры, полиции и т. д.).

§ 2. Функция социализации

С интегративной функцией права тесно связана функ­ция социализации. Как заметил в данной связи Т. Пар-сонс в работе «Экономика и общество», интегративная функция права заключается также и в том, что право, не ограничиваясь ролью нормативного регулятора, активно вторгается в социальную сферу, склоняя социальные группы, общество в целом к определенным формам пове­дения и к взаимодействию друг с другом, вызывая у них определенные связи с обществом. Тем самым право обес­печивает включенность индивидов и групп в единую сис­тему социальной организации. Этот процесс включения индивида в социальную жизнь, в ходе и результате кото­рого человек (как существо изначально во многом биоло­гическое) учится быть частью общества, и называется со­циализацией.

Таким образом, социализация — это процесс усвоения индивидом на протяжении его жизни социальных норм и культурных ценностей того общества, к которому он принадлежит. Термин «социализация» принадлежит французскому социологу Э. Дюркгейму. Развернутая со­циологическая теория, описывающая процессы интегра­ции индивида в социальную систему общепринятых норм, в ее современном виде разработана в трудах аме­риканского социолога Т. Парсонса. Социализация, по

Т. Парсонсу, это не просто процесс наращивания со­циально значимой информации, а ее интернализация, т. е. внутреннее усвоение, восприятие в качестве своего ценностного и поведенческого императива.

В последние годы все чаще высказывается мнение о том, что успешная социализация предполагает не просто усвоение индивидом образцов социального поведения и их интернализацию, но также и умение противопоста­вить им свои собственные ценности и нормы, если они явились результатом творческого осмысления человеком более высоких по отношению к массовой культуре моде­лей поведения. В процессе такой социализации происхо­дит не просто усвоение и некритичное принятие индиви­дом норм и ценностей общества, но и их творческое раз­витие. Подобное понимание сущности социализации выросло как из опыта стран, прошедших через эпоху то­талитаризма, так и из отторжения и протеста против норм и ценностей массовой культуры потребительского общества. В этом плане существенную роль играет нон­конформистская социализация отдельных выдающихся личностей (таких, например, как А. И. Солженицын или А. Д. Сахаров), которая не дает обществу надолго впасть в состояние социальной деградации.

Социализированная личность формируется в процессе воспитания человека еще в самом раннем детстве и его последующего обучения и самообучения правилам соци­ального общежития.

В рамках этого общего процесса социализации инди­вида можно выделить отдельно правовое воспитание как процесс формирования системы знаний, убеждений и мо­тивов правомерного поведения. Задача правового воспи­тания — превращение правовых ценностей и норм из внешних мотивирующих факторов во внутренние убеж­дения и реальные поступки, свидетельствующие об ува­жении к праву. Наиболее развитой формой правового воспитания является самовоспитание личности, ее само­совершенствование в познании права и в выработке осо­знанного уважительного отношения к правовым принци­пам, ценностям и нормам. В процессе правовой социали­зации личности происходит формирование и развитие ее правосознания (знания права и отношения к праву).

Процесс формирования правового сознания человека включает чувственную и рациональную составляющие. Особое значение при этом имеет формирование у индиви­да правового чувства, в основе которого лежат чувства справедливости, вины, ответственности, честности и т. д. Именно правовое чувство, общие представления о право­мерном и противоправном, о справедливости, о принци­пах и требованиях права и т. д. нередко позволяют чело­веку верно ориентироваться в правовой сфере и без спе­циальных юридических знаний. Так, если большинство опрошенных в ходе социологического исследования отве­чают, что они не читали Уголовного кодекса, это вовсе не значит, что они не знают, какое поведение считается в обществе преступным и каково соотношение между пре­ступлением и наказанием.

Дата добавления: 2015-10-21