вследствие развития подвластных племен, которые стремятся занять подобающее
им место в политическом теле. В завоевательных теократиях, этому содействует
долговременный период мира. Когда завершилась эпоха завоеваний, и государство
уселось на своих основах, военная сила, на которую оно опирается, разлагается
от бездействия или увлечения гражданскими интересами. Для защиты государства
приходится прибегать к наемным войскам; или же создается дружина, совершенно
оторванная от гражданской среды и вполне преданная властителю. К последнему
средству прибегали турецкие султаны. Из христианских мальчиков, которые насильно
отбирались у родителей и обращались в магометанство, набиралось войско, чуждое
всяких местных интересов и связей. Таковы были янычары. Но такая дружина,
грозная на войне, может сделаться опасным элементом для мирного времени. Она
становится властителем судеб государства. Янычары, по своей прихоти, низлагали
и возводили султанов. Наконец, последние принуждены были их уничтожить. Еще
опаснее наемные войска. Они забирают всю действительную власть в свои руки,
оставляя законным правителям один только призрак. Так и случилось с калифами
из рода Абассидов. Эта даровитая династия возвела цивилизацию управляемого
ею государства до высокой степени процветания; но это самое привело к ослаблению,
как ее военной силы, так и теократических основ, на которые она опиралась.
Пришлось прибегнуть к наемным турецким войскам. Но через это последние получили
первенствующее положение в государстве. Их предводители в конце концов сделались
настоящими властителями страны. Все светское управление перешло в руки военной
дружины; за калифами осталась только тень духовной власти. Наконец, предводитель
другой отрасли турецкого племени перенес на себя и достоинство калифа, через
что восстановилось теократическое единство обеих областей, духовной и светской.
Подобное явление, хотя с значительными особенностями, представляет и
история Японии. Вследствие распространения буддизма и проистекшего отсюда
ослабления старой теократической связи, и там произошло разделение властей,
светской и духовной. За микадо осталась одна тень духовного владычества, а
все светское управление перешло в руки главы феодальных владельцев, шогуна.
Но и здесь национальное движение, возникшее из ненависти к допущенным шогуном
иностранным влияниям, повело к восстановлению власти микадо в прежнем объеме.
Этот сохранявшийся в течении веков призрак теократии был настолько еще силен,
что он послужил центром для полного возрождения государства. При этом однако
не исчезли и плоды светского управления. Но вместо того, чтобы призывать к
себе иностранцев, как хотел шогун, Японцы сами решились усвоить себе не только
европейскую науку, но и самые европейские учреждения, ограничивающие верховную
власть выборным началом. Это первый пример во всемирной истории теократического
государства, которое собственным почином преобразуется в светские формы. К
чему приведет эта попытка, может показать только будущее. Но изумительные
успехи японской цивилизации и та боевая сила, которую выказал этот народ в
борьбе с громадною Китайскою империей, делают его достойным самого внимательного
изучения историков и политиков. Это-одно из самых любопытных явлений современного
мира.
Примеры настоящего, полного преобразования теократического государства
в светское представляют нам древние республики. Здесь этот переход ознаменовался
уничтожением главного представителя теократического начала - монархической
власти. Этому значительно способствовало то, что в Греции и Риме это начало
было гораздо слабее, нежели на Востоке. Царь не возвышался неизмеримо над
всеми, как представитель Божества на земле. В патриархально-теократической
общине знатные роды, окружавшие престол, участвовали в действиях власти. Самая
религия была ближе к человеку; она не тяготела над ним, как высшая мировая
сила, перед которою он уничтожался, а носила на себе в значительной степени
характер антропоморфизма. Однако и тут перемена была подготовлена воспринятием
чуждых стихий. В Афинах новые, пришлые роды примкнули к старым туземным. Произошло,
по-видимому, переустройство общества, сплотившее разнообразные его элементы
в одно целое, с более или менее светским характером. Из новых родов вышла
династия Кодридов, сменившая прежних царей. Перемена совершилась здесь постепенно,
шаг за шагом, без насильственных переворотов. По преданию, после самоотверженной
смерти Кодра, вместо царя установлен был пожизненный архонт из того же рода;
но религиозные функции были от него отделены. Затем, после тринадцати смен,
пожизненная должность заменена была десятилетнею, по выбору; наконец, архонты
стали выбираться ежегодно, и число их умножено до десяти. В Риме, напротив,
перемена произошла путем насильственного переворота, поведшего к изгнанию
царей. Но этому предшествовали глубокие общественные преобразования. Пришлый
элемент, плебеи, был введен царями в число римских граждан. Законами Сервия
Туллия они, наравне с патрициями, включены были в разделение народа на центурии,
имевшее значение, как для войска, так и для законодательства. Тиранния Тарквиния
Гордого, по-видимому, вся была направлена против аристократии. Известен рассказ,
что спрошенный о способах сохранения власти, он, идя мимо макового поля, в
виде ответа сбивал возвышающиеся над другими головки. Таков издревле идущий
практический прием деспотизма: опираясь на толпу, он старается уничтожить
все независимые силы. Но самый этот пример показывает, что такой прием далеко
не всегда бывает удачен. Опирающаяся на насилие царская власть была уничтожена;
она заменилась владычеством аристократии. Отсюда начинается чисто светское
развитие государства.
Все эти перемены совершились однако в такие отдаленные эпохи, о которых
история сохранила только смутные предания. С гораздо большею подробностью
можем мы проследить происхождение новых государств из средневековых гражданских
союзов, вотчины в вольной общины. В Общем Государственном Праве были изложены
главные черты этих устройств. Мы видели, что отличительным признаком средневекового
порядка было господство частного права в общественных отношениях. Преобразование
основанных на нем союзов в настоящие государства произошло заменою частного
права публичным, чем самым в союзе установлялась настоящая верховная власть.
Здесь мы должны рассмотреть, какими путями и средствами это совершилось.
Из двух средневековых форм гражданского общества, без сравнения важнейшую
роль в этом процессе играла вотчина. Князь-вотчинник был прирожденным главою
союза, естественным носителем его единства. Чтобы преобразовать вотчину в
государство, нужно было частные начала права заменить публичными, а к этому
побуждал собственный интерес князя, стремление увеличить свою власть и свое
могущество. В этих видах требовалось прежде всего положить предел разделению
владений между детьми, уменьшив. долю младших и подчинив их старшему. В России
удельная система, на Западе наделение младших крупными апанагиями постепенно
заменились единодержавием. Предусмотрительные князья всего более заботились
о скоплении денежных средств и о заведении собственного, постоянного войска,
которое могло бы служить им опорою, независимою от подручников. Всеми средствами
старались они и о расширении своих владений: браком, наследством, покупкою,
наконец прямым насилием. Собирание земли производилось всякими путями, часто
без малейшего внимания к нравственным требованиям. Макиавелли списывал к натуры
образы зиждителей государств и сам преподавал им верные правила для достижения
цели.
Но для водворения государственного порядка недостаточно было одной материальной
силы; нужно было к этому присоединить нравственный авторитет, возвышающий
князя над подданными. С этою целью и тут, также как при создании теократических
государств, призывалась на помощь религия. Благословение церкви давало высшее
освящение княжеской власти, которая считалась установленною самим Богом для
управления людьми. Отсюда тесный союз между светскою властью и церковною в
эти первые времена возникновения новых государств. И на Востоке и на Западе
христианские святители всего более содействовали торжеству государственного
порядка над средневековыми буйными силами. Церковь не только, во имя религии
любви, проповедывала мир и согласие и требовала подчинения установленной Богом
власти, но она являлась хранительницею преданий Римской империи, которые она
старалась поддерживать среди анархического средневекового строя.
Однако христианство, по существу своему, далеко не так тесно связано
было с тою или другою политическою формой, как языческие верования. Цель,
к которой оно направляло человека, была не земная, а небесная. Церковь образовала
союз независимый от государства, по идее распространяющийся на все племена
и народы. Требуя повиновения предержащим властям, призванным охранять порядок
среди людей, она не считала их представителями Божества на земле. Обоготворение
Нерона и Домициана представлялось ей языческою мерзостью. Когда впоследствии
римские императоры приняли христианство, многие из них были еретиками. Святители
Церкви обличали их поведете и противились их произволу. Восточные отцы церкви
прямо проповедывали, что от Бога идет только существо власти, а не принадлежность
ее тому или другому лицу. Они ссылались на то, что Апостол говорит: "Несть
бо власть, аще не от Бога", а не сказал: "несть бо князь, аще не от Бога"*(61).
Тех же начал держались и западные учители, Фома Аквинский доказывал, что от
Бога идет только устроение власти, а не злоупотребление ею; поэтому повинение
имеет границы, а злоупотребляющий властью заслуживает, чтоб она была у него
отнята.*(62). Мало того; папы стремились подчинить себе светских князей, утверждая,
что они свою власть получают не прямо от Бога, а через посредство власти духовной;
они требовали покорности во имя нравственного закона, которого верховным судьею
является церковь, и той высшей цели, к которой она призвана направлять людей.
Князьям приходилось бороться с их непомерными притязаниями, отстаивать независимость
светской области, а сделать это было не легко при нераздельной силе религиозных
верований и той первенствующей роли, которую играла вселенская церковь, возвышающаяся
в спокойном величии над хаосом средневековых сил. Приходилось прибегнуть к
светской науке, в особенности к римскому праву, которое было верным толкователем
выработанных древностью государственных начал. Отсюда важное значение университетов
и особенно юристов, которые были главною опорою королей в их стремлении к
созиданию государства. Таким образом, вражда светской власти и церковной вела
к успехам светского просвещения. В восточной половине не было этой вражды,
но не было и выгодных ее последствий. Восточная церковь никогда не предъявляла
таких притязаний, как западная; но зато она пользовалась гораздо меньшею независимостью
и влиянием. После бурной эпохи борьбы с постоянно возникавшими ересями, она
стала под крыло императорской власти, возлагая на нее защиту церкви, и этот
дух она перенесла на те народы, которые от нее восприняли христианство. Она
была для них и единственным проводником начал римского права. Но, согласно
с целями нравственно-религиозного союза, она брала из этих начал не то, что
ограждало лице, а то, что подчиняло его власти. Поэтому, светская разработка
римского права и выработанный ею юридический смысл остались нам чуждыми, а
это имело значительное влияние на все наше последующее общественное развитие.
Крайне недостаточным сознанием начал права объясняется то крепостное состояние,
которое постигло все классы русского народа в эпоху Московского государства.
Западным князьям юристы нужны были не только для отпора притязаниям пап,
но и для борьбы с феодализмом. Юристы были главными проводниками государственных
начал в новой истории. Феодальному порядку, основанному на частном праве,
они противопоставляли римские понятия о верховной власти князя, как представителя
государства. Вооруженные силою знания и логики, они с неуклонною энергией,
шаг за шагом, разрушали средневековое здание и воздвигали на его место новое.
Однако, для практического применения этих начал, недостаточно было одной теории;
в борьбе с феодализмом надобно было опираться на реальные общественные силы.
Князьям нужны были деньги и войско, а то и другое можно было получить только
из общества, главным образом от тех элементов, которые в княжеской власти
искали защиты против притеснений феодальных владельцев. Эти элементы представляла
самая та среда, из которой выходили юристы, именно, средние классы, которые
сосредоточивались преимущественно в городах. На них более всего опирались
западные короли в борьбе с могучими феодалами. Поэтому, поднятие и развитие
средних классов было одною из главных целей их политики, до тех пор пока независимость
вельмож была сломана, и столпившаяся ко двору аристократия, в свою очередь,
сделалась главною опорой престола.
Результатом этого процесса было водворение абсолютизма на всем почти
европейском материке. Период созидания новых государств был вместе периодом
утверждения неограниченной монархии. Над разрозненными сословными группами
воздвиглась единая власть, которая охраняла общий порядок, стараясь удержать
каждый элемент на своем месте и не давая одним возвыситься на счет других.
Дальнейшие результаты этой политики мы увидим ниже, когда будем говорить о
государственном устройстве.
Этот общий исторический ход подвергался, однако, некоторым существенным
видоизменениям, зависевшим от местных условий и от различного состояния народов.
Важнейшее уклонение представляет Англия, которой обособленное положение было
причиною своеобразного развития. Здесь внешняя защита не требовала сосредоточения
военной силы в руках королевской власти, и когда последняя выступала с произвольными
требованиями и притязаниями, она вызывала всеобщее сопротивление. В Англии,
еще в средние века, города и бароны соединялись, чтобы дать отпор королям,
и этот союз послужил самою твердою основой английской свободы. Однако и здесь
анархическая борьба средневековых сил и потребность водворения государственного
порядка повели к развитию монархического начала в весьма широких размерах.
Но и при деспотизме Тюдоров парламентские учреждения продолжали существовать,
хотя с умаленным значением. Когда же Стюарты, опираясь на свое божественное
право, хотели править самовластно, приниженные временно элементы воспрянули
снова; возобновлен был старый союз аристократии и городов, и после двукратной
революции, монархия введена была в законные границы. Парламент сделался первенствующим
фактором английской политической жизни. Таким образом, от соединения или разделения
общественных элементов зависит весь ход государственного развития.
Если Англия, вследствие островного положения, ограждавшего ее от соседей,
получила своеобразное устройство, то особенности России объясняются условиями
совершенно противоположного характера. Она была, открыта вторжению азиатских
орд и два века состояла под игом Татар. Под их владычеством совершилось в
ней преобразование вотчины в государство, и это оставило роковую печать на
всей ее последующей судьбе. Для борьбы с Татарами потребовалось сильнейшее
сосредоточение власти, которая встречала тем меньше противодействия, что все
независимые элементы были подавлены. Отсюда большее развито начал, абсолютной
монархии, нежели в какой-либо другой европейской стране. Самые отношения государя
к подданным сложились под монгольским влиянием, по типу неизвестному европейским
народам и уместному лишь в восточных деспотиях: это были отношения господина
к холопам. Однако и тут не обошлось без борьбы. Вольные слуги, переезжавшие
от одного князя к. другому и вступавшие с ними в свободные договоры, не охотно
в не вдруг превратились в рабов. Они упорно отстаивали свое право отъезда,
и только свирепая тирания Ивана Грозного сломила наконец, всякое сопротивление.
Затем дошла очередь и до остального населения. Вольным крестьянам точно также
запрещен был переход от одного землевладельца к другому. И они пытались уклоняться
от этого побегами, но правительство, по мере сил и средств, разыскивало их
и возвращало на прежние места. Гражданские права их не были ограничены каким-либо
общим законом; но господствующее бесправие более и более их заедало, пока
наконец они сделались такими же полными рабами своих помещиков, как последние
были в отношении к царю. Государство, слагавшееся из бродячих элементов, соединенных
весьма слабою связью, старалось всех их закрепить к местам жительства или
служения в подчинить их государственным целям. Закрепощение бояр и слуг неизбежно
влекло за собою закрепощение крестьян, ибо надобно же было с чего-нибудь нести
свою службу. Собственные средства у государства были крайне скудны; жалованья
платить оно не могло. Для того чтобы служилый человек, в течении всей жизни
состоявший в полном распоряжении правительства, мог отправлять свои обязанности,
надобно было наделить его известным количеством крестьян. Всеобщее закрепление
сословий было неизбежным последствием тех условий, при которых слагалось Русское
государство. Это была тяжелая служба, которую все должны были нести для пользы
отечества. Этою службой выросла и окрепла Россия, которая через это сделалась
одною из самых могущественных держав в мире. В этой суровой школе закалился
русский человек, который привык всем жертвовать и все переносить с мужественною
стойкостью. Но зато он потерял чувство права и свободы, без которого нет истинно
человеческого достоинства, нет жизни достойной человека. Рано или поздно,
однако, это требование должно было проявиться у народа, носящего в себе семена
высшего развития и сознание своего человеческого призвания. За периодом закрепления
последовал период раскрепления, который завершился на наших глазах великим
актом освобождения крестьян. Начала права и свободы водворились в гражданской
области, но в нравах и понятиях в значительной степени господствует еще прежний
тип. Поныне еще следы монгольского владычества и старых холопских отношений
болезненно поражают в явлениях русской общественной жизни, Способ создания
государства отразился на всем последующем ходе его развития.
Эти своеобразные особенности различных европейских народов не мешают
однако тому, что общий ход государственного развития везде был один и тот
же: средневековая вотчина, основанная на частном праве, превратилась в государство
нового времени. Везде также создание государства сопровождалось периодом абсолютизма.
Разница состоит лишь в том, что у одних народов это начало получило большее,
а у других меньшее развитие, смотря по различию условий, под которыми слагалось
государство. Патриотические мечты о том, что Россия будто бы шла своим, только
ей свойственным путем и развивала начала неведомые остальному миру, при беспристрастном
исследовании рассеиваются, как дым. Те особенности России, которые запечатлело
на ней ее прошлое, вовсе не такие, которые желательно было бы сохранить неприкосновенными.
Менее всего можно дорожить следами монгольского ига.
Сравнительно с вотчинами вольные общины играли в создании новых государств
весьма незначительную роль. Большею частью они подпали под власть усиливающихся
монархий. Немногие успели удержать свою независимость; но и те окончательно
пали среди политических движений новейшего времени. Сохранились лишь те, которые
издавна образовали более или менее прочные союзы, как Швейцария и Голландия;
но и последние занимают в европейском мире третьестепенное место.
Из вольных общин наиболее способными к установлению государственного
порядка оказались те, в которых преобладали аристократические элементы. Аристократия,
по своему высокому и обеспеченному положению, по привычке к власти, по своей
привязанности к преданиям и порядку, составляет по преимуществу правительственный
элемент в обществе. Но она часто страдает внутреннею рознью, проистекающею
из соперничества лиц, стремящихся к власти и влиянию. В средние века, при
господстве личного начала, эти внутренние распри аристократических родов были
особенно сильны и продолжительны. Там, где аристократия умела их победить
и сплотиться в цельное, прочно организованное сословие, она могла образовать
настоящую верховную власть и таким образом преобразовать вольную общину в
государство. Обыкновенный способ состоял в том, что аристократия замыкалась
и организовала иногда весьма сложную систему учреждений, представляющих расчленение
верховной власти на различные ее отрасли и функции. Типами такого рода аристократических
республик, возникших из средневековых вольных общин, были Венеция и Берн.
Ниже мы увидим те средства, которыми они упрочиваются и держатся.
Напротив, постоянное продолжение внутренних распрей аристократических
родов ведет к тому, что каждая партия ищет опоры в низшем населении, а через
это, в свою очередь, возвышается демократия. Но неустроенная демократия вольных
общин менее всего способна образовать из себя прочное государство. Обыкновенно
она соединяется вокруг вождя, который, удовлетворяя материальным ее интересам
и давая ей защиту против притеснений вельмож, привязывает ее к себе и, мало-помалу
забирая власть в свои руки, становится наконец неограниченным правителем.
Демократические вольные общины обыкновенно преобразуются в монархии. Примером
может служить Тоскана. Политика Медичей указывает и те средства, которые способны
вести к предположенной цели. Не военною силой, а политическою мудростью, умным
употреблением своих обширных богатств, умением привязывать к себе и направлять
людей, не выставляясь своею личностью на показ, положил основание своему могуществу
родоначальник этой династии, Козьма I. Преемники его утвердили свою власть
старанием удовлетворять народным потребностям и в особенности просвещенным
покровительством наукам и искусству. При этом приходилось бороться и с внутренними
и с внешними врагами. Опираясь то на народные массы, то на внешние союзы,
искусно лавируя между могучими политическими соседями, Медичи успели из средневековой
вольной общины образовать прочную монархию, сохранявшуюся до нашего времени.
При всем том, основанное ими государство было небольших размеров. Окончательно
оно было поглощено единством Италии.
Только при полной однородности элементов и отсутствии внешних столкновений
демократические общины средних веков могли образовать из себя маленькие государства,
сохранившие самостоятельное положение среди новых политических формаций. Таковы
первобытные кантоны Швейцарии, которые однако находили крепкую опору в общем
союзе. Сюда же можно отнести и демократические общины, возникающие путем колонизации;
но последние принадлежат собственно уже не к первоначальным, а к производным
формациям. Они выносят из метрополии уже выработанные государственные начала,
которые они полагают в основание своих новых учреждений. Если при этом порывается
всякая связь с метрополией, то этим путем образуются новые самостоятельные
государства, основанные свободным договором граждан. Об этом было говорено
в Общем Государственном Праве. Если же сохраняется более или менее тесная
связь с метрополией, то образуются либо подчиненные области, либо полусамостоятельные
государства, которые однако, с течением времени, могут свергнуть с себя владычество
метрополии и сделаться совершенно независимыми. Это именно и случилось с Соединенными
Штатами Северной Америки и с другими европейскими колониями Нового Света.
Здесь мы имеем уже государства, образующиеся из других, путем разделения
или соединения. Какими способами совершается то и другое, что к этому ведет
и что этому препятствует, все это зависит, главным образом, от свойства и
отношений тех элементов, из которых слагается политическое тело, а потому
должно быть рассмотрено в связи с последними. Материал, из которого создается
государство, двоякого рода: земля, представляющая область, на которую простирается
верховная власть, и народ, или совокупность граждан, ей подчиняющихся. Мы
рассматривали оба эти элемента со стороны юридической и общественной; теперь
мы должны исследовать их с точки зрения политической.
Глава II. Территориальная политика
Относительно территории, политическому обсуждению подлежат два вопроса:
1) границы государства: 2) его величина, с чем связаны и новые приобретения.
Рассмотрим их один за другим.
Важнейшая задача территориальной политики при создании государства состоит
в том, чтобы оно получило естественные границы. Они дают ему и защиту против
внешних врагов, и внутреннюю замкнутость, и связь частей. Отсюда упорное,
продолжающееся иногда несколько веков, стремление правителей к приобретению
такого рода границ. Этим в значительной степени определяется, как внешняя,
так и внутренняя политика.
В Учении об Обществе (стр. 44 и след.) мы рассматривали влияние суши
и моря на политический быть. Мы видели, что лучшими естественными границами
государств являются горные цепи и моря. Последний, в особенности, служат двоякой
цели: внешней защите и сношениям с другими странами. В обоих отношениях море
имеет несравненное превосходство перед горами. Ни Альпы, ни Пиренеи не послужили
препятствием военным замыслам Наполеона, тогда как островное положение Англии
делало ее неприступной. Этим определился весь ход новейшей истории Европы.
Точно также и во втором отношении море представляет неисчислимые выгоды. Владение
морским берегом делает государство независимым от соседей: оно может сноситься
с самыми отдаленными странами, не спрашивая ничьего дозволения. Государство
не может играть всемирной роли, если оно не имеет морских берегов. Стесненное
соседями, оно по необходимости вращается в тесном кругу ближайших сношений.
Отсюда неудержимое стремление к морю всех народов, призванных играть историческую
роль. Это именно было уделом России. Государство, возникшее в центре громадной
равнины, искало выхода к граничащим с нею отдаленным морям, Балтийскому, Белому
и Черному. Ни в чем так не выразился политический гений Петра, как в том,
что он поставил себе главною целью осуществление этой жизненной задачи. Берега
Балтийского моря, служившего главным путем для сношений с Европой, были им
завоеваны. Отсюда и перенесение столицы в Петербург, знаменовавшее вступление
России в число европейских держав. Петром был указан и путь к Азовскому, а
через него и к Черному морю. Прутский поход временно положил предел этому
стремлению. Можно думать, что это послужило к пользе России. На первых порах
нужно было не разбрасывать свои силы, а сосредоточиться на Севере. Когда государство
упрочилось в своем новом положении, Юг, рано или поздно, должен был естественно
подпасть под его власть. Это и было задачею Екатерины, которая довершила дело
Петра, расширив Россию до естественных ее пределов. Только с этих пор Русскому
народу открылась возможность заняться своим внутренним благоустройством, не
подчиняя всей внутренней жизни целям внешней политики.
Однако, приморское положение иногда влечет за собою новые политические
осложнения. Когда море открыто, препятствие сношениям может оказывать только
война или соперничество морских держав. В международном праве излагаются те
гарантий, которые даются нейтральному флагу, и т вопросы, которые из этого
возникают. Иначе стоит дело, когда море замыкается узкими проливами, как,
например, Черное. В таком случае отношения к державе, владеющей этим ключом,
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |