С древнейших времен до конца XX века 21 страница

Решение о взятии Екатеринодара было принято на совещании представителей ревкомов и Советов Кубани 17 января 1918 г. в станице Крымской. Избранный там Кубанский областной военно-революционный комитет (ВРК) во главе с Полу- яном направил краевому правительству телеграмму с предложением сдать город без боя. Предупредив, что если будет «пролитие крови - вина на вас», ВРК отпра­вил в Екатеринодар парламентеров. Однако атаман и Рада не ответили на предло­жение ревкома, а парламентеры погибли.

Более решительно были настроены красногвардейцы Черноморской губернии, предпринявшие две вооруженные попытки «экспорта революции» на Кубань.

22 января отряды председателя Новороссийского ревкома юнкера А. А. Яковлева со стороны Энема начали первый штурм столицы Кубани. Офицеры-добровольцы войскового старшины П.А. Галаева и капитана В Л. Покровского разбили разроз­ненные силы красных. В этом бою погибли сам командующий Яковлев и его заме­ститель С.Н. Перов. 24 января у Георгие-Афипской потерпела поражение вторая экспедиция новороссийских красногвардейцев (под командованием прапорщика эсера И.А. Серадзе). У кубанцев в этом столкновении погиб войсковой старшина Галаев. Слава победителя «большевистских банд» досталась одному Покровско­му, который тут же был произведен Радой в полковники и назначен командующим войсками Кубанского края.

Создание добровольческих офицерских отрядов было вынужденной мерой, так как атаман и правительство не могли опереться на фронтовые казачьи части, воз­вращавшиеся на Кубань. Более того, глава краевого правительства Л.Л. Быч вы­нужден был признать, что фронтовики «внесли свою, притом большую, лепту в смысле ускорения процесса большевизации». Ему вторил генерал М.В. Алексеев, писавший, что «кубанские казаки нравственно разложились». Действительно, с фронта в конце 1917 г. возвращались не «казаки-удальцы» образца ура-патриоти­ческой пропаганды 1914 г., а уставшие от безуспешной войны и истосковавшиеся по земле воины-труженики. После восьмимесячных бесплодных обещаний Вре­менного правительства они в первых же декретах большевиков увидели то, чего давно ждали: мир и землю. В окопах «германской» поменялось и отношение каза­ков к иногородним крестьянам, тянувшим вместе с ними лямку опостылевшей воинской службы. Война изменила психологию и поведение фронтового казаче­ства. Эти «дети войны» коренным образом отличались от оставшихся в тылу «от­цов» - станичников.

Судьбы кубанской элиты: М.П. Бабыч, А.П. Филимонов, К.Л. Бардиж. Главные фигуры политической жизни являлись типичными представителями стар­шего поколения. Таковым был генерал от инфантерии Михаил Павлович Бабыч (1844 - 1918). Первый урожденный кубанский казак на посту наказного атамана, он стал и последним назначенным царем начальником Кубанской области. Участ­ник русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг., капитан Бабыч воевал в Туркмении под началом самого генерала Скобелева. В должности военного губернатора в 1906 - 1907 гг. руководил подавлением революционного движения в Карской области, а за последующие девять лет пребывания в должности наказного атамана проявил себя как радетель родного войска и бескорыстный человек. Будучи сыном своего време­ни, М.П. Бабыч воплотил в себе характерные черты своего сословия и разделил его судьбу (вплоть до трагической гибели в Пятигорске в 1918 г.).

Александр Петрович Филимонов (1867 - 1948), выпускник военно-юридичес­кой академии и слушатель курса Императорского археологического института, в годы первой революции снискал общероссийскую известность в качестве государ­ственного защитника на судебных процессах по обвинению кубанских артиллери­стов, отказавшихся стрелять по восставшим казакам, и по делу Спиридоновой. Став в 1917 г. первым со времен Запорожской Сечи выборным атаманом, Филимо­нов был своеобразным «буфером» между кубанскими «самостийниками» и сто­ронниками «единой и неделимой» России. В этой неблагодарной роли он «заслу­жил» ненависть тех и других, после «кубанского действа» 1919 г. в звании генерал- лейтенанта ушел в отставку, благополучно пережив в эмиграции своих оппонен­тов с обеих сторон.

Ровесник Филимонова Кондрат Лукич Бардиж (1868 - 1918) свою политичес­кую карьеру начал в 17 лет с исключения из войсковой гимназии за принадлеж­ность к нелегальному кружку. После окончания юнкерского училища служил, в 32 года вышел в отставку в чине хорунжего и был избран атаманом родной стани­цы Брюховецкой, а также одним из директоров Черноморско-Кубанской железной дороги. В 1917 г. бессменный член Государственной думы кадет Бардиж стал ко­миссаром Временного правительства на Кубани. После падения Временного пра­вительства был назначен Радой членом краевого правительства по внутренним делам. Вскоре приступил к созданию войсковых куреней «Вольных казаков» для борьбы с большевиками. В марте 1918 г. пытался уйти от их преследования в Грузию, но был схвачен и по решению Туапсинского ревкома расстрелян в день своего пятидесятилетия вместе с двумя сыновьями.

§ 35. Белые. Возникновение и крах движения

Первый и Второй Кубанские походы. Идеология и психология Белого дела.

14 марта 1918 г. красными войсками под командованием бывшего сотника И.Л. Сорокина был занят Екатеринодар. Изгнанные Рада и правительство под защитой отряда В.Л. Покровского искали встречи с Добровольческой армией гене­рала Л.Г. Корнилова. Как и в августе 1917 г., кубанским политикам вновь при­шлось выбирать между двумя диктатурами - красных и белых. На этот раз реаль­ная угроза большевизма толкнула Раду в другую крайность - в стан Белого движе­ния.

23 февраля 1918 г. Добровольческая армия, покинув Ростов-на-Дону, вступила в пределы Кубани, пытаясь обрести здесь массовую опору для борьбы с большеви­ками. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. «Кубанцы выжидали», - вспоминал позже генерал А.И. Деникин. Станицы, за редким исключением, не дали сколько-нибудь существенного пополнения. Отбиваясь от наседавшего про­тивника, непрерывно маневрируя и делая в сутки до 60 верст, армия с боями про­двигалась к Екатеринодару.

Ключевым в истории похода стал день 28 марта, когда у станицы Ново-Дмит- риевской объединились «добровольцы» Корнилова и отряд Покровского. Кубан­ский поход получил название «Ледяного». 9 апреля начались бои за Екатерино­дар. Объединенные силы Добровольческой армии насчитывали, по разным оцен­кам, от 6 до 9 тысяч бойцов. Им противостояли 20 тысяч красногвардейцев под общим командованием бывшего хорунжего А.И. Автономова и практически все трудовое население города. За время боев добровольцы потеряли около тысячи человек, а оборонявшиеся - в два раза больше. Казалось, победа добровольцев была близка, но ни взятие станицы Пашковской, ни даже прорыв к Сенной пло­щади не принесли им ожидаемого успеха. Исход сражения был предрешен утром 13 апреля, когда от осколка снаряда погиб Л.Г. Корнилов. Принявший командо­вание А.И. Деникин, воспользовавшись просчетом руководства Красной армии Северного Кавказа, не организовавшего преследование Добровольческой армии, увел остатки своих частей в Сальские степи, где начал готовиться к новому походу на Кубань.

Поражение добровольцев в Первом Кубанском походе не было случайностью. Надеждам Л.Г. Корнилова на создание «всенародного ополчения», подобного опол­чению 1612 г., не суждено было сбыться. По горькому признанию А.И. Деникина, «армия в самом зародыше своем таила глубокий органический недостаток, приоб­ретая характер классовый. Нет нужды, что руководители ее вышли из народа, что офицерство в массе своей было демократично... Печать классового отбора легла на армию прочно и давала повод недоброжелателям возбуждать против нее в народ­ной массе недоверие и опасения...»

Действительно, создатели и вожди Добровольческой армии Алексеев, Корни­лов и Деникин, хотя и были царскими генералами, в буквальном смысле «вышли из народа». Так, генерал-адъютант Михаил Васильевич Алексеев (1857 - 1918) был сыном выслужившегося из фельдфебелей офицера - участника Севасто­польской обороны. Генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов (1870 - 1918) родился в семье отставного хорунжего Сибирского казачьего войска. И, нако­нец, генерал-лейтенант Генерального штаба Антон Иванович Деникин (1872 - 1947) - сын простого солдата, дослужившегося до звания майора пограничной стражи. В их венах не текла «голубая» дворянская кровь, они не владели помес­тьями и состояниями. Они были верными солдатами той России, которой их лишили в 1917 году.

Для большинства рядовых добровольцев, будь то испытанные в боях Первой мировой войны офицеры или безусые юнкера и студенты, решение воевать за по­пранные большевиками идеалы было делом гражданского и патриотического дол­га. Но победить в гражданской войне, опираясь на горстку самоотверженных доб­ровольцев, в огромной крестьянской стране было невозможно. Не было у Белого дела и понятной большинству населения цели. «Непредрешенчество» - «сначала, ничего не предрешая, свергнем большевистское иго, а затем...» - заставляло крес­тьян подозревать в героях Ледяного похода реакционеров, готовых повернуть стра­ну вспять.

Но одновременно Россия знакомилась и с обманчивыми плодами большевист­ских лозунгов. Наконец-то созванное в январе 1918 г. Учредительное собрание - «хозяин земли русской» - было тут же разогнано большевиками, долгожданный мир обернулся гражданской войной, обещанные крестьянам земля и воля - коми­тетами бедноты и продразверстками. На Кубани к классовому антагонизму доба­вился и межсословный: пришедшие к власти представители беднейшего казаче­ства и иногороднего крестьянства потребовали уравнительного передела земли в пользу большинства населения.

В этих условиях Добровольческая армия под командованием генерала А.И. Деникина выступила во Второй Кубанский поход. Части Красной армии Северного Кавказа вели упорные бои, сумев в конце июля - начале августа 1918 г. остановить противника на участке от Кореновской до Выселок. Этот успех ЦИК Северо-Кавказской республики преждевременно расценил как полный разгром бе­лых. Тем временем добровольцам в очередной раз удалось взять Кореновскую и развернуть наступление на Екатеринодар. Несогласованность действий и разно­гласил между советским, партийным и военным руководством привели к тому, что единого решения об обороне Екатеринодара принято не было. Хотя после начала боев 14 августа станица Пашковская несколько раз переходила из рук в руки, на исходе 16 августа последние отряды красных оставили Екатеринодар, так как ос­новные их силы уже отошли за Кубань.

В два часа ночи 17 августа в город вошел Корниловский полк Добровольческой армии. Не использовав свое численное превосходство и преимущества обороны на таком естественном рубеже, как река Кубань, войска красных отступали на Арма­вир и далее на Невинномысскую и Пятигорск. Решающую роль в победе армии Деникина сыграли кубанские казаки, откликнувшиеся на приказ правительства и атамана о призыве в армию десяти возрастов казаков.

Взаимоотношения командования Добровольческой армии и Вооруженных сил Юга России с Кубанской Радой и казачеством. Почти три года (апрель 1917 — март 1920) на Кубани существовало казачье правительство, провозгласившее свой, третий путь.

За это время у власти сменились три атамана (генералы А.П. Филимонов, Н.М. Успенский, Н.А. Букретов), пять председателей правительства (А.П. Фили­монов, Л.Л. Быч, Ф.С. Сушков, П.И. Курганский, В.Н. Иванис). Еще чаще меня­лись составы правительства - в общей сложности девять раз. «Атаманско-мини­стерская чехарда» во многом была следствием противоречий между черноморским и линейным казачеством Кубани. Первое, экономически и политически более силь­ное, стояло на федералистских (а зачастую сепаратистских) позициях. Второе традиционно ориентировалось на Россию, послушно следуя в русле «единонеде- лимческой» политики генерала Деникина. Помимо внутренней конфронтации Рада постоянно испытывала напряженность в отношениях с комадованием Белой ар­мии - сначала с Л.Г. Корниловым, затем А.И. Деникиным и, наконец, с П.Н. Врангелем.

О характере взаимоотношений между главнокомандующим Вооруженными силами Юга России и кубанским казачеством красноречиво свидетельствуют ме­муары А.П. Филимонова. На совещании представителей главного командования и казачества, состоявшемся 19-20 июня 1919 г. в Екатеринодаре, А.И. Деникин ребром поставил вопрос: «С Русью ли идем мы, представители казачества, или против Руси?». Это возмутило атамана Филимонова, который заявил: «Нам надо­ело быть молодцами. Мы хотим быть гражданами». Вечером того же дня, во время парадного официального обеда в атаманском дворце, генерал Деникин произнес ставший скандально известным тост: «Вчера здесь, в Екатеринодаре, царили боль­шевики. Над этим домом развевалась красная грязная тряпка, в городе творились безобразия. Проклятое вчера... Сегодня здесь происходит что-то странное: слышен звон бокалов, льется вино, поются казачьи гимны, слышатся странные казачьи речи, над этим домом развевается кубанский флаг... Странное сегодня... Но я верю, что завтра над этим домом будет развеваться трехцветное национальное русское знамя, здесь будут происходить только русские разговоры. Прекрасное завтра... Будем же пить за это счастливое и радостное завтра...»

Неделей позже эта речь трагически отозвалась в Ростове, где от выстрела деникинского офицера в гостинице «Палас-Отель» погиб председатель Кубанс­кой краевой Рады Н.С. Рябовол. Началось повальное дезертирство кубанских казаков. Позже А.И. Деникин сетовал в мемуарах, что если в конце 1918 г. кубан­цы составляли две трети его армии, то к концу лета 1919 г. - лишь около

15 процентов. Одновременно Кубанская Рада предприняла дипломатический де­марш, послав самостоятельную делегацию на Парижскую мирную конферен­цию. Попытка Кубани вступить в Лигу Наций в качестве полноправного члена мирового сообщества потерпела провал. А.И. Деникин ответил на этот вызов разгоном Рады и казнью одного из членов делегации - полкового священника А.И. Кулабухова.

Экономика края находилась в плачевном состоянии. Развал транспорта и про­изводственных связей, дефицит рабочей силы, обременительные поставки в ар­мию - все факторы военного времени негативно воздействовали на нее. Однако со второй половины 1918 и до начала 1920 г. Кубань находилась в тылу, что в сово­купности с мощным сельскохозяйственным потенциалом, наличием портов и дру­гих торговых путей создавало сравнительно благоприятные условия для экономи­ческого развития.

Аграрная реформа, разработанная краевым правительством, вследствие своего узкосословного характера осталась на бумаге, но состояние сельского хозяйства края говорило если не о прогрессе, то о стабильности. Так, при значительном со­кращении посевных площадей урожай зерна в 1919 г. был почти равен урожаю 1914 г., а урожайность зерновых даже несколько возросла. В крае продолжалось развитие кооперативного движения, объединившего в своих рядах более 780 тысяч членов (при трехмиллионном населении края). Почти 900 кредитных, ссудно-сберегатель­ных и потребительских учреждений имели оборот в сотни миллионов рублей. Эко­номика края, ориентированная прежде всего на сельскохозяйственное производ­ство, показала свою жизнеспособность даже в экстремальных условиях Граждан­ской войны.

Своеобразие развития Кубани заключалось в том, что она избежала расказачи­вания, изнурительного воздействия политики «военного коммунизма» с ее комбе­дами и продразверсткой. В условиях же «белогвардейского режима деникинщины» товарное хозяйство Кубанского края показало свое преимущество над военно-ком­мунистической системой производства и распределения.

Крах Белого движения. В конце 1919 г. противоречия между Радой и командо­ванием Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) достигли апогея. Но судьба Куба­ни теперь решалась на фронтах Гражданской войны. В конце февраля - начале марта 1920 г. в ходе боев на северо-кавказском направлении наступил перелом. Вопреки обнадеживающей поговорке белых «Зима - ваша, лето - наше», которая подтверждалась их победами в кампаниях 1918, 1919 гг., командование Красной Армии перешло в наступление. Решающие бои развернулись на границах Дона и Кубани у станицы Егорлыкской и села Белая Глина. 25 февраля 1920 г. в ходе кровопролитного сражения, в котором участвовало до 15 тысяч красных и 10 тысяч белых конников, была разбита главная ударная сила Деникина - казачья конница. 1 марта части 1-й Конной, 9-й и 10-й армий перешли в наступление.

Чтобы избежать полного разгрома, белогвардейцы начали отход: Доброволь­ческий корпус - на кущевском направлении, Донская армия - на тихорецком, Кубанская - на новороссийском. На рассвете 17 марта 1920 г. части 9-й армии под командованием И.П. Уборевича начали штурм столицы Кубани. Первыми на северную окраину города вошли полки 22-й стрелковой дивизии С.П. Захаро­ва. Конный корпус Д.П. Жлобы захватил Покровку, Дубинку, железнодорожный вокзал и переправу через Кубань. Генерал А.Г. Шкуро писал: «Лично видел по­зорное оставление Екатеринодара. Целые дивизии, перепившись награбленным спиртом и водкой, без боя бегут от разъездов противника. Части, прикрывающие Екатеринодар, также преступно бегут... Брошены тысячи повозок, много ценного имущества. Стыд и позор казачеству... Клянусь, что вырежу поголовно всю сло­бодку Дубинку за восстание»^[19].

Так разительно изменилась Белая армия по сравнению с той, которую видел Екатеринодар весной 1918 г. во время его штурма добровольцами Л.Г. Корнилова - героями Ледяного похода. Разгром был полным. В районе Екатеринодара было захвачено более 20 тыс. пленных, около 20 орудий, более 100 пулеметов, 20 тыс. винтовок, 5 млн 600 тыс. патронов, 300 тыс. снарядов, 4 бронепоезда, 3 аэроплана.

В день освобождения Екатеринодара газеты сообщили о вступлении Красной армии в Армавир. 22 марта части 1-й Конной армии вступили в Майкоп, сданный накануне отряду Красной армии Черноморья атаманом Майкопского отдела. В ночь на 27 марта 1920 г. с севера в Новороссийск вступила 22-я дивизия, а с запада - части Красной армии Черноморья. 2 мая в районе Адлера капитулировала 60-тысячная Кубанская армия генерала В. И. Морозова. Десятки тысяч кубанских казаков вернулись к своим семьям и мирному труду.

Врангелевский десант на Кубани в 1920 г. Последние отзвуки Гражданской войны прозвучали на Кубани во второй половине августа 1920 г. Высадившиеся десанты под командованием генерала С.Г. Улагая начали боевые действия в райо­не Приморско-Ахтарской, на Таманском полуострове и под Новороссийском. На соединение с врангелевскими войсками из Майкопского, Лабинского и Баталпа- шинского отделов накануне двинулась «Армия возрождения России» под коман­дованием генерала М.А. Фостикова. Однако отдельные его отряды были рассеяны дивизиями 9-й армии и частями особого назначения (ЧОН) еще до высадки десан­тов на Кубани.

Основная десантная группа 18 августа захватила станицы Брюховецкую и Тимашевскую, создав плацдарм для прорыва на Екатеринодар. Но развить успех не удалось, так как кубанское казачество всячески уклонялось от мобилизации. В ходе недельных боев 24 - 30 августа войска 9-й Кубанской армии М.К. Левандовс- кого, усиленные резервами, нанесли поражение десанту. 31 августа врангелевские войска начали эвакуацию из Ачуева, которая закончилась 7 сентября. Одновремен­но были окончательно разбиты отряды генерала М.А. Фостикова, которые 21-24 августа пытались наступать на Армавир. Боевые действия на Кубани и в Черно­морье были завершены. Гражданская война вступила в свою завершающую фазу, когда против советской власти сражались лишь разрозненные «бело-зеленые» от­ряды. В ноябре - декабре 1920 г. советская власть окончательно устанавливается на всей территории Кубани и Черноморья.

Белые генералы и красные командиры Гражданской войны: В.Л. Покровс­кий, А.Г. Шкуро, Е.И. Ковтюх, И.Л. Сорокин. Революция подняла на гребень военной карьеры очень разных людей. Офицерский корпус русской армии, понеся огромные потери в годы Первой мировой войны, пополнился молодыми команди­рами, в том числе вчерашними солдатами. Многих из них выпускники Академии Генерального штаба на «германском» фронте называли «прапорщиками от сохи», а позже - в годы Гражданской войны - «химическими генералами». Если в первом случае имелось в виду демократическое (в том числе крестьянское) происхождение офицеров военного времени, то во втором подразумевались их генеральские пого­ны - за неимением таковых их зачастую рисовали химическими карандашами.

Среди 30-летних генералов Гражданской действительно хватало авантюри­стов, для которых война стала самоцелью и стилем жизни. Одним из них был Виктор Леонидович Покровский (1889 - 1922). Пехотный офицер, а позже - военный летчик, после революции бежавший на Кубань, капитан Покровский за три месяца сделал здесь головокружительную карьеру. В январе 1918 г. он был произведен Кубанской Радой в полковники, а через месяц - в генерал- майоры. В Белой армии за два года прошел путь от командира казачьей бригады до генерал-лейтенанта, командующего армией. Отличался жестокими распра­вами не только над большевиками, но и над некогда обласкавшими его кубанс­кими «самостийниками», снискав себе прозвище «вешателя Кубани». Не полу­чив назначения в Русской армии генерала Врангеля, эмигрировал, погиб в 1922 г. в Болгарии.

Еще один «герой своего времени» эпохи Гражданской войны - Андрей Григорь­евич Шкуро (1886 - 1947). Казак кубанской станицы Пашковской Андрей Шкура (позже - Шкуро) начал службу хорунжим. Освоив тактику партизанской борьбы в годы Первой мировой войны, в мае 1918 г. уже полковником он с успехом приме­нил ее против советской власти, возглавив восстание казачества в Терской облас­ти. Год спустя конница генерал-лейтенанта Шкуро прославилась своим рейдом по тылам советских войск в Донбассе. Не менее знамениты были «волки Шкуро» своими погромами и грабежами, что послужило одной из причин его увольнения из армии Врангелем в мае 1920 г. Во время Второй мировой войны, оставшись непримиримым врагом большевизма, сотрудничал с германским командованием. После выдачи в 1945 г. СССР англичанами А.Г. Шкуро был казнен.

Прапорщиком в буквальном смысле слова «от сохи» был легендарный крас­ный командир Епифан Иович Ковтюх (1890 - 1938). Призванный в армию из батраков, рядовой-пулеметчик Ковтюх кровью и храбростью заслужил на «герман­ской» войне погоны штабс-капитана. Командир первой колонны, с боями проби­вавшей дорогу Таманской армии, он послужил прообразом героя романа А. Сера­фимовича «Железный поток» батьки Кожуха. Дивизии и корпуса таманцев под командованием Ковтюха громили белых генералов на Волге и Кавказе, закончив Гражданскую войну на Кубани ликвидацией улагаевского десанта. Кавалер трех орденов Красного Знамени Е.И. Ковтюх в 1938 г. разделил трагическую судьбу 50 из 57 командиров корпусов Красной Армии.

Свой след в литературе оставил и командарм советской Северо-Кавказской (11-й) армии Иван Лукич Сорокин (1884 - 1918). Он стал одним из героев книги И. Борисенко «Авантюристы в Гражданской войне» и трилогии А. Толстого «Хож­дение по мукам». Кубанский казак, начавший службу медицинским фельдшером в пластунском батальоне, уже на Кавказском фронте в 1915 г. был произведен в офицеры. В Красной Армии за год прошел путь от командира отряда до командую­щего армией. Хороший организатор, отличавшийся не только полководческим та­лантом, но и личной храбростью, Сорокин тяготился контролем со стороны совет­ских и партийных органов. В октябре 1918 г. он приказал расстрелять руководство ЦИК Северо-Кавказской республики и крайкома РКП(б). «Пятигорская траге­дия» стала причиной обвинения мятежного главкома в измене советской власти. После ареста И.Л. Сорокин был застрелен в ставропольской тюрьме. Революция не щадила не только своих врагов, но и своих героев...

§ 36. Красные.

От Советов к диктатуре

Советизация Кубанской области и Черноморской губернии. В дни, когда офицерские цепи штурмовали Екатеринодар, второй областной съезд Советов в перерывах между боями принимал первые декреты и постановления. Земля отны­не в первую очередь предоставлялась «неимущему и беднейшему населению», т. е. иногороднему крестьянству, что ударяло по интересам казачества. В каждом насе­ленном пункте вместо различных местных и казачьих органов управления предпи­сывалось избирать Советы из числа сторонников новой власти. А так как летом из них были изгнаны эсеры и меньшевики, советская власть окончательно станови­лась однопартийной диктатурой большевиков.

Уже 6 апреля 1918 г. в выступлении на втором областном съезде Советов ко­мандующего Южным (Черноморским) фронтом М.И. Бушко-Жук прозвучало пре­достережение: «Товарищи! Я должен еще отметить, что в борьбе с контрреволюци­ей мы пришли не к той цели, за которую боролись. Мы боролись за диктатуру пролетариата, а пришли к диктатуре штыка».

Новые декреты советской власти были восприняты неоднозначно. Для немно­гочисленного рабочего класса и иногороднего крестьянства Кубано-Черноморья введение восьмичасового рабочего дня, запрещение использования наемного тру­да, наряду с национализацией крупных промышленных (новороссийские цемент­ные заводы, «Саломас», «Армалит» и др.) и сельскохозяйственных (имение «Ху­торок», «Абрау-Дюрсо», «Мысхако») предприятий, были понятны и желанны. Казачество же с началом земельной реформы, которая не могла пройти иначе, как с переделом земли в пользу иногородних, резко изменило отношение к советской власти. Бесчинства и грабежи, допускавшиеся многочисленными отрядами всех цветов и оттенков, отступавшими с Украины через Тамань под натиском немецких оккупантов, усиливали чувство незащищенности и бесправности.

Самым печальным образом повлияла на отношения с новой властью деятель­ность зачастую просто уголовных элементов: Никитенко, Золотарева, Никифоро­вой, Юдина, Голуба и других «экспроприаторов», творивших свои преступления под революционным знаменем. По решению III чрезвычайного съезда Советов Кубано-Черноморской республики начался усиленный вывоз продовольствия в революционный центр. Только в июне 1918 г. туда было отправлено более тысячи вагонов хлеба и других продуктов. Использование принудительных мер, реквизи­ции и просто поборы с казачьего населения привели к тому, что уже на исходе весны в большинстве отделов области вспыхнули вооруженные восстания. Их подавление окончательно склонило симпатии основной (середняцкой) массы ка­зачества на сторону Белого движения.

«Терновый венец революции» (красный и белый террор). Противоборству­ющие силы в равной мере использовали насилие, руководствуясь принципами «цель оправдывает средства» и «кто не с нами, тот против нас». Одними из первых жертв террора еще в январе 1918 г. стали захваченные недалеко от Энема красные парламентеры большевик Г.М. Седин и левый эсер С.П. Стрилько. Месяцем поз­же, когда Екатеринодар был оставлен краевым правительством, отряд полковника Покровского увел с собой 36 заложников-болыневиков. 21 из них был расстрелян после известия о том, что в Екатеринодаре казнено 175 офицеров. Следует заме­тить, что накануне большевики предлагали атаману Филимонову обмен пленны­ми, а после поражения «добровольцев» в 1-м Кубанском походе сохранили жизнь

13 Заказ 0119 раненым офицерам, оставленным генералом Деникиным под честное слово одного из заложников - большевика А.А. Лиманского.

Но благородные поступки составляли исключение в истории взаимного ис­требления. «В плен не брать. Чем больше террора, тем больше победы», - такими словами напутствовал свою армию Корнилов. Образ его мыслей мало чем отли­чался от взглядов поборников диктатуры пролетариата.

Сословная ненависть слепо разила и солдатское «быдло», и золотопогонное «бла­городие». Жертвами самосуда солдатской толпы стали защитник интересов иного­родних в Раде казак А.В. Юшко и его сын-фронтовик. Они были офицерами. А по краю гуляли частушки: «Офицерик молодой, погон беленький, не ходи ты на Ку­бань, пока целенький»; или: «Пароход идет прямо к пристани, будем рыбу мы кор­мить коммунистами». Не случайно Артем Веселый свой роман о событиях Граж­данской войны (в том числе и на Кубани) назвал «Россия, кровью умытая». В мемо­рандуме Кубанской Рады сообщалось, что за полгода здесь от рук красных погибло

24 тысячи человек. В книге историка С.П. Мельгунова «Красный террор в России» приведены десятки примеров массовых расправ, творившихся в крае при Советах.

Советские источники дают не менее устрашающую картину белого террора. Во время Второго Кубанского похода Добровольческой армии за две недели в Майко­пе было расстреляно 7 тысяч человек. В Новороссийске было уничтожено до

12 тысяч раненых красноармейцев, матросов, рабочих. Такова кровавая статисти­ка лишь по двум городам Кубани и Черноморья.

Приведенные сведения не поддаются проверке. Косвенно об общих потерях сре­ди населения Кубани в мировой и гражданской войнах говорит демографическая статистика. Если по России в целом реальные людские потери приближались к

10 %, то на Кубани они превысили этот скорбный показатель и в абсолютных цифрах составили 331 тысячу человек.

«Железный поток». Е.И. Ковтюх. Летом 1918 г. части Красной Армии, сра­жавшиеся на Таманском полуострове, оказались отрезанными от основных сил.

27 августа 1918 г. (после отступления с боями через Новороссийск) командиры разрозненных частей провели в Геленджике военный совет, на котором было при­нято решение объединить все силы под общим командованием, создав Таманскую армию. Командиром был избран морской прапорщик И.И. Матвеев, начальником штаба - бывший штабс-капитан Г.Н. Батурин. Численность армии достигала

27 тыс. штыков, 3500 сабель при 15 орудиях.

Ударной силой армии была первая из трех колонн под командованием еще одного бывшего офицера - штабс-капитана Е.И. Ковтюха (8 тыс. штыков и 1500 сабель). Главным оружием Ковтюха была дисциплина: «Приказ № 32 частям 1-й Таманской колонны. Первое - в частях митинги прекратить, комитеты распус­тить... Второе - установить беспрекословное подчинение бойца командиру. За не­выполнение боевых приказов, будь это командир или боец, - расстрел. Командую­щий колонной Ковтюх».

Дата добавления: 2015-10-21