С древнейших времен до конца XX века 28 страница

Выявлением фактов явного или скрытого вредительства и саботажа были за­няты все структуры и звенья партийных и советских органов. Некоторые частные случаи разбирались даже крайкомом партии. Например, 14 октября 1937 г. бюро крайкома ВКП(б) рассмотрело вопрос «О диверсионном выведении из строя трак­тора ЧТЗ по Порошинской МТС». Было установлено, что в тракторной бригаде № 14 Порошинской МТС произошло возгорание трактора ЧТЗ, в результате чего машина вышла из строя. Бюро крайкома поручило И.П. Малкину и прокурору края Л.А. Востокову провести срочное расследование и «виновных в осуществле­нии этого вражеского диверсионного акта привлечь к строжайшей уголовной от­ветственности».

В период подготовки к посевной кампании 1938 г. прокурор Краснодарского края Л.А. Востоков направил в крайком ВКП(б) ряд донесений о фактах умыш­ленной порчи колхозниками казенного имущества. Так, 5 апреля 1938 года он сооб ­щал, что на Кореновской МТС была арестована группа из четырех человек, кото­рые «систематически проводили подрывную работу, направленную на развал трак­торного парка и срыв производственных планов».

В донесениях Востокова содержались соображения, связанные с тем, как, по его мнению, должны действовать прокуроры, НКВД, партийные и советские орга­ны в период весеннего сева. Поощрялось создание так называемых групп содей­ствия и сигнальных постов. К примеру, прокурор Спокойненского района Кривче- ня сформировал актив прокуратуры из двадцати шести стахановцев и закрепил их за бригадами в колхозах и МТС.

Бдительность работников юстиции распространялась на всех и вся. Так, в Тимашевском районе прокурор Дубовский установил, что на Медведовской МТС были «небрежно завинчены болты на тракторах, в результате чего при пробе трак­тора болт выпал со своего места и попал между шестернями и выдавил крышку заднего моста. Предпринятыми мерами со стороны прокурора эти дефекты были ликвидированы».

Некоторые работники партийных органов и сотрудники НКВД пытались про­тестовать, осознавая абсурдность мелочного вмешательства в производство. Так, начальник Ладожского РО НКВД Волгин, выступая на пленуме райкома в январе 1937 г., заявил, что работников НКВД обязывали «привлекать» директоров МТС за малейшие недостатки в работе машинно-тракторных станций. «Это характери­зовало беспомощность в руководстве и говорило о том, что люди не знают практи­ческих методов ликвидации тех или иных недостатков. НКВД борется с контрре­волюцией, а секретари старались использовать НКВД для воздействия на дирек­торов МТС и других руководителей-коммунистов. Методы запугивания - это не руководство...» Подобные мнения были не единичны, но, к сожалению, оставля­лись без внимания (в лучшем случае), так как превыше всего было выполнение указаний сталинского руководства, старавшегося списать на происки оппозиции нес трудности и неудачи в народном хозяйстве. Подобную точку зрения выразил секретарь Кагановичского РК ВКП(б) г.Краснодара Кацнельсон в своем выступ­лении на горпартактиве 24 июня 1937 г.: «...вредитель, которого посадили органы 11КВД, не сразу скажет, где он вредил... Нам надо посмотреть то место: где больше всего неполадок, значит, там и вредили».

В октябре 1938 г. в станице Гулькевичи на комбикормовом заводе произошли и;фыв и пожар, в результате пострадали люди. Практически сразу же руководите- /|ц завода были арестованы как «активные участники антисоветской вредительс­ко-диверсионной организации». Через два месяца добавилось обвинение в подго­товке к покушению на товарища Сталина. Был арестован секретарь Гулькевичско- го РК ВКП(б) В Л. Фищев. Процесс состоялся 7-11 мая 1939 г. Он был откры­тым и проходил по стандартному сценарию, отшлифованному во время московс­ких «показательных» процессов 1936 - 1938 гг. Семь человек были приговорены к расстрелу, двое - к 25 годам лишения свободы. Суровость приговора объяснялась тем, что согласно постановлению ЦИК СССР о порядке ведения дел о террористи­ческих актах против работников советской власти (от 1 декабря 1934 г.) до 10 дней сокращались сроки следствия, на суде дело рассматривалось без прокурора и адво­ката, обжалование и подача ходатайств о помиловании не допускались, приговор к высшей мере наказания должен был приводиться в исполнение немедленно, мак­симальный срок лишения свободы по делам о государственных преступлениях увеличивался с 10 до 25 лет.

17 ноября 1938 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли совместное постановле­ние «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Многое в деятельно­сти НКВД формально подвергалось критике: «упрощенное ведение следствия и суда», установление «лимитов [заданий] для производства массовых арестов», фабрикация допросов и др. Постановление, однако, не стало препятствием для массового произвола и насилия, не изменило существа советского тоталитарного режима.

В октябре 1940 г. управлением НКВД по Краснодарскому краю была «вскрыта» и «ликвидирована» «контрреволюционная повстанческая организация», якобы су­ществовавшая в станице Пашковской. По делу были арестованы семеро. Они обви­нялись в том, что группами по два - три человека обменивались «мнениями и обсуж­дали все вопросы, связанные с задачей организации по подготовке вооруженного восстания против советской власти. Оружие планировалось получить от интервен­тов непосредственно в момент восстания». Его, как следует из материалов дела, они готовы были поднять после нападения капиталистических государств на СССР. Пятерых обвиняемых приговорили к различным срокам лишения свободы, двоих - к расстрелу, который затем был заменен 10-летним сроком заключения с поражени­ем в избирательных правах на 5 лет после отбытия наказания.

Анализ данного и других дел показывает, что фабриковались они по заданию центральных и местных партийных комитетов, в том числе и для того, чтобы оправдать наличие жестокой командной системы, репрессивных органов, необхо­димость борьбы с «врагами народа», «вредителями», «шпионами». «Показатель­ные процессы» в Москве, других городах вызывали цепную реакцию на местах. Аварии, пожары, взрывы, являвшиеся в большинстве случаев следствием техно­логических просчетов, а также неурожаи, сбои в хлебозаготовках списывались на якобы существовавшие заговоры и деятельность контрреволюционных организа­ций. «Членов» этих «организаций» обвиняли в том, что они вели контрреволюци­онную агитацию, готовили вооруженные восстания, террористические акты. Лю­бой заржавленный пистолет, «воспроизведенный» под нажимом следователя раз­говор с «соучастником» могли служить доказательством преступлений, которые не совершались.

Все упомянутые дела, а также сотни тысяч подобных базируются на подлогах, лжесвидетельствах, клевете, всевозможных фабрикациях и фальсификациях, опи­раются на необъективные, тенденциозные допросы и подбор свидетелей. Как уже говорилось, большинство подследственных испытали не только психологическое и моральное давление, но и побои, пытки, издевательства. Вот что писал из заклю­чения своим родителям тридцатичетырехлетний бывший заместитель директора Гулькевичского комбикормового завода М. Яцук, осужденный на 25 лет лишения свободы за участие в «антисоветской вредительско-диверсионной организации» (в периодике тех лет она также именовалась «антисоветской право-троцкистской»): «Если бы вы увидели мое тело и ногти, то вы бы убедились, какой я враг. Пройдет время, и вы узнаете, что я не виноват, и прошу вас, не отказывайтесь от меня...»

Масштабы репрессий ярко иллюстрирует следующий факт. 30 июля 1937 г. приказом НКВД СССР в республиках, краях и областях были созданы «тройки» для рассмотрения дел в отношении ряда антисоветских категорий граждан - от «членов антисоветских партий» до «уголовников-рецидивистов». Только за один день - 20 ноября 1937 г. - «тройкой» УНКВД по Краснодарскому краю было рас­смотрено 1252 уголовных дела.

По состоянию на конец января 1938 г. в крае было репрессировано более 20 тысяч человек.

Репрессии прежде всего были направлены против тех, кто представлял явную или скрытую опасность для режима. Именно поэтому истреблялись зажиточные, работящие крестьяне-единоличники, способные прокормить себя и не желавшие идти в колхоз. Были уничтожены или изгнаны за границу представители старой творчес­кой и научно-технической интеллигенции, духовенства, те, кто мог самостоятельно мыслить и критически оценивать происходившее в стране после 1917 г.

Репрессии против интеллигенции. На Кубани в годы «большого террора» реп­рессиям подверглись десятки тысяч человек - от первых секретарей крайкома ВКП(б) до колхозного конюха. Назовем некоторые имена. Это ученые Ю. Кондра­тюк, В. Зайцев, В. Пустовойт; партийные, советские и комсомольские работники О. Рыбкин, М. Марчук, И. Кривцов, С. Барчо, Г. Схакумидов, К. Боракай, М. Хуажев. Уже после смерти был объявлен «врагом народа» первый секретарь Адыгейского обкома партии Шахан-Гирей Хакурате. Были репрессированы жур­налисты. Особенно пострадала редакция газеты «Красное знамя». Отсюда «взя­ли» П. Соколова, В. Гуровича, В. Ермакова, И. Жарского, И. Тамбовцева, Л. Коло­менского, Д. Мазура (двое последних остались, к счастью, в живых). Фактически были уничтожены украинская секция Краснодарской ассоциации пролетарских писателей, Краснодарская коммуна бывших политкаторжан и ссыльнопоселен­цев, уцелевших на царской каторге. Погибло множество хозяйственных руководи­телей. Только на заводе имени Г.М. Седина были репрессированы директора Ще­локов и Мишелевич, начальники цехов Зюбак, Сенкевич, Сойбель, главный инже­нер Чирков, инженер-конструктор Деменков, инженер-технолог Адамуля, началь­ник ОТК Кожухарь и другие. В 1920 - 1930-х годах была учинена расправа над большой группой священнослужителей: в застенках погибли архиепископ Крас- иодарский и Кубанский Феофил, священники В. Булатов, Н. Дмитриевский,

11. Михайлов, М. Соболев, М. Яковлев, В. Якушкин и многие другие. При неясных обстоятельствах погиб (был найден повешенным) в январе 1935 г. епископ 11. Лясковский. Подверглись репрессиям директор Краснодарского музыкального училища М. Чернышев, преподаватели и студенты В. Агарков, Ф. Багрецов, Ф. Кребс, Н. Преображенский, В. Бубнов, В. Цитцер, А. Соловьев, органист римс­ко-католического костела в Краснодаре полуслепой старик Л. Храповицкий. По­гиб известный собиратель народных песен Кубани и Адыгеи, композитор, художе­ственный руководитель Государственного ансамбля песни и пляски кубанских казаков Г. Концевич.

Тяжелая участь постигла политэмигрантов, бежавших от преследований в своих с гранах и искавших защиты в СССР. На них также обрушились репрессии. Так, из грех тысяч болгарских политэмигрантов было репрессировано около тысячи.

Во второй половине 1930 - начале 1940-х годов были арестованы и расстреляны С. Братанский - заведующий кафедрой философии Краснодарского пединститута, Д. Манджаков - председатель колхоза «Красный маяк» Новомарьянского района, И. Павлов - учитель краснодарской средней школы № 28. Прошла через все ужасы сталинских застенков Б. Манджакова (Ерыгина) - жена С. Братанского.

Террор по «национальному» признаку. Горькую чашу пришлось испить и «внутренним эмигрантам» - представителям различных национальностей, про­живавшим на Кубани компактными группами. В июне 1937 - январе 1938 г. со­трудниками Ейского РОВД в колхозе «Нойвег» («Новый путь») села Воронцовка были арестованы немцы, «причастные» к так называемой «фашистской национа­листической повстанческой организации». Их обвинили в проведении антисовет­ской агитации, вредительстве, разложении трудовой дисциплины, клевете на со­ветскую власть. Во время следствия все обвиняемые «признали» себя виновными. На основании этих признательных показаний, а также показаний арестованных по другим делам все они (30 человек) были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу.

12 августа 1941 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли совместное постановле­ние, на основании которого 23 августа был опубликован Указ Президиума Верхов­ного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Депортации, однако, подверглись советские немцы, проживавшие не только в По­волжье, но и на территории Краснодарского края. Такая участь, к примеру, постиг­ла немецкое население сел Джигинское (Анапский район) и Ванновское (Тбилис­ский район), поселков Роте-Фане (Новокубанский район) и Нойдорф (Калининс­кий район). Всего во второй половине 1941 г. из Краснодарского края было депор­тировано 40 636 граждан немецкой национальности.

В октябре 1937 г. управлением НКВД по Краснодарскому краю была «ликвиди­рована» контрреволюционная группа, состоящая из лиц польской национально­сти, так называемая «Польска организация войскова». Ее деятельность якобы «на­правлялась польскими разведывательными органами по линии шпионажа, дивер­сий, террора и подготовки восстания на Кубани». Только в Краснодаре с января 1937 по февраль 1938 г. было арестовано свыше 300 человек. Как выяснилось поз­же, аресты производились по спискам, составленным на основе данных адресного стола. Производились аресты и в других городах и районах края. По предъявлен­ным обвинениям, ни одно из которых не было подтверждено военной прокуратурой в период «оттепели», 188 граждан польской национальности приговорили к рас­стрелу. Приговоры были приведены в исполнение в основном в конце 1937 - нача­ле 1938 г.

В ночь на 28 июля 1938 г. сотрудниками УНКВД по Краснодарскому краю на территории Отрадненского района, в селе Ново-Эстоновка (колхоз «Уус-Тее») и хуторе Банатовском (колхоз «Вейтлус»), было арестовано более 120 человек (в основном - мужчины) эстонской национальности. В ходе предварительного след­ствия им вменялось в вину участие в «эстонской националистической контррево­люционной диверсионно-шпионской и террористической организации», проведе­ние вредительской работы в колхозе и «вооруженное выступление против Советс­кой власти в случае нападения на СССР капиталистических государств». Обви­нялись они и в шпионской деятельности. Каких-либо улик, судя по материалам дела, не имелось. Но на допросах под давлением они дали признательные показа­ния о своей принадлежности к «контрреволюционной националистической орга­низации», якобы существовавшей в Отрадненском районе. Часть эстонцев, арес­тованных в селе Ново-Эстоновка и хуторе Банатовском, были расстреляны (пред­положительно - в Краснодаре) 4 октября 1938 г. Семьи лишились кормильцев, хозяйства - добросовестных работников. Женщины, старики, дети, ставшие на место мужчин, работали от зари до зари, но ноша оказалась непосильной. Колхозы начали хиреть и в итоге распались. Была закрыта эстонская школа в селе Ново- Эстоновка. Даже выступления участников художественной самодеятельности до­пускались только на русском языке. Люди под любым предлогом стали покидать Кубань. Сегодня на месте когда-то процветавших эстонских колхозов - пустыри и развалины. Здесь, к сожалению, уже никогда не возродится жизнь. 28 июля 1990 г., спустя 52 года после трагедии, на одном из кладбищ Таллина был открыт памят­ник погибшим, сооруженный на средства родственников. Всего в 1930 - 1940-х годах незаконным арестам на Кубани подверглись 182 эстонца, проживавших в основном в Отрадненском районе и селе Эстосадок (ныне - Адлерский район г. Сочи). Большинство из них были приговорены к расстрелу, остальные - к дли­тельным срокам лишения свободы.

Удар был нанесен и по греческой диаспоре. В феврале 1938 г. ликвидируется Греческий район, существовавший с 1930 г. Многие греки подверглись незакон­ным репрессиям исключительно по национальной принадлежности. Применяя меры физического и психологического давления, следователи заставляли их со­знаваться в несовершенных преступлениях. Когда арестованных набиралось дос­таточное количество, их дела объединяли и «возникала» очередная «антисоветс­кая» организация. Именно так в конце 1938 г. в крае «неожиданно» обнаружилась «греческая контрреволюционная националистическая повстанческая диверсион­но-шпионская и террористическая организация», в которую якобы входило 77 че­ловек, арестованных в 1937 - 1938 гг. Большинство из них были приговорены к высшей мере наказания, остальные - к длительным срокам лишения свободы. О масштабах репрессий в отношении греческого населения Кубани красноречиво говорит такой факт. В одном небольшом селе Мерчанском (ныне Крымский рай­он) в 1930 - 1940-х годах было репрессировано около 120 человек (в основном - греки). Усилиями К.И. Чемянова и его товарищей на местном кладбище им был сооружен памятник, на нем выбито 97 фамилий.

Несчастья греков событиями конца 1930-х годов не закончились. В 1940-х годах они неоднократно подвергались депортациям. На основании постановления ГКО от 29 мая 1942 г. были переселены из Краснодарского края и Ростовской области

1402 грека, в том числе 562 ребенка. По другому постановлению - от 24 июня I!М4 г. - на восток следовали уже «8300 иностранцев без гражданства - греков». В I!М8 г. было переселено оставшееся греческое население Краснодарского края. Многие греки, проживавшие, например, в Новороссийске, направлялись в Георги- I 'иск, Орджоникидзе, Прохладную. Некоторые из кубанских греков, следуя в районы С редней Азии, останавливались на жительство в Дагестане. Всего в 1948 г. из Гру­ши, Армении, Азербайджана, с Северного Кавказа и Черноморского побережья было переселено 57 680 турок, армян и греков. Однако и на этом депортации не закончи­лись. Постановлением советского правительства от 29 мая 1949 г. с Черноморского побережья, с территории Грузии, Армении и Азербайджана должна была пересе- д иться в восточные районы страны 981 семья греческих политических эмигрантов - 4349 человек, прибывших в СССР после завершения гражданской войны в Греции.

После XX съезда КПСС в крае было пересмотрено более 100 тысяч дел репрес­сированных за контрреволюционную деятельность. Это примерно 40 % от общего количества такого рода дел. В настоящее время процесс реабилитации продолжа­ется. С 1989 г. в крае реабилитированы десятки тысяч человек. Крайне важно дове­сти эту работу до конца. Необходимо вернуть из небытия честные имена всех не­минно пострадавших и не забывать уже никогда.

§ 46. Кубанская индустрия

Экономика любого региона зависит от природных условий, наличия или от­сутствия полезных ископаемых, квалифицированной рабочей силы, спроса на ту или иную продукцию, ряда других факторов.

Теплый климат Кубани, ее почвы, географическое положение, наличие морс­ких портов, сравнительно густая сеть железных дорог способствовали динамично­му развитию хозяйства, в первую очередь - сельского.

Кубанская промышленность развивалась, обслуживая в первую очередь нуж­ды сельского хозяйства, занимаясь переработкой его продукции.

Однако уже в начале XX в. обозначились три отрасли, которым было обеспече­но большое будущее: цементная промышленность, нефтяная и курортное дело.

Реконструкция и строительство. Программа индустриализации на первых порах почти не затронула Кубань. В крае не планировалось широкое строитель­ство. Средства направлялись главным образом на реконструкцию и развитие дей­ствующих предприятий.

Самым крупным промышленным центром Кубани был Краснодар. Здесь раз­мещались нефтеперегонный, гвоздильный, чугунолитейный, стекольный заводы, три кирпичных, завод имени Седина и другие. Крупные предприятия имелись в Армавире (завод «Армалит» и др.), в Новороссийске (цементные заводы, объеди­ненные в синдикат «Цементкруг»).

В первую очередь реконструировались крупные предприятия. Так, на заводе имени Седина (бывший «Кубаноль») наладили выпуск лебедок, шоссейных кат­ков, паровых молотов. Позднее (впервые в СССР) было освоено производство ка­русельных и сверлильных станков различных типов.

В середине 30-х годов вошли в строй маргариновый завод (один из крупнейших в СССР) и самый мощный в стране маслоэкстракционный завод.

Постепенно в индустриализацию «втягивались» и малые населенные пункты.

В Тихорецкой, к примеру, с началом индустриализации реконструировали па­ровозное депо, мастерские при станции были преобразованы в завод. Уже в 1928 г.

местные рабочие выполнили заказ для Кузнецкого и Магнитогорского металлур­гических комбинатов: изготовили, доставили и установили крупные металлокон­струкции. На месте бывшей скотобойни началось строительство мясокомбината (1927 г.). Ныне Тихорецкий мясокомбинат - одно из ведущих предприятий края. Станица Тихорецкая постепенно «перерастала» в город.

Курортный город Туапсе на берегу Черного моря начал превращаться в про­мышленный после того, как провели трубопровод из Грозного. Сразу же потребова­лась реконструкция порта, вскоре развернулось строительство железнодорожного вокзала, жилых домов.

Ударная стройка. Но крупнейшей стройкой 1930-х годов в крае стало возведе­ние Сочи-Мацестинского лечебно-оздоровительного комплекса, названного впос­ледствии «всесоюзной здравницей».

На уникальные возможности мацестинских серных источников в сочетании с субтропическим климатом, морскими купаниями специалисты обратили внима­ние еще в начале XX в. Среди пионеров курортного дела надо назвать профессоров А.И. Воейкова и А.Н. Краснова, изучавших климат побережья, докторов Г.В. Скупенского, В.Ф. Подгурского. Особое значение имела деятельность мини­стра земледелия и государственных имуществ России А.С. Ермолова, считающе­гося «устроителем» курорта, а также профессоров Ф.И. Постерницкого, А.И. Лебе­дева, горного инженера М.В. Сергеева, составивших комиссию по определению на Черноморском побережье мест для будущих курортов.

С начала XX в. развернулось интенсивное обустройство курорта, прерванное революцией и Гражданской войной.

В 1926 г. правительство приняло постановление о создании Сочи-Мацестинс­кого курорта общегосударственного значения. При клинике, созданной на базе Пятигорского бальнеологического института, впоследствии преобразованного в научно-исследовательский институт курортологии и физиотерапии, был сформи­рован исследовательский коллектив. ’

В 1933 г. был разработан генеральный план реконструкции Сочи-Мацестинс­кого курорта. В январе 1934 г. правительство СССР включило Сочи в число удар­ных строек второй пятилетки. Это означало приоритетное финансирование, обес­печение рабочей силой, кадрами специалистов. Руководить стройкой было поруче­но А.Д. Метелеву, человеку с организаторским талантом и большим опытом хо­зяйственной работы.

Александр Денисович Метелев родился в Майкопе в 1893 г. Рано примкнул к революционному движению, участвовал в Первой мировой и Гражданской войнах. В 1920-х годах работал управляющим Кремлем, а также в народных комиссариатах земледелия и финансов, в торговых представительствах СССР в Европе. В 1933 г. А.Д. Метелев становится уполномоченным ЦИК СССР в Сочинском районе по курортным вопросам. В его ведении оказались вопросы организации курорта, про­блемы финансирования, состояние здравниц. Фактически Метелев стал руководи­телем Сочи. Неподкупный, принципиальный, строгий, самостоятельный, он далеко не у всех вызывал симпатии и не случайно стал жертвой сталинских репрессий. В 1937 г. Метелев был арестован, в 1939 г. расстрелян. Реабилитирован в 1956 г.

Всесоюзная стройка. Сочи-Мацестинская стройка была рассчитана на 25 лет. К строительству были привлечены лучшие специалисты из других городов. Перед ними была поставлена задача соорудить единый ансамбль на тридцатики­лометровом побережье, состоящий из аллей, прогулочных троп, видовых площа­док, скверов, виадуков, санаторных парков. В создании курорта участвовали архи­текторы И.С. Кузнецов, М.И. Мержанов, братья А.А. и Л.А. Веснины, К.Н. Черно- иитов, И.В. Жолтовский, В.А. Щуко и многие другие.

В середине 30-х годов Сочи превратился в единую стройплощадку. Планы не­редко корректировались, финансовые потоки менялись, успехи чередовались с про­счетами, административный режим соседствовал с инициативой.

Уже к началу 1940-х годов в Сочи функционировали 16 новых санаториев, а общая емкость курортных учреждений составила около 9 тысяч мест. За 1940 г. в Сочи прошли курс лечения и отдохнули более 100 тысяч человек. В годы Великой ()течественной войны санатории Сочи стали госпиталями, а их сотрудники вне­сли вклад в победу над врагом.

§ 47. Духовный облик и быт кубанского общества

1930-е годы были сложным и неоднозначным периодом не только в области хозяйственной и общественно-политической, но и в сфере культуры, идеологии, повседневной жизни.

20 - 30-е годы называют годами «культурной революции». И это вполне соот­ветствует истине. Большевики придавали громадное значение пропаганде, агита­ции, не жалели для этого средств. Огромное внимание власть уделяла просвеще­нию. И, несмотря на тотальную идеологизацию культуры и просвещения, повы­шался образовательный уровень кубанцев, возрастали тиражи газет, журналов, увеличивались масштабы книгоиздания, осуществлялся охват городов и сел ра­диопередачами, создавались театры, открывались кинотеатры. Шла ликвидация неграмотности.

В конце 30-х годов в крае издавалось 154 газеты с разовым тиражом 350 тысяч экземпляров. Они не отличались разнообразием содержания, тем не менее чита­лись, обсуждались, но им далеко не всегда верили.

В крае работало около 2,5 тысячи школ, 50 училищ и техникумов, 4 вуза (меди­цинский, педагогический, химико-технологический, институт виноградарства и ви­ноделия), функционировало 1157 библиотек. На библиотеку приходилось в среднем

1, 5-2 тысячи книг, причем 15 - 20 % составляла общественно-политическая лите­ратура, в первую очередь произведения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, И.В. Сталина. Партийное руководство зорко следило за постановкой идеологичес­кой работы. И хотя она отличалась кампанейщиной и чрезвычайщиной, примити­визмом, но благодаря тотальности, масштабности и агрессивности приносила ре­зультаты. В качестве примера сошлемся на мероприятия по организации изучения истории большевистской партии (в сталинской интерпретации). Как только была издана «История ВКП(б). Краткий курс»(1938 г.), последовала серия постановле­ний Краснодарского крайкома партии о тиражировании (первый тираж - 40 000 экз., затем неоднократно повторялся), распределении по районам и изучении книги.

За этой работой постарались наладить жесткий контроль. Секретарь крайкома докладывал на пленуме (май 1939 г.): «... 25 - 30 % все еще изучают первую главу, 30 - 40 % изучают вторую главу...» и т. д. Делался тревожный вывод: «Это создает для нас такую опасность, что мы растянем изучение истории партии на 2 - 3 года». Предупреждения и угрозы шли в адрес тех партийцев, которые не добивались нуж­ных результатов.

К услугам кубанцев были 11 театров, в репертуаре которых присутствовала русская и зарубежная классика («Ревизор» Гоголя, «Маскарад» Лермонтова, «Мно­

го шума из ничего» Шекспира). Но большая часть времени уходила у жителей края не на театры и кино, а на решение бытовых проблем. Из каждых ста жилых домов лишь шесть были каменными и кирпичными, три - деревянными, остальные - саманными и турлучными. На человека приходилось 4-6 квадратных метров жилой площади. Вода в жилые дома подавалась только в городах, и то не всегда. При минимальной норме 80 литров в сутки житель Краснодара получал 20 - 30 литров воды. У водоразборных колонок часто создавались очереди.

Сложно решалась проблема очистки Краснодара от мусора. Ограниченным было снабжение электроэнергией. Благоустроенность городских улиц оставляла желать лучшего. Асфальтированных улиц почти не было.

Среднестатистический колхозник Кубани мог купить потребительских това­ров на сумму 75 - 100 рублей в год. Но в сознание населения внедрялась мысль о зажиточности колхозников и о веселой жизни кубанцев. Зажиточность лишь про­возглашалась, а наделе ее рост сдерживался. Выступая на совещании по вопросам коллективизации в июле 1934 г., И.В. Сталин, отвечая на предложения о строитель­стве в колхозах подсобных предприятий, заявил: «Вы знаете, чем это пахнет?» - и далее цинично разъяснил: «Для чего нам нужны колхозы? Для полеводства и жи­вотноводства. Если поставить вопрос о подсобных предприятиях, то о животно­водстве забудут! Если вы хотите фабрики, заводы открыть, то это глупость. Отку­да же вы рабочих получите в городах? Здесь другого источника нет, чтобы брать рабочих в город. Откуда вы их получите, если у колхозов дела пойдут лучше? А они пойдут лучше, и вы его палкой не вытащите из колхоза. Вы это знаете? У нас ведь страна, где безработицы нет, излишних рабочих нет. У нас страна колхозная. Если колхознику дать вполне достаточную обеспеченность, то он никуда на завод не пойдет... А вы говорите о том, что в колхозе фабрики, заводы открыть».

В речах вождей звучат победные фанфары. Но на одну деталь стоит обратить внимание. В начале тридцатых И.В. Сталин и В.М. Молотов формулировали задачу - догнать и перегнать капиталистические страны. В конце тридцатых они делали то же самое.

То, что происходило и что создавалось в стране в период тридцатых годов, называют по-разному: «новой советской цивилизацией», «сталинизмом», «ста­линским социализмом», «сталинским тоталитарным режимом», «социалистичес­ким наступлением» и т. д. Одни положительно оценивают опыт тех лет, другие его характеризуют как сталинщину. Третьи ищут «золотую середину».

В течение тридцатых народ вели в светлое будущее. И люди верили в него, проявляя энтузиазм. Состоялся ли скачок? Да, состоялся. Экономика была на­сильственно преобразована, установился деспотический режим, родилась модель общества под флагом социализма. Государство стало идеологическим, а экономи­ка оставалась слабой.

берега

■■■■■■ Западная фаница кобанской культуры (конец II тыс. до н.э. - IV в. до н.э)

Дата добавления: 2015-10-21