Проходя в огромный светлый туннель, они замечают невысокого старика с полуседыми усами и двумя чемоданами под мышками. Он полностью погружён в свои размышления и из-за этого не выглядит усталым.
Веймар и Ади не без удивления вынуждены в нём признать бармена из ресторана, где впервые завязали свою беседу. Но он, встречаясь с ними взглядом, заговаривает первым.
– Вот это фантастика, ребята! Не могу поверить, что Вангли таки-вырвал непутёвого пацанчика из забытья!
В разговор встревает шустрая Таллочка.
– Доктор ни при чём! Это всё мы. Мы и мы…
Видя сильно смущение в глазах у Ади, Веймар немедленно меняет тему.
– Что случилось? Почему у вас в руках чемоданы?
– А, – старичок крутит головой, словно отмахиваясь от его готовности посочувствовать, чтобы лишний раз не позволить себе расслабиться, – ничего плохого, я давно планировал съехать отсюда. Если правдивость моего соседа Вангли и радовала кого, то только не меня. Из-за неё ему здесь безопаснее, чем снаружи, а я утру ему нос своим отбытием в далёкие края. Есть места намного лучше – там, где море зелени, чистая вода и свежий воздух. А вы, мальчишки, не туда ли часом собрались?
На это Веймар вежливо улыбается.
– Мы бы, конечно, рады вам составить компанию. Только найти бы нам своё место среди людей… Для начала.
– Понимаю… Давным-давно я точно так же рассуждал и дослужился до стабильности – приносил пользу обществу, совсем забыв про себя. Время потеряло своё значение, день за днём я занимался одними и теми же вещами, как если бы погрузился в сон, и так протекло моих целых тридцать лет в этих багровых стенах. Тридцать! Сынок, ты не представляешь, сколько удивительных вещей можно было сделать за эти годы! Но я больше не собираюсь чахнуть в гигантской темнице, о, нет-нет-нет… Повидать мир – моя нынешняя цель. И для вас мне остаётся пожелать того же. Я сейчас вон в ту сторону! – он кивает на широкий автобус, виднеющийся на десятом этаже, и Веймар с Ади недоумённо переглядываются.
– Это высоко. – Коротко замечает великан.
– Брехня!.. Мои семьдесят шесть это тебе не пятнадцать, – гордо бросает ему на это старичок и сильно ускоряет шаг. – Надеюсь, что ещё когда-нибудь увижу вас, ребятки – сильных, бодрых и открытых миру! Айдьёссо!
Маленькая компания ещё долго провожает взглядами его приподнятую походку, но он так и не сбавляет скорости и, наконец, пропадает в тени лестничной клетки где-то на четвёртом этаже – корневой навес не позволяет наблюдать, что происходит выше.
– Мне бы так,… – вырывается у Ади на полном серьёзе, но он тут же осекается, – ой, ну, кроме того, чтобы тридцать лет сидеть на одном месте!
– Значит, тебе больше подойдёт работа, связанная с поездками, – отвечает Веймар. – Ну,… будем верить, что сейчас мы в подходящей части города.
– Извините! – подзывает он механиков, скорым шагом проделав путь до мастерских с высокими потолками. – Вам не нужен помощник? Вроде ведущего инженера?
На великана разом подняты девять удивлённых глаз – половина лица у одного из слесарей туго обмотана замасленным бандажом. На ответ решается коренастый человек средних лет с плохо выбритым и бесхитростным лицом.
– Так, а… ты что, собираешься предложить себя? Неужто, рост и мускулатура у тебя не единственные таланты? Да быть такого не может…
– Вообще-то, я хотел вам предложить его. – И Веймар выводит перед собой за плечи юношу, притормозившего у него за спиной.
– Этот? – при виде Ади главный механик невольно роняет зубочистку изо рта. – А он вообще удержит ключ в руках?
– Удержу!.. – вылетает у юноши после небольшой заминки, но в его взгляде всё ещё сквозит неуверенность, вызванная царственным видом трёхэтажного грузовика, над которым трудилась команда.
– Можешь что-нибудь им рассказать… – подсказывает Веймар, пока Таллочка внизу с увлечением кутается в полы его плаща.
– Он случайно не беженец? – продолжает интересоваться руководитель бригады. – Я-то всё ему на руки смотрю.
– У него иммунитет, не переживайте, – заверяет великан, отпустивший тощие плечики, – Ади, как тебе эта машина? Правда, клёвая?
– Здоровущие колёса, – в конце концов, выговаривает юноша. – Хочу узнать, как тут обстоят дела с гашением крутильных колебаний… Учитывая наш рельеф, здесь должны быть очень гладкие фрикционы. А с отжимными пружинами тоже всё в порядке? Иначе грузовику просто не осилить внешние дороги, а для подземных несущий корпус, прямо скажем, высоковат.
– Какое беспристрастие, – округляя глаза, главный механик снимает кепку, чтобы проветрить лоб; его помощники оказались озадачены ничуть не меньше. – Получается, этот юноша развивал свои мозги в ущерб физическому воспитанию… Надо это исправить! И лучше всего ему в этом поможет дружный коллектив! Что скажете, братва? – он обращается к своей команде, на что в ответ по ангару разносится одобрительное кряхтение бывалых пустынных волков и оживлённое шептание тех, кто помоложе.
– Ты взял за шкирку этих ребят, – Веймар задорно подмигивает неподвижному Ади, с трудом осознающему быструю удачу. – Только учти: придётся развиваться с каждым годом, чтобы заслужить доверие. Ты, наверно, останешься, потому что я бы хотел ещё пройтись по этажам – там, где повыше, вроде бы поинтересней.
– Не советую спешить! Нам ещё до вечера возиться с кузовом! – предупреждает руководитель с помягчевшим взглядом. Если вы здесь впервые, то мы готовы и подождать.
Ади озарило счастье. Окончательно ожили его раскосые чёрные глаза.
– Правда? Можно, я тогда ещё пройдусь?
– Ещё спрашиваешь. Наш номер – семьдесят четыре, второй уровень. Не заблудитесь.
Проходит около получаса Веймар то и дело озадаченно оглядывается на Ади, в развесёлом настроении топающего бок о бок с ним и Таллочкой по четвёртому этажу. Причина такого воодушевления не вполне ясна великану.
– Ты смотришь по сторонам? Здесь много такого, чего мы не видели на входе. Например, вон те скользящие лестницы для миниатюрных работников или надувные машины без колёс.
– Ничего особенного, читал о них ещё в детском саду. Мне просто приятно, что вы двое не сильно торопитесь спихнуть меня на кого-то ещё. Хотя с теми я бы, наверное, отличился. Но они ещё готовы ждать!
– Значит, с нами тебе болтаться по Багровому Ущелью не так уж плохо.
– Но у нас кое-что общее: мы здесь новенькие. Можно сказать, одна проблема на троих… Конечно, здорово найти свою судьбу в самые первые дни, только понимаешь, как-то это… Внезапно. А ты сам говорил, что лучше не скакать по самому первому зову, да?
– Да, но знаешь… Ещё бывают такие шансы, которых лучше не терять.
– Ну-ну, я не спорю.
На десятом этаже взорам всех троих открывается красочный вид на зарождающийся закат. Скудные облака среди тёмно-синего неба постепенно розовеют и растягиваются на кучерявые пучки. В воздухе веет удивительной прохладой, и охота продолжить знакомство с этажами никого не отпускает.
– Можно ненадолго разделиться, – предлагает Ади, – здесь, наверно, побезопасней, чем внизу.
– Кажется из-за того, что не густо с людьми, да? – хмыкает Веймар. – Внизу много кто может позволить себе стоянку. А здесь уже иначе.
С каждым новым этажом машины выглядят если не внушительнее, то, по крайней мере, ухоженнее или необычнее по форме, и их количество становится всё меньше. Глаза больше не разбегаются, зато воздух оказывается чище, что не может не радовать Веймара – несколько часов назад Таллочка выглядела куда более сонной, а теперь приободрилась.
Довольный своей прогулкой, Ади отошёл расспрашивать владелицу продолговатого фургона, присматривавшую за двумя малышами, которые запускали заводную машинку на свободном широком полу с помощью рычажного пульта. Опрятная стриженая дама была не просто матерью, но и квалифицированным техником и, по её заверениям, мастерски преодолевала самые тяжёлые дорожные препятствия. Муж её давно погиб в перестрелке с сухопутными пиратами, но оставил ей внушительное наследство и успел научить женщину стрельбе, равно как и базовым навыкам рукопашной самообороны. Юноша оказался настолько увлечён её рассказом, что великан решает пройти выше и бегло изучить глазами предпоследний уровень. Если бы дочка сейчас не сидела на широких плечах рядом с рюкзаком, она бы не устояла перед искушением присоединиться к играющим детям.
На шестнадцатом этаже практически отсутствует крыша, и недавно вычищенный пол наполовину заливает розоватый свет. Самая верхняя стоянка представляет собой овальную площадку на пяти столбах. Длинный мост соединяет её с подъёмом на тёмно-золотую равнину.
У последней лестницы – никого. Из машин – какой-то невзрачный маленький погрузчик, но за верхушками столбов, плавно перетекающих в замысловатый бордюр, сияет чья-то серебряная крыша. Чтобы разглядеть в подробностях то, что находится пониже, потребуются уже некоторые усилия, так как в высокие ворота, ведущие на последний уровень, нельзя пройти из-за большого кодового замка. Веймар смотрит вниз и изумляется, насколько тёмными оказались те места, с которыми он успел сродниться за каких-то пару дней.
– Будто поднимаемся из Ада… – к его неожиданности фыркает Таллочка, непривычно долго молчавшая на протяжении всего подъёма.
– Надо заметить, что с не самыми плохими жителями, – строгим голосом отвечает ей отец, – выйдем-ка отсюда на солнышко и поглядим на красоту.
Выбираясь из-под овального навеса, он нахлобучивает шляпу на глаза, чтобы привыкание к яркому свету произошло как можно мягче, и вскоре оборачивается. Машина, стоящая в розовых лучах заката, оказалась ещё более удивительной, чем он ожидал.
Нет, она вовсе не отличалась красотой и правильностью силуэта. Вместо дисков с шинами – широченные колёса на спицах, как у старинного велосипеда, пусть и приводимые в движение не через педали, а закрытый двигатель вверху. Делится машина на два этажа – низенький и глуховатый нижний с прямоугольными окошками, через которые ничего не видно, и верхний, самую странную часть конструкции – серебряный цилиндр-кабину с множеством каких-то тонких механических рук по нижнему краю, застывших в различных позах, и выпуклым люком вместо крыши. Присобаченных над колёсами фар огромное количество, и все они не похожи друг на друга, будто специально покупались в разных местах. Для чего все эти навороты…
Такое чудовище просто не могло принадлежать обычному человеку, в чём Веймар и убеждается, отойдя ещё на несколько шагов.
Доктор Вангли успел придти сюда пораньше, и теперь постепенно высовывается из открытого люка, направляя на великана длинное ружьё, которое уверенно держит обеими руками и слегка опущенным левым плечом: ткань на нём выглядит немного темнее, чем справа. Лицо доктора выглядит напряжённым от волнения. Вопреки его ожиданиям, Веймар не рассердился и не испугался, но начал смотреть на него такими глазами, будто совершенно раздумал уходить по каким-то сугубо своим причинам.
– Какое всё-таки счастливое совпадение, – наконец, произносит доктор еле слышно, но достаточно чётко для ушей человека, стоящего перед ним, – а может, просто эта картина изначально была у меня перед глазами?
Молодой мужчина аккуратно успел ссадить девочку на пол и закутать в края своего плаща, так что она не увидела приветствие человека в резиновых очках, хоть и слышала его голос.
– Здравствуйте, доктор Вангли, – отзывается Веймар; он сумел заставить своё лицо выглядеть как можно более бесстрастным. – Вы тоже захотели подышать свежим воздухом?
– Можно и так сказать, – чуть усмехается доктор, твёрдыми руками продолжая держать его на мушке, – мне надо было как-то отпраздновать свою удачу. Не всё же довольствоваться компанией горничной-алкоголички и троицы беспризорников на побегушках, согласитесь?
– Папа, что он хочет? – Таллочка уже догадалась, кто говорит, но не до конца понимала, почему родитель не даёт ей повернуться.
– Помощи, – коротко бросает Веймар, удерживая взгляд на машине доктора, – по ходу дела, ему тоже нужна наша помощь.
– Правильно угадали! – охотно соглашается доктор Вангли и оставляет ружьё в одной руке, чтобы дотянуться другой до пакетика с сухофруктами, которые бросил из-за появления великана. – Славный юноша, знаете, почему я жил один? В отличие от вас, мне не довелось познать ни отцовства, ни радостей супружества, ни даже родительской любви. Мне пятьдесят два года, и я продолжаю являться ходячим экспериментом, благодаря моим папе с мамой, которые мечтали о безупречно правдивом чаде. Вот только они забыли, что неумение лгать не позволяет оставаться безупречным джентльменом.
Прислушавшись к гуляющим по площади ветрам, Ади что-то почувствовал и отвлёкся от своей беседы с мудрой женщиной. Веймар и Таллула отсутствовали дольше, чем собирались, и забыли его здесь. А ему ещё и возвращаться вниз – туда, где он оказался нужен таким, каким и был.
Он прощается и бредёт по лестнице наверх. Наконец, он упирается в один из высоких столбов, увидав, что Веймар с кем-то разговаривает, поднявши голову, и не даёт своему ребёнку убежать, несмотря на то, что рядом никого нет. Хрупкого юношу охватывают странные подозрения. Никем не замечаемый, он медленно приближается к краю теневого участка, пока ему не удаётся расслышать знакомый тонковатый голос, идущий сверху.
– Окружающий мир опасен для меня из-за моей неспособности удерживать язык и скрывать свои намерения – правда, смешно звучит? Всё потому, что вам ещё не знакома сила этого проклятья.
– Вы хотите, чтобы я вас защищал? – спрашивает Веймар, всё так же с поднятой головой. – Или чтобы я провёл вас к лекарству?
– И то, и другое, верзила, – ласково отвечает доктор, мимоходом похрустев орешками, зачёрпнутыми в ладонь, – Без обид, я напрасно считал тебя тупым, а ты просто невинен, как никто из встреченных мной людей.
Ади осознаёт, что происходит. Вниз уже не спустятся ни Веймар, ни его дочурка. То, что прозвучало из уст почтенного доктора, не являлось просьбой. И пока что Ади не замешан в его планах. Да и молодой папаша вряд ли хочет этого после того, как сам же поставил юношу на ноги ценой огромных усилий. Почему бы не разделить его точку зрения и, промолчав, несмотря на всю трагичность ситуации, не спуститься обратно, навстречу своему призванию. Отметя излишние размышления, Ади поворачивается спиной, просто чтобы почувствовать, как на это отреагирует всё его существо.
По длинному и худому телу разливается холодок, в запястьях начинает колоть. Немеют пальцы, не дрожа и не загибаясь, точно налились свинцом. Такое чувство, что уши заложило облицовочной мастикой, изолируя от всего происходящего вокруг. Уже чувствуя каждый волосок на своей макушке, юноша делает ещё шаг. Всё по-прежнему, только грудь странным образом окаменела – видно, сердце попыталось вырастить стену вокруг себя, чтобы защититься от какой-то неотвратимой опасности.
– До чего ужасно… – бормочет Ади себе под нос.
А Веймар вдалеке продолжает спокойно отвечать, не опуская головы.
– Да, она поедет со мной, здесь её я не оставлю ни на кого. Я ей пообещал, что она увидит мир… А больше нам никто не подойдёт?
– Можем взять с собой ещё ребёнка, неболтливого и готового защитить машину. Но не более того!
– Я таких не знаю.
Веймар вдруг обращает лицо к несущим столбам, и его глаза округляются. Он принимается мелко мотать головой и нашёптывать какие-то слова, которые доктор не может разобрать, как ни пробует. Но их чувствует Таллула под плащом.
«Только не подходи… Возвращайся вниз».
– Кто здесь?! – хрипло вскрикивает доктор и наводит ружьё.
Его отвлекает хлопотливое воркование над головой: тощий и до жути проворный голубок с красными глазами позарился на его вкусняшки и приготовился спикировать на его плечо.
– Нахальная воркуша, нашла время!
Отшвырнув подальше злополучный пакетик, Вангли прицеливается заново. Веймар отбежать не успел, но у него появилась скромная компания в лице черноволосого и узкоплечего мальчугана, фигурой напоминающего швабру с длинными руками и ногами.
– Ого, отлично! Кажется, я вижу подходящую кандидатуру! Ждите, сейчас отопру ворота. Только пульт найду, сами щёлкнут…
– Долго топаешь!.. – весело хихикает Таллочка, выглянув из-за плотной зелёной ткани, чтобы увидеть Ади.
– Что ты творишь?! – лицо великана сделалось свирепым, и он обрушивает на плечи юноши тяжёлые ладони. – Меня, что ли, не слышал?..
– А тебя не спросили. – Бросает Ади, уставляясь на него исподлобья.
– Милости прошу! – раздаётся голос доктора вслед за громким щелчком от раздвоившегося замка. – Проход свободен!
Этим временем птичка доклевала крошки, разбросанные по полу. Таллочка прослеживает, как она взлетает в небеса, хорошо освещаемая красными лучами через облака, по-видимому, набравшись сил для продолжения полёта. К лапке по-прежнему привязан фантик от конфеты.
Экипаж на тонких колёсах пустился в путь. Нижний этаж машины оказался просторнее, чем выглядел снаружи. Он являлся грузовым, только пустовал – из соображений безопасности доктор прятал все находки прошлых лет в закромах своего особняка. Однако Веймар замечает на полу небольшой кусочек чёрного стекла и спрашивает про него, не поднимаясь по лестнице в кабину, огороженную решёткой.
– Здесь частица, не очень похожая на ваш обычный груз…
– У нас впереди незабываемые деньки, ребята! А всё потому, что перед вами не просто доктор, а доктор-археолог! И самую чуточку геолог. Жаль только, что слабоватый психолог, а то гляди – и добился бы в сто раз большего за безумный срок. Вперёд – навстречу приключениям, ага? Вы этого, может, и не ждали, но я – ещё как!..
– Скучая в пыльном мраке кабинета и выедая шпроты из омлета… – с усмешкой договаривает Ади, прислонившийся к бесцветной стенке у низковатого окна: он, наконец, нащупал подходящий момент в беседе, чтобы хоть немного развеселить бездвижного великана.
…
Этим утром я побывал у городской реки – удалось купить билет на пассажирский треножник. Смотреть на неё можно только с очень большой высоты. Полностью замёрзшая река, окружённая каменными стенами в сто метров. Я смотрел на неё совсем один через решётку, а город заметала снежная буря. Здесь я наслаждаюсь одиночеством. Не понимаю, почему есть дети, которые от него страдают, когда ходят в школу. Они должны страдать от избытка чужих мнений о себе, когда у них нет своего собственного мнения. Когда я спросил об этом деда, он это подтвердил и добавил, что цену наших поступков знаем только мы. Я, Конрад Эйдверчи, иду в школу не потому, что хочу этого, но потому что не очень верю своим желаниям. Мне всего 11 лет, и я пока знаю мало того, что меня радует по-настоящему. Может, там у меня появятся желания получше, чем есть сейчас.
Арри вовремя меня оставил, нам действительно впору побыть отдельно какое-то время. Возможно, ему даже сейчас труднее, чем мне – приспосабливаться к совсем другому климату, учиться выживать в отсутствии людей – это вам не шутки. Оставшиеся ириски я скормил соседской псине. Соседка перестала жаловаться, что она портит гостевые вещи – наверное, потому что уже все зубы выпали. Жизнь с людьми притупляет чувство самосохранения, по себе это понял.
Вспомнил, что, пока Маликор выпускается, у Хаяны тоже первый год в новой школе как и у меня. Это время мы, скорее всего, запомним на всю оставшуюся жизнь.
Последнее, что я сегодня напишу, может показаться совсем не из этой песни, но пропустить такое грех. Та девочка, которая спрашивала про пауков, позвала меня в гости смотреть голограмму фильма для взрослых, сидя у неё в шкафу. Скорей всего, ей его толкнул мой брат, но не суть. В общем, фильм оказался про войну в каких-то джунглях, которая была двести пятьдесят лет назад, а она думала, что будет про любовь. Мне было круто и познавательно. Кое-что понял новое по стратегию выживания в лесу, и сколько жертв можно избежать, если уметь сливаться с природой там, где надо. Не понравилось только одно. Амика почему-то плакала слишком долго и сказала, что хочет побыть с собой наедине.
Конец первой главы.
Глава II.
1.
– Вот понадобилось ему сломя голову бросаться к нам…
– Перестань, а! Всё-таки, здесь ночь, а я заснуть пытаюсь.
– Ненавидит быть у других в долгу, ну, конечно… Конечно. Прямо самурайский дух, ничего не скажешь.
– Веймар, я ведь больше не заболею, помнишь? Мне на этих пустошах ничего не будет. Смотри-ка, даже твоя дочка успокоилась.
Тощий юноша устаивается поудобней в углу низенького помещения, чтобы полюбоваться на девочку, закутавшуюся в чёрный спальный мешок по самый нос. Угрюмое и сонное бормотание великана прекращается, водитель уже предупредил своих компаньонов, чтобы не волновались за его знание дороги на первом этапе продвижения в глубины Леса. Многочисленные фары его диковинной машины ярко освещают путь.
– Но, а как бы ты прожил, если бы не давал себе помочь. Расскажи-ка, Ади. Может, у тебя был изначально какой-то план, включавший всё, что с тобой случилось в городе?..
На это щуплый обитатель угла надувает щёки и с шумом выдыхает.
– В моём роду ещё не было нахлебников… Я не хочу становиться позором для своей семьи. Я мужчина.
– Ага… Только своих возможностей не рассчитал.
– Не надо смеяться, потому что я выгляжу слабее. В моей стране меня все уважали. Я работал в верхах очень крупного завода и обеспечивал не только себя с женой, но и нанимал работников! Для беспризорного мальчонки довольно нехило, согласись!
Веймар поднимается рывком и садится, так что луна через пыльное окошко окрашивает синевой его затылок. Он стискивает шляпу на полу.
– Это правда?.. Никогда бы такое не подумал про тебя. И жена была?..
С торжествующей физиономией Ади переворачивается на спину и подкладывает ладони под затылок.
– Ты вовремя предложил мне разговор на равных… Доктор говорил, что с утра уже ты будешь направлять машину, так что лучше вздремни. И настроение подымется…
Веймар замолкает где-то на полчаса, но потом Ади, не успевший забыться во мраке ночи, снова слышит его голос.
– Не будь самонадеянным. Может, там, на родине ты и был кем-то очень важным. Да хоть прилежным мужем и отцом, мало ли. Но на свободных территориях ты всего лишь потерявшийся мальчишка.
– Мне от этих разъяснений не лучше… – чуть запоздалый ответ Ади звучит как-то печально и глухо. – Я бы остался дома… С радостью. Вот только вернуться мне некуда. Болезнь, от которой мы ищем сейчас лекарство, не заразная, и, чтобы защититься, достаточно знать, где жить. Совсем другой была болезнь, которая пришла в мою страну. Стараюсь не вспоминать об этих днях, а постоянно приходится. Отчасти помогают разговоры с родителями. И… ещё со школьными друзьями. Покидая своё тело, человек становится свободным, если жил достойно. Все они были как раз такими… – голос начинает дрожать, и юноша замолкает для небольшой передышки, в течение которой великан благоразумно молчит.
– Понимаешь, я… подолгу торчал на своей работе, поэтому… моя жена исчезла, не предупредив. Мы хотели детей. Она специально… смолчала о ребёнке. Я не успел всё проверить, но, кажется, она не могла ему позволить заразиться и ушла. Никак не могу отделаться от этих мыслей. Почти два года прошло. А мне… всего-то навсего не хватило внимательности.
– Ты выбрался за ней сюда, – догадывается Веймар, подперев подбородок кулаком, – потому, что у тебя больше никого не осталось?
Хлюпающий носом юноша кивает, уже сдерживая слёзы с немалым трудом, и отворачивается к стене.
– Я думал, будет легко! – кое-как выговаривает он и крепко обхватывает свои клетчатые бока. – Но ты прав! Рождается биологическая особь… Нормальные мужчины вырастают не из каждого! Я был единственным дефектным элементом в своём роду. И дефектный элемент выбрасывается до того, как ему находят место!..
– Ади, что ты говоришь такое! – Веймар легонько треплет за бок Ади, всё ещё повёрнутого к нему спиной. – Ты очень вовремя появился в нашей жизни. Никто не осознаёт, на что способен среди людей, пока живёт один.
В ответ юноша садится, поджимая колени к лицу, которое не хочет показывать, хотя всё помещение нижнего этажа машины залито темнотой.
– Ты знаешь,… – продолжает Веймар, – что кора человеческого мозга заканчивает формирование к двадцати пяти годам, и тогда все тревоги переживаются легче? Становится удобнее заботиться о ком-то ещё.
– Да ну, ерунда какая-то… – бубнит Ади себе в коленки.
– Медицинский факт.
– Прекрасно… Начни ещё читать мне лекции о здоровом образе жизни, раз ты такой доктор.
– Вообще-то, я изучал право и шесть лет программистом работал.
– Шутишь!
– И это всё я начинал, когда был старше, чем ты сейчас.
– Слов нет. От меня ждали ответа, чем я хочу заниматься, с пяти лет. А ты… вообще… откуда?
– С северо-западного полуострова.
– Так и думал, что там одни чудаки.
– Гм… Ваших-то почему заставляют так рано?
– В традиционном обществе лишний раз не спрашивают мнения у молодых, если ты не в курсе.
– Ясно. Потому и начинаем спорить со старшими при любой удобной возможности…
– Лимит красноречия исчерпан, пора запечатывать уста! Один, один, один, ноль, ноль, ноль, ноль… – с этими полусонными словами Ади гордо выпрямляется у стены, стараясь не смотреть на собеседника.
– Смешной… – произносит великан и поступает так же.
Проходит несколько часов, за которые вся усталость удивительным образом исчезает, несмотря на то, что сон так и не наступил. Только в животах начало урчать, особенно явно раздаётся из-под мешковатой рубашки Ади.
– По-моему, доктор Вангли забыл про припасы…
– Мне тоже так кажется. Придётся ему останавливаться у реки, чтобы наловить нам рыбы.
– Кстати, Веймар… Если мы ещё когда-нибудь поедим у людей. Больше всего я люблю рисовую лапшу с луковой подливой, в пенопластовой коробочке с крышкой.
– А мне нравится почти всё, что можно посадить и вырастить своими руками.
– Ты… говоришь совсем как моя бабушка.
– А ты - совсем как моя…
Ади показывает в окно худой ладонью с растопыренными пальцами.
– Гляди, уже светает.
– И то правда!.. – ухмыляется Веймар и, выпрямляя ноги, упирается в потолок лопатками. – Пошли, разбудим водителя.
…
Не пишу название места. Какая разница, если я всё ещё на своей кровати. Она мне надоела – слишком низкая, а я уже большой и не падаю на пол во сне, даже если этого хочу.
Завтра дети из семейства Эйдверчи вступают в новую жизнь. Это если помнить, что мы будем долго жить в столице, чего раньше не случалось.
Второй раз в жизни я встретил на улице Тиггера. Он был один и какой-то очень хмурый, а когда меня увидел – повеселел. Подумал, что я испугался. Но потом понял, что ошибся. Я спросил его, в какую школу он ходит. Тиггер ответил. Всё правильно, это то же самое место, куда буду ходить я, и которое заканчивают мой брат и его брат-третьегодник. Верзиле уже двадцать лет. По ходу, он никак не может сдать экзамены и поступить в королевскую охрану, потому что там нужны мозги и смекалка, а не только грудь колесом. Он ещё школьник, а за таких девушкам выходить не принято, поэтому он очень страдает. Лучше на глаза не попадаться. Но я отошёл от темы.
Тиггер мне сказал в лицо, что я деревенщина, и что моё поступление – это начало конца. Сказал, что лучше бы я оставался там, откуда приехал. Я ответил ему, что не всё так просто.
Мой отец переведён сюда на службу сроком на семь лет. Счастливое число. И к окончанию срока я выпущусь из школы. Тиггер на это помолчал, потому что долго думал. Потом ответил, что будет очень удивлён, если я доживу до выпуска. Я ушёл в дальний угол площадки и наблюдал за ним оттуда. В руках у него была игрушечная голубая сабелька из дерева – очень тупая, но красивая. Что-то похожее вырезал мой дед, когда мы жили в Карнитаке. Тиггер выглядел тревожным и как будто что-то для себя решал. Он начал делать выпады, когда вышел на середину. Я сидел на лестнице и наблюдал. Получалось у него неуклюже, но он очень старался. Часто на меня оглядывался, может быть, надеялся, что я упаду со страху или просто уйду, потому что маленький. Зря надеялся. Было слишком интересно наблюдать. Промучившись полчаса, он подошёл ко мне и крикнул, что будет учиться на фехтовальщика. В его голосе была надежда. Я попробовал ему подыграть и закрыл глаза руками. Ногами повис на перекладине, изобразил неудавшееся падение на землю. Потом подтянулся обратно. Тиггер не поверил, но и не расстроился. Кажется, со мной ему не скучно. Нападать на меня он не стал, потому что его позвали домой. Я ушёл домой без происшествий.
Почему он не прогнал меня? С радостью бы оставил его одного по первой просьбе. Мне кажется, что у него проблемы дома, не считая брата, хотя не уверен. Надеюсь, это выяснится в школе, когда он будет не один.
…
В отношении просьбы остановиться у ближайшей реки доктор Вангли пошёл на уступку, и тонкие колёса замедляют ход вдоль холмистого обрыва над тёмными шепчущими водами в ломаном провале.
Пробегаясь глазами по пейзажам за стеклом в который раз, Веймар подозревает, что беспечный ездок слабо улавливает суть его запроса. Тормозит машина тихо и осторожно, среди каких-то крутых замшелых гор, выглядящих, как тяжёлые паруса яхт. Водитель выходит первым и спокойно осматривается. Очевидно, припоминает места. Из машины он захватил только своё старинное ружьё с металлическими пулями. Пассажиры пробуют выбраться наружу, но дверь с иллюминатором оказывается на задвижке, которой нигде не видно. Ади принимается стучать кулаком по стёклышку.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |