– Нечего паниковать… Должно же быть хоть что-то съестное в такой громадной роще. Которая растёт на другой роще, побольше. Только на голодный желудок нельзя искать еду, – наконец, вздыхает Ади и с некоторым сожалением, но жадно принимается за хлеб, – интересно, пригодятся ли мне деньги.
Доев остатки, он ещё раз пересчитывает пластинки, составлявшие его законный заработок за три последних месяца существования в стенах закусочной. Он забрал их как раз перед уходом и при этом честно объяснил все свои расчёты на бумаге – свой долг, как и долги тех, кто его кинул, он выплатил ещё давно, но деньги, полагавшиеся юному помощнику в дальнейшем, Ласердо выдавать отказывался. Нетрудно догадаться, почему – в той ситуации, в которой оказался Ади.
В третий раз он решается воспользоваться самокатом для ускорения, несмотря на свою боязнь споткнуться об очередную кочку из-за того, что руки подводили его всегда некстати.
– Просто поучусь маневрировать. А, когда дойду до города, приложу все силы, чтобы сдать экзамен на права. Это уже не обсуждается.
Разговаривать с самим собой давно вошло у Ади в привычку. Доверять свои проблемы незнакомцам с самого своего появления на свободных землях юноша так и не научился, насмотревшись с лихвой, какими бедами это может обернуться для любого человека и, особенно, для такого нервозного хлюпика, как он, даже несмотря на рост чуть выше среднего.
Скатываться с горки у него уже неплохо выходило. А вот огибать деревья – нет. Впрочем, третья попытка воспользоваться неподатливой лошадкой на двух маленьких колёсах оборачивается для Ади неожиданной удачей буквально через полчаса самоотверженной маеты. Непроглядная стена из кривых стволов как будто посветлела и, заметив это, юноша ослабляет хватку, после чего проваливается в травянистую канаву. Самокат приказал долго жить, но Ади с его опустевшей котомкой это больше не волнует, и он пускается в быстрый бег, не обращая внимания на ссадины и синяки. Свет уже совсем недалеко, осталось перелезть через огромную корягу, усеянную странными шипами, и вот…
Огромная пустыня распростёрлась за щербатой скалой, на краю которой Ади с величайшим трудом удерживает равновесие. Первое, за что цепляются его беспокойные глаза, это длинный кроваво-красный пролом ближе к горизонту. Что ж, для следующей остановки не слишком плохо, при формальном отсутствии какой-либо карты.
Доковылявший до широкой трещины, юноша опускается на четвереньки и наклоняет голову. Звуки эха долетают до его чувствительных ушей. Человеческая речь…
– Удивительно! Город в таком месте? – Ади нагибается пониже и, в подтверждение своим словам, отпечатывает в своём сознании далёкий шевелящийся поток среди желтоватых огоньков.
В таком положении он проводит минут двадцать и мысленно сдаётся.
– Но спуститься не получится отсюда. Непруха… Лететь около километра, Какая сила здесь нужна?
Тоскливо поджимая нижнюю губу, он пинает камушек с обрыва и ступает вдоль границы пролома, который ему вряд ли когда-нибудь захочется перескочить. Ади приходится постоянно сутулиться, чтобы высматривать себе местечко на ходу.
– Надо было сохранить самокат. Ну, почему моё везение всегда с какими-то оговорками?..
И тут ему приходит в голову идея, пугающая и пьянящая рассудок одновременно… Вернуться за деталями, лежащими в канаве, и состряпать из них какой-никакой инструмент для спускания в пролом. При всём при том, что раньше Ади старался избегать подобных авантюр за полным неимением навыков из области скалолазания. Умение подтягиваться на руках и спускаться по канату с большой высоты, не говоря о подъёме, он считал уделом избранных. Теперь это не останавливает субтильного юношу, так как проведение новых опытов над собственной психикой – всё, что ему остаётся после печального инцидента в приютившей его закусочной.
– Да… Стоит попробовать… Тут я с голоду окочурюсь прежде, чем найду конец этой дороге.
Пока он мастерит опорную клюку неподалёку от заветной пропасти, его сердце неистово прыгает от волнения и нехватки терпения, с которой он сражается всеми силами. Трещина поражает своей глубиной. Спешка может стоить жизни. Опустевшая котомка распорота на мягкие обмотки. Необходимо защитить слабые руки от мозолей при хватании за рукояти, сменившие положение на металлической трубе с перпендикулярного на параллельное. Тормозящий езду колышек превращён в наконечник длинного монолитного цилиндра, дальность выдвижения которого из металлической трубы регулируется и закрепляется вращением колёсиков со встроенными винтами. Ади хладнокровно затягивает последний тряпичный узелок и окидывает внимательным взглядом свою работу.
Бережливость юноши пошла на пользу её внешнему виду – ни одна захудаленькая деталь не осталась лежать без дела, и отвинчивать что-либо ему не хочется. Впрочем, одно дело – гениально употребить ресурсы, но совсем другое – получать практическую пользу из результата.
– Вот теперь пора…
Взглядом Ади отыскивает небольшой уступ, на который, как ему показалось, можно соскочить, ничего себе не вывихнув и не сломав, кроме неподстриженных ногтей, по неосторожности. Но и они, в крайнем случае, тоже могут пригодиться. Юноша ложится животом на край пролома и удлиняет своё орудие вытянутыми руками до тех пор, пока колышек не начинает касаться уступа. Закрепление понемногу удаётся, и теперь жерди лишь немного покачиваются на ветру. Осталось соскользнуть по ним и самому очутиться на крохотной площадке. После этого станет проще дотянуться до широкой и колючей лестницы из красных щеп.
Но вернуться после этого обратно будет уже невозможно – нетренированные мышцы не позволят подтянуться на узких зазорах в стене. Можно навсегда застрять здесь, между знойной синевой и холодной багровой пустотой из боязни продолжать опасный для жизни путь. И, всё-таки, юноша решается.
Уступ немного шире, чем ему казалось. Приземлился Ади на четвереньки и даже ногтей почти не повредил.
Иногда голод придаёт человеку сил, вместо того, чтобы отнять у него последнюю решимость действовать. Ади это знает. От накатившегося голода ему не хватило терпения продумать лучший вариант схождения в этот манящий подземный мир. Уже без особого страха пересаживаясь на ветвистую лестницу цвета разбавленной крови, юноша чувствует, что понемногу перестаёт быть человеком, и это далеко не самое худшее из того, что может ожидать его в дальнейшем. Он сейчас в нормальном состоянии. Если он продолжит усиленно думать, цепляясь за слоистую древесину на такой головокружительной высоте, то, скорей всего, просто потеряет сознание от ужаса и неминуемо погибнет, разбившись о покатые стены. Странная лёгкость, овладевшая его существом, лишь подсказывает, куда можно вонзать крепкое орудие, чтобы перепрыгивать на уровни пониже, и юноше этого более чем достаточно. Брезгливая избирательность, боязнь оступиться, стыд за свою нерасторопность, всякое подобие чувства вины исчезают, словно никогда не появлялись. Где-то в глубины души Ади, конечно, понимал, что такая безошибочная покорность инстинктам, вызванная непреодолимым желанием жить, не сможет длиться ровно столько, сколько ему необходимо.
Он увидел скошенные крыши домов к тому моменту, как мысль о неизбежной неудаче вновь настигла его сознание отравленной стрелой. Руки задрожали уже не потому, что юношу знобило с утра, и не потому, что в трещине было похолоднее, чем на равнине. Ади не привык выглядеть героем в собственных глазах и начал заново удивляться своему безумию. К его несчастью пик этого удивления приходится именно на тот момент, когда его верное орудие упирается обоими концами в высокие столбчатые наслоения, а сам он собирается раскачаться до висячей площадки, лишь цепляясь за горизонтальные рукоятки, пропитанные потом и землёй.
– Да что со мной за штука… такая… – оцепенело выдыхает Ади облачко пара, быстро приходя в себя. – Ведь я бы ни за что не смог! Такого же просто не бывает… АААААААА!!! – из-за его неоправданно резкого движения рукой наконечник легко выскальзывает из сыпучей породы.
Выронив опорную клюку, перепуганный юноша хлопается о ребристую крышу крошечного домика, наполовину вкопанного в стену, и неизбежно снижается в сторону узкого балкончика, перекатываясь через бок. Его дикие вопли, не сильно похожие на мольбы о помощи, уже кем-то услышаны, и крепкая жилистая ручища, вылетевшая из убогого окошка, успевает поймать его за широкий рукав у плеча пожелтевшей рубашки.
– Ну-ка, ч-што тут у нас?.. – доносится до его ушей вкрадчивое шипение то ли древней старухи, то ли какого-то беззубого прощелыги. – Девоч-шка или мальш-чик? Чшто-то сложно разобрать.
Заметив под своими ногами балкончик и недалеко за ним – очень даже приемлемый уступ, Ади мельком всматривается в лицо спасителя… После чего, недолго думая, вцепляется зубами в руку, усложнившую траекторию его продвижения в подземный город. Ему удаётся вырваться и за три шага доскочить прямиком до нужного участка. Мало ли какой благодарности мог потребовать обитатель этой норы – особенно имеющий такую большую концентрацию шипящих в речи. И предчувствия не обманули юношу – едва он с облегчением ступает на свободную площадку, вслед ему раздаётся поток отборной ругани.
– Ты, парш-чивая канарейка-перерошток, а ну, иди сюда и проси прош-чения шейшчас же!! Учшлый и неблагодарный побегун! Не шмей штавить туда швои побегушчие чшлёпанцы, щью же щкунду повернищь!!
– Как же я удачно съехал, не верится!.. – Ади не оборачивается и старательно сдерживает дрожь в руках, лихорадочно скользя глазами по многочисленным рядам огней внизу. – Вот здесь, кажется, будет проще и быстрее…
– Не-е-ет! – продолжает шепелявый голос уже над ним. – Не уходить! Я тут щафсем один, и мне нужна компания, слишишь меня?!.. – немного подумав, незнакомый спаситель прибавляет. – Я не каннибал, малишечко! Слишишь, не такой я… У меня все жюбы выпали, я уже жевать не смагу! Поговори со мной о чём-нибудь, о чём захочешь, ждесь так одиноко!
– Моя вашество не понимать, но спасибо! – благодушно отзывается Ади, опьянённый предстоящей встречей с цивилизацией, и истерика неизвестного себя ждать не заставляет.
– Чштоб тябя сразила трясучка сязонная, чярвяк ти неблагодарный, и крысы тябя сжявали в подворотне! Ни от кого не дожидающь доброты в этом жягоне! О, они мне вще это припомнят! Вще-вще…
Юноша бредёт уже далеко и совсем не прислушивается к напрасным угрозам. Все его тяжёлые опасения остались наверху. Теперь им движет жажда воссоединения с себе подобными – посильнее самых преданных выживательных инстинктов.
…
28 августа 86 года от В.Д.К. Я сижу у себя в комнате. Брат у себя, сидит он под домашним арестом за то, что перегонял младшей параллели голограммы фильмов для взрослых через наручные часы за большие суммы денег. А я просто не хочу пока выходить на улицу.
Мысль, что кто-то будет пытаться сделать меня одним из многих, пугает. Могу не выдержать правил – общих правил для всех детей, учитывая моё прошлое. Почему я вообще остался жив тогда, в лесу? Чтобы стать ходячей страшилкой, когда подрасту? Я вышел из дома, и на меня показывали пальцем маленькие дети. Уже многие знают, где я живу. А моя семья изображает меня кем-то пострадавшим, мама говорит, что на моём месте мог быть любой деревенский мальчик. Это неплохо действует на людей. Но я-то знаю правду. Будь на моём месте кто-то другой, он бы не вернулся из горного леса. Я не бросил свою сестрёнку тогда. Для неё я был готов перестать быть человеком. И это сработало. Я не испугался чудищ. Смог отвлечь их всех, и поэтому она спокойно ушла в безопасность, к деду. Рассказала ему, что со мной. Когда всё закончилось, он запретил тестировать моё сознание и дал добро только на детского психиатра, чтобы замять эту историю. Он знает, что я до сих пор всё помню, поэтому он согласился давать мне уроки боя. Скрытая агрессия сможет находить нормальный выход только в них, и в остальное время я смогу себя вести как самый обычный человек, не изменённый Лесом. То, что я сделал вчера, никто не ожидал и не хотел. Мне нельзя было показывать никому силу уроков моего деда.
Но я не позволю кому-то считать себя обманщиком. Потому что нет позора хуже. Я был бы обманщиком, если бы согласился с Тиггером, ничем не отплатив за его кривую, омерзительно узкую и наглую ухмылку. Если мы окажемся с ним в одной школе, и это очень возможно, то новый год не будет спокойным…… Поверьте все, кто взял в руки эту тетрадь, если день, когда это случилось, наступил, несмотря ни на что (большой пробел, несколько зубастых каракулей).
Без Арри уже тоскливо. Он, наверное, развлекается там с кем-то своего вида. Хотя не знаю. По-моему, ему не скучно без меня в свой первый дальний перелёт. Я могу его понять, у нас скоро наступают сильные холода, а ему нужно больше солнца. Люди более выносливы, и им никуда не надо. Я читал в учебнике, что наша синяя и голубая кожа – результат нескольких веков существования под облаками, скрывающими солнце, но когда-то давно она была песочного цвета. Раньше таких, как мы, в мире были единицы. Плохо, что нам не рассказывают о том, как людям живётся за этими горами.
На днях будет падать много снега. Это очень хорошо, талая вода самая чистая и полезная для здоровья. Искусственные озёра пока не открываются для посещения. Там слишком холодно и небезопасно. Я зашёл к Маликору и спросил, обучаются ли наши солдаты плаванию – те из них, которые готовятся побывать снаружи. Брат покрутил пальцем у головы и сказал, что я опять несу какую-то чепуху. Удивляется напрасно, потому что сам с усатым хвостом.
Потом он добавил, что лучшие солдаты получаются из лабораторных крыс. Те, которые потом смогут побывать за границей. Спасибо дедушке, меня не взяли в лабораторию. Буду обычным мальчиком, прилежным учеником офицерской школы Вранова.
Папа в детстве бывал на горном озере, благодаря деду. Теперь дорогу туда закрывают очень высокие ворота. Папе 42, значит, у него было много возможностей посмотреть на солнце и даже половить носатую рыбу. Я никогда не спрашивал его о детстве и могу только гадать, насколько оно отличалось от моего.
Но я одно знаю наверняка – он ни за что на свете не впустит меня туда. Среднему ребёнку надо научиться отвечать какому-то максимуму ожиданий. А если я оказываюсь зверем, то мне достаточно найти подходящую цепочку. Я наконец-то это осознал.
…
– Сколько там? Ну, скажи-и-и.
– Тебе уже интересно? Ну, сама напросилась.
Великан на секунду приоткрывает рюкзак, и лиловоглазая дочка успевает увидеть прозрачный ящик, забитый медными пластинками. Короткий скрип застёжки-молнии, и сумка снова убрана на плечи – туда, где не достать при всём желании.
– Мы покрасили вывеску для ресторана, починили столбы в приюте, помогли довезти овощи и фрукты до заказчика, выгуляли ослика пуату и укрепили четыре кровли в жилом квартале,… – пересчитывает великан события на пальцах и в задумчивости поджимает губу, – но так и не нашли себе друзей. Почему, как тебе кажется?
– Потому что нам за всё это платили! – хихикает малышка, удобно устроившаяся на горе из ящиков.
– Таллочка, тут что-то другое. Я не настаивал на оплате. Даже торговаться не пришлось. Все они как будто нас побаиваются…
– Это потому что ты – очень высокий и сильный! Все ду-у-умают, ты рассердишься, если делать по-другому. А у меня большие зубы! Только двух зубиков ещё нету. Вот, смотри!
Таллочка оскаливается во весь рот, достаточно широкий на её миловидном личике, и скрючивает пальцы рук, изображая неизвестного науке хищника.
– Неплохо. Из тебя получится отличный телохранитель, если будешь вовремя их чистить. И не забывать промывать ручки влажной салфеткой каждый раз после работы.
Обратив свой взгляд на улицу, молодой мужчина сигналит дочке рукой, чтобы пересаживалась с ящиков к нему на плечо.
– Даже не заметил, как ночь прошла. Странная здесь жизнь. Всё как будто теряется во времени. Побродим-ка сегодня подольше. Ещё не всё посмотрели.
– Может, всё и не надо, а? Кажется, я снова есть хочу.
– Кажется, я видел одно приличное местечко в сторону главной улицы. Теперь оно нам точно выйдет по карману. На пустой желудок всё и не получится, ты права. Но почему бы нам не попробовать, как думаешь?
…
От большого скопления людей Ади давно отвык, и это дало о себе знать. Тощие бока ныли от подгонов и толканий со всех сторон. В глазах рябило. Время от времени он благодарил свою удачу, находя укромные углубления в ещё нетронутых строителями скалах – в них же он приступал к еде, которую успевал купить в понравившейся лавке. Да и ориентировался он, в основном, по запахам.
– Наконец-то, настоящий город посреди этого бардака… – радостно твердит он себе под нос, прикончив очередную партию перчёных хрустелок из бумажного пакетика. – А то сплошные пастбища, да амбарчики. Ади, а тебя не так легко прижать, оказывается.
Ненадолго утолив свой голод, юноша отважно возвращается в поток с надеждой высмотреть товарные рядки. И в первые же десять секунд по его спине прохаживается чей-то большой живот.
– Ух!..
Спустя минуты полторы, уже почти завидев нужную лавчонку под навесом, Ади не успевает увернуться от жёсткого и волосатого локтя, принадлежавшего какому-то коренастому рабочему, и вынужден вцепиться себе в ребро – боль оказалась жуткой. Прошедший даже не обернулся, не говоря о том, чтобы попросить прощения.
– Эй! Предупредили бы! – напрасно жалуется Ади тонким и слегка охрипшим голоском.
Он доковылял до очереди из нескольких семейных групп, пестрящих котомками и тёплыми плащами, и плечистая женщина с ручной телегой, видимо, привыкшая, что все и всегда ей уступают место на главной улице, сбивает его на землю изолированным колесом. Выругивается грудным тенором и ждёт секунды с четыре, пока упавший испуганными рывками поднимется, держась за бедро.
– Не местный, клуша?! Где твои глаза?
– Клянусь, я не заметил… А вы тоже не видели меня, да?
– Вон с моего пути, пока не задавила. Здесь колёсная торговля.
Ади еле отдышался, доковыляв до очереди. Он собирался купить спальный мешок, чтобы провести остаток ночи в тепле. Несмотря на то, что жар толпы уже заставил его не на шутку вспотеть. Юноша показывает пальцем продавцу на чёрный свёрток подходящего диаметра и с облегчением заворачивается в прохладную материю с головой.
В таком виде ему удаётся спокойно добрести сквозь духоту и гомон до столика со станком для перекрашивания ткани. Видавшая виды рубашка наконец-то дождалась своего часа.
– Распечатайте мне чёрно-оранжевую клеточку, – просит Ади, вынимая потёртый белёсый свёрток из-под импровизированного плаща, – недолго?
Станок напоминает огромную вафельницу с губчатыми листами посередине. Отвечают за покраску главный мастер и его сын-ученик, парнишка лет четырнадцати. Ни слова не говоря, отец разливает краски по плоским секциям в машине, вставляет нужные трафареты и кладёт грязную рубаху под пресс. Мальчик высчитывает сумму, не забывая следить за работой. Ади сэкономил на сложности печатного рисунка, но результат ему настолько понравился, что он отвешивает поклоны обоим. Хозяин машины с неудовольствием рассматривает его бледные дрожащие пальцы, принявшие обновлённую рубашку, и решает ничего не отвечать. Когда не в меру любезный клиент разворачивается к толпе, мальчик дёргает отца за рукав и обращается к нему шёпотом.
– Слушай,… а ведь он не знает, что с ним? Да?.. Пап…
– Скорей всего, не знает. Возвращайся к машине, её пора чистить.
– Можно, я ему скажу?..
– Я должен повторять? Только хуже сделаешь. Иди и работай. Пусть он радуется жизни, пока может.
Ади убирает свой мешок в недавно купленную сумку. Рубашка разварилась, рукава у неё стали ещё шире, одежда повисла на юноше мешком. Зато он перестал в ней потеть. Разгуливая в обновках, Ади радуется, как дитя, пока его снова чуть не опрокидывают на мостовую в толпе – на этот раз какая-то очень грузная пожилая пара, напоминающая чету диких троллей. Оба его попросту не заметили. Видимо, неплохо выполняла свою защитную роль чёрная накидка, пока он был в неё закутан.
– Фр-р-р! – раздражённый юноша в клетчатой рубахе убыстряет шаги, прикрывая руками голову на всякий случай.
Его зрение ещё не притупилось от обилия утренних огней на улицах, и он успел отскочить к стене, чтобы пропустить высокого и плечистого человека в длинном зелёном плаще и широкополой шляпе. Только этот тип с огромной сумой на спине почему-то не сильно спешил и позволил себе пристально посмотреть на юношу. От его взгляда Ади сделалось неловко. Глубокие синие глаза не были ни угрожающими, ни озлобленными, в них оказалась смесь какого-то ожидания и недоумения. Однако, юноша, успевший немало натерпеться от напористых пешеходов, находит в себе смелость ответить великану перед тем, как помчаться дальше.
– И что здесь удивительного? Тебе надо зеркало подходящей ширины!..
Ади старательно ускоряется в сторону таверн и закусочных, откуда по горячему воздуху стелются приятные запахи, и продолжает ощущать на себе странный взгляд. Незнакомец остановился и дальше не пошёл. Юноше становится не по себе не только из-за него, но и из-за своего собственного выпада. Волнение приводит к тому, что в его животе опять начинает урчать. Впрочем, ничего особенного: хрустелки, вывалянные в остром соусе, отбивали аппетит лишь на короткое время.
Запыхавшегося юношу ждала обширная зона крутого спуска, оснащённого всевозможными лифтами коробочного типа и подъёмными платформами. Окошки домов, виртуозно рассаженных по недосягаемым участкам стен самоотверженными рабочими, здесь засвечиваются что ночью, что днём. Тонкие и прочные мостики соединяют висячие кварталы, начиная с самой нижней части провала, теряющейся в кромешной темноте. Путешествовать по уровням можно только с помощью подъёмных механизмов, приводимых в движение сменными бригадами. Несмотря на нехватку электричества, это место остаётся одним из самых светлых в ущелье, благодаря умению горожан безопасно разводить огонь, а не только правильно ухаживать за многочисленными фосфоресцирующими лампами, которые свободно используются практически в каждой части города. Ресторанную область опоясывают грозди из бумажных фонарей. Стеновые дороги надёжно огорожены переплетениями из веток, обмазанными светло-серым грунтом – слишком высокими, чтобы кто-то сорвался вниз, не проявляя мастерства по преодолению неудобных городских препятствий.
Чтобы появились шансы застолбить свободное местечко к завтраку, Ади вынужден дожидаться одного из лифтов. Он выбрал самую быструю платформу. Наконец её увидев, он содрогается от предвкушения того, через что ему придётся пройти. Четыре цепи, никаких перегородок и какой-то столбик с крюком, ввинченный в серёдку и украшенный связкой страховочных ремней. Лифтёр трудится на крыше, к которой крепятся держатели платформы по четырём углам.
– Кто сюда – давайте пошустрее, в серединку, моя смена скоро кончится.
Компанию Ади составляют двое смельчаков: тринадцатилетний рыжий мальчик – местный, судя по чистой безрукавочке – и какой-то флегматичный лысый работяга в фартуке, заляпанном мастикой. Глядя на обоих, гость ущелья, превозмогающий дрожь в пальцах, учится закреплять на поясе ременную петлю, и это выходит у него далеко не идеально, поэтому перед подъёмом он просто обхватывает столбик руками и ногами, отдавая себя на милость закону всемирного тяготения.
Словно на воздушном ковре, они взлетают над хороводами светящихся гирлянд и узкими крышами домиков, похожих на ласточкины гнёзда. Ади наблюдает умопомрачительно пёстрые виды сквозь прищур и кое-как решается немного ослабить хватку, чтобы прочувствовать знаковый момент истории своего одинокого выживания в Лесу, начавшейся так недавно. Компаньоны смотрят на него не без сожаления. Высаживают их всего через каких-то восемь секунд полёта. Для субтильного и осторожного юноши они показались целой минутой, основательно вобравшей в себя и страх, и священный трепет, и восторг. Ади хочется немедленно вознаградить себя за опасный полёт, за этот спонтанный подвиг – и его голод делается просто нестерпимым.
По крутой и высокой, но затейливо огороженной лестнице он поднимается до круглого заведения, прочно закреплённого над пропастью и оттого похожего на гигантский крытый балкон. Несмотря на ранний час, внутри довольно шумно, хотя свободные места у окошек ещё остались – шустрый и рисковый Ади всё-таки не прогадал со временем. Он с облегчением бросает на плетёный круговой диван свою котомку со спальным мешком и опускается следом, после чего запрокидывает голову прямо к форточке – лоб горел, к тому же длинная и худая шея в последнее время была чересчур напряжена. Оглядев большую залу, усеянную всевозможной мебелью и оживлёнными гостями, юноша нащупывает на столе листы со списками имеющихся блюд. Сверять картинки с содержимым своего кошелька для него оказывается не таким уж большим удовольствием, и дело тут не только в ценах. Он мог бы себе позволить любое блюдо из списка, взятое отдельно, но его удручило, что меньше чем за сутки бесцельного шатания по Багровому Ущелью заработанное тяжким трудом сократилось больше, чем на треть.
– Осторожней надо, – вздыхает юноша, – так я скоро останусь без крупинки в кармане… Выберу-ка что-нибудь низкокалорийное для начала. Всё равно придётся искать работу, рано или поздно.
– Да! Я не подкачаю! – заносчиво продолжает он, запросив картофельный пирог через фигуристую официантку, на которую даже не взглянул. – Найду себе работу по душе, и она будет для меня не как работа, а как любовь всей жизни! Дороги открыты, беги, куда зовёт душа… Я это смогу. Ведь всё же просто.
Он деловито повязывает салфетку вокруг шеи и находит столовые приборы, неаккуратно втиснутые в деревянный стакан, оказавшийся большой солонкой.
– Фу… Ну, кто так делает. – Сетует юноша и сосредоточено приводит свой стол в порядок.
Скоро до Ади доходит, что вокруг него ещё остаётся предостаточно свободного места, которое кто-нибудь скоро обязательно займёт. Предчувствие не обманывает юношу, когда он обращает взгляд на недавно вошедшую группу ребят чуть постарше него, в кожаных куртках и браслетах с деревянными шипами. Ростом эти четверо не отличаются, зато телосложение каждого из них достойно восхищения трущобной детворы.
– У окна бы неплохо растянуться.
– Вон того черноголового полудохлика в клетчатом платке выдворим, и всё устроится.
Услышав это, Ади чуть не соскальзывает под стол. Стараясь выглядеть невозмутимым, он успокаивает себя шёпотом под нос.
– Ладно. Сделаю вид, что поел, и выйду сам. Лучше не придумаешь.
Пальцы подрагивают, сдерживать их становится уже не так-то просто. У юноши зачесались глаза. Вот только слёз ему на пустом месте не хватало…
Приближаются ещё чьи-то гулкие шаги, и Ади выбирается из-за стола на ощупь, совсем забыв про салфетку у себя на шее. Четыре пары тяжёлых сапог, однако, почему-то прекратили свое разболтанное топотание, парни начали настороженно, даже неуверенно переговариваться между собой вполголоса. Проморгавшись, юноша видит, что они развернулись и пошли искать себе другое место. А всё из-за великана в широкополой шляпе, как назло облюбовавшего местечко у окна. Который, что ещё странней, успевает отвечать кому-то у себя под ногами.
– Безопасный лифт – хорошая вещь, детёныш. Можно много всего заметить, пока летишь. Я б, наверное, ещё и на той платформе прокатился, только лучше без тебя, – на этом незнакомец поднимает вдумчивые синие глаза на столик. – Смотри-ка, не опоздали на наличие мест…
Повернувшийся спиной Ади догадался, что великан разговаривает с каким-то очень маленьким ребёнком, шастающим вблизи него. Место у окна наконец-то будет занято, кем надо. Лучше поискать себе другое – и желательно как можно поближе к выходу…
– Эй, далеко идёшь? – слегка насмешливый оклик незнакомца заставляет Ади оцепенеть и в нерешительности обернуться. – Мы думали, ты просто хотел подвинуться.
– Ну, я, вообще-то, уже закончил… – юноша морщит лоб и нащупывает ремень котомки у себя на плече, но с дрожью в лопатках обнаруживает взглядом свой чёрный мешок, вынесенный им же на диван.
Незнакомец разводит руками, как бы невзначай раскрывая трусливую маленькую ложь. На одном из его колен устроилась маленькая девочка с тёмными волосами, аккуратно подстриженными до затылка.
– То есть, мне сюда уже несут, – признаётся Ади и, повесив голову, возвращается к столу, – я хотел ненадолго отойти и посмотреть, что будет с вещами…
– САДИСЬ! – незнакомец нахмуривается и хлопает ладонью по дивану.
– Хорошо! – вылетает у растерянного Ади; он очень быстро возвращается на место.
Великан пустился в беззвучный смех.
– Ну, умора!.. Знаешь, а я тоже люблю уступать людям дорогу посреди толпы. Правда, в основном тем, кто пониже и побыстрее.
– Вы извините, я… мне жаль, что я вам ляпнул на дороге. – Кое-как выговаривает юноша, не поднимая глаз.
На это незнакомец придвигается к нему, чтобы получше рассмотреть лицо. При этом Ади еле сдерживается, чтобы не сорваться с места.
– Выглядишь не ахти,… – произносит молодой отец оценивающим голосом, – надо хорошо питаться, ещё – правильно отдыхать. И перестать мутить воду, будто ты хуже других, тогда и обижать не будут.
– Вам не обязательно выуживать все мои проблемы, – сдержанно отвечает на это Ади. – Я просто дождусь заказа и уйду. Сможете поесть спокойно.
– Ты про этот заказ? – великан показывает на кусочек пирога, стынущий посреди стола. – Что-то не густо. А диета таким, как ты, противопоказана. Наверное, экономишь…
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |