шенство явления, увековеченное в своем непосредственном бытии, -
это и есть эстетическое как непосредственный пласт души... Величие
человека, его активность проявляются не только в деянии, но и в
созерцании, в умении правильно постичь и правильно отнестись ко
Вселенной, к миру, к бытию" [28, с. 342-343 ].
В приведенном отрывке из работы "Человек и мир", кроме предосте-
режения против универсализации, подчеркнем еще две мысли С.Л. Ру-
бинштейна. Во-первых, указание на важность созерцания, которое
деятельностным подходом, как правило, игнорировалось вслед за мар-
ксовым протестом против созерцательности "домарксового материа-
лизма". Во-вторых, указание на роль "непосредственного чувственно-
го бытия". Заметим, что Л.С. Выготский делил высшие психические
функции на непосредственные (естественные, низшие) и опосредство-
ванные (культурные, высшие). Затем это деление подвергалось кри-
тике. П.И. Зинченко в 1939 г. возражал против отнесения непроиз-
вольной, непосредственной памяти к низшим функциям. А.В. Запоро-
жец в 1966 г. аналогичным образом возражал против отнесения к ним
восприятия. Доказательства, приводимые ими, состояли в том, что и
восприятие, и память также являются опосредствованными, культур-
ными. Однако настаивание на опосредствованности принижало непос-
редственность. Здесь едва ли возможна оппозиция или/или. В куль-
турно-исторической психологии были замечательные исследования,
демонстрирующие трансформацию непосредственного в опосредство-
ванное. Важно исследовать и обратный процесс, а именно, трансфор-
S-547 113
* ^
мацию опосредствованного в непосредственное, а, соответственно,
снять оппозицию низшего и высшего, опосредствованного и непосред-
ственного, не принижая значение в человеческом познании чувствен-
ного, созерцательного опыта.
Без понимания обратной трансформации опосредствованного в не-
посредственное невозможно понять возникновение симультанности
восприятия, возникновение свободы движений, называемых нередко
"кинетическими мелодиями", мгновенных решений, озарения, интуи-
ции, свободного действия - поступка.
"Всеединство" (термин B.C. Соловьева) человеческого знания (чув-
ственного, рационального, теологического и даже мистического) -это
и исходная точка его развития, и сложнейший итог, к которому ведет
трудный и длинный путь - путь от первичного гештальта через опос-
редствование всей человеческой культурой к непосредственному и не-
измеримо более богатому образу мира и человека в нем.
Таким образом, в своих последних работах C.JL Рубинштейн реши-
тельно отошел от стандартных и обязательных еще в его время (и
многие годы спустя) для всех советских психологов пошлых методоло-
гических принципов: принципа единства сознания и деятельности и
принципа детерминизма. К сожалению, эти принципы и сейчас довле-
ют над психологией. Более того, C.JL Рубинштейн перевернул свою
знаменитую, ставшую расхожей формулу: "внешние обстоятельства
через внутренние условия". Доминантой у него стало внутреннее. Это
не очень точно. Внутреннее всегда было его доминантой, но он смог это
произнести лишь в конце жизни. Слава Богу, что смог. С.Л. Рубинш-
тейн и его труды - это целый мир, и этот мир еще ждет своего иссле-
дования. Первая ласточка уже появилась [37, с. 130-160]. А.С. Ар-
сеньев написал свою статью в 1987 г. Не его вина, что она была опуб-
ликована лишь в 1993 г.
Возвращаясь к проблеме объяснительного принципа в психологии,
нужно сказать, что не меньшее право на роль такого принципа имеют
понятия установки, сознания. Все уже устали от монизма, идущего то
ли от проекта Козьмы Пруткова о введении единомыслия в России, то
ли от марксизма, то ли от православия.
Представителям (и продолжателям) обоих направлений полезно
поразмышлять о соотношении онтологии и феноменологии в человече-
ском развитии, равно как и о соотношении в психологии объективных
и субъективных методов. Пора перестать бояться или избегать послед-
них. Лучше обратить их на пользу науке. Без этого мы не придем к
сколько-нибудь разумным целостным представлениям о человеке. По-
добная работа должна быть направлена на преодоление схематизмов
своего сознания, на его расширение и вместе с тем на обогащение тех
научных направлений, в лоне которых мы выросли и по которым мы,
несмотря ни на что, движемся. Если такая работа будет осуществлять-
ся не в одиночку, а вместе с коллегами по духу, то появятся реальные
возможности воссоздания утраченного мыслительного пространства.
Незадолго до своей кончины Алексей Николаевич Леонтьев гово-
рил, что он недостаточно наивен, чтобы думать о том, что созданная им
и его коллегами психологическая теория деятельности будет существо-
вать в ее нынешнем виде. Но он хотел бы, чтобы она существовала. Мы
уверены, что это так и будет.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лосев А.Ф. Русская философия. В кн.: Страсть к диалектике.-М.:
Советский писатель, 1990
2. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма.- М.: Наука, 1990
3. Бердяев Н.А. Самопознание.- М.: ДЭМ. 1990
4. Лосев А.Ф. Страсть к диалектике.- М.: Советский писатель. 1990
5. Митрохин Л.Н. Философы и религия//Вопросы философии.- 1989.-
N9.
6. Ярошевский М.Г. История психологии.- М.: Мысль, 1985
7. Выготский Л.С. Собрание сочинений в 6-ти т. Т. 1.- М.: Педагогика,
8. Выготский Л.С. Собрание сочинений в 6-ти т. Т. 6.- М.: Педагогика,
9. Запорожец А.В. Избранные психологические труды.- М., 1986.- Т. 1
10. Шлет Г.Г. Эстетические фрагменты.- Петербург, 1923
11. Гегель Г.В.Ф. Сочинения.- М., 1959.-Т. 4
12. Гордеева Н.Д., Зинченко В.П. Функциональная структура действия.-
М.: МГУ, 1982
13. Выготский Л.С. Собрание сочинений в 6-ти т. Т. 4.- М.: Педагогика,
14. Шлет Г.Г. Сочинения.- М.: Правда, 1989
15. А. Блок. Собр. соч.-Л..1982.-Т. 5
16. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по истори-
ческой поэтике/В кн.: Вопросы литературы и эстетики. Исследования
разных лет.- М.: Художественная литература, 1975
17. Бахтин М.М. К философии поступка. Философия и социология науки и
техники//Ежегодник 1984-1985.- М., 1986
18. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. Основные проблемы
социологического метода в науке о языке.- Л., 1930
19. Сагатовский В.Н. Деятельность как категория, мировоззренческая ус-
тановка и методологический принцип (а печати)
20. Флоренский П.А. Из богословского наследия//Труды Московской Пат-
риархии.- Вып. 17
21. Флоренский П.А. Иконостас. Богословские труды.-Вып. IX.
22. К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд.- Т. 42
23. Рубинштейн С.Л. Принцип творческой самодеятельности//К философ-
ским основам современной педологики. Уч. зап. Высшей школы
г. Одессы.-1922
24.ЛеонтьевА.Н. Избр. психол. произв. в 2-х т.-М.: Педагогика, 1983.-
Т. 1
25. Давыдов В.В. Проблемы развивающего обучения.- М.: Педагогика,
26. Зинченко В.П., Мунипов В.М. Эргономика и проблемы комплексного
подхода к изучению трудовой деятельности//Эргономика. Труды
ВНИИТЭ- Вып. 10. М.: ВНИИТЭ, 1976
27. Зинченко В.П. Установка и деятельность: Ну^кна ли парадигма?/В кн.:
Бессознательное. Т. 1.-Тбилиси, 1978
28. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии.- М.: Педагогика, 1973
29. Лотман Ю.М. Культура и взрыв.- М.: Прогресс, 1992
30. Зинченко В.П. Последнее интервью А.Н. Леонтьева//Наука в СССР.-
1989.- N 5.
31. Зинченко В.П. Системный анализ в психологии? (Развернутый коммен-
тарий к Тезисам А.Н. Леонтьева, или Опыт психологической интерпре-
тации в науке) //Психол. журн.- 1991.- N 4
32. Выготский Л.С. Избр. психол. произведения.-М.:Изд-воАПН
РСФСР, 1956
33. Асмолов А.Г. Психология личности.- М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1990
34. Зинченко В.П., Смирнов С.Д. Методологические вопросы психоло-
гии.- М.: МГУ, 1983
35. Поэзия: альманах.- Вып. 59.- М., 1991
36. К. Маркс. Капитал. Т. 1.- М.: Госполитиздат
37. Арсеньев А.С. Размышления о работе С.Л. Рубинштейна "Человек и
мир"//Вопр. филос.- 1993.- N 5
38. Степун Ф. Бывшее и несбывшееся.- Лондон, 1990
39. Апокрифы древних христиан. Исследования, тексты, комментарии
/Под ред. А.Ф.Окуловидр. -М.: Мысль, 1989
Глава 3. Теоретические проблемы психологии
3.1. Некоторые перспективы теории психологии
Одна из проблем, которая заботит нас в настоящее время, состоит в
том, насколько перспективно преодоление традиционных в психологии
оппозиций души и тела, поведения и психики, внешнего и внутреннего,
и если преодолевать их, то каким образом. Ясно одно, что принятие
решения относительно первичности или главенства тех или иных кате-
горий - это наиболее пагубный путь. В нашей отечественной тради-
ции советского времени доморощенные идеологи и философы назначи-
ли материю первичной, а сознание вторичным. Это уже произошло
после кончины Л.С. Выготского. Постепенный дрейф от сознания к
деятельности в школе Выготского был связан именно с этим, поскольку
сознание оказалось не только вторичным, но и второсортным, вовсе не
нужным. Его заменила так называемая сознательность, идентифици-
руемая с "единственно правильным мировоззрением", во главу которо-
го был поставлен "классовый интерес". В 30-е годы страна практически
потеряла сознание (и бессознательное) как в прямом, так и в перенос-
ном смысле. Происходила поляризация общечеловеческих ценностей.
3. Фрейд был запрещен, а психоаналитические службы - закрыты.
Утрачивалась богатейшая палитра высших человеческих эмоций,
культивировались низменные: беспредел человеческой жестокости,
предательство, шпиономания и т.д. [См. более подробно 1 ]. Культура,
интеллигентность тщательно скрывались или маскировались цитатной
шелухой, уходили в подтекст. В этих условиях заниматься сознанием
стало опасно, и его изучение ограничилось такими относительно нейт-
ральными нишами, как исторические корни возникновения сознания
и его онтогенез в детском возрасте. Последователи Л.С. Выготского
переориентировались на проблематику Ьсихологического анализа де-
ятельности и психологии действия. Так же как и С.Л. Рубинштейн,
они достаточно органично, интересно и продуктивно связывали эту
проблематику с марксизмом. Затем им пришлось эту же проблематику
связывать с учением об условных рефлексах И.П. Павлова, даже с
агробиологией Лысенко - всех добровольно-принудительных, но, к
счастью, временных связей не перечислить.
Возврат к проблематике сознания в ее достаточно полном объеме
произошел во второй половине 50-х годов прежде всего благодаря тру-
дам С.Л. Рубинштейна, а затем и А.Н. Леонтьева. Несмотря на дли-
тельную отстраненность психологии от этой проблемы, большинство
категорий, окружающих проблематику сознания, тем не менее высту-
пали либо per se, либо в форме оппозиций присутствовали своеобраз-
ным фоном в психологических исследованиях. Они выполняли функ-
цию камертона, помогающего настраиваться на то или иное проблем-
ное поле. Они сами, выражаясь словами П. Флоренского, составляли
мысленную ткань, строение которой не линейное, не цепью, а сетчатое.
Сами эти категории, являясь продуктами сознания, представляя его
клеточки, не одноголосны, а полифоничны, как и самое сознание в
трактовке М.М. Бахтина. Поэтому наивны попытки построить из этих
категорий систему. Такого рода попытки принесли и приносят боль-
шой вред, особенно когда "дух системы" становится дороже самой мыс-
ли. П.Флоренский приводит слова Вакенродера: "кто верит какой-ли-
бо системе, тот изгнал из сердца своего любовь! Гораздо сноснее нетер-
пимость чувствований, нежели рассудка: СУЕВЕРИЕ все лучше СИ-
СТЕМОВЕРИЯ". Сам Флоренский замечает, что если системы вообще
существуют, то это всегда предсказание задним числом, вещание после
самого события мысли [2, с. 116]. В нашей науке, к несчастью, пред-
ложено немало систем, состоявшихся вместо и до события мысли. Пси-
хологам об этом следовало бы помнить, тем более, что они притязают
на понимание механизмов творчества. Независимо от того, как пред-
ставлять себе взаимоотношения между категориями: попарными, оп-
позиционными, системными, сетевыми или какими-либо другими, ос-
тается проблема анализа их содержательных отношений, решение ко-
торой представляет собой задачу будущего. Здесь можно лишь наме-
тить пути ее решения и привести некоторые примеры.
Как это ни странно, чем больше развивалась гносеология, логика и
методология науки, тем труднее становилось психологии, от которой
требовался своего рода методологический ригоризм. Из психологии
стали исчезать синкретические знания, кентаврические понятия типа
аристотелевской "умной души" или понятия "смертная жизнь" (vita
morto), введенного алхимиками. Подобные понятия возникали и ис-
пользовались в доцивилизационных формах культуры. Наука, отпоч-
ковавшись от культуры, лишилась синкретизма. Последний, согласно
Л.С. Выготскому, остался достоянием детского мышления, житейских
понятий. Психология не подозревала или просто забыла о том, что
культура, равно как и творчество, принципиально синкретична, а ци-
вилизация - дистинктна. Конечно, в доцивилизационных формах
культуры, где широко использовались понятия-оксюмороны, соединя-
ющие несоединимое, как в приведенных выше примерах, используе-
мые синкреты были наивными. Но когда наука добилась строгости и
чистоты, то она столкнулась с неразрешимой проблемой соединения,
например, души и тела, памяти материи и памяти духа и т.д. М.К. Ма-
мардашвили размышляя о том, как произошел человек, пришел к про-
стому заключению: как бы далеко мы не шли вспять в историю чело-
вечества, мы нигде не найдем человека без сознания, труда, языка и
переживаний, без плача по умершему. А если найдем без чего-либо
перечисленного, то это будет не человек, а нечто иное. Если мы изна-
чально разорвали память тела и память души, то никогда в будущем не
найдем точки, где они сольются. Но ведь поиск продолжается!
Может быть, мы сейчас подошли к такой точке в нашем мысленном
движении, что ретроспектива становится нашей перспективой. Воз-
можно, идеалом современного знания должен стать новый синкретизм.
Именно новый, то есть не только вспомненный, но и построенный
заново. Для этого нам нужно вернуться в состояние методологической
невинности (последовать совету П. Фейерабенда сделать методологи-
ческую передышку), задуматься над тем, а какая онтология лежит за
нашими рафинированными понятиями и категориями. Принято счи-
тать, что в жизни все сложнее, а может быть, она в каком-то смысле
проще. При создании новых синкретов не нужно выдумывать новые
понятия и категории, нужно одушевить - материализовать старые.
Некоторая подготовительная работа для этого проведена в культурно-
исторической теории сознания и в психологической теории деятельно-
сти.
Проиллюстрируем это на проблеме взаимоотношений внешнего и
внутреннего, к которой обращались все без исключения представители
этих направлений. Само по себе существование внешнего и внутрен-
него несомненно. Между ними устанавливаются генетические и фун-
кциональные связи, допускаются обратимые отношения и т.п. Все это
естественно. Хуже, когда какому-либо термину этой пары на основа-
нии внешних для науки методологических, а то и идеологических со-
ображений приписываются, точнее, предписываются "примат", "пер-
вичность", функция детерминанты. Например, все извне внутрь. Все
от культуры. Или все изнутри вовне. Все от натуры. В этом же ряду:
какие причины главные - внешние или внутренние?
Как писал С.Л. Рубинштейн, построение научного знания, научной
теории определяет принцип детерминизма диалектического материа-
лизма. Поэтому долгие годы ученые-гуманитарии представляли собой
живое опровержение теории Л. Леви-Брюля, согласно которой сущест-
вует глубокий разрыв, непреодолимая граница между нашим сознани-
ем и мифологическим сознанием первобытного человека. Наши ученые
не могли сделать ни шагу (как и первобытные люди), не опасаясь
нарушить какого-либо из многочисленных марксистско-ленинских та-
бу.
Как упоминалось выше, С.Л. Рубинштейн следующим образом рас-
крывал принцип детерминизма: "Эффект всякого внешнего воздейст-
вия зависит не только от тела, от которого это воздействие исходит, но
и от того тела, которое этому воздействию подвергается. Внешние
причины действуют через внутренние условия (формирующиеся в за-
висимости от внешних воздействий)" [3, с. 10]. Т.е. внутреннее зажато
внешним со всех сторон. Применительно к психологии это звучало так:
"Всякое психическое явление обусловлено в конечном счете внешним
воздействием, но любое внешнее воздействие определяет психическое
явление лишь опосредствованно, преломляясь через свойства, состоя-
ния и психическую деятельность личности, которая этим воздействиям
подвергается" [3, с. 14]. Создается впечатление, что автор (не без юмо-
ра) закрылся от критики, назвав психическое то внутренними услови-
ями, то явлением. В работе "Человек и Мир" мы читаем нечто совер-
шенно другое, а главное - разумное и бесспорное: "Внутренние отно-
шения являются основой, сущностью, субстанцией внешних отноше-
ний" [4, с. 286]. Следовательно, здесь на первом месте внутренние
причины, а внешнее выступает лишь в качестве условий. Это недвус-
мысленно формулирует автор: "... строго говоря, внутренние условия
выступают как причины (проблема саморазвития, самодвижения, дви-
жущие силы развития, источники развития находятся в самом процессе
развития как его внутренние причины), а внешние причины выступа-
ют как условия, как обстоятельства" [4, с. 290]. В своей последней
книге С.Л. Рубинштейн фактически отказывается от первоначального
принципа детерминизма и сохраняет его в совершенно безвредной об-
щенаучной форме, допуская к тому же, что он может выступать в
разных обличиях. Более того, он интересно размышляет о причине как
акте или процессе: "В этом случае субстанция как причина сама должна
быть актом, энергией. Самое существование выступает как акт, про-
цесс, действование; существование выступает как причинность по от-
ношению к самому себе. Действие причины при этом выступает как ее
действование. Это действование совершается не только вовне (в след-
ствии), но и внутри причины, как "инерция" в широком смысле этого
слова, как поддержание своего существования (причина как причина
самой себя), "рефлексия" причины в самой себе. Действование причи-
ны в самой себе - это внутреннее движение причины, направленное
на сохранение причины как качественной определенности, устойчиво-
сти... Порождение следствия, отделенного от причины (его причине-
ние), есть выход внутреннего движения причины за ее пределы" [4,
с. 288]. Мы привели эти длинные выписки, поскольку в них не только
представлен новый взгляд на соотношение внешнего и внутреннего, но
дана также характеристика спонтанного развития. Следует также об-
ратить внимание, что здесь С.Л. Рубинштейн расширил свое понима-
ние психического по сравнению с тем, каким оно было в книге "Бытие
и сознание". Здесь психическое выступает не только как процесс, но и
как акт, энергия, причина, субстанция. В этом ряду недостает лишь
понятия энтелехия в аристотелевском смысле этого слова, т.е. как
внутреннее самосознание.
В свете приведенных размышлений С.Л. Рубинштейна теряют
смысл представления о тождестве или о принципиально общем строе-
^"""щ
нии внешней и внутренней деятельности. Не остались неизменными и
взгляды на эту проблему А.Н. Леонтьева. В последние годы своей жиз-
ни он перестал настаивать на том, что психика - это отражение. Он
выдвинул на первый план проблему порождения образа мира. Деятель-
ность при этом оказалась на втором. С.Д. Смирнов следующим обра-
зом характеризует динамику его взглядов: "А.Н. Леонтьев наметил в
своих последних выступлениях и статьях контуры нового подхода, в
котором на первый план выдвигается зависимость деятельности от
образа мира. "Решение главной проблемы только открывалось в перс-
пективе, но чтобы получить это решение, оказалось необходимым пе-
ременить все направление анализа" [5 ]. "Вместо триады деятельность
- сознание - личность предлагается следующее представление: пси-
хология образа - психология деятельности - психология личности"
[6; 7]. Т.е. уже не деятельность опосредствует образ, а образ опосред-
ствует и регулирует деятельность. Думаем, что это не было просто
уступкой критикам, а естественным развитием взглядов ученого. Тем
более, что для А.Н. Леонтьева своеобразным образцом отношения к
критике был Ж. Пиаже, отвечавший на любую критику, кроме
Л.С. Выготского, "Согласен". Студенты психологического факультета
Московского университета сделали еще более решительную переста-
новку. Они инвертировали аббревиатуру последней книги А.Н. Леон-
тьева "Деятельность. Сознание. Личность" и назвали ее ЛСД.
Мы думаем, что дело не в перестановках объектов исследования, не
в назначении тому или иному феномену примата по отношению к
другому или к другим, даже не в том, чтобы сказать, что внутреннее и
внешнее находятся в единстве. К этому пришел С.Л. Рубинштейн в
последней книге.
Попробуем использовать иной ход мысли и вместо диады внешнее
- внутреннее введем другую: внешняя форма - внутренняя форма.
Может быть, это облегчит рассмотрение диады тело - душа. Есть
большой соблазн рассматривать тело как внешнюю форму, а душу как
внутреннюю. Известны поэтические образы: душа в теле, как птичка
в клетке. В. Лефевр уточняет этот образ: не птичка в клетке, а птичка
плюс клетка. С его точки зрения, душа может быть и там, и там. Этот
ход эвристически полезен, но недостаточен. Его преимущество состоит
в том, что душа не инкапсулируется в теле, не вживляется в него,
выступает как живое, относительно автономное образование, которое
может описываться, изучаться без аппеляции к анатомическому суб-
страту, к законам физиологии и пр. Душа, психика, сознание могут
рассматриваться как функциональные органы индивида, социума.
Именно как функциональные, а не анатоморфологические. Тем не
менее эти органы обладают своим особым строением, членением, обла-
дают собственной биодинамической, чувственной, мыслительной, эмо-
циональной тканью. В этих немногих словах мы описываем традицию
размышлений о душе, которую можно обнаружить у Г. Гегеля, К. Мар-
кса, Ч. Шеррингтона, А.А. Ухтомского, Н.А. Бернштейна, Л.С. Выгот-
ского, А.Р.Лурия и А.Н.Леонтьева. Выше шла речь о том, что психику
можно рассматривать вне анатомии и физиологии. Но, разумеется,
можно и нужно рассматривать в связи с ними, что успешно делал
А.Р. Лурия и его последователи. При этом важно, чтобы в последнем
случае не происходило редукции и замены функционального органа
анатоморфологическим. К числу функциональных органов А.А. Ух-
томский относил интегральный образ мира, Н.А. Бернштейн - живое
движение, А.В. Запорожец - эмоции и установки. Эти органы реак-
тивны, чувствительны, эволюционируют и инволюционируют. Важно
понять и принять, что существует не только глаз телесный, но и глаз
духовный или око души. Кстати, мы думаем, что скорее можно усом-
ниться в существовании глаза телесного, чем в существовании ока
души. Телесный глаз слеп. В контексте психологической теории дея-
тельности получено большое число доказательств существования та-
ких органов - новообразований, нащупаны пути их формирования и
развития.
Возникает вопрос, а что же такое телесность? И здесь мы, как и в
рассуждении о душе как о функциональном органе, постараемся избе-
жать оригинальности. Феномен телесности сейчас уже не может быть
сведен к организмической функциональности, то есть к телу как к
биофизическому объекту или к телу - машине Декарта - Ламетри.
Тело интегрируется как континуум квазителесных действий, и именно
этот континуум создает наше отношение к миру, к собственному телу
и телу Другого. Во всяком случае ни Э. Гуссерль, ни М. Мерло-Понти,
ни П.А. Флоренский не усматривали в телесности лишь один из терми-
нов в оппозициях: душа - тело, тело - сознание, тело - язык. Тело
обретает значение, которое не может больше определяться классиче-
скими оппозициями, оно самое представляет собой то "третье" (обе-
щанный синкрет), что стирается в них. Но это именно то, что лежит в
основании нашего опыта о мире. Специальные исследования показы-
вают, что в движениях живого тела (или в живом движении) души не
меньше, чем тела (ср. пушкинское: "Узрю ли русской Терпсихоры,
Душой исполненный полет"). Поэтому-то как сознание квазителесно,
так и действие квазисознательно. Душа, психика "лепит" движение и
действие. Она "лепит" и тело.
Вернемся к понятиям внешней и внутренней формы. Осип Ман-
дельштам как-то заметил, что форма должна рассматриваться и как
оболочка, и как выжимка. Это означает, что внешняя и внутренняя
формы могут меняться местами. Душа в такой же мере может быть
внутренней формой тела, в какой она же может быть и внешней. В
последнем случае тело оказывается внутренней формой души. Ска-
занное возможно покажется менее одиозным и скандальным, если на-
помнить, что образ телесности как чувственно-сверхчувственной тка-
ни сейчас становится каноническим в ее философских трактовках. Но
ведь также трактуются и психика, и сознание в школе Выготского,
Леонтьева, Лурия. Важнейшей задачей, которую уже начали решать
философы и психологи - это распространение культурно-историче-
ской теории сознания на человеческую телесность.
Что же является этим третьим в оппозиции тело-душа? В школе
Л.С. Выготского А.В. Запорожец с сотрудниками изучал восприятие
как перцептивную деятельность, П.И. Зинченко изучал память как
мнемическую деятельность, П.Я. Гальперин изучал мышление как
мыслительную деятельность. Во всех этих случаях предметом изуче-
ния и единицей анализа целого процесса выступали соответственно
перцептивные, мнемические, мыслительные действия. Можно сказать,
что перечисленные психические процессы редуцировались (не надо
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |