непрерывности без труда можно найти нарушения связи между опоз-
нанием, связанным с рефлексами, и узнаванием перцептивных индек-
сов, между реконструкцией схематизированного действия и его инте-
риоризацией в образ-воспоминание. Более того, неясность переходов
(и их движущих сил, за которую, кстати, неоднократно упрекали Пи-
аже П.Я. Гальперин, А.Н. Леонтьев, Д.Б. Эльконин и др.) приводит
автора к пессимистическому заключению относительно теории инте-
риоризации в целом: "Самое понятие интериоризации, как оно исполь-
зуется в психологии, основанной на примате действия, не столько обоз-
начает экспериментально изученный реальный процесс, сколько пред-
ставляет собой одно из затруднений, с которым неизбежно сталкивает-
ся это психологическое направление" [10, с. 67]. Едва ли можно согла-
ситься с приведенным высказыванием в целом, но то, что в нем фикси-
руются реальные проблемы и трудности, стоящие перед теорией инте-
риоризации, не вызывает сомнения.
Как можно заключить из приведенного, проблема анализа структу-
ры внутренней деятельности в концепции Ж. Пиаже и Б. Инельдер в
области высших форм памяти подменяется схемами интеллекта. Они
не анализируют своеобразие и особенности мнемической ориентиров-
ки в материале по сравнению с познавательной, равно как и не выде-
ляют своеобразие преобразований материала в целях запоминания.
Вместе с тем, как уже отмечалось выше, исследования Ж. Пиаже и
Б. Инельдер имеют важное значение для преодоления дуализма вы-
сших и низших форм памяти; они обогащают понимание памяти как
деятельности и демонстрируют реальное взаимопроникновение интел-
лектуальных и мнемических процессов. Все это имеет существенное
значение и для преодоления трудностей, имеющихся в теории интери-
оризации.
Если проблема развития памяти в концепции Ж. Пиаже подменяет-
ся развитием схем интеллекта (мы оставляем в стороне анализ Пиаже
автобиографической функции памяти), то, может быть, в исследовани-
ях развития мышления содержится анализ структуры сложившихся
форм умственной деятельности? В интересующем нас аспекте концеп-
ция Ж. Пиаже проанализирована В.В. Давыдовым, который убеди-
тельно показал, что Ж. Пиаже по существу отождествил внутреннюю
умственную деятельность с логико-математическими структурами:
"Ж. Пиаже интересуют те логико-математические структуры, которые
общи, например, нейронным сетям и формальному интеллекту. При
этом изучаются главным образом стадии интериоризации этих исход-
ных структур, которые предполагаются наперед данными (например,
даже на физико-химическом уровне). В ходе интериоризации проис-
ходит лишь их своеобразное "очищение" внутри деятельности субъек-
та. Иными словами, здесь не рассматривается развитие содержания
самого мышления и, как следствие этого, - соответствующих логиче-
ских категорий, - исследовательская задача ограничивается описани-
ем последовательных изменений субъективной формы одного и того же
операторного содержания (структур)" [II, с. 245].
^"1^"Г"'1
"811
В отличие от приведенной точки зрения на концепцию Ж. Пиаже
нам представляется, что в ней отражается определенное содержание
внутренней, в том числе и мыслительной деятельности, правда, пре-
имущественное его оперативно-технической, логико-математической
стороны. И операторные структуры, изучаемые Пиаже, существуют
не в безвоздушном пространстве, они наполнены определенным содер-
жанием и отражают его. Согласно позиции В.В. Давыдова, - это со-
держание эмпирического мышления.
Иное дело, что в концепции Ж. Пиаже происходит подмена психо-
логического анализа развития внутренних форм познавательной дея-
тельности логическим анализом развития и саморазвития операторных
структур, т.е. по существу - ретроспективным анализом возможных
логико-математических преобразований. Нужно сказать, что богатый
экспериментальный материал и еще более богатый понятийный аппа-
рат, используемый в трудах Ж. Пиаже, порой даже создает иллюзии в
том смысле, что он и в самом деле анализирует строение сложившихся
высших психических функций. И лишь после того как читатель про-
берется сквозь дебри скрупулезных описаний, он убеждается в том,
что, к сожалению, в значительной степени это все же иллюзия. Спра-
ведливости ради следует сказать, что Ж. Пиаже в конце жизни все
чаще стал обращаться к проблематике действия как к возможному
внутреннему образу структуры интеллекта и отходить от логико-мате-
матических структур как объяснительного принципа.
Приходиться констатировать, что серьезные трудности в анализе
внутренней мыслительной деятельности имеются и в отечественной
психологии. Их преодолению способствуют дальнейшая разработка и
совершенствование выдвинутой П.Я. Гальпериным теории поэтапного
формирования умственных действий и понятий, а также концепции об
ориентировочной основе действия, о ее особенностях и соответствую-
щих ей типах обучения. Наиболее существенный прогресс в области
анализа двух типов мышления и соответствующей этим типам органи-
зации внешней деятельности, лежащей в основе их формирования,
достигнут В.В. Давыдовым. Речь идет о различении эмпирического и
теоретического мышления: "В эмпирическом мышлении решается в
основном задача каталогизации, классификации предметов и явлений.
Научно-теоретическое мышление преследует цель воспроизведения
развитой сущности предмета" [II, с. 323 ]. Теоретическое мышление
рассматривается Давыдовым в двух основных формах: "1) на основе
анализа фактических данных и их обобщения выделяется содержа-
тельная, реальная абстракция, фиксирующая сущность изучаемого
конкретного предмета и выражаемая в виде понятия о его "клеточке";
2) затем, путем раскрытия противоречий в этой "клеточке" и опреде-
ления способа их практического решения, следует восхождение от аб-
страктнюй сущности и нерасчлененного всеобщего отношения к един-
ству многообразных сторон развивающегося целого, к конкретному"
[II, с. 315]. Важнейшим в исследовании В.В. Давыдова является аргу-
ментированное доказательство деятельностной природы понятий и
обобщений, особенно внимание его к способам определения специфи-
ческого предметного содержания деятельности и отысканию адекват-
ных внешних действий и способов их организации при решении задач
формирования тех или иных теоретических обобщений и понятий.
Однако и в концепции В.В. Давыдова проблема психологического
анализа структуры развитых форм познавательной деятельности, и
прежде всего мышления, подменяется проблемой критериев, по кото-
рым можно судить о ее сформированности. В контексте дискуссии с
П.Я. Гальпериным и Д.Б. Элькониным о том, можно ли считать логику
единственным или хотя бы главным критерием мышления, В.В. Давы-
дов писал: "Слабость позиции Ж. Пиаже вовсе не в том, что он един-
ственным и главным критерием мышления считает логику, а в том, что
он не опирается на принципы диалектической логики как теории по-
знания, а использует исключительно математическую логику, изуча-
ющую лишь отдельные аспекты теоретического мышления" [II,
с. 340 ]. Таким образом, проблема строения внутренней деятельности
вновь подменяется проблемой ее наполнения.
В отличие от Ж. Пиаже, П.Я. Гальперин и В.В. Давыдов ввели в
содержание внутренней деятельности (в том числе и в содержание
теоретического мышления) оперирование образами. Дополнение тео-
ретических конструкций мыслительной деятельности образными явле-
ниями дало важные основания для преодоления укоренившегося со
времен Дж. Беркли противопоставления чувственного и рационально-
го знания. П.Я. Гальперин, отмечая предметный характер мыслитель-
ной деятельности, указывал на то, что содержание того или иного
предметного процесса входит в содержание мышления и самое мышле-
ние есть построение знания об этом процессе, построение образа его
предметного содержания. И далее П.Я. Гальперин писал: "В мышле-
нии предметный процесс не просто повторяется, а выступает как образ
и притом в определенной функции - служит отображением реального
процесса и ориентирует в нем" [12, с. 244 ]. Правда, П.Я. Галытерин так
и не ввел в контекст теории о поэтапном формировании -"лственных
действий этапа феноменальной динамики или м^.нцпулированля обра-
зами, хотя для этого, на наш взгляд, уже тогда имелись достаточные
основания.
В.В. Давыдов, характеризуя познавательные действия, вскрываю-
щие ненаблюдаемые внутренние связи, относил к ним прежде всего
чувственно-предметные познавательные действия, которые позволяли
реально изменить предмет изучения, экспериментировать над ним.
Прообразом чувственно-предметных действий явились практические
предметные действия, но, став познавательными, они превратились в
фазу мышления. В.В. Давыдов убедительно показал, что введение об-
разных явлений в содержание мыслительной деятельности является
принципиально важным и соответствует современным философским
представлениям о мышлении. К этому можно добавить, как это ни
парадоксально, что необходимость учета образных явлений при анали-
зе структуры сложившихся форм внутренней деятельности не только
не усложняет проблему, а, напротив, делает ее более конкретной,
осязаемой и содержательной.
Что же касается интересующей нас проблемы методов психологиче-
ского изучения объективного строения действий индивида, то В.В. Да-
выдов признал, что такие методы разработаны слабо. С этим спорить
трудно, значительно более удивительно, что он эту центральную зада-
чу психологической науки отвел в область некоторой особой психоло-
гической дисциплины, пограничной с логикой и с другими отраслями
психологии. Но как бы там ни было, задача разработки методов ана-
лиза объективного строения действий поставлена, что уже само по себе
является залогом ее решения.
Итог рассмотрения различных форм редукционизма можно попы-
таться выразить в терминах современной психологии восприятия. Ис-
следователи имеют различные поисковые эталоны или перцептивные
гипотезы. У одних это физиологические механизмы, у других - суще-
ствующие или возможные технические устройства, у третьих - логи-
ко-математические структуры или структуры диалектической логики.
В качестве подобных гипотез выступают и представления о внешних
формах деятельности и поведения как таковых. Подобные парадиг-
мальные (а на привычном языке - теоретические) представления и
гипотезы вооружают исследователя, выполняют эвристические функ-
ции и служат важным средством развития научной психологии. Поэ-
тому альтернатива: хорош или плох редукционизм - является лож-
ной. Исследователь не может ждать откровения, которое осенит дру-
гого. Он с доступным ему концептуальным аппаратом и инструмен-
тальным оснащением изучает ту или иную сферу психической деятель-
ности.
Мы старались показать, что даже достаточно очевидные формы ре-
дукции психического, будучи результатом научного поиска, приносят
определенные плоды и обогащают арсенал теоретических и экспери-
ментальных средств психологического исследования. Сейчас крайне
редко можно встретить классические примеры, так сказать, интрапси-
хологического редукционизма, когда память объяснялась бы внимани-
ем, внимание - интересом, интерес - запасом знаний, последний -
памятью. Но в сравнительно недавнем прошлом примеров подобного
оперирования психологическими категориями было более чем доста-
точно. И тем не менее, методологическая оценка, осознание досто-
инств и недостатков этого этапа истории психологии были необходи-
мым условием успешного развития психологической науки, в частно-
сти, и формулирования важнейших принципов теории деятельности.
Реальные трудности, которые имеются в этой теории, преодолеваются
различными способами, в том числе и путем "импорта" в психологиче-
скую науку категорий и методов смежных наук. Как мы стремились
показать, во многих случаях подобный способ решения проблем при-
водил к иллюзорным результатам. С нашей точки зрения, принцип
деятельности как один из ведущих принципов психологической науки
далеко не исчерпал своей объяснительной силы. Но для того, чтобы
выявить содержащиеся в нем объяснительные и эвристические возмож-
ности, необходимо осознать и оценить происходившую постепенно
трансформацию понятия деятельности как могучего средства психоло-
гического исследования из принципа этого исследования в его предмет.
Это относится прежде всего к ранним исследованиям А.В. Запорожца и
П.И. Зинченко. Оба они ввели в 1939-1940 гг. понятия сенсорного и
мнемического действия и положили начало их изучению, а впоследст-
вии начали экспериментально исследовать процессы формирования
умственных действий. Однако действия изучались относительно изо-
лированно друг от друга, вне системы целостной деятельности. Поэто-
му, в частности, понятие цели и целеполагания нередко оказывалось
внешним по отношению к действию. На самом деле процесс целепола-
гания вплетен в ткань деятельности, включающей отдельные действия
или их системы, и является необходимым моментом, связывающим
различные действия и, более того, детерминирующим переход от одно-
го действия к другому.
Недооценка этого совершенно естественно приводила к смещению
исследования с самого действия на его предметное содержание. Когда
же речь шла о строении действия как такового, то исследователи опу-
скались на уровень операций, конституирующих действие. Однако вне
анализа конкретного процесса целеполагания, связанного с оценкой
полученного и заданного результата в предыдущем действии, номенк-
латура операций и способов их координации в целостном действии
оказывались либо неизвестными, либо трудно оценимыми. Иными
словами, операционный состав действия оставался гипотетическим, а
набор операций связывался лишь с условиями протекания деятельно-
сти, т.е. в известном смысле с факторами внешними по отношению к
действию и деятельности. Именно эти трудности служили основанием
и оправданием редукции операций и действий к интрацентральным
мозговым механизмам..
3.3. Единицы анализа психики
Проблема единиц психологического исследования стояла перед
каждым направлением психологии. Можно напомнить, что в качестве
единиц выделялись ощущения (ассоцианизм); фигура - фон (геш-
тальтпсихология); реакция или рефлекс (соответственно реактология
и рефлексология); установка (психология установки); поведенческий
акт (бихевиоризм). В необихевиоризме, в частности, эта проблема как
центральная обсуждалась Э. Толменом, работы которого оказали боль-
шое влияние на современную когнитивную психологию. Он дополнил
схему стимул - реакция системой промежуточных переменных, орга-
низованных в квазипространственные когнитивные карты.
Проблему единиц анализа особенно обстоятельно обсуждал Ж. Пи-
аже. В качестве таковой он выделял обратимые операции, рассматри-
ваемые в контексте более широких операторных структур. Источни-
ком возникновения интериоризованных операторных структур, со-
гласно Пиаже, является действие. Частным случаем, по сравнению с
обратимыми операторными структурами, является использование в
качестве единиц анализа мнемических и моторных схем, характерное
для Ф. Бартлетта и ряда его последователей в современной англо-аме-
риканской психологии.
Мы привели примеры относительно чистых, так сказать, "стериль-
ных" единиц психологического анализа. В истории психологии имеют-
ся примеры вариантов этих единиц, которые характеризовались как
целостные недифференцированные образования. Последние лишь на
высших ступенях развития начинают дифференцироваться на отдель-
ные, более или менее самостоятельные и определенно очерченные ро-
ды, виды и классы психических процессов. Можно привести примеры
недифференцированных образований. Так, представители лейпциг-
ской школы Л. Крюгер и X. фолькельт ввели понятие "эмоционально-
подобных ощущений" и говорили о слитности ощущений и чувств на
ранних ступенях развития. Аналогичная мысль есть и в гештальтпси-
хологии. К. Коффка, например, писал, что на ранних ступенях разви-
тия предмет для сознания является в такой же мере страшным, как и
черным, и что первые эмоционально-подобные восприятия должны
считаться исходным пунктом всего последующего развития.
Существенно иным был подход в рамках фрейдистской традиции: в
соответствии с идеей сложного уровневого строения психики здесь фак-
тически происходит отказ от универсальной единицы исследования и
предлагается строить определенную таксономию таких единиц, чтобы
каждому из уровней соответствовал свой тип единиц. (Любопытно, что
в истории психологии наблюдаются достаточно сложные отношения
между единицей анализа и теоретической конструкцией в целом. В
дискуссиях по поводу единиц анализа психики формулировались тре-
бования как к самим единицам, так и к построению теории в целом.
Сейчас едва ли кто-нибудь сомневается в том, что из отдельных ощу-
щений нельзя построить образ предмета. Точно так же после критики
Пиаже в адрес гештальтпсихологии трудно сомневаться в том, что из
перцептивных структур невозможно вывести операторные структуры
или структуры понятий.)
Современная психология, характеризующаяся небывалым накоп-
лением новых фактов, проявляет недостаточный интерес - а порой и
удивительную беззаботность - к выделению и определению единиц
анализа психики. Это особенно свойственно когнитивной психологии,
оперирующей понятиями функционального блока и операции и неред-
ко обращающейся за помощью в решении задачи координации функ-
ций в блоковых структурах к демонам и гомункулюсам [Подробнее см:
13, с. 67-79].
Падение интереса к единицам анализа психики, видимо, связано и
с разочарованиями в таких не оправдавших надежд единицах, как
ощущение, реакция, рефлекс и т.д. Возможно, что причиной является
и недостаточная методологическая культура. Действительно, в психо-
логической литературе нам не удалось найти строгого определения
единицы анализа психики. Она характеризуется либо как универсаль-
ная (элементарная или структурная) составляющая психики; либо к<ак
ее детерминанта (в этом случае, правда, она выступает в роли не
столько единицы анализа, сколько объяснительного принципа); либо,
наконец, как генетически исходное основание развития всей психики.
Соотношение между этими тремя моментами в характеристике единиц
анализа в разных направлениях психологии весьма различно. Общим
для них является, во-первых, недостаточная рефлексия по поводу еди-
ниц'анализа психики. Эта недостаточность выражается в нечеткости
определения методологического и онтологического статуса выделяе-
мых единиц и соответственно их функций. Во-вторых (что более важ-
но), психологи не сформулировали нормативных требований к едини-
цам анализа с точки зрения их соответствия нередуцируемой психоло-
гической реальности и возможности ее реконструкции на их основе
(онтологический план) и с точки зрения внутренней логики той или
иной философской традиции (гносеологический план). Поэтому не-
редко мотивация и обоснование выделения единиц анализа оставались
за пределами исследования, что производило впечатление законченно-
сти всего анализа. В действительности же выделение единицы есть
начало, а не завершение анализа.
Выготский - блестящий знаток истории психологии (и филосо-
фии), - анализируя различные периоды и течения в ней, постоянно
приходил к формулированию нормативных требований к единицам
анализа психики.
Он многократно писал о том, что анализ не должен заменять внут-
ренних отношений единства внешними отношениями чуждых друг
другу элементов. "Под единицей мы подразумеваем такой продукт
анализа, который в отличие от элементов обладает всеми основными
свойствами, присущими целому, и которые являются далее неразло-
жимыми живыми частями этого единства... Психологии, желающей
изучить сложные единства, необходимо понять это. Она должна заме-
нить методы разложения на элементы методом анализа, расчленяюще-
го на единицы. Она должна найти эти неразложимые, сохраняющие
свойства, присущие данному целому, как единству, единицы, в кото-
рых в противоположном виде представлены эти свойства, и с помощью
такого анализа пытаться разрешить встающие перед нами вопросы"
[14, с. 15-16 ]. Попробуем систематизировать его требования к едини-
цам (и методам) психологического анализа.
1. ЕДИНИЦА ДОЛЖНА БЫТЬ не диффузным или синкретическим
целым, построенным из элементов, т.е. путем их соединения, а
СТРУКТУРНЫМ ОБРАЗОВАНИЕМ, СВЯЗНОЙ ПСИХОЛОГИЧЕ-
СКОЙ СТРУКТУРОЙ. Например, Выготский вполне соглашался с
Э. Клапаредом в том, что наиболее слабым местом теории эмоций
Джемса - Ланге является представление об эмоции как о бесструктур-
ном образовании, состоящем из совокупности психологически совер-
шенно разнородных ощущений, которые слагаются по законам физио-
логической механики.
2. ЕДИНИЦА ДОЛЖНА СОДЕРЖАТЬ В ПРОТИВОПОЛОЖНОМ
ВИДЕ СВОЙСТВА ЦЕЛОГО. Это требование наличия разных и даже
противоположных свойств (или начал) можно было бы назвать требо-
ванием исходной гетерогенности единиц анализа. [ Развитие этого тре-
бования см: 15]. При принятии данного требования в значительной
мере снимаются проблемы разъединения и последующего "соедине-
ния", "согласования" разорванных начал, например, воссоединения в
таких категориях как активность, осмысленность, предметность ис-
полнительных, когнитивных, эмоционально-оценочных компонентов
психического.
3. ЕДИНИЦЫ, сохраняющие структурные свойства целого, ДОЛ-
ЖНЫ БЫТЬ СПОСОБНЫ К РАЗВИТИЮ, В ТОМ ЧИСЛЕ И К СА-
МОРАЗВИТИЮ, т.е. они должны обладать порождающими свойства-
ми и возможностями их трансформации в нечто иное, по сравнению со
своими исходными формами. Необходимым условием такого развития
является включенность единиц в процессы жизнедеятельности, а сле-
довательно, и контакт с окружающей средой. Выготский всегда возра-
жал против рассмотрения духовной деятельности как совершенно ав-
тономной области действительности, лежащей вне природы и вне жиз-
ни, области, которая, говоря языком Спинозы, является не естествен-
ной вещью, следующей общим законам природы, но вещью, лежащей
за пределами природы, как бы государством в государстве.
4. Структурность, гетерогенность и порождающие свойства единиц
анализа с необходимостью влекут за собой еще одно свойство. ЕДИ-
НИЦА ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЖИВОЙ ЧАСТЬЮ ЦЕЛОГО. В то же время
она сама должна быть единым, далее неразложимым целым. Послед-
нее нужно понимать в том смысле, что дальнейшее разложение этого
целого на элементы возможно, но оно "убьет" его как живое. Отсюда,
в частности, следует, что новые единицы (в онтологическом смысле)
возникают не постепенно, а скачком.
- 5. Поскольку для Выготского основным принципом исследования в
психологии было изучение развития, функционирования, строения,
вообще движения выделенной единицы, мы можем предположить, что
он ИСХОДИЛ ИЗ ТАКСОНОМИЧЕСКОГО ПОДХОДА К ЕДИНИ-
ЦАМ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА. Последний в более отчет-
ливой форме был выражен в работах А.Н. Леонтьева [16; 17], посвя-
щенных психологическому анализу деятельности. Заметим, что любая
концепция единиц анализа с таксономической точки зрения должна
быть открытой.
6. Анализ, расчленяющий сложное целое на подобные единицы,
создает ВОЗМОЖНОСТЬ СИНТЕТИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ
СВОЙСТВ, присущих какому-либо сложному единству как таковому.
Именно с этой точки зрения Выготский считал метод выделения единиц
эффективным средством изучения сложных динамических смысловых
систем. Этот метод показывает, что "существует динамическая смыс-
ловая система, представляющая собой единство аффективных и интел-
лектуальных процессов. Он показывает, что во всякой идее содержит-
ся в переработанном виде аффективное отношение человека к дейст-
вительности, представленной в этой идее. Этот метод позволяет рас-
крыть прямое движение от потребности и побуждений человека к из-
вестному направлению его мышления и обратное движение от динами-
ки мысли к динамике поведения и конкретной деятельности личности"
[14, с. 22].
7. Выделяемые ЕДИНИЦЫ АНАЛИЗА ДОЛЖНЫ не только отра-
жать внутреннее единство психических процессов, но и ПОЗВОЛЯТЬ
ИССЛЕДОВАТЬ ОТНОШЕНИЕ ИЗУЧАЕМОЙ ПСИХОЛОГИЧЕ-
СКОЙ ФУНКЦИИ (ИЛИ ПРОЦЕССА) КО ВСЕЙ ЖИЗНИ СОЗНА-
НИЯ в целом и к его важнейшим функциям. Сознание всегда было
главным предметом исследования Выготского, и он оценивал продук-
тивность той или иной психологической теории с точки зрения ее ре-
ального (или хотя бы возможного) вклада в изучение сознания.
Подход Выготского к единицам анализа психики как к живому,
развивающемуся целому позволяет снять ряд трудностей, с которыми
столкнулась психология, связанных, в частности, с необходимостью
совмещения казалось бы несовместимых характеристик (например,
гомогенности и гетерогенности). Вместе с тем нельзя не отметить, что
Выготский-методолог в вопросе о единицах анализа психики оказался
выше Выготского-психолога. И дело не только в том, что он не постро-
ят развернутую таксономию единиц анализа психики, а в том, что
выделенные им единицы не всегда соответствовали сформулирован-
ным им требованиям. Но как бы то ни было, они наталкивают на
серьезные размышления относительно современной психологии, в ко-
торой проблема единиц анализа психики затрагивается в редких слу-
чаях, да и то лишь в историческом контексте. Эта проблема чаще всего
подменяется проблемой уровней организации психики, причем на раз-
личных уровнях фигурируют различные единицы анализа, и исследо-
ватели, как правило, не заботятся об их преемственности.
На наш взгляд, единицы в рамках каждого уровня могут быть гете-
рогенными, но вся таксономия единиц должна отвечать требованию
гомогенности. Каждая единица должна содержать в себе свойства,
отражающие познание, чувство и волю или предметность, осмыслен-
ность и активность. В противном случае она будет единицей физиоло-
гического, биомеханического, социологического, но не психологиче-
ского анализа.
Как отмечалось выше, Выготский не предложил сколько-нибудь
развернутой таксономии единиц психологического анализа. В то же
время он отчетливо и полно продемонстрировал продуктивность своего
подхода, используя в качестве единицы категорию значения при ана-
лизе процессов мышления и речи, обобщения и общения. Не претендуя
на построение своего варианта таксономии единиц анализа психики,
мы хотим лишь обсудить в свете теории Выготского проблему ее исход-
ной единицы.
Что касается категории "значение", то она, на наш взгляд, во-пер-
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |