Впрочем, с сегодняшнего утра у меня и так исчезло желание что-либо от него прятать.
45.
Что-то я еще успевал ему шептать – какие-то глупости, абсолютно мне несвойственные. Какой он чудесный замечательный смелый мальчик. И как я его люблю и никогда никому не отдам, пусть хоть весь Корабль развалится на части. Что он мое счастье, моя радость, моя маленькая звездочка… Глупости, в общем. Которые я не мог не говорить, потому что так оно все и было на самом деле.
Лежать в обнимку после оргазма было очень приятно. Я целовал теплую макушку, гладил расслабленный живот липкими пальцами, а Нор тихонько и довольно посапывал, устроившись на моем плече. Я бы провел так целую вечность, но мне невыносимо хотелось пить и есть. Нору тоже хотелось, его зверский голод ощущался как что-то пряное и сладкое. Вроде миндальной эссенции.
Я приподнялся, коснулся губами розовеющей раковины уха, прошептал:
- Голодный?
- Да-а-а, - как-то очень томно протянул Нор.
И хихикнул. Повернулся, обхватил меня, ткнулся носом в грудь. Жаль, что я не мог усилием воли перенести на кровать термосы с едой и тоником. Поэтому только вздохнул, высвободился из рук Нора, извиняюще поцеловал теплые сухие губы.
- Лежи, я сейчас принесу.
- Будем есть в постели? – он сделал круглые глаза. – Кошмар! Какое свинство. А заляпаем все?
- И так все заляпали, - я засмеялся. – Ляпом больше, ляпом меньше.
Я вытащил из-под него подушки, кинул так, чтобы можно было сидеть, опираясь на переборку. Хорошо, что спальник Нор убрал, и кровать стояла на прежнем месте. Так было намного удобнее.
Пока Нор прилаживался, как лучше сесть (зад у него все же слегка побаливал, хотя и не сильно), я встал, вытряхнул кашу из термоса в миски, налил в стаканы тоник, подтащил стол ближе к кровати и устроился рядом с Нором. Прикрыл одеялом его голые ноги, поправил подушку за спиной.
- Болит?
- Ну так, - Нор смущенно хмыкнул. – Немножко.
- Поедим, ты помоешься, и я тебе помажу там, - сказал я. – Хорошее лекарство, по себе знаю.
Он опять округлил глаза, и я улыбнулся его удивлению.
- А ты думал, я никогда снизу не бывал? Глупыш.
Наверное, он искренне считал, что так оно и было. Потому что неверяще покачал головой и ухватил ложку. Потом, наверное, вспомнил про Бена, свел брови к переносице и погрозил мне кулаком, чуть не уронив миску.
- Даже думать не хочу!
Я перехватил его кулак, поцеловал низ мгновенно разжавшейся ладошки.
- Это было давно, малыш. Восемь лет назад. Давно и недолго, так что забудь. Я и правда был тогда влюблен, но Бена невозможно долго любить. У него на уме один секс, а все остальное не имеет значения, в том числе и чувства.
- А для тебя имеет? – Нор облизал ложку. – Вот Лейн… Там были чувства?
- Не знаю, - я тоже взял со стола миску. – Какие-то были, наверное. Хотя больше привычки и желания, чтобы кто-то находился рядом. Тяжело возвращаться из рейда в пустую каюту. Хочется, чтобы кто-то ждал. С ним было неплохо, с Лейном.
Нор насупился, хмуро глядя на меня.
- Вен, а если бы не я… ты бы пустил Лейна обратно? Ну, после Дорсета?
- Нет, - я покачал головой. - Или мое, или чье угодно. Тем более, когда я знаю, что он сам этого хотел. Я ему казался слишком скучным.
- Но тебе же с ним было "неплохо"?
- Неплохо, малыш, - это не чувства. Всего лишь состояние, когда с кем-то вместе удобно, но вполне можно и обойтись. Он ведь не жил здесь постоянно. Приходил, когда я звал, или когда он сам хотел прийти. Иногда оставался надолго, иногда прибегал вечером и убегал утром. Иногда я сам его выставлял вон.
- Мне некуда уходить… вон, - сердито сказал Нор и отодвинул пустую миску.
И все же он сердился… не всерьез. Это тоже очень хорошо чувствовалось. Так что я просто обнял его одной рукой и притянул к себе.
- А кто тебя отпустит? Если бы я мог, я бы вообще никуда отсюда не выходил – остался бы тут навсегда. С тобой.
- Правда? – он вздохнул и потерся об меня щекой. – Жаль, что ты не можешь.
- Жаль, - я не глядя поставил свою миску на стол и обнял Нора уже двумя руками. – Но что поделать. Ты ведь сам знаешь - надо.
Мы посидели так какое-то время, я покачивал его, думая о том, как нам все-таки повезло. Ведь могли прожить всю жизнь – и никогда не встретиться. Даже не узнать о существовании друг друга. О том, как это – быть счастливыми. Хотя - кто знает? - может быть, Нор нашел бы себе кого-то там, наверху. И считал, что настоящее счастье с ним, а не со мной. А я жил бы с Лейном или с кем-то еще – и тоже думал бы, что счастлив.
Я не заметил, когда Нор уснул. Просто его тело в моих руках обмякло и потяжелело. С раскаянием подумал, что опять забыл про лекарство, и утром Нору будет больно и неприятно двигаться. Но будить его, сладко спавшего у меня на груди, совершенно не хотелось. Я улавливал какие-то отголоски его сна – полного неги и покоя, и мне казалось кощунством вырывать Нора из этого блаженного состояния.
Я одной рукой аккуратно вытащил из-за спины подушки, кинул их в изголовье кровати. Так же осторожно лег, не отпуская Нора, натянул на нас одеяло. Закрыл глаза и тоже провалился в сон.
Нор замечательно научился лазать по лифтовой шахте: быстро и ловко, как заправский рейдер. Повиснув на арматуре, я с улыбкой смотрел, как он, опередив меня на добрый десяток футов, поднимается все выше и выше, к последней площадке.
Воспоминание о ловушке всплыло в голове совершенно неожиданно. Я вцепился в железо и хотел крикнуть Нору, что дальше нельзя, дальше – смерть. Но не успел издать ни звука: вспыхнула невидимая до этой секунды лазерная сеть.
Нор падал, как и Тор, - согнувшись, прижав ладони к обожженной груди и сгоревшему лицу. Я вытянул руки, пытаясь его поймать, но тело проскользнуло в дюйме от моих пальцев и продолжило свой медленный полет в темноту. Я хотел прыгнуть следом, потому что жизнь без Нора не имела смысла, но никак не мог отстегнуть карабины. Они были запаяны на арматуре, а я рвал их изо всех сил и кричал, кричал…
- Вен! Вен! Ты что?
Я открыл глаза и увидел перед собой перепуганного Нора. Он тряс меня за плечо, пытаясь разбудить. Я так обрадовался тому, что он жив – не попал под удар лазеров, не сорвался, это только кошмар – что прижал к себе и принялся целовать, как сумасшедший. Молча, не отвечая на его вопросы – что случилось и почему я так кричу во сне?
46.
Вен звал меня – стонущее, почти плача. Я испуганно подскочил и затряс его за плечо. Проснувшийся Вен, ничего не объясняя, принялся меня целовать. И через пять минут я забыл о том, как перепугался, когда услышал его крик.
Кажется, кошмары теперь обеспечены нам обоим. Поэтому здорово, что у нас есть замечательный способ избавляться от их последствий…
Впервые я чувствовал себя одновременно настолько потным, грязным, липким, оттраханным и счастливым. Прижимался к плечу заснувшего Вена и думал, что теперь он не посмеет сказать, будто со мной ему «неплохо». Меньше, чем на «очень хорошо», я ни за что не соглашусь. А ждать умею не хуже, чем все остальные. Может, даже и получше кое-кого. И пользы от меня больше – я, к примеру, лечить умею. Уж Вена-то точно…
Его волосы щекотали мне шею, дыхание согревало щеку, и даже во сне он меня не отпускал. А я размышлял, что за то состояние блаженства, которое я сейчас испытываю, можно простить дылде даже «чудесного мальчика» и «маленькую звездочку». Если он думал, что я ничего не слышал и не запомнил из его откровений, то глубоко заблуждался.
Он меня и старше-то всего лет на семь, а то подростком обзывается и вводит в печальные размышления о невозможном, то вот теперь низвел до уровня несмышленого малолетки… С другой стороны – «малыша» я пережил, к «мелкому» привык, может, и «мальчика» стоит спустить на тормозах?.. Если дылда, конечно, не станет им злоупотреблять.
Я потерся об него щекой, убрал волосы с лица, чуть-чуть полюбовался на очертания припухших губ, резкие высокие скулы, открытый широкий лоб и решил, что хватит упиваться приятными глупостями, пора вставать. Мне еще предстояло хорошенько отмыться, провести лечебный сеанс наедине с волшебной мазью Блича, проследить за засосами, заглянуть в лазарет и только потом попасть к Гренделю.
Я осторожно выбрался из рук Вена и из смятой постели, печально посмотрел на свою рубашку и брюки на полу… Похоже, они пришли в совершеннейшую негодность. Вот и еще одно дело – успеть добраться до склада и переодеться во что-нибудь более приемлемое для визита к главе клана. Тут же вспомнилось, что приличный внешний вид меня ни от чего не спасет – ведь Грендель заберется ко мне в голову, - и я покраснел, на секунду вообразив, какие картинки его там ждут.
Подобрал с пола наши вещи, и тут заметил в углу, возле входа, несколько пакетов. Точно, Вен же вечером зашел с ними в руках, а я, пришибленный находкой радара, даже не поинтересовался содержимым. Распаковав стопку, я обнаружил, что на склад мне уже не надо – Вен позаботился о моей одежде.
«Плазмопатрон мне в задницу! - как наяву прозвучал в моих ушах голос Бена. – Да ты, никак, за ним ухаживаешь?». Ухаживает, - улыбнулся я в полутьму каюты, - еще как ухаживает! - показал воображаемому Бену язык и отправился мыться.
Я тихонько постучал в дверь лазарета, ожидая, что на пороге появится Блич. Однако за отъехавшей створкой стояла женщина в белом халате, накинутом поверх легкого комбинезона.
- Здравствуйте, - немного растерялся я. – Я… навестить. Раду. Можно?
- Заходи, - согласилась она. – Рада уже проснулась. Ты Нор, да?
- Угу, - кивнул я и шагнул через порог.
- А я Нора, - она протянула мне руку. – Будем знакомы, почти-тезка.
Не знаю, научусь ли я пожимать женские руки. Когда я аккуратно беру в ладонь тонкие пальцы, тянет поднести их к губам и легко прикоснуться – как привык. А женщины в ответ смотрят так потрясенно… Вот и Нора немного растерялась.
- Вы подруга Айвана, да? – решил я сгладить неловкий момент. – Он про вас рассказывал.
- Правда? – она удивленно улыбнулась. – Все мужчины - страшные сплетники. Делился трудностями семейной жизни?
- Нет, что вы, - пошел я на попятную. – У нас просто разговор зашел… о различиях в отношениях, - я покраснел. Только бы не спросила, о каких именно различиях. Как мне тогда ей объяснять?
Но Нора, слава Пространству, заговорила о другом.
- А почему ты обращаешься ко мне на «вы»? Я не настолько старая. Вроде, с Айваном у вас разница в возрасте даже больше, а его, насколько я в курсе, ты не стеснялся называть на «ты».
- Не знаю, - пожал я плечами. – От уважения, наверное. Вы красивая. И доктор.
Она правда была красивая – палевые кудрявые волосы собраны в пучок на затылке, и только пара прядок завивалась на висках. А миндалевидная форма глаз придавала круглому лицу загадочность, которую, впрочем, периодически рассеивала добродушная улыбка. То, что Нора в положении, было уже заметно – небольшой круглый животик натягивал халат, и в облике сквозила непередаваемая мягкость, свойственная будущим матерям.
- Ну, как я понимаю, ты тоже имеешь отношение к врачеванию. Так что давай переходить на «ты», коллега.
- Давай… те, - согласился я. Все-таки сразу не получалось.
- Ладно, проходи в палату, только не шуми – Бен еще спит.
Я направился через приемную к знакомой комнате.
Рада лежала на той же кровати и, кажется, в той же позе – разве что глаза теперь были открыты.
- Привет, - прошептал я, устраиваясь на стуле рядом. – Ты как?
Я не ожидал, что она ответит. Но Рада разлепила сухие губы и произнесла:
- Никак. Как будто у меня вынули сердце. Ты бы смог жить без сердца, Нор?
В когда-то сияющих, а теперь тусклых зеленых глазах не отражалось ничего. Только больничный потолок.
- Не смог бы, - честно ответил я. – Но тебе дали второе сердце. И оно не сможет жить без тебя.
- Ты о ребенке? – равнодушно спросила Рада. – Мне все кругом только о нем и твердят: «Думай о ребенке, думай о ребенке». А чего о нем думать? Его еще нет. А Тор был, и он… - она резко замолчала.
Я боялся увидеть, как обращенные к потолку глаза заблестят, наполняясь слезами, поэтому торопливо зашептал:
- Как это нет? Кто тебе сказал, что нет? Я вчера с ним, между прочим, разговаривал! Неужели ты думаешь, я настолько идиот, что стану разговаривать с тем, кого нет?
- С ним? Разговаривал? – она чуть повернулась ко мне, машинально положив ладонь на живот.
- Ага, - довольный успехом, продолжал я. – Поговорили с ним по-мужски. Я, между прочим, обещал, что его тут будут носить на руках и целовать пяточки. Это мне что теперь – забирать свои слова обратно?
- Целовать пяточки, - растерянно повторила Рада. – Он… он… мальчик?
- Ага, - обрадованно закивал я. – Боевой такой пацан. С хвостом, правда, пока, но это ерунда – позже отвалится.
Я нес какую-то невообразимую чушь, однако, похоже, она действовала, потому что Рада слушала и реагировала, а это было хорошо.
- Я ему прямо так и заявил вчера: его тут ждут и уже любят, а теперь что выходит? Родная мама считает, будто его нет! Я бы на его месте обиделся и ушел в глухую несознанку. И отказался бы расставаться с хвостом!
- Мама, - прошептала Рада, - я – мама, а Тор… - она вдруг посмотрела на меня совершенно больными глазами, приподнялась, потянулась ко мне, уткнулась в рубашку и тихо заплакала.
Я беспомощно поглядел на Нору, стоящую на пороге, но она сделала мне знак, мол, все в порядке, ободряюще кивнула и скрылась в приемной.
Я осторожно погладил Раду по волосам, обнял за плечи, вспоминая, как мы сидели в обнимку трое суток назад, после чего я отвел ее к Тору – счастливую и обнадеженную. Теперь все было иначе. Мне некуда было ее отвести и нечем обрадовать. Зато самому вдруг оказалось и куда идти, и кому радоваться, и из-за кого испытывать невероятные ощущения, когда в груди поет сердце… а сидеть приходится очень аккуратно, на одной половинке задницы.
- Мне очень, очень жаль, что ты не успела в полной мере порадоваться своему счастью, - глухо проговорил я. – Я тебе сочувствую, и если могу чем-то помочь… мы с Веном можем чем-то помочь, - тут же поправился я, - ты только скажи.
- Мы с Веном? – Рада подняла заплаканное лицо и отпустила мою рубашку. – Так это правда, что ты с ним?
Ну вот, и сюда уже донеслось. Зря я возился перед зеркалом, тщательно закрывая шею воротником. Но не врать же, когда она спрашивает.
- Да, - признался я и, понимая, как неуместно сейчас начну сиять, опустил глаза в пол.
- Дождался, значит, белоголовый своего часа, - раздался знакомый сонный голос с соседней койки. – Уже, небось, и соблазнить успел?
Я покраснел, бросив на Бена уничтожающий взгляд. Нашел тоже, о чем вести беседу при девушке!
- Значит, успел, - удовлетворенно протянул Бен. – Зря ты, мелкий, так быстро сдался. Надо было меня подождать, пока я окончательно поправлюсь. Я же говорил – лучше меня никто не справится с приобщением новичка к плотским утехам. Хоть Вен, конечно, и мой ученик, но ведь учитель всегда знает больше ученика, а?
- Меня все устроило, - процедил я, упрямо не поднимая головы.
Хотелось немедленно провалиться сквозь пол. Вот тебе и пришел к девушке, утешил… Черт бы побрал этого озабоченного типа.
И тут меня осенило. Я встал со стула, пристально вгляделся в ухмыляющуюся физиономию Бена, который по грудь оставался укрыт покрывалом, подошел и положил ладонь ему на голое плечо. Он дернулся, но я сжал пальцы сильнее, не выпуская, разворачивая набок, и едва он поддался, опустил вторую руку на шею сзади. Тыльную сторону ладони защекотали короткие рыжие лохмы. Больше Бен дергаться не стал, и я сумел его прощупать.
Конечно, как я и думал: повреждение спинного мозга привело к расстройству половой функции. То-то, верно, переживает, зар-раза!
- Знает – не значит «может», - негромко оповестил я Бена, не удержавшись от маленькой мести. – В таких вещах практика важнее теории.
И пока он захлебывался возмущением, провел по напряженной спине вниз, уговаривая мышцы расслабиться, уменьшая давление в межпозвоночных дисках, потом помог кровеносным сосудам немного расшириться, увеличивая снабжение паховой области. Даже удивительно, насколько легко у меня это получилось. Впрочем, я ведь привык лечить мамину больную спину. А здесь было немногим сложнее.
– Но если ты прекратишь меня подкалывать, - коварно продолжал я, даже сквозь полотно покрывала ощущая, как теплеют поясничный и крестцовый отделы, - думаю, тебе удастся подцепить еще пару-другую учеников. А вот если не перестанешь…
Бен явно почувствовал мои манипуляции, поскольку перестал выглядеть возмущенным, а когда я его отпустил, сел в кровати и, смиренно сложив руки перед грудью, пропел:
- Прости меня за неучтивость, о великий и несравненный целитель Нор! – потом встал, закутался в простыню и величественно удалился в сторону душевой.
Я обернулся и поймал отблеск улыбки на лице Рады. Кажется, ее забавлял этот великовозрастный ребенок.
- Мне пора, - виновато сказал я ей, боясь услышать что-нибудь вроде «Счастливый никогда не поймет несчастного».
Это, конечно, отчасти было правдой. Потому что мне оставалось доступно то, чего лишилась она – обнять любимого, прижаться, поцеловать. Но я испытал такую же боль – вчера, когда думал, что потерял Вена. И прекрасно понимал, как Рада себя чувствует.
- Иди, - согласилась она. – И попроси за меня прощения у Вена.
- За что? – вытаращился я.
- Он знает.
Она не стала откровенничать, а я не настаивал. Просто кивнул и вышел.
Сегодня в столовой очереди тоже не наблюдалось. Но я, кажется, просто рано пришел. Кроме Тамира, проворачивающего поварешку в большом чане, около стойки стоял только Лео. Я с грустью посмотрел, как мало каши в их двух термосах. А ведь это на троих детей и на беременную Лику. И сахарных сухариков на стойке лежало совсем немного. Я на них даже покушаться не стал. Может, кому-то из малышей больше достанется.
- Тебе на двоих? – хмуро поинтересовался Тамир.
- Да, - кивнул я.
И пока Тамир наполнял для меня емкости, поздоровался с Лео. Тот не спешил уходить со своей тарой, глядя на меня.
- Привет, - ответил он, и тут же поинтересовался: - А ты знаешь, что вчера Вен из-за тебя дрался?
- Дрался? – поразился я. – Когда?
- Да вечером, вот тут, в столовой, - с готовностью откликнулся Лео, не обращая внимания на знаки, которые подавал ему Тамир. – Лейн ляпнул, что ты лазутчик верхних, а Вен ему бац – и в морду. Тот повалился на Дорсета, шум, суета, все думали – сейчас ой чего начнется, но не началось. Знаешь, какой Вен страшный, когда разозлится?! Жуть! Но тут Дар как раз появился. И вся дорсетовская компашка сразу раз – и совсем хвосты прижала. А Михась как услышал про все это, говорит – не стану больше с Дорсетом в Лабиринт ходить, он противный. А ты тоже его считаешь противным?
- Лео! – не выдержав, оборвал мальчишку Тамир.
- А чего «Лео»? – тот возмущенно взмахнул рукой. – Вы, взрослые, всегда столько разных трудностей придумываете. А я знаю, что вам с Ликой интересно. И мне интересно. И Михасю интересно. Поэтому я не буду мучиться и спрошу – Нор, Вен же больше не любит Лейна, да?
Я в растерянности пожевал губу.
- Ну-у… наверное, нет.
- Он тебя любит, правда?
- Лео! – шокированно повторил Тамир.
- Да, - твердо ответил я. – Вен меня любит.
- А ты его? – тут же отреагировал въедливый мальчишка.
- И я его тоже, - вслух признал я перед почти посторонними людьми.
Тамир прерывисто выдохнул, непонятно уставившись на меня.
- Значит, ты его не будешь обижать? И на противного Дорсета не променяешь?
Я засмеялся, прижал приставале пальцем нос, от чего он возмущенно фыркнул, и пообещал:
- Я очень постараюсь не обижать Вена. И уж точно никогда не променяю на противного Дорсета. Можешь не переживать, кнопка.
- Вот видишь! – тут же обернулся Лео к брату. – А вы бы еще не кучу времени гадали и мучились. А надо было просто спросить! Делов-то!.. Нор, а ты Вена будешь к нам иногда отпускать? Он меня учит разным приемам, чтобы я умел себя защищать, а с Михасем они все скучные схемы Корабля разглядывают, но Михасю нравится…
- Как только Вен найдет время и соберется – он весь ваш, - заверил я, взял со стойки свои термосы, поблагодарил Тамира и пошел к выходу.
- Нор, - окликнул меня Лео уже в дверях. Я оглянулся. – Ты тоже приходи, ладно? У меня есть одна штуковина, я ее у Лина выменял, потому что она не работает и ему уже не нужна. Раньше она моргала и поворачивалась, а теперь не моргает и не поворачивается.
- Лео, да что же это такое! – возмутился Тамир.
- Ладно, - сказал я, - приду. Посмотрим, почему больше не моргает.
- И не поворачивается! – уточнил Лео.
- И не поворачивается, - согласился я и вышел, улыбаясь.
Так и шел с улыбкой на лице. Редкие прохожие смотрели недоуменно, кое-кто – даже с опаской. И постепенно мои губы перестали глупо растягиваться. Наверное, это и правда было странно – улыбающийся чужой человек с термосами, про которого только вчера один из клана сказал, что он лазутчик верхних, а другой в ответ его ударил. И как понять – кто обманывает, а кто нет? Кому верить, если голод действительно пришел после того, как им на головы свалился я?..
Вот когда впору пожалеть, что уродился таким неконтактным и нелюдимым. Ведь и тут Грендель оказался прав, посылая меня общаться с молодежью. Чужое и неведомое пугает больше, чем примелькавшееся и понятное.
Но я абсолютно не представлял, о чем разговаривать и как себя вести с другими жителями Даунтауна. Скорее всего, если я начну тужиться и изображать из себя рубаху-парня, получится только хуже – люди от меня вообще шарахаться начнут, подозревая нехорошие цели, с которыми я пытаюсь пролезть к ним в доверие. Мне ведь даже с рейдерами не удалось наладить контакт, а мы больше суток провели бок о бок. Говорят, совместно пережитая опасность сближает. Но я не чувствовал никакой близости. Только с Веном, а с ним у меня и до рейда все было не так, как с прочими.
Я добрался до флата, вошел, поглядел на сопящего Вена, обнявшегося с подушкой, поставил термосы на стол и загляделся на своего… ну да, любовника.
Слово отдавало сладостью, желанием, взрослой жизнью и даже, почему-то, ответственностью. Может быть, потому, что раньше я никому и ничем не был обязан, жил сам по себе, сам о себе заботился, сам за себя отвечал и мог ни о ком не беспокоиться. А сейчас уже не мог.
Еще вчера утром, даже будучи влюблен, я оставался свободен. Это были мои личные чувства, пусть даже они делали меня несчастным. Но я один нес за них ответственность. Теперь, когда «я» превратилось в «мы», все изменилось. Это наверху я мог посещать женщин трижды в неделю, хоть каждый раз новую, заниматься сексом в целях пользы для здоровья и продолжать оставаться сам по себе. Даже Адмирал, в нарушение закона приходящий к маме по ночам, все равно не отвечал ни за нее, ни за… ни за кого из нас – только за себя.
А здесь, начиная (в нашем случае – продолжая в новом качестве) жить вместе, люди переходили на какой-то иной уровень отношений. Я не умел его достигать и с ним справляться, но точно собирался попробовать. Поскольку отпустить Вена и вернуться к прежнему состоянию, когда каждый из нас был сам по себе, страшно оказалось даже представить. Любовник – это не тот, кто услаждает твое тело… вернее, не только услаждает, поправил я сам себя, розовея от яркого утреннего воспоминания и ощущая, как приятно потянуло ниже спины… он еще проникает в душу.
Без вопросов, в Даунтауне тоже просто удовлетворяли сексуальные потребности, не имея никаких планов друг на друга, кроме того, чтобы переспать. Но у нас с Веном ведь было не так. Иначе он оставил бы себе Лейна, правда?.. И я не хотел отказываться ни от чего, что сулило мне наше постоянное «не так».
Впрочем, возможно, только мое? Это мне было в новинку любить. Это я был неопытен и неуклюж, не умея осознать и выразить свои чувства. Это у меня замирало сердце от того, что теперь не запрещалось трогать руками – все и везде, без ограничений. И это для меня стало откровением, что и ко мне можно прикасаться где угодно и делать со мной что угодно. У Вена такое случалось и до меня. Причем не один раз.
Я смотрел на белобрысого дылду, по-прежнему тискающего подушку, и думал – что же он во мне нашел? Я ведь совершенно обыкновенный парень, каких даже здесь сотни, а наверху – еще больше. Любой мог обнимать Вена, прижиматься к плечу, целовать в шею, отдаваться на узкой кровати, пачкая простыни, любой мог любить его так, что разрывалось сердце... В него ведь легко было влюбиться - в моего Вена. В его спокойную надежность, в уверенность, в нежность, которой он так просто делился, в заботу, которую готов был так щедро проявлять и ничего не требовал взамен.
Мне вспомнился тот наш разговор, когда я поинтересовался, не сумасшедший ли он, если решил, что я должен делить с ним постель. А Вен не нашел ничего лучше, чем наорать на меня – мол, раз я такой избалованный и брезгую спать с ним на одной койке, то могу проваливать в общежитие на отдельный матрас. Ему же тогда и в голову не пришло, что за гостеприимство можно брать какую-то плату, что доброта продается, как и все остальное. И только спустя время он сообразил, о чем я, и тогда выдал о подростках, с которыми не трахается…
Он был чудесный. Особенный. А я… Я был как все. Только с другим парнем у Вена оказалось бы меньше проблем. Он бы не был верхним, не был сыном Адмирала, никто не подозревал бы его в двойной игре и пособничестве Скайполу, он не бухался бы то и дело в обмороки, и характер у него наверняка был бы не таким угрюмым.
Брови спящего Вена трагически приподнялись, потом он нахмурился, и я сделал шаг к нему, наклонился, опасаясь нового кошмара и собираясь его предотвратить. А Вен вдруг резко выбросил руку из-под подушки, схватил меня за шею и завалил на кровать – я даже пикнуть не успел, как он подмял меня под себя, довольно улыбаясь. Я попытался брыкаться, но меня держали крепко.
- Ты так усердно думаешь, что у меня вот-вот заболит голова, - наглый притворщик легонько укусил меня за ухо.
- Хорошо, что ты не знаешь, о чем, - вздохнув, я зарылся пальцами в его патлы.
- У тебя есть от меня секреты? – он потерся носом о мою щеку.
- Да. Я думаю, как бы мне тебя удержать.
- В каком смысле? – удивился Вен. – Собираешься привязать меня к кровати? Так я и сам из нее не вылезу, пока ты рядом. Только ты скоро сбежишь.
- Я? Сбегу? – возмутился я. – Не дождешься, – и потянулся к нему за поцелуем.
И пока мне его с удовольствием дарили, а в груди оживала моя личная звезда, я подумал, да на кой мне, в самом-то деле, поверять алгеброй гармонию? Я счастлив, пока Вен со мной, и не имеет никакого значения, почему и что он во мне нашел. Так я ему и сказал, когда нам удалось оторваться друг от друга.
- Я так рад, что ты меня нашел, Вен.
- Я тоже рад, - согласился он. – Но если мы не встанем прямо сейчас, то ты опоздаешь к Гренделю.
- Ох! – я подскочил на кровати. – Уже так много времени?
- Угу, - он сел и с удовольствием потянулся. – Я же говорил, что ты скоро сбежишь.
- Это не считается, - я в темпе распределил кашу из термоса по тарелкам. Стол так и стоял возле постели, я не стал его отодвигать. – Это не навсегда.
Вен даже ложку до рта не донес.
- Так ты размышлял о том, как оставить меня себе навсегда? Присвоить то есть?
- Ну да, - признал я, смущенно перемешивая кашу. Из его уст это звучало как-то… нагло. Чужой парень без каких-либо особых достоинств, кроме кучи проблем, меньше суток назад залезший в твою постель, вдруг начинает предъявлять такие требования. – Поэтому хорошо, что ты не читаешь мысли. Решил бы скверное, - я вздохнул.
Вен аккуратно забрал у меня из пальцев ложку, положил ее на стол, а меня резко опрокинул на постель и снова навис сверху:
- Глупый, - сказал с непередаваемой нежностью, тыльной стороной ладони поглаживая мою шею, - я и так весь твой. Уже.
Дальше у меня случился небольшой провал в реальности. Только губы. И язык. И руки. И пальцы в волосах. И мешающая одежда, потому что теперь наоборот: раздет Вен, а грубая материя трется о мою кожу. И хочется кричать, как я люблю и как мне не надо ничего другого.
- До третьих склянок осталось три минуты, - неожиданно шепнул Вен и отстранился.
- Че-орт! – простонал я. – Ты садист и провокатор. И как я теперь пойду?
- Есть у меня подозрение, что ногами, - выдал Вен, с ухмылкой глядя на меня.
Я представил, насколько я растрепан, куда съехал тщательно уложенный воротник, на что похожи мятые штаны, и застонал снова, поднимаясь с кровати. Кажется, с приличным видом придется попрощаться. А внутри головы! Что творилось там! А это же Грендель!
- Я тебе отомщу, - предупредил я мрачно, направляясь к выходу.
- Буду ждать с нетерпением, - кивнул Вен.
Я погрозил ему кулаком, защелкнул за собой дверь на дактозамок – чтобы, кроме меня, никто не мог открыть ее без спроса, нечего на раздетого Вена заглядываться, - и бросился бежать по коридору.
Святые угодники, я опять опаздывал!
47.
Нор выскочил за дверь, а я снова повалился на постель, потянулся всем телом и засмеялся. Жизнь была прекрасна. И удивительна. Особенно когда рядом находилось такое чудо, как Нор.
Конечно, я бы с удовольствием повалялся в постели еще пару часов, дожидаясь его, но рассчитывать на то, что Нор вернется раньше вторых склянок, не стоило. Занятия у Гренделя, потом смена в синтезаторной…
Я еще раз потянулся, встал и отправился в душ. Стоя под водой и пытаясь распутать волосы, размышлял, в каком секторе синематеки искать нужную мне информацию. По идее, схемы и чертежи Корабля находились в техническом отделе. Проблема заключалась в том, что подробных карт Дансити там не было. Все схемы ограничивались районом ферм Фатланда и реакторов.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |