- А волосы тебе все-таки надо отпустить, - сказал он.
- Зачем? – удивился я.
- Красиво, - пожал он плечами.
Я ненадолго задумался и не смог представить себя с гривой. Как я уже понял, это был непременных атрибут даунтаунцев, и да, я теперь тоже жил здесь. Но мне не приходило на ум, что это означает также смену прически. Для меня не было ничего естественнее моего «ежика».
- Посмотрим, – не стал я спорить. В конце концов, пока пусть растут, а там будет видно. Станут мешать – отрежу.
Вен чуть приподнялся и прикоснулся губами к моему виску. И это был такой привычный, домашний, такой веновский жест, что меня в очередной раз накрыло приступом нежности. Я положил ладони ему на гладко выбритые щеки и неожиданно для самого себя признался:
- А я сегодня к Базилю ходил.
- Вот как? – удивленно вздернулись белесые брови. – Зачем?
- В рейд просился, - я вздохнул и ощутил легкую неприязнь при воспоминании.
- Не пустил, - сам себе кивнул Вен.
- Не пустил, - еще раз вздохнул я.
- И правильно сделал! – внезапно жестко сказал Вен. – Если бы он разрешил, я бы тебя сам здесь запер.
Я опешил:
- Почему?
- Потому что рейд – это опасно!
- А внизу не опасно? – приподнявшись и нависая над ним, с нажимом поинтересовался я. – Тебя не в рейде, часом, ранили-то? Напомни, а то я забыл!
- И внизу опасно, - пришлось признать Вену. Но смотрел он на меня по-прежнему упрямо. – Если бы было можно, я бы тебя из каюты вообще никуда не выпускал!
Я вовремя прикусил язык, чтобы не ляпнуть, что и в каюту могут войти в любой момент.
- Почему только меня? Ты думаешь, я тут не волнуюсь и не переживаю, да? Считаешь, с тобой в рейде ничего не может случиться? Только со мной?
- И со мной может, - спокойно проговорил Вен. – Но это моя работа. А ты… а ты не подходишь под нее никак. У тебя другие таланты. И комплекция другая… Думаешь, я не помню, как ты чуть концы в рейде не отдал?
- Не отдал же, - буркнул я. – Я и без рейда их чуть не отдал, когда подумал, что это тебя… - и осекся.
Вен притянул меня к своей груди и погладил по затылку.
- Нас в этот раз идет шестнадцать человек. Это много, малыш. У нас больше шансов отбиться, если наткнемся на охрану.
- Но ты ведь идешь первый, - судорожно вздохнул я.
- Кое-где нет. Мы с Полом и Айваном все продумали и распределили.
- Ты все-таки был у Айвана? – спросил я. – А я-то гадал, куда ты делся.
- Я же оставил тебе записку, - недоуменно сказал Вен. – На столе.
- О! – я мысленно проклял свой длинный язык. – Наверное, я принял ее за мусор и смахнул на пол во время уборки. Прости, пожалуйста, - и в качестве извинения потянулся за поцелуем.
Поспать мы поспали, конечно. Но в общей сложности часа три. Стук в дверь прозвучал незадолго до гудка хронометра, по которому мы собирались вставать. Я натянул штаны, чмокнул проснувшегося Вена, и пока он тоже одевался, пошел открывать. На пороге стояла незнакомая мне немолодая женщина, и не успел я сдуру ляпнуть «Вам кого?», как она, отодвинув меня с дороги, оказалась внутри и бросилась к сидящему на постели Вену:
- Сыночек!
Ну да, и как я не догадался – похожи же.
На матери Вена был балахон почти как у Рады, только с рукавами до локтей. И седая коса до пояса.
- Мне только что рассказали, сыночек. Как же?.. Как же так? – она, кажется, плакала, целуя его куда придется.
Мне стало неловко. Вену, кажется, тоже. Он встал, выпрямился, и с виноватым видом обнял мать. Теперь она доставала ему примерно до плеча и смотрела снизу вверх. А я, подобрав рубашку, тихо пробрался в душевую и спрятался там. Ну некуда мне больше было уйти.
Помылся, оделся, причесался и уселся на крышку преобразователя, ожидая, когда можно будет выйти. Потому что голоса в каюте еще бубнили, а я совершенно не представлял, что мне сказать женщине, чьего сына едва не убили. Причем, в общем-то, из-за меня.
Но долго предаваться самобичеванию мне не дали – дверь отъехала в сторону, и Вен, схватив меня за рукав, выволок наружу:
- Да, мама, - с нажимом сказал он, - это Нор. Познакомься, пожалуйста.
Я видел, как она поджала губы, но руку мне все-таки протянула:
- Ванда.
Я покраснел, вытер внезапно вспотевшие ладони о штаны и, взяв ее пальцы, поцеловал запястье:
- Очень приятно… И извините меня. За все.
Глаза у нее были голубые – не как у Вена, более насыщенного цвета. И строгие.
- Я попробую, - она кивнула. – Может быть, когда-нибудь… Вы, конечно, уже взрослые молодые люди, но неплохо иногда вспоминать, что у Вена есть родные, которые за него беспокоятся.
- Мама, я помню, - возразил Вен. – Не начинай опять.
- Мне пора, - она перевела печальный взгляд на сына. – Береги себя. Ни один из троих сыновей не доставляет мне больше волнений, чем ты… Как я хотела девочку!
- Ну извини, - пожал плечами Вен.
А я вдруг представил Вена девочкой и непроизвольно фыркнул. Оба разом посмотрели на меня, и я уставился в пол. Но гигантская девочка в платье и с красным бантом в белой косе по-прежнему стояла перед моими глазами, пока они прощались.
Едва за Вандой закрылась дверь, как Вен в мгновение ока прижал меня к стене и грозно вопросил:
- Ну?
- Девочка, - хихикнул я. – Семи футов ростом. Лаура моя. Нет, судя по обстоятельствам, Джульетта, - и засмеялся, откинув голову на бронелит.
- Ничего смешного, - с видимой строгостью нахмурил брови Вен. – Я просто не получился, - потом поцеловал меня в шею и шепнул: - Тоже мне… Ромео.
Да уж, читать монологи под балконами мне точно было негде. Да и вряд ли что Лаура, что Джульетта отвечали своим избранникам на поцелуи с такой страстью, от которой замирало в груди и сжималось пониже спины… особенно второе, конечно.
Хм-м… А если припомнить - всего несколько дней назад я задавался вопросом, зачем мужчины занимаются сексом друг с другом. Не исключено – просто потому, что им это нравится?..
Не знаю, до чего бы мы дошли – прямо здесь, у стены, с незапертой дверью, - если бы хронометр не подал сигнал.
- Черт, - Вен с неохотой оторвался от меня. Я тоже с трудом разжал пальцы, стискивающие его предплечья. – Пора.
Я кивнул. Пора, да. И пока Вен отправился в душевую, взял себя в руки и застелил постель. Нам еще предстояло разобраться с радаром и поужинать.
Ужинали мы в столовой. Вен сказал «Надо», и я послушался. Действительно неплохо было продемонстрировать заинтересованным лицам, что напугать нас сложно.
Люди с ближайших столиков бросали странные взгляды, но никто ничего не говорил. Только Тамир, когда накладывал кашу, спросил:
- Ты в порядке?
- В полном, - улыбнулся ему Вен.
Откровенно говоря, вкуса еды я не чувствовал, механически запихивая ложку в рот. И чтобы постоянно не глазеть по сторонам, приходилось прилагать некоторое усилие. То, что ни Дорсета, ни Лейна, ни прочих игроков поблизости не наблюдалось, я определил с порога, конечно. Но кто знает, кому еще может прийти в голову причинить нам вред.
Однако никто вскакивать и подходить к нам не пытался, а когда я углядел, что за дальним столиком перед визором сидит Дар в компании столь же немолодых мужчин, на душе и вовсе потеплело. Он кивнул нам, и Вен в ответ махнул ему рукой.
За треволнениями я почти забыл, что после ужина нам пора расставаться. Так что когда мы вышли из столовой и я об этом вспомнил, сердце заныло с удвоенной силой. И я стиснул ладонь Вена:
- Провожу?.. Вы где собираетесь?
- Нет уж, - отказался он. – Это я тебя провожу… Собственно, нам по пути.
- Флат в другой стороне, - напомнил ему я, когда мы пошли вправо.
- А тебе не во флат. Блич просил тебя подежурить ночью в лазарете.
- Правда? – с облегчением выдохнул я. Это было здорово. Всю ночь дежурить. Быть чем-то занятым. Не спать не только потому, что сходишь с ума от волнения, а еще и потому, что тебе поручили дело. – Небось, ты попросил? – с подозрением поинтересовался я.
- Да, - признал Вен.
- Спасибо, - я потянул его вниз, чтобы ткнуться губами в щеку. Потом спохватился. – А ты все взял?
- Все что нужно, - он тряхнул рюкзаком за спиной. – Не волнуйся.
- Не могу, - мы дошли и остановились возле дверей лазарета. – Лучше бы я все-таки с тобой.
- Кому лучше? – мне показалось, Вен даже разозлился слегка. – Прекрати, Нор.
- Ладно, - поспешно согласился я.
Не хватало еще поссориться перед рейдом.
Тогда Вен обхватил мое лицо ладонями, погладил щеки, развернул к себе и поцеловал – долго и чувственно, и я таял в его горячих руках, поднявшись на цыпочки, прижимаясь всем телом. А потом каким-то образом за спиной поехала в сторону створка, Вен, оторвавшись, отправил меня за нее, крикнул:
- Принимай дежурного, Блич, - и нажал на сенсор.
А я, раскрасневшийся, с участившимся пульсом, лохматый, остался в тоске смотреть на закрывшуюся за моим счастьем дверь.
61.
Я шел к месту встречи рейдеров и улыбался. Досадный разговор с матерью выветрился из головы уже в тот момент, когда я прижал Нора к стене и начал снова его целовать. Если уж на то пошло, то как раз он был моей Джульеттой – я ведь поднялся за ним на высоту четырех с лишним тысяч футов.
Пожалуй, на фоне всех событий стоило переосмыслить ту древнюю историю вражды двух семейств. Что-то в ней было очень похожее на то, что происходило с нами сейчас. Вот только с финалом я был категорически не согласен.
Рейдеры собирались около шахты. По дороге меня нагнал Пол, молча пошел рядом, задумчиво пожевывая зубочистку. Он был спокоен и думал о чем-то очень хорошем. Уже у самого выхода к площадке тронул меня за рукав, останавливая.
- Мы с Айваном еще поговорили после твоего ухода. Ты вот что, Вен… Если что – уходи первым, остальные тебя прикроют.
- С чего это? – удивился я. – Мы так не договаривались.
- Кроме тебя, у нас сейчас нет других эмпатов, - Пол нахмурился. – Ты же сам все понимаешь. Нельзя тебе рисковать, ни к чему лишнее геройство. Никто тебя не станет обвинять в трусости.
- Станут, - я махнул рукой. – В любом случае станут. Но ты прав – я постараюсь не лезть на рожон. Надеюсь, на засаду мы все-таки не нарвемся, не ждут они нас там.
Подъем оказался намного труднее, чем я думал. Привыкшие к совершенно иным опорам рейдеры срывались, висли в петлях кабелей, проваливались в переплетение проводов. Я тоже срывался и проваливался, думая только о том, как бы не попасть ботинком по чьей-нибудь голове или пальцам.
К счастью, тепловые метки светились достаточно ярко. Я втиснулся в лаз и пополз дальше, чтобы не загораживать проход остальным. За моей спиной глухо чертыхались, поминали Пространство и Плазму, проклинали верхних. Я слышал тяжелое дыхание рейдеров и хриплые стоны, когда неудачно подворачивались ослабевшие руки. Я и сам бы с удовольствием лег, закрыл глаза и отключился на несколько часов. Но здесь, в узком вентиляционном проходе, шестнадцать здоровых уставших мужчин попросту не смогли бы толком лечь и отдохнуть. И я лез дальше, к изгибу трубы, перед которым находилась нужная нам решетка.
Как и в прошлый раз, внизу было тихо. Я перевел дыхание, снял решетку и спустился. За мной так же бесшумно соскользнул Айван. За нами Пол и Йозеф. Остальным пока в коридоре делать было нечего.
Мы пробежались до конца, я приник к закрытой диафрагме в операторский зал, сосредоточился. Все как обычно – лень, сонливость, голод, раздражение от нудной работы. Я повернулся, кивнул Айвану, оперся руками о стену и слегка присел. Он быстро вскарабкался мне на плечи, нашел нужный баланс и поднялся во весь рост, схватившись одной рукой за решетку, а второй за балку потолка.
Я слегка повернул голову - Пол и Йозеф стояли рядом, держа диафрагму под прицелами излучателей. Лица у рейдеров были напряженными, но руки не дрожали. В случае каких-то неожиданностей они дали бы нам секунды, нужные для того, чтобы и мы смогли достать оружие.
Айван открутил решетку быстро, и никаких проблем в операторской за это время не возникло. Йозеф вернулся назад, подал знак, и из отдушины посыпались остальные – спрыгивая вниз и тут же перебегая вперед, где Пол и Айван подсаживали их наверх. Я влез первым, помог подняться следующему – им оказался Якоб – и, оставив его принимающим, не теряя времени, пополз дальше.
Эта часть дороги не была разведана – но, к счастью, не имела ни одного ответвления. Обычный воздуховод… Обычный, если бы не гигантский вентилятор, перегораживающий выход и с низким гудением набиравший обороты.
На схеме этой дряни не было. Или вентилятор поставили позже, или просто не отметили, потому что схему я мог нарисовать с закрытыми глазами.
Поток воздуха сначала прижал меня к полу, а затем потянул вперед, под гигантские лопасти. Будь ход немного шире, я не смог бы зацепиться и неминуемо влетел в эту проклятую мясорубку. Но здесь можно было повернуться боком и тем самым затормозить движение, а затем и остановиться.
- Великое Пространство! – услышал я за спиной голос Якоба и почувствовал, как меня ухватили за пояс, давая дополнительную поддержку. – Это еще что?
- Мама моя, - просипел я, упираясь руками и ногами в стенки лаза. – Сам не видишь?
Мощность вентилятора достигла предела, и приходилось поворачивать голову, чтобы меня было слышно за его тяжелым гудением. Лопасти мелькали, сливаясь в один сверкающий в свете аварийных лампочек круг. Поток воздуха рвал одежду, тянул вперед, и я очень скоро почувствовал, как от напряжения немеют руки и ноги.
Меня держали уже трое, каким-то неимоверным образом втиснувшиеся рядом в проход. Их, в свою очередь, удерживали остальные рейдеры, образовав живую цепь. Плохо было то, что мы понятия не имели, в каком режиме работает эта воздуходувка. Если она включается с периодичностью десять на десять минут, то можно рассчитывать, что скоро вентилятор встанет, и мы сможем разомкнуть питающий его энергокабель. А если периодичность больше, то нам придется сидеть здесь неизвестное время. И хорошо, если это займет полчаса-час.
На наше счастье, воздуходувка работала в стандартном режиме – и через какое-то время вентилятор медленно остановился. Якоб отпустил мой пояс, остальные подались назад, давая ему возможность пролезть через меня к вентилятору. Пока он искал разъем, я вытянулся на полу, чувствуя, как трясутся руки и ноги от напряжения. В эту минуту, бессильными пальцами отвинчивая крышку термоса и жадно глотая воду, я с сожалением вспомнил о стимуляторах. Сейчас мне и ломка казалась нестрашной – лишь бы прибавилось сил.
Словно прочитав мои мысли, Йозеф сунул мне в пальцы ампулу. Черт его знает, откуда они брали тримат – Пол, Йозеф. Мне ни разу не удалось выклянчить у брата. Я повертел ампулу, размышляя, пить или не пить, и все же сунул ее во внутренний карман комбинезона. Кто знает – вдруг она пригодится в другой раз, когда будет еще труднее.
- Готово, - негромко сказал Якоб и прополз между лопастями на ту сторону.
Я последовал за ним, очень рассчитывая на то, что впереди нас не ждут другие сюрпризы.
Но дальше все обошлось без проблем. Мы добрались до зала, где обычно отдыхали, и повалились кто куда. Но даже усталость не могла удержать рейдеров от вопросов.
- Что за интересная штуковина у тебя на запястье? – Йозеф сидел, подтянув колени к груди, в ожидании своей очереди к преобразователю. – Вроде, у нас таких не делают.
- Мини-радар, - коротко ответил я. – На случай ловушек, подобных тем, что стоят в шахте.
И добавил, предупреждая дальнейшие вопросы.
- Нор взял с собой, когда уходил сверху. Разбирать и изучать не дам – если сломаете, замены нет.
Интереса к новому прибору не проявили только Пол с Айваном, которым я показал его еще внизу. Остальные подползли поближе – рассмотреть.
- Что же ты его в тот раз с собой не взял? – неприязненно спросил Чиф. – Может быть, Тор остался бы жив.
- Может быть, - согласился я. – Но никому не могло прийти в голову, что в шахте поставят лучевые пушки. Собственно, Нор вообще про него забыл.
Это была правда, а вдаваться в подробности я не собирался.
- Какой принцип действия? – деловито спросил Крис. – Понятно, что разбирать не стоит. Но можно попытаться придумать какой-то аналог.
- Насколько я понял, внутри стоит кристалл, реагирующий на любое излучение. Датчики движения, например, сканируют пространство радиоволнами. Прибор улавливает такую волну на самом дальнем расстоянии и сообщает о наличие датчика световым сигналом. Притом сам датчик движения начинает реагировать только на определенной дистанции. То же самое с лазерными пушками. Они излучают волны определенной длины даже в режиме ожидания. Но я сомневаюсь, что у нас есть такие кристаллы.
Разговор потихоньку заглох.
Я порадовался тому, что рядом со мной устроился отдыхать Ли – он был немногословен и нелюбопытен. Малознакомому человеку он вообще мог показаться немым – настолько редко открывал рот, чтобы что-то спросить или сказать.
Облегчившись в преобразователе, я лег, подложив под голову рюкзак, закрыл глаза и немедленно вспомнил Нора.
Удивительно, как быстро для него стало естественным то, что каких-то две с небольшим недели назад вызывало отвращение и гадливость. С какой готовностью он обнимал меня, тянулся целоваться, прижимался всем телом. А ведь когда появился – шарахался от малейшего прикосновения и старался держать дистанцию хотя бы в шаг.
Засыпая, я словно наяву чувствовал под пальцами горячую и влажную от поцелуев кожу Нора, слышал его глубокие долгие выдохи и короткие вдохи, видел сияющие от удовольствия и возбуждения глаза.
62.
Мы молчали. Блич усердно пялился в экран терминала, я скромно сидел в углу процедурной и размышлял, что понятия не имею, как себя с ним вести. Когда мы только познакомились – знал, а теперь не знаю. Потому что пока я был просто растерянным мальчиком сверху – я, похоже, вызвал у него не то симпатию, не то сочувствие. А теперь, поскольку я стал источником проблем для его брата… Ну неудивительно, на самом-то деле. Надо было догадаться раньше. Когда дело касается родных и близких, все мы меняемся.
Однако, раз отказаться от Вена у меня не было ни сил, ни желания… что ж, выходит, мне придется налаживать контакты с дорогими ему людьми. Заново. И, может быть, не раз.
Потому что Вен уходит – а мы остаемся здесь. И ждать в давящей на мозги тишине совершенно невыносимо.
Я негромко кашлянул, надеясь привлечь внимание Блича. Тот даже не пошевелился. Рыжий хвост лежал на его спине, оттеняемый голубым цветом медицинской куртки. Вот, кстати! Кажется, я нашел безопасную тему для разговора.
- Блич, а почему у вас мужчины носят длинные волосы?
- Ты историю Корабля вообще знаешь? – не оборачиваясь, поинтересовался он.
- Конечно, - уверенно ответил я.
- Тогда вспомни, что находилось внизу.
- М-м… Кроме технических помещений?.. Тюрьма.
- А теперь подумай, какие прически бывают у заключенных.
- Их бреют налысо… кажется.
- Точно, - и он замолчал, судя по всему, считая, что сказал достаточно.
Я прикинул и догадался:
- Так это – знак протеста?
- Скорее, дань свободе. Была.
- Слушай, ну не все же в Даунтауне – потомки заключенных? - вырвалось у меня.
Не то чтобы это сильно что-то меняло, но чисто подсознательно я не готов был принять, что обитатели здешнего мира – плоть от плоти тех недалеких и ограниченных людей с преступными наклонностями, о которых нам рассказывали на занятиях.
- Большинство, - отрезал Блич и развернулся ко мне вместе с креслом. – А тебя, потомка офицерской элиты, выходит, смущает такое окружение?
- Дело не в этом, - замотал я головой. – Мне просто интересно… - и стал оправдываться: – Нам говорили, что заключенные подняли бунт. Причем в то самое время, когда еще можно было что-то сделать. Исправить реактор, вернуться на курс, помочь своим. А из-за беспорядков ничего не вышло, энергоблоки так и не починили, и Корабль ушел в глубокий космос… Я всегда считал – они это сделали… ну просто потому, что преступники. Не хотели нести заслуженное наказание, решили таким образом скрыться.
- Да? – Блич как-то нехорошо прищурился. – Вот, значит, что вам там, в Фатланде, рассказывают? Вы пытались починить Базу, а мы, нехорошие и в корне порочные существа, специально подняли бунт и не дали спасти десять тысяч человек от плачевной участи затерянных в Пространстве букашек?
- Ну… Примерно так, да.
- И ты беспокоишься, вдруг характерное для наших предков стремление творить зло передается из поколения в поколение? И все мы здесь – тупые животные, бессмысленно тяготеющие к насилию?
Я счел за благо промолчать, глядя, как искажается от гнева его лицо. По-моему, он злился на меня за все сразу, а наш разговор послужил только поводом выплеснуть раздражение.
- Одно непонятно – отчего же приличный мальчик благородных кровей залез в кровать исчадия зла? Искал бы для себя потомков выходцев сверху. У нас Марк есть – иди, попроси у него почитать родословные. Да не забудь упомянуть, с какой целью они тебе нужны. Марк посмеется. У нас у всех последнее время мало поводов для радости. Как раз с тех пор, как тебя сюда сдуло.
Я молчал. Черт, вот так выбрал безопасную тему!..
Пожалуй, данный конкретный любитель сунуть нос в мою постель был самым взыскательным. И даже где-то имел на это право. Только бы лучше его не реализовывал. Потому что ответить хотелось невыносимо. Но я боялся, что это навсегда нас рассорит. А ни иметь врага в лице Блича, ни ставить Вена в позицию выбора между мной и братом мне совершенно не хотелось.
Сцепив зубы, я ухватился за мысль о Вене и придумал его рядом с собой – как будто он сидит и просто на меня смотрит… Нет, не так. Как будто обнимает сзади, положив подбородок мне на макушку. И мне хорошо и спокойно в его надежных руках…
- Блич, - негромко сказал я, – я вовсе не считаю вас исчадиями зла. И влюбляюсь, не спрашивая родословной, - я даже улыбнулся чуть-чуть – с Веном за спиной это оказалось нетрудно. – Мне… мне жаль, если я обидел тебя.
Глаза Блича отразили недоумение, потом замешательство, и он отвернулся обратно к терминалу. Некоторое время в приемной стояла тишина – Блич делал вид, что читает, хотя буквы на экране не сдвинулись ни на дюйм.
- После аварии на энергоблоках началась паника, - хмуро заговорил Блич в монитор, и я даже не сразу сообразил, что он рассказывает мне о бунте, - потому что Второй офицер сделал глупость – оповестил персонал о том, что База потеряла управление и удаляется от Солнца, а на призывы о помощи никто не откликается. И он же открыл доступ к шлюзам. Успели уйти около трехсот человек: захватили две спасательные капсулы и дезертировали в сторону еще не охваченных восстанием колоний – к Юпитеру. Повальное бегство удалось остановить Адмиралу Базы - он арестовал Второго офицера и снова заблокировал все шлюзы, наложив на них личный код. Толпа едва его не разорвала. Но он собрал вокруг себя офицеров, не поддавшихся всеобщей панике, и убедил, что реактор и энергоблоки будут исправлены в ближайшее время. Он обманывал.
- Вовсе нет! – горячо возразил я. О временах Первого Адмирала в Школе слагали легенды, и я не мог позволить пренебрежительного к нему отношения. – Энергоблоков с антивеществом было пять, из строя при обстреле вышли только три, и был шанс…
- Мизерный, - прервал Блич. – И только в том случае, если бы удалось перенастроить магнитные ловушки коллайдера.
- Если бы не бунт, техники сумели бы.
- Нет, - тихо возразил Блич, - не сумели. Я мало понимаю в технике, Нор, но я хорошо знаю историю Корабля. Бунт на нижнем уровне поднял верный Адмиралу человек. Как раз чтобы скрыть тот факт, что обещание исправить источники энергии оказалось невыполнимым. Все было спланировано. Никаких бессмысленных вспышек злобы у прогнивших до мозга костей заключенных. Большинство из них были самыми обыкновенными людьми, пусть и провинившимися по законам Земли. Не многие согласились бы бежать в неизвестность, если бы им предложили такой вариант. Они хотели просто отбыть свое наказание и вернуться в привычный мир… Но у военных есть способы заставить людей плясать под свою дудку… Низкочастотные генераторы – слышал когда-нибудь о таких?
- Нет, - сказал я.
- Само собой, о них не трубят на каждом углу. Излучением волн определенной длины воздействуют на человека – и вызывают нужные реакции. Агрессию, например.
- Ты утверждаешь, будто… - начал я.
- Да, - кивнул Блич. – Утверждаю. Потому что позже был второй бунт.
- Второй? – удивился я. – Про второй нам никогда ничего не рассказывали.
- Правильно. Незачем об этом знать добропорядочным и послушным фатландцам… Впрочем, и у нас об этом известно не всем.
Блич помолчал, точно собирался с мыслями. Он немного повернулся, но на меня по-прежнему не смотрел.
- После первого бунта разрушили лифты и отрезали две верхние сферы от нижней. Правда, несколько синтезаторов и сколько-то там клетчатки все-таки выделили. И иногда продолжали подкидывать – от щедрот, так сказать. Наверное, у руководства Корабля рука не поднялась уморить голодом живых людей. А потом сбрасывать в атриумы бочки с клетчаткой стало в некотором роде традицией. Но технические этажи, как ты понимаешь, не были предназначены для жизни людей. Пища, вода, еда – все всегда поставлялось в камеры сверху. А теперь трем тысячам вырвавшихся на свободу… ну, относительную свободу – в пределах нижнего яруса… преступников предстояло как-то организовывать свое существование. Разумеется, почти тут же начался голод – никто толком не умел обращаться с клетчаткой, к тому же половина ее гибла от гравитационного удара. Никто не представлял, как правильно наладить воспроизводство белка, и пока научились… Организации не было никакой, люди стихийно объединялись в группы, чтобы защитить свою порцию еды, и так же стихийно распадались. Более сильные отнимали клетчатку у слабых, люди жили прямо на полях, чтобы никто не мог отобрать у них плохо зреющие крохи… Следом за голодом пришли болезни, лечить которые никто не умел. Дистрофия, например. Как синтезировать лекарства, не знали тоже, все специалисты остались наверху. Впрочем, у нас до сих пор с синтезированием неважно.
- Хочешь сказать, Скайпол просто отвернулся от Даунтауна? Закрылся и оставил вас умирать? Типа, разбирайтесь сами?
- Точно так. Мне кажется, наверху рассчитывали, что заключенные тут, внизу, уничтожат сами себя. А среди нижних, между прочим, оказалось немало женщин – даже больше, чем наверху. И детей, - Блич опять примолк.
У меня создавалось впечатление, словно он не просто рассказывает, а пересказывает события, свидетелем которых был. Хотя, разумеется, старший брат Вена никак не мог видеть того, что происходило на Корабле сотни лет назад. И верить ему или не верить – мне еще предстояло выбрать.
- Так вот. Не прошло и полугода, как разразился новый бунт. К тому времени всем стало ясно: База ушла из Солнечной системы, затормозить разгон нельзя, возможности вернуться нет. А тут еще лаборант Стоукер… Ты слышал, что до катастрофы наверху были лаборатории?
- Даже видел. Они стоят до сих пор. Заброшенные, правда. Говорят, там велись исследования по воздействию разных типов излучения.
- Исследования излучений, верно, - подтвердил разглядывающий стену Блич, - а вот каких – разгласил лаборант Стоукер. Когда его подруга родила мутанта.
- Мутанта? – недоверчиво переспросил я. – И как выяснили, что новорожденный младенец – мутант?
- Он оказался сильным двусторонним телепатом. И транслировал маме, а иногда и окружающим свои эмоции и потребности. К примеру, когда хотел есть. Или когда у него болел живот… - пояснил Блич. – Причем контролировать свои способности он, разумеется, не мог, и если передавал, скажем, голод – его мать непроизвольно накидывалась на еду. И загибалась вместе с ним, если у него что-то болело. Поскольку ни в роду у Стоукера, ни у его подруги никогда не было людей с паранормальными способностями, он сопоставил рождение мутанта с теми «исследованиями», которые проводили в лабораториях. Потом выкрал журналы экспериментов и наблюдений – и все понял. На Базе не только изучали естественных паранормов, но и намеревались создать собственных. Причем, разумеется, без согласия людей, привлекаемых к опытам. Из молодых солдат и заключенных пытались сделать идеальное оружие, используя в том числе низкочастотные генераторы. А на будущих матерях испытывали различные виды излучений, воздействуя на еще нерожденных детей – вот поэтому, собственно, на Базе держали довольно много женщин. Стоукер стал распространять информацию, чтобы донести до людей весь ужас ситуации. В ответ его попытались арестовать. Тогда Стоукер прорвался в лабораторию, вытащил установку из изотановой камеры, развернул к тамбурам и включил на полную мощность. Внутренние стены не смогли погасить излучение, и воздействию подверглось множество людей, включая специалистов, офицеров и научных сотрудников. Я уже не говорю о рядовых солдатах, которых бросили на захват Стоукера. Впрочем, когда туда добрались, он уже был мертв. Но своего добиться сумел - ему поверили. Снова начались волнения, которые быстро переросли в вооруженное противостояние. Бунт удалось подавить с огромным трудом. Но удалось. Всех, у кого было выявлено повреждение генной структуры в результате облучения, изгнали – никто не знал, к чему такие повреждения могут привести. Не жалели никого – ни мужчин, ни женщин, ни детей. Первыми, кто был сброшен вниз, оказались подруга Стоукера и ее ребенок-телепат. С тех пор наверху закон: любого родившегося там мутанта оттуда выкидывают. Считается, он слишком опасен.
- Но раз всех мутантов отправили вниз еще пятьсот лет назад – почему они продолжают рождаться наверху? – спросил я.
- Потому что кое-кто облученный там все-таки остался. В основном, из числа высших офицеров. И «неправильные» гены остались вместе с ними. И вот когда такие гены встречаются – рождается кто-то вроде тебя.
Блич опять помолчал.
- На самом деле, нам повезло, что все так вышло. И что бунтовавших и облучившихся не уничтожили, а отправили сюда. Потому что в результате второго бунта мы тут, внизу, получили не только первоклассных специалистов в разных областях, но и прекрасных организаторов и дисциплинированных исполнителей. Если бы не это – не исключено, что мы бы вымерли через год-другой. Не скажу, что строить общество было легко. Свары возникали постоянно. По-прежнему делились на группы и ходили стенка на стенку… Пока добрались до нынешнего кланового устройства и общих плантаций – пролилось немало крови… Думаю, верхние не уничтожили наше общество по одной-единственной причине: мы – генетический резерв Корабля, который при необходимости можно использовать. Мутантов даже среди нас очень мало, десятая часть. И с каждым поколением становится все меньше. Биологическая природа берет верх над искусственно измененной.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |