На этой мысли стало так страшно, что я замер. Тут Вен закончил, наклонился и поцеловал меня куда-то между лопаток. Я вывернулся под ним и прижался, обхватывая руками и ногами сразу.
- Ты чего? – Вен даже баночку с мазью Блича отставить не успел и растерянно обнял меня, держа ее в пальцах. – Больно, да?
Я замотал головой, не отрываясь от него. Нет, больно, конечно, было, но дело-то не в этом.
- А тебе? – глухо спросил у солнечного сплетения, боясь поднять глаза.
- Ну-у… - протянул Вен, отложил баночку, улегся, устраивая меня рядом. – Первые ощущения, надо признать, были аховые.
- Прости, - я по-прежнему опасался от него отлипнуть. Ведь пока держит – это же хорошо. Это означает, что прямо сейчас не прогонит, правда? – Не понимаю, что со мной случилось. Я…
- Знаешь, я иногда сомневаюсь, что всего неделю назад ты был девственником, - Вен закинул одну руку за голову, другой продолжая обнимать меня. – За семь лет мне еще не доводилось поучаствовать в таком половом акте.
- Сердишься? – я приподнялся и все-таки поглядел на него.
- Нет, - ответил он, встречая мой взгляд. – Судя по всему, тебе это было нужно. И потом… мне даже понравилось.
Я облегчено выдохнул и спрятался у него подмышкой.
Все-таки это какое-то невероятное, незаслуженное мной счастье – найти Вена.
73.
Я лежал рядом с Нором, щурился на лампочку на потолке, которую мы и не подумали выключить, и улыбался.
Не знаю, что нашло на мелкого, но секс получился совершенно невероятный. За волосы по полу меня в постель еще никто не таскал. Да я бы посмотрел на того, кто рискнул бы так сделать. А вот то, что случилось дальше, вгоняло меня в некоторое смущение. Сложно было признаться себе самому: в какой-то момент я захотел, чтобы Нор меня трахнул. Желание было нелогичным, совершенно не моим, но оно было. Я даже почти успел его об этом попросить, вот только Нор не дал мне договорить.
Я повертел мысль в голове так и сяк. Она определенно возбуждала: в мошонке сладко екнуло, член дернулся. Нор сопел у меня подмышкой, чмокал губами, а я лежал и представлял себе – как это могло бы быть.
Меня даже в пот бросило от подобных фантазий, я замычал, приподнялся, опрокидывая Нора на спину.
- Что? – его невозможные глаза испуганно открылись.
- Ничего, - я улыбнулся через силу и пояснил: – С ума я от тебя схожу, вот что. Вроде бы только что все было – а мне мало.
Нор слегка напрягся, но я не собирался лезть в него прямо сейчас, когда там наверняка все болело и ныло. Успеется. Удовольствие можно доставить и другим способом.
Я согнулся над Нором, касаясь губами влажной теплой кожи. Лизнул, ощущая на языке мягкую соль его пота. Скользнул вниз, чувствуя, как Нор вздрагивает и покрывается мурашками. Добрался до живота, чуть липкого от спермы, слизал все, что мог. Пальцы Нора путались в моих волосах, слабо подергивали, причиняя мимолетную и приятную боль. Кончик мягкого члена коснулся моего лица, и я осторожно потерся об него - сначала щекой, потом прихватил нежную кожицу губами. Нор глухо охнул, а я вобрал все в рот – теплое, влажное, слабо подрагивающее под моими ласками – и почти сразу ощутил, как его член начинает наполняться кровью.
Конечно, до второго оргазма было еще далеко. Мне просто нравилось гладить языком чувствительную головку, вбирать в себя весь член до основания, перекатывать его во рту, слушая прерывистые вздохи и постанывания. Нравилось гладить нежную кожу смуглого живота, путаться пальцами в жестких волосках лобка, щекотать вспотевшую промежность, чувствовать в ладони тяжелую упругую мошонку. Нор был таким чувствительным и отзывчивым, таким открытым и при этом невинным, что я терял голову и готов был наизнанку вывернуться, лишь бы доставить ему удовольствие. Потому что его наслаждение отзывалось во мне и усиливало мое собственное.
Ни с кем и никогда я не чувствовал ничего подобного, и, честно говоря, не собирался проверять – возможно ли это.
74.
Вен уснул, а мне не спалось. Не то выспался в больничном крыле, не то окончательно выветрившийся алкоголь оставил после себя закономерное раскаяние. Было стыдно. За то, что случилось. За свои глупые мысли и жестокие действия. Тем контрастнее смотрелось дальнейшее – то, как Вен в ответ обращался со мной. Бережно, нежно, до умопомрачения возбуждающе, словно я и правда сокровище.
Я вздохнул, повозился, вылез из его рук, поморщился от дискомфорта и отправился мыться.
Никаким сокровищем я, конечно, не был. А был форменным идиотом, хотя уже и без формы. Ну вот на что я, спрашивается, злился? Можно подумать, от меня кто-то скрывал, что Вен – рейдер, и это очень опасная профессия. Я знал, на что шел, когда решился на отношения с ним, правда?.. Собственно, если бы мне не довелось его потерять – у нас и отношений бы не было. При нормальном раскладе я бы месяца два себя уговаривал, что вовсе в него не влюблен, а если даже да, то это пройдет. И прошло бы, наверное. Может быть. Спустя какое-то время. Если не жить в одной каюте. И не ждать сутками появления…
Я зажмурился, подставляя лицо тонким водяным струйкам. Задница болела, но вполне терпимо. И мазь помогла, и моя природная регенерация, наверное, уже вступила в дело.
Самым трудным было бы удержаться и не бросаться на шею, когда он возвращается, - признался я сам себе. Потом представил: вот Вен, как сегодня, идет по коридору мне навстречу, раздвигая толпу – белая лохматая голова возвышается над всеми, ссадины на лице, грязный комбинезон, - и смотрит куда-то мимо, совершенно равнодушно обходя меня взглядом. Он просто вернулся домой. Не ко мне. К себе самому. И вечером к нему прибежит Лейн, чтобы запереться во флате и доставить герою-рейдеру заслуженное удовольствие… Представил – и самому дурно стало. До тошноты.
Поэтому я на всякий случай постучался головой о стенку, чтобы выбить страшные фантазии. Не хочу так жить. Не хо-чу. Лучше каждый день дрожать от страха и выть от тоски. Потому что потом, когда он возвращается, он принадлежит мне. А я – ему. И я не собираюсь ничего менять.
И вообще – думать надо не об этом, Грендель правильно сказал. Следует осмыслить происходящее за стенами флата. А то я за своими переживаниями глобальный переворот всей жизни Корабля пропущу.
Впрочем, честно признаться, я очень слабо представлял себе, что нас ждет. Картинки в визоре – это одно, а живая, настоящая планета, на которую мы вскоре должны будем высадиться, если все пройдет хорошо – другое.
Конечно, самое важное сейчас – чтобы высадка состоялась. Потому что помирать в титановой скорлупе все равно от чего – голода или человеческих рук, - не хотелось совершенно. На секунду перед мысленным взором встала толпа в коридоре, готовая меня растерзать, и я вздрогнул. Если верхние обманули или план Адмирала провалится – примерно так я и закончу свою жизнь, тут гадать не приходится, причем довольно скоро. И хорошо бы только я... На мгновение на душе потеплело, когда я вспомнил спины перед собой… Все-таки внизу жили другие люди. Верхние никогда бы не пошли на внутренний конфликт из-за чужого глупого мальчишки…
Если шанс выжить существовал, его, конечно же, следовало использовать. Люди Корабля были достойны жизни. По крайней мере, многие из них… да нет, все. Даже гнусный Дорсет. Потому что медленно подыхать без еды и воды – такой судьбы лютому врагу не пожелаешь…
Жаль, что мой мутантский дар не мог ничем поспособствовать предстоящему. Разве что быстро избавить кого-нибудь от страданий, - я усмехнулся… Вот надо же – а в коридоре даже не вспомнил, что могу придушить парочку самых активных кричальщиков. Наоборот – готов был сам подставиться под жадные руки толпы… Хорош бы я был, если бы позволил им себя убить, а тут вернулся Вен. Воистину Шекспир велик – и через столько веков жизнь развивается по его сценарию…
Я встряхнул мокрой головой, выбрался из кабинки и завернулся в полотенце. Посмотрел на себя в зеркало на шкафчике – невообразимо дурацкое счастливое лицо самоубийцы, вытащенного из петли, а потом еще и оттраханного по полной программе… С таким лицом и на люди-то выходить стыдно. За что только меня дылда любит? Мозгов нет, одни нервы. И ведь больше не жалуется даже, что я похож на неисправный реактор – привык, что ли? И голова уже не болит?..
Вспомнив о голове Вена, я вернулся во флат, подобрался к кровати и положил руку на его лоб. Все-таки я перед Советом успел только слегка подлечить и снять боль. Теперь следовало заняться драгоценным рейдером более тщательно. У него за плечами был не только подъем по шахте, но и побои, наркотик, а потом еще моя истерика… кстати, - я заглянул под покрывало, покраснел, и понял, что лечить придется и там…
И когда я уже заканчивал, исцеляя поврежденную уздечку, плоть в моих руках ожила, наполняясь силой, а крепкие руки схватили за плечи и дернули к себе, роняя на постель. От неожиданности я ойкнул, пальцы на врачуемом органе разжались и проехались по упругим волоскам в паху.
- Проснулся? – пискнул я.
- Было бы странно, если бы я пропустил такой волнующий момент, - сообщил мне на ухо Вен и потерся о мое бедро уже вполне себе внушительным и ничуть не болезным членом.
- Я не специально, - запротестовал я, не пытаясь вырваться из объятий, вдыхая его запах и запуская пальцы в волосы. – Я лечил!
- Ты добился успеха, - признал Вен, - по-своему. А теперь, пожалуй, пора принять самое лучшее лекарство. По-моему.
Он наклонился к моим губам, а я потянулся к нему навстречу. Потому что нисколько не возражал. В конце концов, закрепить положительный эффект лечения вовремя принятым лекарством – это же никогда не повредит. Да и проверить, исправно ли все функционирует, тоже не помешает…
Под утро мы уже по-настоящему проверили исправность всего механизма. Я думал – умру, пока дождусь.
Если уж обычно Вен бывал нетороплив и нежен, то теперь, когда опасался за состояние моей задницы, и вовсе продвигался вперед по полдюйма, не больше. Я пытался поощрить его ерзаньем, извивался и изо всех сил давал понять, что мне совсем даже не больно (ну чуть-чуть, совсем чуть-чуть больно, так и что?), но меня прижимали к кровати и шипели:
- Не спеши. Не дергайся. Подожди…
В общем, когда он наконец оказался во мне, я едва не взвыл от восторга. И оргазм не заставил себя ждать, вырванный первым же глубоким движением внутрь. Аж в глазах потемнело: от стыда, и от облегчения. И я поклялся себе, что обязательно однажды проделаю с ним то же самое …
А потом ужасно захотелось есть, и мы сели лопать принесенные Веном пирожки. Запивали случайно оставшимся тоником – я уже и не помнил, с какой поры он тут стоит и почему я забыл выкинуть термос.
Не слезая с кровати, сложив ноги крест-накрест, голые, жевали друг напротив друга. Вкус был – язык проглотить можно. Я почти забыл, что на свете бывает такая еда.
- Адмирал сказал – когда высадимся на планету, все будут жить, как у вас там в Дансити, - вспомнил Вен.
- У них, - сердито поправил я, облизывая пальцы. Жалко, что сладко-воздушное чудо закончилось так быстро. – И вообще – не верь всему, что говорит Адмирал. Он великолепно умеет рассказывать небылицы.
- Я и не верю. В смысле, всему не верю. Кое-чему приходится.
- Например? – я прищурился.
- Он не врал, когда говорил о том, что внизу полно их осведомителей – он действительно многое знал и без меня. Он не врал, когда рассказывал про истощение ресурсов – видишь, наши главы посмотрели кристалл и тут же согласились. И он не обманывал, когда волновался за тебя.
- Перестань, - нахмурился я. – Не хочу и не буду про это слушать.
- Ладно, - как-то чересчур легко согласился Вен. – А про Свенсона услышать хочешь?
- Про Мая? – я удивился и выпрямил спину. – А он там каким боком?
- А он был тем самым лекарем, который вкалывал мне сыворотку.
Я покачал головой. Удивительно все-таки, как далеко по карьерной лестнице могут завести целеустремленность и настойчивость. Мальчик из Полиса, ставший не просто лекарем Скайпола, а наперсником самого Адмирала! Право, Маем можно было гордиться.
Две недели назад я бы так и оценил его несомненные заслуги. И если не позавидовал бы (нет, завидовать было нечему: в конце концов, мать его по-прежнему оставалась всего лишь женщиной Полиса, а сам он все еще именовался «сыном Истимола»), то, во всяком случае, отметил как образец для подражания в части упорства. Но сейчас это было где-то далеко от меня. Достигать, настигать и постигать, оправдывать и превосходить ожидания – все это меня теперь не касалось.
- Он красивый мужчина, - неожиданно сказал Вен.
- Май? Ну… пожалуй… - рассеянно ответил я. И вскинулся. – Понравился, да?
Сердце захлестнуло мгновенной горечью – вот оно! Я же знал – Вен при желании найдет себе партнера гораздо интереснее меня. Началось, да?..
- Он странный, - Вен переполз ко мне поближе и притянул спиной к себе. Наверное, почувствовал мою тревогу. – Сообщил, что я бы пользовался успехом у ваших жителей.
- Их жителей, - снова поправил я и признал про себя – разумеется, Вен пользовался бы успехом, еще бы! Он же такой… такой…
- А еще Свенсон рассказал, что в свое время подкатывался к тебе, - Вен легонько укусил меня за ухо.
- Он из Полиса, - выдохнул я, склоняя голову набок, чтобы было удобнее, – им можно.
- Можно что?
- Спать с мужчинами, - пояснил я. – Что зазорно офицеру, технику не запрещено.
Вен как-то подозрительно притих. Но выяснить, в чем дело, я не успел – прогудел хронометр.
- Пора вставать, - сказал Вен.
Мы выбрались из кровати и принялись собираться. Вен настоял на совместном завтраке в столовой, хотя ему торопиться было некуда, и он мог бы еще поваляться.
А после завтрака мне уже пора было в лазарет.
75.
Меня как по голове ударили, когда Нор сказал про Свенсона. Значит, они не оказались в одной постели только потому, что среди жителей Дансити это считалось предосудительным? А если бы нет – то у чертова лекаря были все шансы получить моего Нора?
У меня даже желание заняться сексом пропало, но на мое счастье прогудел хронометр.
Завтракали мы в столовой вместе – я не отпустил туда Нора одного. Кто знает, что могло прийти в голову Дорсету, его папаше и всем тем, кто с самого начала невзлюбил “верхнего”. Я не собирался давать им ни одного шанса. К тому же перед тем, как отправиться наверх, я хотел зайти к Раде, узнать, как у нее дела. Бен от нее не отлипал, и я надеялся, что у сестры и моего друга все потихоньку наладится.
Проводив Нора в лазарет, я вспомнил, что ведь и у матери не был еще после возвращения, и отца видел только мельком. Стало стыдно. За своими чувствами к любовнику я совсем забыл о родных, а ведь им пришлось не легче. Да и к старшему брату я сто лет не заходил.
Как я и думал, мама была обижена и разговаривать со мной не захотела. Я топтался на пороге детской каюты, смотрел, как она возится с детьми, пытался найти какие-то слова. И чувство стыда постепенно сменялось раздражением. Нет, я прекрасно понимал маму, но и торчать до старости у ее подола – не мой вариант.
Наконец мне надоело жаться у дверей. Я дождался, пока мать повернется ко мне лицом, и негромко сказал:
- Извини, я не мог зайти сразу. А сегодня опять поднимаюсь наверх. Ты была на собрании клана, сама все знаешь, так что я пойду. Надо к отцу зайти еще.
Мама медленно подняла голову, посмотрела на меня, поджав губы. Наверное, вспоминала, как отдавала мне свою пайку, а теперь я вымахал на две головы выше нее и плюю на материнские тревоги.
Про то, как мы голодали, мама напоминала мне нередко. Может быть, я еще и поэтому стал рейдером, не только из-за эмпатии. Пытался хоть как-то отработать то, что мне не дали умереть от голода.
- Мне очень жаль, что я вырастила такого бесчувственного сына, - горько сказала мама. – Сына, который готов променять родных на смазливого мальчишку. Сына, который ни на секунду не задумался о том, что у отца с матерью тоже есть сердца, которым больно. Сына, который почти за сутки не нашел минуты, чтобы навестить стариков…
- Хватит, - негромко оборвал я, и она удивленно замолчала. Я редко позволял себе ее перебивать, тем более – так. – Хватит, мама. Я взрослый самостоятельный человек. Я бы принял твои упреки, если бы ты не знала, что со мной все в порядке. Но ты узнала об этом почти сразу после моего возвращения. У тебя не было причин переживать и терзаться дальше. А у меня не было времени заходить и слушать твои причитания. Извини. Но сегодня я опять ухожу наверх, и никто не знает, что нас там ждет. Если ты хочешь мне еще что-то сказать – говори. Если нет – прости, у меня до подъема намечено еще несколько встреч.
Я не часто говорю так много и так долго. Вообще больше привык молчать и отделываться междометиями. Но напряжение последних дней должно было найти какой-то выход. Так что последние слова я буквально процедил в растерянное лицо мамы. А потом развернулся и выскочил за порог, не дожидаясь ее слез и обвинений.
К счастью, найти общий язык с отцом для меня никогда труда не составляло. Он вообще не склонен к трагедиям и принимает жизнь такой, какая она есть. Так что мы постояли у неработающего синтезатора, поболтали о том о сем, не касаясь ни моих приключений, ни сегодняшнего подъема, ни отношений с Нором.
- Спасибо, что пришел к моей каюте, - сказал я ему перед тем, как попрощаться. – Если бы с Нором что–то случилось, не знаю, как бы я это пережил.
Отец легонько дернул меня за прядку волос.
- Пережил бы, Вен. Всем нам кажется, что если с любимыми что-то произойдет, то и наша жизнь закончится. Но так бывает очень редко. Мы горюем, тоскуем, и при этом живем дальше.
Я не стал его разубеждать. К тому же заметил, что совсем рядом стоит Лейн и напряженно прислушивается. Он тоже стоял у нашей с Нором каюты и кричал вместе со всеми. Так что у меня появился повод уйти – неприятно мне оказалось видеть бывшего любовника. И разговаривать в его присутствии – тоже.
Зато у Рады дела шли на поправку. Конечно, она все еще выглядела бледной и грустной. Но это была совсем другая грусть, и я невольно вспомнил слова отца. Наверное, он был прав. Любое горе можно перетерпеть. Особенно когда есть веская причина жить дальше – такая, как будущий ребенок.
Вернувшись в каюту, я достал новый комбинезон, переоделся. Затем разложил на постели вещи, размышляя, что нужно взять с собой. С одной стороны, нас приглашали на переговоры. А с другой – никто не знал настоящих планов верхних. Пусть Адмирал говорил искренне, но ведь он не единолично принимает решения. Наверняка там тоже есть какой-то Совет.
Я повертел в пальцах нож, решительно сунул его в карман комбинезона. Взял мини-радар Нора и закрепил его на запястье. Прицепил к поясу термос для воды и еще один – для тоника. А потом, поколебавшись несколько минут, достал с самой дальней полки шкафа небольшую коробку. В ней лежали метательные звездочки – обращаться с ними меня когда-то научил Чанг. Мне пришлось пустить это оружие в ход только один раз, и с того времени я запрятал эти жуткие приспособления для убийства на самую верхнюю полку шкафа. Мало приятного видеть, как вращающееся и сияющее колечко с остро заточенными лепестками за мгновение прорезает человеку горло до самой гортани.
Но сегодня чакры могли пригодиться, и я не поленился проверить заряды их батареек. Если придется защищать членов Совета, я пущу в ход даже эту летающую бесшумную смерть.
К Гренделю я пришел за час до рынды. Дед мельком глянул на меня из своего кресла, я присел на стул у стены, откинулся затылком на пластик и прикрыл глаза. Страшно мне не было: я умел бояться только за других, за себя почему-то никогда не получалось. Сейчас мне было страшно за Гренделя – я не сомневался, что он начнет лазать в чужие мозги, нащупывая там истину, а ментальный откат после подобного неслабый, особенно если в эмоциях и чувствах преобладает негатив. Вряд ли нас наверху успели сильно полюбить за прошедшие сутки с небольшим.
- В коридорах как-то непривычно тихо, - сказал я, чтобы избавиться от давящей на мозги тишины. – Все ждут?
- Все разгружают контейнер, спущенный верхними, - усмехнулся дед. - Тебе разве не сказали?
- Нет, - от удивления я сел прямо и вытаращился на Гренделя. – Но я был только у родителей и к Раде зашел… Быстро.
- Быстро, - согласился дед. – Сегодня ночью они демонтировали систему лазеров, вскрыли входы и установили лебедку. Спустили клетчатку, закваску, антибиотики. Как и обещали. Кстати, Базиль сказал, что для тебя было передано отдельное требование. За пятнадцать минут до полуденной рынды ты должен находиться в районе Запад 20 на отметке “сто пять”. Знаешь, где это?
- Знаю, - удивленно ответил я. – Это тупик коридора футах в шестистах за складом. И что я там буду делать?
- Понятия не имею, – Грендель пожал плечами. - Сказали, чтобы ты ждал там.
Любопытство начало мучить меня немедленно. Так что я из каюты деда направился прямиком в синематеку и принялся изучать схемы. По всему выходило, что тупик всего лишь тупик, и ничего там нет интересного. Обычное место, здесь нередко прятались парочки, которым некуда было идти – темно, тихо. Даже матрас кто-то притащил в свое время - видимо, для удобства свиданий.
Я посидел над схемой, недоумевая, с какой стати верхним понадобилось меня туда отправлять, да еще за четверть часа до назначенного подъема. Увлекшись изучением схем и размышлениями, я чуть было не забыл, что собирался забежать в лазарет к Нору перед тем, как подниматься наверх. Учитывая новое требование, времени на это у меня осталось совсем мало.
Нор сосредоточенно стучал пальцами по клавиатуре терминала, рядом с ним стояла огромная коробка, из которой Блич доставал какие-то упаковки, диктовал названия и передавал Норе, а та раскладывала их по секциям.
- Ого, - сказал я, впечатляясь посылкой. – Это что, подарок сверху?
- Вен, - Блич посмотрел на меня. Глаза у него были… даже не счастливые - потрясенные. – Ты себе не представляешь! Здесь столько… Я даже не знал, что существую такие лекарства.
Мне показалось, что мой невозмутимый и уравновешенный брат готов заплакать. Нет, я его прекрасно понимал. Блич стал целителем по призванию, но он не был всемогущим. А у нас жизнь человека нередко зависела не от умения лекаря поставить правильный диагноз и назначить нужное лечение. С этим и диагност справлялся неплохо. Лекарства – вот что являлось вечной неизбывной проблемой. Посылка сверху для моего брата была не просто подарком – она напомнила о том, как скудны наши возможности, и как много жизней Блич мог бы спасти, имей он в своем распоряжении коды для синтеза нужных препаратов.
Нор выбрался из-за терминала, подошел ко мне. Я, не стесняясь посторонних, притиснул его к себе, коснулся губами темной макушки.
- Я вернусь, обязательно. Не скучай без меня, хорошо? И вообще… может ты тут, в лазарете пока останешься? Мало ли что…
- Не останусь, - глухо сказал Нор мне в плечо. – Разберем все, и вечером я домой пойду. Ты же туда не на неделю уходишь, правда?
Я понятия не имел, на сколько ухожу – на несколько часов или на неделю. Или навсегда, если дело все-таки не сладится. Но говорить об этом Нору я не собирался.
За четверть часа до рынды я сидел на матрасе и ждал неизвестно чего. Под потолком вполнакала горела лампа, глухо шумел воздух в вентиляции, и я не сразу сообразил, что одновременно слышу какой-то посторонний щелкающий звук и чувствую чей-то незнакомый страх.
А потом стенка тупика вдруг треснула, половинки разошлись в разные стороны, и я, даже не успев испугаться, увидел за ними что-то странное, из металла и прозрачных плит. А еще дальше был Космос и невозможно сияющие звезды.
Я был так потрясен, что не сразу разглядел в глубине удивительного сооружения паренька в форме охранника. На вид ему было лет восемнадцать, но, может быть, так казалось только из-за круглой детской физиономии.
Выходить наружу ему явно не хотелось, но парень пересилил себя и шагнул вперед.
- Ты Невен?
- Да, - сказал я и, наконец, встал с матраса. – Это что? И ты – кто такой?
От удивления у меня получались какие-то странные вопросы, потому что слова сразу потерялись.
- Гордон Линч, - ответил он. – А это лифт. Я буду сопровождать ваших людей наверх.
Я подошел ближе и с опаской заглянул за створки.
Там действительно оказался лифт. Внешний. И, видимо, по этой причине он не значился на внутренних схемах корабля. Вместительная коробка и внешняя шахта наверняка были сделаны из какого-то сверхпрочного прозрачного материала, иначе давлением ее давно бы разрушило. Сквозь огромные окна кабины я видел то, что наверху отражали экраны – бесконечное пространство, усыпанное звездами.
- Грузовой лифт, - пояснил Гордон. – В него могут зайти полсотни человек. Или две тонны груза.
Не знаю, для чего использовалась такая махина. Скорее всего, для погрузки-выгрузки или доставки заключенных из Дансити в те незапямятные времена, когда наш Корабль еще был Базой и патрулировал Солнечную систему. Я прилип к стеклу, пытаясь рассмотреть что-то снаружи, но охранник робко меня окликнул.
- Ты должен привести сюда людей, которые пойдут к нам. Объяснить им все и привести. Я буду ждать внутри, когда придете – просто постучи в створку, я открою вход.
Очень сложно оказалось оторвать себя от вида, открывающегося за стеклом кабины, но я как-то справился. И пошел назад, выворачивая голову, пока не увидел, что створки за спиной сошлись. Только тогда я побежал к каюте Базиля.
Все уже собрались там, ждали только меня, и когда я ввалился – запыхавшийся и возбужденный, – Грендель с неудовольствием повернулся ко мне.
- Где тебя носит, Невен?
- Там лифт! – выпалил я. – Наружный, дед! Они хотят поднять нас на лифте, из которого видно космос и Корабль!
Если бы я сказал, что верхние пошли на нас штурмом, это произвело бы меньший эффект. Главы кланов, толкаяcь, бросились к дверям. Даже дед заковылял быстрее обычного. Так что к лифту мы добрались к удару рынды. Я стукнул в створку кулаком, двери разошлись – и мы, стоящие по эту сторону, замерли. Мне казалось, многие даже дышать перестали. Потому что вид и правда был великолепен.
Линч кашлянул, обращая на себя внимание. Он боялся, но очень хорошо скрывал свой страх.
- Заходите, пожалуйста, - голос парня все же сорвался на фальцет, и, наверное, только поэтому главы кланов опомнились.
Я догадывался о причине их сомнений – не существовало никакой гарантии, что лифт не застрянет в шахте навсегда. Что в определенный момент не откроется какое-нибудь стекло, и мы не погибнем немедленно от недостатка кислорода и космического холода. И хотя вопрос бессмысленности уничтожения Совета уже обсудили накануне, рисковать они все равно не хотели. А может быть, их просто пугал Космос, бесконечный и непонятный.
О чем начал говорить по рации Базиль, я не слышал. Таращился на Пространство, первым зайдя в кабину. И не сразу понял, что Линч осторожно дергает меня за рукав.
- Тебя зовут.
Я оглянулся. Грендель действительно кивал мне, чтобы я подошел.
- Приведи Нора, - сухо сказал мне дед. – Он поднимется с нами.
Я так обалдел, что не двинулся с места. То есть это было здорово – идти наверх с Нором, но ведь его там пытались в свое время убить.
- Зачем? – вопрос был глупый, но не задать его я не мог. – Зачем?
- Приведи Нора! – рявкнул Базиль. – Распустился… рейдер!
В другое время я бы взбесился, но сейчас у меня в груди все словно замерзло. И я решил, что наверху не отпущу от себя Нора ни на шаг. Даже если придется его к себе привязать веревкой. За моей спиной Грендель что-то выговаривал Базилю, Линч таращился на меня со смешанным чувством испуга и восхищения, которое почему-то сильно раздражало, а от Трентона так и разило каким-то хищным ожиданием. Я повернулся и пошел за Нором.
В лазарете по-прежнему разбирали коробку с лекарствами и посмотрели на меня с удивлением. По всем расчетам я должен был быть уже не здесь.
- Пойдем, - сказал я Нору. – Они решили, что тебя тоже нужно взять наверх. Пугаться или радоваться будешь по дороге – нас ждут.
Вставал Нор медленно, даже как-то нехотя – или мне так показалось. Зато из лазарета выскочил раньше меня. Я придержал его за плечо, он ведь все равно не знал, куда идти. Я ожидал, что Нор засыплет меня вопросами – почему и как так? – но он молчал. Может быть, нервничал. Или боялся. Я не мог точно понять - Нор опять излучал на всех волнах полный сумбур.
Так что я остановился на полпути, прижал его к себе, приподнял лицо за подбородок.
- Я никому наверху не дам к тебе даже близко подойти. А если кто-то попытается тебе что-то сделать… Сначала им придется убить меня.
Пять минут на поцелуи мы все-таки потратили. В конце концов, они ничего не решали, эти минуты. А на гнев Базиля мне было глубоко наплевать.
Налюбоваться космосом мне не удалось – я даже не подозревал, что внешний лифт двигается с такой скоростью. Он буквально летел внутри ажурной титанитовой трубы, мимо окон мелькали какие-то конструкции, то и дело заслоняя звезды, я держал Нора за руку и размышлял о том, что нас ждет. Не в том далеком будущем, когда Корабль подчинится или не подчинится энергии мутантов, а в самом ближайшем.
Сейчас, в минутах от встречи с Адмиралом и его офицерами, я напряженно размышлял, как мне уберечь Нора. Почему-то я совсем забыл, что он и сам в состоянии неплохо о себе позаботиться. Наверное, просто привык к тому, что у нас Нор учился на целителя, а темная сторона его дара благополучно дремала где-то в тайниках организма.
Лифт мягко остановился, створки разошлись, и в ярко освещенном коридоре я увидел группу офицеров. В какой-то момент мне показалось, что вот сейчас нас тут и положат. Но офицеры расступились, и вперед выступил Блейд Паскаль, доверенное лицо Адмирала. Он скользнул по нам взглядом, на мгновение задержался на Норе, которого я все так же держал за руку, и сказал:
- Прошу вас, господа. Я уполномочен проводить вас в Зал совещаний.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |