- Ты еще скажи, что действительно питал ко мне нежный интерес, не замутненный никакими соображениями карьеры и прочего. Не думал выгадать что-то с того, что сынок Адмирала – штрайб. Мало того – спит с тобой, и именно ты можешь разгласить информацию, косвенно бросающую тень на Адмирала, ну? Расскажи мне, что не узнал меня сразу же – там, во дворе подготовительных курсов. И таскал за собой только и исключительно потому, что я пришелся тебе по душе. И молчал про мои необычные способности из-за сочувствия ко мне и маме, а не потому, что ждал удобного случая шепнуть о них Адмиралу. И стал врачом для особых поручений только благодаря своему великому таланту, а вовсе не потому, что много пронюхал и дал понять, что умеешь молчать. Ну, Май? Расскажи мне сказку для малолеток. А я послушаю. Люблю, знаешь ли, сказки, где такой положительный герой.
Май давным-давно распрямился и смотрел на меня, не моргая, пока я толкал свою обвинительную речь. Я знал, что прав. Хотя в один узор все сложилось только что, вот прямо на глазах. Просто раньше я об этом не думал. Да и, честно признаться, вообще на многое смотрел иначе. Принимал за чистую монету фальшивку. Все-таки когда не знаешь, как выглядит настоящее – фальшивое тоже может показаться истинным.
Я замолчал, ожидая его реакции и гадая – он меня выкинет из флата прямо сейчас или хотя бы позволит одеться?
А он вдруг неожиданно усмехнулся:
- Я смотрю, Нор, ты решил прояснить наши отношения? Самое время, а как же… Хорошо, давай предположим, что ты прав на все сто процентов. Тогда объясни мне – для чего я пришел провожать тебя к Черному коридору? Какой смысл мне был так подставляться? Я тебе ничего не был должен, ты мне – тоже. Все возможные бонусы я уже получил, о перспективах можно было забыть, потому что ты совершил невозможную глупость и вылетел из Скайпола как пробка. Ну? Объясни мне, зачем я, такой расчетливый и дальновидный, поперся ждать тебя на границу Полиса?
Я молчал. Говоря откровенно, мне нечего было ответить. Я понятия не имел – зачем.
Бессмысленный благородный и красивый жест капитана, провожающего тонущее судно в последний путь? Но Май не уважал бессмысленные вещи. И с благородными у него тоже дело обстояло не очень.
- Нечего сказать, значит? В то, что у Мая Свенсона тоже есть чувства, ты так и не веришь?
В голосе звучала горечь, и мне вдруг стало стыдно – даже мурашки продрали по коже. Я что же, ошибся? И обидел своего единственного друга здесь? Ведь Май и с Веном шептался, когда тот попал в плен, хотя вовсе не обязан был давать ему какие-то советы, и выгоды с этого не имел никакой.
Он начал подниматься, но я схватил его за рукав.
- Май!.. – и когда он повернулся, негромко попросил: - Прости.
Он опустился обратно на стул, пожевал губами и махнул рукой:
- Ладно, проехали… Тем более ты, по большей части, прав.
Я откровенно вытаращился на него. Клянусь фуражкой Первого Адмирала, мне его никогда не понять!
- Да, прав, - подтвердил Май еще раз, глядя в стену поверх моей головы. – Ты же, баловень судьбы, понятия не имеешь, что такое пробиться сюда, наверх, из Полиса, правда? Тебе, адмиральскому сынку, никогда не приходилось лизать задницы, чтобы остаться рядом с благами, которые другим достаются ни за что, просто потому что им повезло родиться от нужной женщины. У меня не имелось причин питать к тебе симпатию, Нор. Так что сначала так все и было, как ты говоришь… Но, знаешь, когда я предлагал тебе переспать со мной, то был уже очень далек от мысли сообщить о тебе Адмиралу. И вот теперь это вся правда, Нор. Делай с ней что хочешь.
А я понятия не имел, что мне с ней делать. И делать ли вообще. Поэтому разглядывал рисунок на одеяле.
Да, всего месяц назад я бы не простил. Ни за что. Но теперь, пожив в Даунтауне, я мог понять стремление честолюбивого юноши со среднего уровня пробиться в высший эшелон. И даже то, что шел он к цели, пренебрегая отдельными конкретными людьми, которые для него ничего не значили, которые все вместе и каждый по отдельности являлись врагами, поскольку сами устроились у кормушки, но стояли на пути остальных к ней.
Однако все-таки скреблась в груди и обида. Я ведь когда-то поверил, что Май Свенсон – мой искренний и единственный друг.
В этот момент в дверь постучали.
Май тут же поднялся и пошел открывать. Кажется, ему тоже неловко было смотреть мне в глаза.
Я уловил тихое бормотание, а потом Май заглянул в комнату:
- Тут к тебе пришли, Нор.
Я изумился, приподнимаясь на подушке. Это кто же мог ко мне сюда пожаловать?
И тут в дверях, за спиной Мая показалась…
- Мама! – выдохнул я и сел. – Мама!
Она обняла меня – крепко, долго, - и я потерялся в знакомом запахе, даже не заметив, когда Май накинул куртку и выскользнул из флата, деликатно оставив нас наедине.
Платье на маме было скромное, но очень ей шло – пепельная ткань плотно облегала руки и грудь, надежно прикрывала ноги. Волосы были собраны в невысокую прическу, а лицо, как мне показалось, осунулось.
- Как ты живешь, Норик? Рассказывай. Рассказывай с самого начала, - она опустилась на стул, на котором недавно сидел Май, и взяла меня за руку.
Я не стал вырываться. И начал рассказывать – постепенно, осторожно, следя за ее реакцией. Но она слушала с живейшим интересом, задавала вопросы, ни разу не дав понять, что ей скучно или неприятно, и постепенно я увлекся, описывая быт Даунтауна и его будни.
- …Ты не поверишь, мама, но внизу живут семьями. Мужчина, женщина и дети. И я недавно помогал принимать роды, да. Это был кошмар. Зато на свет появился малыш, и он оказался… таким страшненьким – ужас просто! А Нора почему-то сказала – красавец. Неужели я тоже таким был? И как ты вообще подобное вынесла, да еще три раза? Если бы я родился женщиной – ни за что бы не согласился рожать. А Блич – это брат Вена, - утверждает, будто мужчины психологически не подготовлены к подобным испытаниям, и что поэтому им надо ценить и уважать женщин. Он умный, Блич. И как лекарь ничего не боится – всегда такой спокойный. Но раз уж у меня способности к целительству – наверное, мне тоже придется многое повидать и многому научиться. Грендель – это прадед Вена и глава клана, он маленький ростом, но на самом деле очень сильный телепат, он был сегодня тут, а потом ему стало плохо, и Вен с ним отправился вниз, - сказал, что я обязан развивать способности и приносить пользу. У нас там, знаешь, никого не кормят даром. Все работают. Даже женщины. Вот мама Вена, например, смотрит за детьми. Это называется детский сад. А сестра Вена, Рада – очень красивая, мам, тут таких девушек не бывает, - она в мастерской работает, кроит и шьет одежду. Она сейчас малыша ждет от любимого, только он погиб. Ну а мужчины само собой работают. Вот Тор – это как раз любимый Рады – ходил с Веном в рейды, например. Особенно тяжелая работа на фермах, потому что у нас совсем нет автоматики – не то что тут, наверху. Меня приглашали на плантации чинить помпы – я видел, как там надрываются. Но на фермах случилась одна не очень приятная история, так что меня туда, наверное, больше не позовут. Зато в синтезаторной меня ждут всегда. Я там познакомился со всеми машинами и начальником синтезаторной. Дар – отец Вена, он хороший человек и очень знающий механик.
Я почувствовал, как улыбка матери становится натянутой, и постепенно замолк. Мама тоже не открывала рта.
- Мам? – наконец нарушил я повисшую тишину. – Что-то случилось?
- Ничего, - она тряхнула головой, - кроме того, что мне, оказывается, говорили правду.
- О чем?
- О тебе и о том, что ты… живешь с мужчиной, - все-таки закончила она.
Я напрягся, упрямо выпятив подбородок и готовясь достойно встретить ее негодование.
- Успокойся, - мягко проговорила она, проводя ладонью по моей щеке, - я не собираюсь тебя ругать. Просто я надеялась, что все это выдумки. Или что ты делаешь это от безвыходности. Может быть, чтобы выжить. Для меня стало неожиданностью, что, по-видимому, тебя все устраивает.
- Устраивает, - подтвердил я все еще настороженно. – Но как ты…
- Догадалась? – подсказала мама. – Ты бы послушал себя, Норик. Брат Вена, прадед Вена, мама Вена, сестра Вена… С твоих губ его имя слетает чаще, чем что-либо другое. Как будто ты строишь свой мир только через него. Как будто он – центр твоей вселенной.
Меня окатило горячей волной непонятного чувства – стыда, страха, удовольствия? Не знаю, как-то смешалось все – не разберешь. Это что же, правда? Все действительно вот так и выглядит?..
Прямо сейчас я решил об этом не думать, отложил мысль на потом – успею обмусолить, когда мама уйдет. И, затолкав поглубже растерянность, спросил:
- А как ты, мама? Что у тебя?
- У меня все нормально. Живу как обычно. Оказывается, и в Полисе, в общем-то, не так плохо, как нам казалось раньше…
Она явно не собиралась посвящать меня в подробности.
- А… - я замялся, - Адмирал? Он… навещает тебя?
- Случается, - коротко ответила она. – Если у него есть дела в Полисе, он может заглянуть ко мне.
Заглянуть! Святые угодники! Заглянуть!
- Мам, - решительно сказал я, - знаешь что? Давай собирайся – и пойдем со мной, а? Теперь верх более-менее наладил отношения с низом, голодать мы не будем. И каюту тебе отдельную дадут – ты же женщина. Не все равно где жить – в Полисе или в Даунтауне, а? Зато рядом будем мы с Ве… то есть я.
Мама посмотрела на меня недоуменно:
- Я? Вниз? Ты шутишь, Норик.
- Нисколько! – возразил я. – Мам, у нас правда женщин уважают, и каждая сама выбирает себе партнера по своему желанию. Одного, - подчеркнул я.
Мама улыбнулась грустно и потрепала меня по волосам:
- Тот, кого выбрала я, никогда не спустится вниз.
- Найдешь другого, мам, - я упрямо не хотел отступать. – Или не найдешь, неважно. Зато никто не будет принуждать тебя спать…
- Норик, это невозможно! – строго перебила мама. – Там у него не будет возможности навещать меня даже изредка. Перестань, это не обсуждается. Я рада, что у тебя внизу все сложилось неплохо, хотя, конечно, твое сожительство с мужчиной…
- Вен - мой собственный выбор, мама. В отличие от…
- Давай мы сейчас не станем это обсуждать, хорошо? – она нахмурилась.
- Но в Даунтауне…
- И потом, тут мои дети, - не дослушав, прервала она. – Мари, Крис… Я хочу быть рядом с ними.
«А со мной?» - хотел спросить я, но не стал. Спросил о другом.
- Кстати, а почему Крис не пришел с тобой? Разве у него есть какие-то вечерние занятия? Или он… постеснялся?
Я постарался, чтобы последнее слово не выглядело обвинением. В конце концов, малыш Крис не обязан ради меня поступаться своей репутацией. Это я отщепенец, а ему тут еще жить и жить… до самой высадки. Я и от мамы-то не ждал такой смелости.
- Он… - мама почему-то замялась. – Он не придет, Норик.
Я покорно кивнул.
- Ну что ж, очень разумно с его стороны.
- Дело не в разуме, сынок… Ты только не сердись, хорошо?
Я насторожился:
- Есть что-то, чего я не знаю?
- Да, - кивнула она. А потом, словно решившись, сказала: - Это Крис донес на тебя после убийства Перкса.
- Ерунда! Я же отослал его домой, как только Базиль показался на дороге. Крис убежал и ничего не видел. Кто на него наговаривает, мама?
- Норик… - мама смотрела как будто бы даже с жалостью. – Никто ничего не наговаривает. Я сама видела протокол. И Крис потом мне признался. Он не убежал. Он спрятался неподалеку и все видел. А потом помчался прямиком в кордегардию.
- Неправда, - сказал я враз ставшими сухими губами. – Если бы Крис видел – он бы рассказал, что я Перкса не душил. То есть душил, но не… руками. Я…
- Мне он так и рассказал. А в кордегардии побоялся говорить о твоих необычных способностях. Ведь это бросило бы тень на всю семью. И нас всех тут же стали бы проверять… Ты только, пожалуйста, не злись. Он совсем не ожидал, что так получится. Что нас выселят из Скайпола, а тебя насовсем выгонят из Полиса.
- Не ожидал? – прошептал я. – Да мы же с ним вместе учили Устав – я для Школы, а он просто так…
- Ну, значит, не подумал. Он же еще маленький…
- Пятнадцать лет – это уже не маленький, мама, - я с некоторым трудом посмотрел в ее беспокойные синие глаза. – И то, что делает подлость, он вполне осознавал, не тешь себя иллюзиями. Ведь промолчать о моем мутантстве он сообразил быстро.
Она еще что-то говорила, пыталась как-то оправдать Криса, а я все никак не мог поверить. Если бы это была Мари, с которой мы никогда не находили общего языка – я бы понял. Но чтобы мой младший братишка, которому я читал сказки и лечил разбитые коленки…
Мочевой пузырь напомнил о себе, я сел на кровати и принялся искать одежду – не идти же при маме в туалет в трусах. Одежды не было.
- Мам, - невольно спросил я, - а ты мой комбинезон не видела?
- Ах да! – спохватилась она. – Я же тебе принесла, - она вышла из комнаты и вернулась с курсантской формой и запечатанной сменой белья в руках. – Май сказал, что тебе совсем нечего надеть, а в тот день, когда тебя… ну, в общем, когда ты спустился вниз, поступил твой последний заказ… На пневмопочте же не знали еще, что тебя… что тебе больше не надо. Вот, надевай.
Я смотрел на ткань цвета хаки у нее в руках и не мог поверить.
- Я не хочу, - прошептал я и замотал головой. – Где мой комбинезон?
- Май его выкинул. Сказал, что это совершенно ужасная одежда.
- Но я не хочу снова форму! – крикнул я.
- Это, по крайней мере, прилично. А не хочешь – отправишься в свой Дуба… Даунтаун голышом, - я почувствовал, что мама почему-то обиделась. - Кстати, не забудь помыться – ты выглядишь и пахнешь…
Поскольку облегчиться требовалось уже незамедлительно, пришлось смириться с неизбежным.
- Выйди, - буркнул я.
И когда мама послушалась, натянул до отвращения привычную форму. Даже аксельбант и петлички на месте, вот надо же… Только рукава стали чуть-чуть короче. И, пожалуй, в плечах немного узко. Да и ремень можно теперь затянуть потуже…
Я выпрямился и глянул на себя в зеркало. Потом зажмурился.
Как будто ничего не изменилось. Вернее, как будто все вернулось. Все как прежде. Курсант Аденор Раду смотрел на меня из зеркала. Разве что зарос больше привычного, но сходи в парикмахерскую – и…
Я прошагал, только разок пошатнувшись, в ванную комнату, сделал свои дела, снова разделся, включил нормальную, замечательную воду и с наслаждением залез под душ, думая о том, что люди сродни терминалам. Встраиваются в какую-то систему и живут в ней. Выруби один терминал из системы – и он погаснет, подключи автономно – будет тихо жужжать в каком-нибудь темном углу, подсоедини к другой системе – поморгает-поморгает датчиками, подстраивая ритм импульсов к новой цепочке – и приспособится. А потом верни его назад, в самую первую систему – и глядишь, он снова на своем месте. Словно и не изымали…
Но это были какие-то размышления по краю. Сильнее всего меня волновало предательство Криса.
Я вернулся в комнату, скинул наспех натянутые на мокрое тело штаны и куртку и лег.
- Я пойду, Норик, - вырвал меня из дум немного виноватый голос мамы. – Скоро комендантский час…
- А?.. Да, конечно, иди, мама. Спасибо, что заглянула.
Вот ведь! Почти и забыл, что в Скайполе есть такая вещь, как комендантский час…
- Выздоравливай, - мама снова сжала мою руку, но обнимать теперь не стала, и направилась к дверям.
Едва она вышла, во флате появился Май. Словно у выхода ждал.
- Май… а может случиться, что протокол составили неверно? – спросил я. - Что Крис не… - слово помягче никак не подбиралось.
- Да нет, Нор, - тут же ответил Май, взглянув на меня с неким подобием сочувствия. – Никакой ошибки. Первое, что я сделал, когда узнал о твоем аресте – выяснил, кто донес. Офицер Робер Перен, который в тот день дежурил в кордегардии неподалеку от парка, лично рассказал мне, как к нему прибежал мальчишка Кристиан Раду и доложил, что видел, как его брат только что убил офицера…
Последняя хилая надежда умерла здесь же, не отходя от чужой кровати.
- Но почему, Май? Почему?! Я не понимаю.
- Причина банальна, Нор, - Май снова присел на стул рядом. – Крис хотел быть первым. В нашем обществе все ориентировано на первых, поэтому он собирался получить то, что досталось тебе. Только не вышло. Школу-то ему, конечно, на следующий год обещали, в Скайпол из Полиса он поднимется, а вот покровительство Адмирала – увы, не получит. Он-то рассчитывал и этот приз отхватить. Да только сын у Адмирала один-единственный, независимо от того, сколько учеников в Школе.
- Я просто на него похож. А менее похожих детей у Адмирала может быть сколько угодно, - зачем-то возразил я, словно пытаясь как-то отодвинуть от себя неприятные мысли. – Вот в Даунтауне есть специальные люди, которые ведут учет, кто от кого родился. Но там проще – там мужчины и женщины составляют постоянные пары. А тут… Тут даже захочешь – не отследишь.
Май посмотрел на меня круглыми глазами:
- Нор, ты что, действительно не в курсе?
- О чем?
- К чему какие-то слежения, когда в нашем распоряжении есть необходимое оборудование для генетического анализа? Это, поверь мне, гораздо надежнее записей каких-то там людей. Человек может и не знать об измене одного из партнеров. А анализ покажет все как есть.
- Но у нас же не делают анализы! Равноправие для всех, и…
- Иногда мне кажется, что тебе лет двенадцать, не больше, Нор. Правда, в этом есть свое очарование, но… То, что факт родства не афишируется – не значит, что генетический учет не ведется. Кому надо - все знают. Ну ты только представь, что вышло бы, если бы отцы начали посещать своих дочерей, а те – от них беременеть. Ведь ты же знаешь, что для каждого офицера существуют свои «недоступные» женщины. Система блокирует доступ в их флаты не только тем, кому не положено по статусу, но и кому опасно с точки зрения генетики… Так что, дорогой, можешь не волноваться, ты – единственный сын Адмирала. Причем родился, когда он уже не верил, что у него когда-либо будут дети. Недаром же Блейда рядышком пригрел. А тут ты… Думаешь, Паскаль просто так тебе одновременно и покровительствовал, и на тебя же косился?
Наверное, я выглядел довольно жалко, совершенно пришибленный свалившимися на голову новостями.
- Ты прости, - внезапно сказал Май, - но я тоже пойду. Скоро комендантский час, а я не хочу лишний раз козырять полномочиями, если можно обойтись без того. В госпитале-то я сегодня не дежурю.
- А куда ты тогда? – без интереса спросил я. Потом спохватился. – Прости, я занял твою кровать…
- Я на ней почти и не сплю, - осклабился Май. – Благодаря твоим стараниям.
- Моим? – я удивленно воззрился на него. – Ты это о чем?
- Ну да, - уверенно кивнул Май. – Кто мне практически поручил девочку Бэсси Брад?
- Ты и Бэсси? – вытаращился я на него. Я уже и забыл о своей глупой просьбе, сделанной под влиянием момента. – Ну и… как она?
- Дефлорация прошла успешно, - доложил Май, – девушка не жаловалась. И до сих пор не жалуется. Я тоже.
Я покраснел.
- Я не про то. Она просто… ну, очень нервничала, что ей придется… придется обслуживать много мужчин. Она… справилась?
- Скажу тебе по секрету: ей не пришлось, - и Май хулигански улыбнулся. – И, я надеюсь, уже и не придется.
- В смысле?
- В том смысле, что я оставил ее себе. Она действительно оказалась чудной девочкой.
- Тебе… тебе что, позволено даже такое? Иметь личных женщин? – я опять сел на постели. - Даже Адмирал…
- Я сам себе позволяю. Вот так вот, - Май вытащил из кармана полупрозрачный зеленый кубик и показал мне. – Электронный дактилат.
Я обомлел. Черт возьми, как же это просто-то, правда, особенно для врача – добыть отпечатки пальцев нескольких младших офицеров, и следящая за состоянием счетчика в комнате девушки система будет исправно отмечать посещающих ее клиентов…
- Это на первое время, - пояснил Май, - а потом, я надеюсь, она забеременеет – в конце концов, пора мне обзавестись наследниками, - и я как лечащий врач введу в систему блок на сексуальное обслуживание клиентов под предлогом угрозы выкидыша. Ну а там, глядишь, или высадимся уже, или еще как-то выкрутимся. Снова на дактилат перейдем, в конце концов. У меня база большая…
- Май! – восхитился я. – Это… это… Я думаю, ты молодец. И Бэсси, наверное, счастлива.
- Знаешь… она чем-то похожа на тебя, Нор. Такая же наивная, - Май щелкнул меня по носу и снова улыбнулся. – Таких жалко уничтожать. Хочется беречь как музейный экспонат.
- Да не ври уж, - ухмыльнулся я. – Если бы она тебе не нравилась, стал бы ты ее беречь. Как экспонат. Да еще и детей от нее заводить.
Май предпочел не ответить, просто пожал плечами и поднялся.
- В общем, я пойду.
- А ночью же нельзя навещать женщин, - лукаво напомнил я.
- У меня днем времени почти нет, - пояснил Май. – Твой отец совсем поручениями завалил. А Бэсси ждет. И полный дактилат, опять же, на завтра передать надо… И вообще, - вдруг спохватился он, – кто бы, понимаешь, заботился о соблюдении правил Скайпола!
Я рассмеялся, а он картинно нахмурился, потом махнул мне рукой и пошел к двери.
Когда я остался один, смеяться расхотелось.
Я улегся, подоткнул одеяло со всех сторон – почему-то показалось, что в каюте прохладно, - свернулся в комочек и стал пытаться уложить в голове все, что услышал за сегодняшний длинный-длинный день. Который начался с потрясающего секса с Веном и завтрака скайпольскими пирожками, а закончился полным кавардаком в голове.
Я ворочался с боку на бок на мягких перинах Мая и готов был выть от душевного дискомфорта. Вот был бы здесь Вен – я бы прижался к нему, и все стало бы проще. Он бы обнял меня в ответ и поцеловал. И заботы сами собой рассосались бы. А мы непременно занялись любовью, и все остальное показалось бы таким неважным…
Тут в паху чувствительно потяжелело, я запустил руку в трусы и, поглаживая себя и постепенно расслабляясь, печально думал о том, как мне не хватает Вена. А ведь здесь мне даже подушки с его запахом взять неоткуда, хотя случай очень даже экстренный…
На мыслях о Вене я и уснул.
79.
Я видел, что Нор никак не ожидал моего появления здесь. Он моргал, и на его лице расплывалась какая-то совершенно невозможная улыбка, словно он старался и не мог от нее удержаться. А потом Нор вдруг тихо взвизгнул и повис у меня на шее, так что я чуть было не задохнулся – настолько крепко он меня обхватил.
На мгновение у меня мелькнула мысль, что я неправ, и все совсем не так, как мне представляется. Но я поборол в себе сомнения, оторвал Нора от себя и поставил на пол. А затем пошел по каюте, распахивая все двери подряд.
Жилье Свенсона отличалась от моей конуры внизу, как наша безвкусная каша – от сахарного печенья, которым меня угостили. Я тщательно осмотрел комнату, не менее тщательно – небольшой кабинет, открыл дверь в спальню и обшарил все там. Нор ходил за мной, негромко хихикал время от времени, а когда я залез в шкаф, ехидно посоветовал:
- Еще под койку загляни. Фонарик принести?
Его веселое ехидство окончательно меня добило. Тем более, что я и правда не чувствовал присутствия другого человека. Во время приступов злости эмпатия у меня обычно отказывала, но в таком относительно небольшом помещении я уловил бы хоть какие-то эмоции. Однако кроме привычного лимонно-мятного вкуса я ничего не ощущал.
Я сел на кровать, мрачно взглянул на улыбающегося во весь рот Нора.
- Смешно тебе? Я чуть не свихнулся, когда узнал, что ты остался здесь. Что, получил амнистию от любимого папочки? Вернулся к привычной кормушке? Форму снова надел, да? Мог бы хоть записку передать, я бы не стал сюда лезть, на потеху твоим… приятелям.
Нор перестал улыбаться, присел передо мной на корточки, заглянул в лицо.
- Какой ты… одно слово – балбес. По шахте поднялся, да?
Я кивнул, чувствуя, что совсем не могу на него злиться. На себя могу, а на него нет. Действительно, какое я имел право что-то от Нора требовать? Его мир тут, а не внизу.
- Ромео, - Нор хихикнул. – Только вот балкон оказался высоковато. Нет тут никого. И Мая нет, он до утра ушел. И я тут оставаться не собираюсь – всего лишь немного задержался. Я же не знал, что ты такой… ревнивый.
- Ничего я не ревнивый, - буркнул я. Ледяной комок в груди оттаивал, уступая место привычному острому желанию. – Мне же никто не сказал, что ты просто задержался. Я спасать тебя полез.
- Спасать? – Нор прищурился. – Или проверять, с кем я тут время провожу?
Он поднялся, сделал шаг вперед и уселся мне на колени. Наклонился к моему лицу – глаза в глаза – протянул, насмешливо растягивая слова:
- Ды-ы-ылда. Ну скажи, что от ревности полез. Скажи!
- От ревности, - подтвердил я, обхватывая его за пояс и утыкаясь лицом в голое теплое плечо. – Этот Свенсон… я ни о чем другом думать не мог. А когда увидел, что меня Паскаль к его каюте привел - думал, прямо тут сдохну. Ну чего ты смеешься опять? Зачем ты тут ночевать остался? Знал же, что я там с ума буду сходить.
Последние слова против воли прозвучали почти жалобно. Но мне было плевать, меня уже отпустило, и сейчас я хотел только одного – содрать с Нора дурацкие форменные штаны, завалить на постель и оттрахать так, чтобы он вопил и стонал на весь их Дансити с его фонтанами, парками и роскошными каютами.
Я просунул ладони под пояс его брюк, поглаживая горячую кожу. Провел губами по плечу к шее, потерся щекой.
- Колешься, - пробормотал Нор, запуская пальцы в волосы на моем затылке. – Не брился?
- Не до того было, - невнятно сказал я, прихватывая губами его мочку. – Какое бритье, если любовник где-то шляется.
- Шляется, - он фыркнул, поерзал, придвигаясь ближе. – Вот теперь знаешь, каково мне, пока ты в рейде.
- А ты думал, я из титанита? - я оторвался от его шеи. – И вместо сердца у меня гидравлический поршень? Нор, я хоть и рейдер, но не болванка бесчувственная. Я испугался.
- Ты? Испугался? - он посмотрел на меня недоверчиво. – Ты умеешь бояться?
- Еще как, - подтвердил я, перемещая руки к застежке его брюк. – Навоображал себе всяких ужасов и полез сюда, за тобой… Что за порезы у тебя на шее? Зачем ты напялил на себя курсантские шмотки? Где твой комбинезон? Как это вообще расстегивается?
Нор снова хихикнул и в два счета расстегнул молнию, которую у меня почему-то заело. А потом решительно принялся отдирать липучки моего комбинезона и расстегивать тугие пуговицы. Я гладил его по спине, целовал куда придется и ощущал какую-то слегка злорадную радость от того, что совсем скоро мы будем заниматься любовью на кровати Мая Свенсона.
- Ой! - Нор вдруг замер и сделал попытку слезть с моих коленей. – А я же не…
- Плевать, - хрипло ответил я и завалил его в подушки. – Не заморачивайся всякой ерундой. Меня больше волнует, есть ли тут хоть что-то, что может сойти за смазку.
- Понятия не имею, - пробормотал Нор. – Есть, наверное, но я не знаю, где искать.
Смазку мы не нашли. Вместо нее Нор притащил из душевой какой-то мягкий и очень жидкий крем. От него пощипывало головку, но это были сущие мелочи.
Мы занимались сексом вчерашним утром, но предыдущий день получился таким длинным, что мне казалось – это было ужасно давно. В прошлой жизни. Я соскучился по Нору так, словно мы не были близки неделю. И в то же время где-то глубоко-глубоко внутри по-прежнему тлела искорка ревности. Что с того, что Мая не оказалось в каюте? Вдруг все произошло до того, как я сюда добрался? У секса много вариаций, Свенсон мог ограничиться тем же минетом. А у меня в голове сплошные лимонные леденцы, я не могу почувствовать, лжет Нор или говорит правду.
От этих мыслей самому было стыдно, но я ничего не мог с собой поделать. Я никогда не ревновал Бена - я всегда знал, что он ходок. Мне в голову не приходило ревновать Хильду - она никогда не принадлежала мне до конца. В Лейне меня бесила его готовность лезть очертя голову в глупые и опасные авантюры, но ревности к Дорсету тоже не было – лишь раздражение и брезгливость. Зато Нора хотелось запереть в титанитовый шкаф, чтобы никто не смог добраться до того, что принадлежит только мне. И охранять этот шкаф с излучателем на боевом взводе.
Нор так откровенно льнул ко мне, безо всякого стеснения демонстрируя свое возбуждение, что мне внезапно захотелось не просто секса, а чего-то такого, особенного. Способного запомниться надолго. Но для этого нужно было избавиться от собственного нестерпимого желания.
Нор уселся сверху на мои ноги, наклонился и принялся стаскивать мой уже спущенный до пояса комбинезон. Это было здорово и неимоверно заводило: сосредоточенное пыхтение Нора, его случайные прикосновения к обнажившемуся телу и упорство, с которым он ворочал меня по кровати туда-сюда.
Когда Нор склонился к моему паху, целуя, втягивая губами кожу, я даже не стал сдерживаться. Поймал в ладонь его темноволосый затылок, подтолкнул к члену и кончил, кажется, в тот момент, когда губы обхватили головку. Нор от неожиданности замер, затем издал горлом какой-то неопределенный звук, выплюнул мне на живот сперму и возмущенно уставился на меня, подняв голову.
- Ну извини, - сказал я, не чувствуя ни малейшего раскаяния. – Не сдержался. Не сердись.
Под тихий негодующий вопль ухватил за край простыню и вытер живот, потом поднялся и подтащил Нора к себе - так, что он оказался сидящим у меня на бедрах. Провел пальцем по его губам, затем поцеловал их, слизнул языком несколько капелек с подбородка. Прошептал прямо в рот:
- Сейчас все будет, - и повел ладонью по спине вниз, касаясь подушечками пальцев теплой кожи и чувствуя, как Нор вздрагивает от этих ласк.
У него была очень чувствительная спина – особенно между лопаток и внизу, на пояснице. Стоящий член касался моего живота, губы послушно открывались в ответ на мои поцелуи, а руками Нор цепко держал меня за плечи. Я просунул ладонь ниже, нащупал складочки вокруг ануса, легонько погладил их, заставив мышцы сфинктера сначала сжаться, а затем расслабиться. Нор, очевидно, застеснялся, потому что снова напрягся, но я не собирался лезть внутрь. Просто массировал и щекотал вокруг, иногда дотягиваясь до промежности и поглаживая влажную горячую кожу. До тех пор, пока Нор не заерзал на моих бедрах и не попытался завалиться набок, потянув меня за собой.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |